Come, My Heart

Сюда ее привел сон. «Нет, не сон, кошмар», — поправила она себя. Кошмар из вздымающегося к небу зеленого пламени и густого дыма, беспомощных криков новорожденного младенца и слез матери, пытающейся его защитить. Лианна проснулась от ужаса, дрожа и вся в поту. Жар. Она чувствовала, как жар пламени лизал ее кожу. «Должно быть, именно так выглядят уста ада, о которых проповедуют септоны», — подумала она. То была настоящая преисподняя, в которой новорожденный младенец не должен был выжить. Лианна Старк слышала истории о Летнем Замке и о том, как его поглотил зеленый огонь. Говорили, что король Эйгон, Пятый Этого Имени, пытался вывести драконов с помощью дикого огня в каком-то валирийском ритуале, пока его правнук появлялся на свет в соседней комнате. Она и представить себе не могла, какой страх и ужас, должно быть, испытала молодая принцесса Рейла, когда давала жизнь ребенку, а вокруг нее ползал огромный нефритовый демон. Но ведь и мать Лианны дала ей жизнь при самых страшных обстоятельствах. Ни она, ни ее матушка не должны были выжить, но выжили вопреки всякому ожиданию. Лианна была прирожденным борцом, так всегда говорила ее мать. «Маленький матушкин воин», — смутно припомнила Лианна. «После стольких лет воспоминания стираются», — с грустью подумала она. Теперь ее леди-матери больше не было. Но это не помешало Лианне думать о ней, когда она забралась на старый вяз и оседлала крепкую ветку, свесив одну ногу вниз и болтая ей. Она посмотрела на разрушенный двор замка. «Должно быть, когда-то здесь был красивый сад», — решила она, глядя на кусты, нуждающиеся в том, чтобы их хорошенько подстригли, на полевые цветы, старый фонтан и сломанные скамьи. С того места, где она расположилась, она могла разглядеть мозаику, изображающую трехглавого дракона дома Таргариенов. Она заметила, что за столько лет красный цвет превратился в мутно-коричневый. Лианне понадобилась, казалось, целая вечность, чтобы добраться сюда. Ей пришлось неделями изучать карты и рыскать в библиотеке в поисках любых сведений, которые она могла найти о старом замке. Неделями она докучала старому мейстеру расспросами. — Откуда столь внезапный интерес к Летнему Замку, миледи? — вопрошал он. — Моя леди-прабабушка была сестрой королевы Беты, и обе они погибли там. Если задуматься, Старки, Таргариены, Блэквуды — все родственники, — поясняла она. Мейстер ласково улыбнулся ей и пустился в повествование об истории браков и знатных родов Вестероса, о котором она вовсе не просила. Однако она не прерывала его. Мейстер состарился и часто о многом забывал. Чем дольше он говорил, тем больше забывал о Летнем Замке. По дороге из Амберли она половину ночи ориентировалась по звездам и полной луне, а, когда занялся день, достигла Вороньего Гнезда, оттуда до уничтоженного огнем замка оставался еще почти целый день пути. Лианна понимала: она будет строго наказана, когда ее тетя узнает, что она покинула замок одна и без разрешения. Она вообразила, что одним из ее наказаний станет необходимость делить постель с кузиной Хейлой и той сморщенной септой Дарой с тощим лицом, которую Лианна терпеть не могла. — У вас неровные стежки, миледи, — критически изучала она вышивку Лианны. — Вы должны начать заново. «Что ж, мои стежки могут быть настолько кривыми, насколько я того желаю, и я могу сама выбирать любой треклятый цвет, который мне, черт возьми, нравится!» Однако она никогда не говорила этого вслух. Она думала, что какое бы наказание ни назначила ее тетя, в конце концов, это того стоило. Именно здесь Лианна желала очутиться. Здесь она просто должна была побывать. Ей нужно было увидеть это место. Ее привел сюда кошмар, и она была этому рада. Она натянула капюшон плаща на голову, чтобы защитить себя от внезапного порыва ветра, прислонилась к стволу дерева и закрыла глаза. Она почти видела замок таким, каким он был до пожара. Высокое здание из белого мрамора с двойными позолоченными дверями, гобеленами и картинами, изображавшими давно умерших королей, они висели вдоль стен длинного коридора, ведущего в Великий Чертог. В глубокой задумчивости Лианна не услышала сквозь шелест листвы чьих-то быстрых шагов и не почувствовала, как чьи-то пальцы плотно сомкнулись вокруг ее лодыжки, пока ее не потянули вниз с того места, где она сидела. Она закричала, когда упала, ее схватили, подняли с земли и крепко держали за руку. — Отпусти меня! — крикнула она. — Отпусти! — она не узнавала свой голос, и ее сердце бешено колотилось в груди. — Ты вторгаешься на чужую землю! — Она почувствовала, как тиски на ее руке медленно ослабли, когда ее развернули, и капюшон плаща упал с ее головы. — Ты… ты девушка! — голос юноши звучал удивленно. Не совсем понимая, что она делает, Лианна сжала пальцы в кулак и ударила нападавшего в челюсть, отчего он охнул. Брандон всегда говорил ей бить по носу, потому что его легко сломать, и она ругала себя за то, что на целую лигу промахнулась мимо цели. Ей показалось, что она сломала руку, так ей было больно. Нападавший внезапно выпустил ее, и она бросилась бежать. Однако Лианна могла слышать топот его ног позади нее, становящийся все ближе и ближе. Ее шаги громыхали по выжженной земле, когда она металась меж устремленными в небо колоннами дворца, постоянно спотыкаясь о растительность, пробивающуюся между плитами. Тупик. Она огляделась в поисках прохода, но там ничего не было. «Мне не следовало покидать Амберли», — сказала себе Лианна. «Порывистая, глупая девчонка. Ты когда-нибудь чему-нибудь научишься?» — в панике спросила она себя, вытаскивая кинжал из сапога и наблюдая, как он приближается. Он был высоким, этот юноша, с черными волосами и облаченный в темную одежду он выглядел зловеще. Собиралась ночь, и Лианне стало страшно. «Боги, он собирается меня изнасиловать и убить, оставив мое тело стервятникам и диким собакам. Я слишком молода, чтобы умереть! Это нечестно!» — Мне очень жаль, — сказал юноша очень спокойным голосом, поражая ее тем, что поднял руки вверх в знак мира. — Я не хотел тебя пугать. — Ты считаешь, я какая-то глупая девчонка? — спросила она. — Как только я опущу кинжал, ты набросишься. Ты надругаешься надо мной и убьешь. Он хмуро посмотрел на нее. — Я не насильник и не убийца. — Я не сделала ничего дурного. Я просто сидела на дереве. — Тебя не должно быть здесь. Это не твоя земля. — Что ж, — Лианна крепче сжала кинжал в руке, готовая ударить, если он подойдет ближе. Она заметила, что на нем надета кольчуга, так что ей, возможно, придется бить его кинжалом в ногу. — Меня здесь быть не должно, но и тебя тоже. Ты что же король Эйрис? А может, королева Рейла или принц Рейгар? — горячо спросила она. — Последним Таргариеном с темными волосами был принц Дункан, и если ты не он, то ты тоже находишься здесь незаконно. Как и я. — Какая же ты болтушка, — заявил он. — Это мой дом. — Это ничей дом, — наконец она опустила руку. — Это место никому не служило домом с тех пор, как его уничтожил дикий огонь. При этом он осторожно посмотрел на нее. — Как ты сказала твое имя? Она сузила глаза, уставившись на него. — Я не называла своего имени. Ты схватил меня за лодыжку и повалил на землю. Я могла сломать себе шею, — обвинила его Лианна. Он выглядел сокрушенным этими словами. — Здесь никто не ходит, — сказал он. — Я был удивлен и остро отреагировал, увидев твою лошадь. Лианна почему-то поверила этому. Она больше не думала, что он ее изнасилует или убьет. Он стоял и изучал ее лицо. — Пойдем, — наконец сказал он. — Я никуда с тобой не пойду! — ответила она сердито. — Поскольку это мой дом, — сказал он, — мне следует угостить тебя хлебом и солью. Я думаю, ты знаешь, что я не трону тебя и пальцем, но все же я предлагаю тебе защиту закона гостеприимства. — Закона гостеприимства? — Да, именно так. Знаешь, стоит тебе отведать мой хлеб и соль... — Я знаю, что такое закон гостеприимства, — нетерпеливо сказала Лианна, прежде чем последовать за ним. Она заметила, как он подвигал челюстью в том месте, где она ударила его, а потом дотронулся до него пальцами. Это доставило ей огромное удовольствие, но ее рука все еще болела от удара. «Брандон советовал мне никогда не зажимать большой палец», — подумала Лианна. Ей было стыдно, что она не вспомнила ни одного урока из тех, что брат преподал ей. Юноша подошел к своей лошади и порылся в седельной сумке. Он достал оттуда тканевый сверток и подошел к тому месту, где осталась стоять Лианна. Он протянул ей кусок вяленой говядины. — Еда довольно скудная, но сойдет, — сказал он. Затем он дал ей половину овсяной лепешки. Юноша откусил кусочек, побуждая ее сделать то же самое. Лианна положила вяленную говядину в рот, откусила небольшой кусок от лепешки и медленно жевала, затем проглотила. Он протянул ей свой мех. — Это всего лишь вода. Надеюсь, ты не будешь пытаться проткнуть меня кинжалом, пока я сплю? — Его губы весело дрогнули. — Нет. Я не буду пытаться ударить тебя, пока ты спишь или же бодрствуешь. — Я очень рад это слышать. — Надеюсь, ты не будешь пытаться надругаться надо мной или убить меня во сне. — Я же сказал тебе, что не сделаю ничего подобного, — он подошел к своей лошади, великолепному рыжему жеребцу, расседлал его и накормил яблоком и морковкой. Затем он похлопал его по холке и позволил бродить по двору и пастись. Лианна решила собрать засохшие ветки и развести костер. В ночном небе плыла огромная луна, и звезды светили ясно, но близость к Красным Горам Дорна делала ночь прохладной. Она сложила засохшие листья и ветви в плотный круг камней. Она подозревала, что ее таинственный знакомец был тем, кто сложил этот круг и разводил предыдущие костры. — Это могу сделать я, — предложил он. — Я могу развести огонь лучше, чем ты, — ответила она, поджигая хворост. Затем она достала свернутые в скатку постельные принадлежности и доела овсяную лепешку. Она смотрела, как он готовит собственную постель по другую сторону от нее, сохраняя почтительное расстояние и оставляя между ними костер. Наконец он сел и посмотрел на Лианну. — Скажи мне, странная девочка, — начал он, — у тебя есть имя? Она задумчиво глянула на него и уселась, скрестив ноги. — Дейна, — наконец сказала она. — Нет, — медленно отозвался он. — Это… Это не так, — он изучал ее лицо, как будто пытался разгадать ее. Лианна была осторожна с той одеждой, которую взяла с собой. Она позаботилась о том, чтобы нигде не было лютоволка Старков. Она надела самые старые бриджи из тех, что у нее были, от времени они уже успели настолько истончиться, что вполне могли порваться в следующий раз, когда она наклонится, чтобы что-то поднять. Вареная кожа ее куртки была такой выцветшей, что больше не казалась черной, а коричневый дорожный плащ местами был потрепан. Кожа на ее сапогах облезла, и никакой вор на них бы не позарился. — Может быть, а может быть, и нет. Ты спросил мое имя, я назвала тебе его. Веришь ты мне или нет — меня не волнует, — она подумала, что ей следует попытаться вести себя с ним немного дружелюбнее. — Я поймала кролика. Не согласишься ли разделить его со мной? Теперь, когда они сидели у огня, она подумала, что он выглядел немного старше, чем она первоначально предполагала. У него было стройное телосложение, и он казался не страшнее котенка. С мгновение он изучал ее, затем кивнул. Лианна встала и зашла за вяз, где лежало седло ее лошади. Она вынула из-под него кролика и направилась к огню. — Давай сюда, — попросил он, — позволь мне тебе помочь, — он забрал у нее кролика, нанизал его на вертел и подвесил над огнем, затем растянулся на своей постели и уставился в ночное небо. — А как тебя зовут, странный юноша? — спросила она. — Харпер*, — сказал он. Она весьма неэлегантно фыркнула, усмехаясь. — Что ж, если ты собираешься придумывать себе имя, тебе стоит изобрести что-нибудь получше. — Тебе не следует высмеивать чужие имена. Это неприлично. — Неприлично стаскивать людей с деревьев, но разве я жалуюсь? — возразила она. — Ты уже успела достаточно пожаловаться на это раньше. Она приподняла бровь и пожала плечами. — Ты выглядишь так, будто служишь в Ночном Дозоре. Ты дезертир? — Нет, — он казался оскорбленным ее предположением. — Братья Ночного Дозора не единственные в королевстве, кто одевается в черное. Что ты делала на дереве? — О, я искала золотые листья, чтобы пошить себе наряд. После этого я подумала, что украшу волосы живым цветком. — Она вытащила альбом и угли из сумки и принялась рисовать двор со светящей в небе большой луной и сияющими звездами, смотрящими вниз на разрушенный замок. — Твой наряд из листьев рассыплется. Тебе бы больше пошли шелка и кружева. Ты носишь меч, — заметил он. — Да, — кивнула она. — И хорошо ты умеешь с ним управляться? — Могла бы и лучше, если бы все кругом не были бы так оскорблены желанием девушки учиться. Некоторым из нас больше по душе мечи, нежели иглы для шитья, — ее лорд-отец не разрешал ей носить меч. Всякий раз, когда она отрабатывала удары с Бендженом, это приходилось делать где-то в глубине богорощи, где старая Нэн не нашла бы их. Старая Нэн всегда ябедничала на нее. С другой стороны, ее леди-тетя дозволяла ей появляться на тренировочном дворе раз в неделю, ибо понимала: она не сможет обуздать племянницу, просто запретив ей делать то, чего ей хотелось. Леди Бранда дала Лианне ровно ту часть желаемого, что позволяла девушке не чувствовать необходимости скрывать правду о своих намерениях. Но одного раза в неделю было недостаточно, а теперь тетка могла забрать и это в качестве части наказания за то, что Лианна покинула замок. — Что ты рисуешь? — Ты задаешь слишком много вопросов, — отозвалась она, но он подошел к ней и заглянул в ее альбом. — Очень красиво, — сказал он. — Можно? — Он указал на альбом. Лианна протянула его юноше, и тот принялся перелистывать страницы. — Ты очень талантлива, — заключил он, остановившись на рисунке лютоволка. — Сможешь ли ты изобразить дворец таким, каким он был до пожара? — Может быть, — сказала она, вспоминая свой кошмар. Юноша сидел так близко к ней, что она чувствовала тепло, исходящее от его тела. Она повернула голову и поглядела на него, пока он рассматривал еще один рисунок. Его глаза в свете огня казались темно-фиолетовыми. Таргариены были известны своими пурпурными глазами, и она слышала, что у Дейнов из Звездопада и Горного Приюта тоже были фиолетовые глаза. А они сейчас находились как раз недалеко от Дорна. Может, он принадлежит к дому Дейнов? — Почему ты здесь? — спросила она. — Я направляюсь в Дорн, — он возвратил ей альбом и развернул над огнем вертел с кроликом. — Леди Айронвуд, как говорят, очень любит музыку и песни. Я думал, что попытаю удачу там, а может, поеду дальше на юг. — Нет, — она медленно покачала головой. — Это не так. Юноша посмотрел на огонь. — Я приехал сюда из-за особого притяжения этого места — сказал он. — Узы, неразрывная связь. Я всегда буду возвращаться сюда. Мне нравится представлять, каково было здесь до пожара. И если я закрою глаза, я почти могу это увидеть. Лианна услышала в его голосе печаль, увидела ее в его темных глазах. В его словах не было и намека на ложь. Он выглядел потерянным в своих мыслях, и волна меланхолии, казалось, захлестнула его. Он был полон грусти, этот юноша. Лианне казалось, что он несет на своих плечах всю тяжесть мира. «Это не жизнь», — подумала она. А может, просто так действовало это место. Старая Нэн рассказывала ей и ее братьям истории о тех временах, когда она знала короля Эйгона только как оруженосца по имени Эгг. Она рассказала им, что он никогда не забывал Винтерфелл и Север, рассказала, какую печаль и горе испытали те, кто помнили его еще мальчиком, когда ворон принес с известия о его смерти. «Черные крылья, черные вести, — сказала старая Нэн, — и то были вести самые черные». В такие мгновения взгляд ее всегда становился отстраненным, как будто она заново переживала давно минувшие дни. «Призраки с Дженни танцуют, кружась, в чертогах былых королей», — шептала Лианна слова песни, которая всегда заставляла ее плакать. Юноша пристально смотрел на нее не дольше половины удара сердца, потом он отвернулся и уставился на пламя костра. — Мне очень жаль, что я тебя ударила, — искренне произнесла она. — Пожалуйста, не стоит. Я не должен был делать то, что сделал. Я очень сожалею об этом. Лианна указала на звезды. — Красный Странник в Лунной Деве, — сказала она. — К северу от Стены его называют Вором. Время, когда Вор находится в Лунной Деве, считается удачным для похищения женщин, — она понятия не имела, почему рассказывала ему нечто из давно ей прочитанного. Из-за этого она чувствовала себя особенно глупо и несколько смущенно. Она не знала, почему вообще открыла рот после его извинений, ведь никто обычно не интересовался тем, что она читала. Он с любопытством посмотрел на нее. — А ты одна из них? Одичалых? — Одичалая и так далеко на юге? Это было бы презабавно! — она отложила уголь и вытерла пальцы о бриджи. Лианна вытащила кролика из огня и прислонила его к небольшому камню, чтобы дать мясу остыть перед тем, как съесть его. Она встала и подошла к сумкам с провизией, которую стащила с кухни в Амберли. Хлеб, твердый сыр и колбасы. — Мы можем разделить все это. Он сделал то же самое со своими припасами. — Так ты не одичалая? — Я не сказала, что нет. Я путешествовала по Семи Королевствам с труппой скоморохов. Мы выступали в Вороньем гнезде для лорда Лестера Морригена, и после этого я решила уехать. — Я знаю, что все это ложь, но давай притворимся, что это не так. Что ты там делала? Шила костюмы? Лианне совсем не понравился его сарказм. — Нет, — возмущенно ответила она. — Я, бывало, стояла на спине скачущей лощади и жонглировала. — Конечно, — глядя на нее, юноша с сомнением приподнял бровь. — Ты мне не веришь? — Нет, я тебе не верю, — фыркнул он. — Возможно, я бы и решился заставить тебя залезть на лошадь и показать мне этот трюк, но уверен, что пожалею об этом. Мне бы не хотелось, чтобы ты убилась, пытаясь доказать свою правоту. — Ну, ты сам не знаешь отчего отказываешься. У меня это очень хорошо получается, если уж я сама так говорю, — Лианна схватила вертел и отрезала себе кусочек кролика, а потом передала тушку ему. — Ты действительно умеешь петь? — Мне говорили, у меня это хорошо выходит. Ты поешь? — Нет. Однажды мне сказали, что Стена рухнет, если я не замолчу. Я бы предпочла не искушать судьбу. — Брандон как-то сказал ей, что, когда она пела, он никогда не мог понять ее ли он слышал или воронов, что гнездились на вершине Разрушенной Башни. — Ты же не собираешься в Дорн на самом деле, так ведь? Юноша не ответил. Он поднялся с ее постели и вернулся к своей, а потом, закончив есть, улегся. — Спасибо за кролика, — сказал он. — Можешь поспать, если хочешь. Нас никто не побеспокоит. А если кто-то и явится сюда, у меня есть мой меч. Лианна рассмеялась его словам. — Что смешного в том, что я буду защищать тебя своим мечом? — он повернул голову, чтобы взглянуть на нее. — Ты получил в челюсть от девушки вдвое меньше тебя, так что… — Одичалой девушки, настоящей копьеносицы. — А что ты знаешь о копьеносицах? — Однажды я прочел о них в книге. Ее написал мейстер, который много лет жил среди одичалых, — юноша с улыбкой посмотрел на нее. Лианна поняла, что это был первый раз, когда он искренне улыбнулся. Улыбка у него была теплая и искренняя, осветившая его лицо. «Он очень красив», — подумала она. Красив, как рыцари в песнях и сказках старой Нэн. Он был знатного происхождения, теперь она яснее видела это. Его цветастая речь и изысканные манеры не оставляли у нее никаких сомнений в том, что он был каким-нибудь лордом. Да и рыжие жеребцы вроде того, что принадлежал ему, стоили недешево. Харпер, Лианна почти фыркнула. Он мог называть ее лгуньей сколько угодно, но он и сам был лжецом. Когда она проснулась на следующий день, он уже завтракал ежевикой, которую, видно, успел собрать, сушеной рыбой и твердым хлебом. Он оторвался от книги и улыбнулся ей. — Не желаешь ли потренироваться со мной после того, как позавтракаешь? — спросил он, показывая ей пару средней длины веток. Мгновение Лианна оставалась растерянной, ее разум все еще был затуманен. Она протерла глаза и посмотрела на него, а затем на ветки. — О да, да, да! — она была взволнована. Лианна обняла бы его, если это не было бы столь неприлично.

***

Рейгар Таргариен отвел от девушки взгляд и снова посмотрел на звездное небо. Он искал тишины и покоя, когда он покинул Королевскую Гавань и отправился в Летний Замок. А потом он увидел ее сидящей на дереве. Никто не бывал здесь. Простой люд чувствовал, что это место проклято, и сторонился его. Однако кто мог винить их после всего, что здесь произошло? Рейгару было очень стыдно за то, как он поступил с ней. Хотя он действительно пытался смягчить ее падение, он все же мог довольно серьезно повредить ей, когда потянул ее вниз. Рейгар никогда не относил себя к тем, кто сначала что-то делает, а уж потом задает вопросы. Он не знал, что заставило его повести себя так грубо. Он хотел умереть от стыда и смущения, когда понял, что помимо всего прочего, она оказалась девушкой. Они оба были здесь уже три дня. Она уедет завтра. Он останется дольше. Рейгар уже начал тосковать по ее обществу, хотя она все еще была с ним. Девушка, Дейна, как она себя называла, была явно благородного происхождения, ее меч был выкован в замке, хотя Рейгар и не смог узнать клейма, а ее речь искрилась северным выговором. Ему показалось, что ей уже исполнилось тринадцать, или чуть больше. Что она делала в Дорнийских Марках одна, вдали от города или замка, оставалось совершенной загадкой, но он обнаружил, что не возражает против ее общества. Или ее дерзости. Рейгар вдруг понял, что ему очень нравится ее саркастический тон. Никто никогда с ним так не разговаривал. Это заставило его ненадолго почувствовать себя... нормальным. Она была очень красивой, эта девушка. Не такой красотой, которой обладали девушки из Красного Замка или другие из тех, кого Рейгар когда-либо встречал. Ее красота была до некоторой степени дикой. Она также была умна и остроумна. «Способная и находчивая к тому же», — подумал он. Истории, которые она сочиняла, делали Королевскую Гавань и принца Рейгара Таргариена похожими на какой-то лихорадочный сон, как будто бы та жизнь не принадлежала ему, или же ей не принадлежал он сам. Ему было весело с ней. Ловили ли они в ручье рыбу, стоя по колено в воде, болтали или занимались чем-нибудь еще. Он был благодарен за то, что она была с ним. — Как бы то ни было, — заявил Рейгар некоторое время спустя, — я не считаю это оскорбительным. — Она повернула голову и вопросительно посмотрела на него. — Я имею в виду то, что ты владеешь мечом, — объяснил он. — Если хочешь чему-то научиться, учись. Я считаю, что, если кто-то желает заниматься чем-либо, он должен научиться делать это хорошо. — Я могу сосчитать по пальцам одной руки тех людей, что поощряли меня продолжать занятия, — она показала ему четыре пальца, — включая тебя. — Мейстеры называли это Завоеванием Эйгона, а его самого — Эйгоном Драконом, но Висенья и Рейенис были такими же воинами и драконьими всадниками, как и он сам, они тоже были драконами. Если ты хочешь научиться сражаться, не позволяй никому мешать тебе. Изучай это и достигни мастерства, — искренне сказал он. — Если хочешь ездить верхом по-мужски — езди, а если желаешь стать лучшей в бою на мечах — стань ей. — Тебе легко говорить. Ты мужчина, а мужчины могут делать все, что им заблагорассудится. — Это правда, — признал Рейгар. — И все же ты не производишь впечатление человека, который легко отказывается от того, чего хочет. — Моя семья не поблагодарит тебя за разговор, что мы с тобой ведем, — она повернулась на бок и долго смотрела на него, скользя по нему взглядом, исследуя его лицо. — А что, если бы я захотела сбежать и жить за Стеной? — спросила она. Рейгар тоже повернулся на бок и, подложив руку под голову, смотрел, как ее кожа светится серебром в свете луны и оранжевым в отблесках огня. — Это ужасная затея. Что, если тебя украдут? — поддразнил он ее. — Я так и знала, что внутри тебя сидит весельчак, жаждущий выбраться наружу! — она широко улыбнулась ему. — Ты должен попытаться получать больше удовольствия от жизни. Больше улыбаться, больше смеяться. И, к твоему сведению, женщину нельзя украсть дважды. — Я не крал тебя, одичалая девочка, — сказал он. — Поскольку ты решил, что я одичалая, я считаю, что должна разбираться в таких вещах лучше тебя. Меня уже украли, а это значит, что я занята. Если какой-нибудь одичалый попытается украсть меня, думаю, мне придется сломать ему нос. — Я не сомневаюсь, что ты так и поступишь, — он был рад, что она не сломала нос ему. Рейгару было бы трудно объяснить, как это произошло. Он пошевелил челюстью. Она застала его врасплох и ударила так сильно, что у него слезились глаза. — Мило с твоей стороны, — сказала она. — Я приехала сюда, чтобы посмотреть, что представляет собой это место. На самом деле, никто о нем не говорит. Никто не хочет вспоминать трагедию. Но я думаю, что здесь заключено нечто намного большее. Я думаю, здесь можно отыскать красоту, если постоянно не задумываться о том, что тут произошло, — она повернулась на спину и прикрыла глаза рукой. — Как это ни печально, но, если бы я была Таргариен, я бы никогда не хотела покидать это место. Временами она говорила такое, отчего казалась не по годам мудрой, снова отметил Рейгар, беря свою маленькую арфу и извлекая из ее струн одну ноту, затем другую и еще одну, и вскоре мягкая мелодия заструилась в ночном воздухе… Девушка знала, что он был знатен, как и он догадался о том же самом насчет нее. Он не вмешивался в ее жизнь, а она не лезла в его. Стоило признать, что она произвела на него большое впечатление. В ней не было притворства. Она отвечала за свои слова, и говорила ровно то, что думала. За внешней бравадой и бесстрашием Рейгар отыскал милую и заботливую девушку, которая испытывала от жизни радость и наслаждалась ей без остатка. Он видел это в ее глазах и в ее улыбке, слышал это в ее смехе. Он почувствовал это, когда взял ее руку в свои. В жизни Рейгара не находилось места радости. Его жизнь началась со смерти, долг давил на него тяжелым бременем, а будущее пугало его сильнее, чем он желал признаться. Если он не справится с возложенной на него задачей, все будет потеряно. Однако, когда Рейгар смотрел на эту девушку, болтал с ней, он легко обо всем забывал. Он забывал даже свое настоящее имя. Если бы Тайвин Ланнистер знал, что Рейгар был в Летнем Замке с девушкой ровесницей его дочери, он бы пришел в ярость. Именно по этой причине Рейгар и покинул Королевскую Гавань. Лорд Тайвин привез в город свою златовласую дочь. Десница не отказывался от затеи выдать ее замуж за наследного принца. Рейгар не желал ее тогда и сказал об этом отцу. Два года спустя его чувства по этому поводу не изменились. Леди Серсея была такой же красивой, какой была когда-то ее леди-мать, и весьма обходительной. Кроме того, она была интриганкой, намеревающейся соблазнить его. Рейгар не интересовался ей, не любил интриг и не желал становиться пешкой в чьей-то игре. А именно этим он и был, пешкой. Тайвин Ланнистер жаждал еще большей власти, чем та, которой он когда-либо заслуживал, и он намеревался сделать свою дочь королевой, увидеть, как его внуки когда-нибудь сядут на Железный Трон. Рейгар же был категорически против этого. Он посмотрел на мирно спящую девушку, поднялся и накрыл ее своим плащом. «Такая милая», — подумал он, оглядывая ее. И лгунья в придачу. Однако он обнаружил, что ничего не имеет против. Ее ложь не была нечестной ложью, отравившей воздух Королевской Гавани и сделавшей зловоние в городе еще более едким. Три дня, проведенные с ней, были до странности раскрепощающими. С его плеч будто бы сняли груз, и он почувствовал нечто похожее на свободу. Свобода, подумал он, какое это чудное чувство, а испытывать его подле кого-то незнакомого, было для Рейгара чем-то невероятным. Он понял, что эта девушка не вписывается в окружающий мир так же, как и он сам. Эта мысль опечалила его. Она заставила его задуматься о том, кто эта девушка, и какова ее история. Он подумал, что ее семья, должно быть, беспокоится за нее, ищет ее. Он был уверен, что у нее есть семья, потому что она упоминала о них. Он также знал, что знатные девушки не покидают свой дом просто так. Ближайшим к этому месту замком был Черный Приют, а у лорда Дондарриона не было дочерей или воспитанниц, о которых Рейгару было бы известно. Он думал, что знает ее откуда-то, но ответ повис где-то на краю его памяти, изводя Рейгара любопытством. Рейгар поиграл еще немного, размышляя о прошедшей паре дней. Он вспомнил о том, как провел свои семнадцатые именины, плескаясь в ручье и обнаруживая довольно посредственные навыки ловли рыбы голыми руками, а девушка все хохотала над ним. Она смеялась вовсе не потому, что у нее это выходило лучше. Ей просто нравилось смотреть, как взволнован и разочарован он своими попытками наловить свежей рыбы. Он подхватил ее на руки и швырнул в то место, где ручей становился глубже. — Тебе нужно помыться. Ты ужасно пахнешь! — Это было неправдой, но оскорбленное выражение ее лица доставило ему удовольствие. — Если ты думаешь, что пахнешь лучше, у меня для тебя плохие новости, — горячо ответила она, пробираясь обратно к нему и брызгая на его лицо. Он купался каждое утро, она это знала, но ей доставляло удовольствие подзуживать его, и ему нравилось проделывать с ней то же самое. «Неужели такой и бывает жизнь, не подчиненная долгу, — спрашивал он себя. — Боги, люди, что жаждут корон и престолов, — полные дураки». Через несколько коротких месяцев Рейгара посвятят в рыцари, и в скором времени вес всех Семи Королевств и чудищ Застенья упадет на его плечи. Он взглянул на девушку еще раз, когда она пошевелилась во сне и плотнее закуталась в его плащ. Он отложил арфу и закрыл глаза, когда начало рассветать. Когда он проснулся примерно через час, девушка ушла, но ее вещи были все еще на месте, и она накрыла его обоими плащами — своим и его. Он встал, поправил помятую одежду и пошел к ручью смыть следы сна. Когда он возвращался во двор через комнату, в которой родился, то услышал, как кто-то остановил лошадь. — Джон? — Рейгар мгновенно узнал этого человека и задумался, зачем он здесь. Обычно, когда он отправлялся в Летний Замок, его никто не искал. — Ваше высочество, — Джон Коннингтон упал на одно колено. — В этом нет необходимости, друг мой. Мы не при дворе. Что привело тебя сюда? — спросил он, когда Джон встал. — Мне очень жаль, мой принц, но вас снова призывают ко двору. Вам необходимо чаще присутствовать на заседаниях Малого Совета, чтобы научиться править. Рейгар фыркнул. — Здесь повсюду отпечатки лап лорда Тайвина. Он не сдается так легко, верно? Джон покачал головой. — Этот человек слишком амбициозен, — он посмотрел через плечо Рейгара и нахмурился. — Ты! — Джон указал за спину принца. Рейгар обернулся и увидел, что девушка сердито смотрит на его друга. Джон протиснулся мимо него и подошел к ней. — Что ты здесь делаешь? — спросила она спокойным голосом. — Ты приехал за мной? — Нет. Я приехал не за тобой. Я приехал за ним. Половина Штормовых Земель ищет тебя, паршивка! — гневно проговорил Джон. — Ты знаешь ее? — спросил друга Рейгар. — Да, я знаю ее, ваше высочество. Рейгар настороженно смотрел на девушку, ее глаза метались от Джона к нему, на ее лице отчетливо читалось потрясение. — Я не паршивка! — защищалась она. — Я оставила записку. — Ах, оставила записку! — голос Джона зазвучал резко и громко. — Я уверен, что это более чем оправдывает то, что ты натворила. — Джон… — Кто ты? — спросила девушка у Рейгара. — Он назвал тебя «ваше высочество». Почему ты назвал его «ваше высочество», Джон? — Это принц Рейгар, — отозвался Джон, глядя на нее так, будто она отрастила вторую голову, ибо как она могла не узнать принца с окрашенными в черный цвет волосами. — И ты не ответила на мой вопрос. Что ты здесь делаешь? Однако девушка не слушала его. — У принца Рейгара серебряные волосы и фиолетовые глаза, Джон! — Она подошла к Рейгару, схватила его за прядь волос и потянула настолько сильно, что заставила вздрогнуть. — Это, это черный, — сказала она, дернув еще сильнее. Она казалась растерянной и сердитой, и он был уверен, что она нарочно тянула его за волосы так, чтобы сделать ему больно. Рейгар почувствовал себя неловко. — Мои волосы окрашены, миледи. Те прекрасные синие искорки, которые он раньше видел в ее глазах, исчезли, оставив место лишь серой буре. — Леди Бранда, должно быть, вне себя от беспокойства. — Кто ты? — упрямо спрашивала девушка у Рейгара, отказываясь верить правде. — Леди-жена лорда Харрольда? — Рейгар посмотрел на Джона. — Это ее племянница, — пояснил Джон, — леди Лианна Старк из Винтерфелла. Зачем ты приехала сюда, Старк? — снова спросил он у нее. — О, — Рейгар уставился на нее. Значит, он провел эти дни в компании волчицы. — Сейчас я припоминаю вас. Мы встречались в Черном Замке. Вы очень похожи на мать, миледи. На мгновение ему показалось, что она вот-вот упадет. «Не стоило этого говорить, — отругал себя Рейгар, — не стоило упоминать ее мать». Однако леди Лианна пришла в себя. — Так то был принц Рейгар, знаете, тот самый, с серебряными волосами, — бросила она ему. — А почему я приехала сюда, тебя не касается, — сказала она Джону. — И откуда вы вообще знаете мою леди-мать? — спросила она Рейгара. — Мой лорд-отец отвез меня в Черный замок уже после ее смерти. — О том, откуда я ее знаю, я расскажу как-нибудь в другой раз, — Рейгар повернулся к Джону. — Она уже была здесь, когда я приехал. — Ты очень порывиста. Твоя тетя запрет тебя, а ключ выбросит, и никто не посмеет ее винить! Как ты ускользнула из замка и добралась сюда? — Я умею читать карту, и я знаю, как ориентироваться по солнцу и звездам, — сообщила она Джону, а затем развернулась к Рейгару. — Вы лжец, — обвинила она его. — Ты не можешь так говорить с принцем крови! — Джон отругал ее. — Я лжец? Вы назвались Дейной и сказали мне, что раньше выступали в труппе скоморохов, — Рейгар скрестил руки на груди. «Дейна в честь Дейны Непокорной», — отметил он. Это странным образом заставило его еще лучше оценить, насколько она умна. — Боги, что с тобой стряслось? — резко спросил ее Джон. — Собирай свои вещи, я отвезу тебя обратно в Амберли. И как ты все-таки выбралась из замка? Это не твоя лошадь. — Ты не мой лорд-отец, не брат, не моя тётя, или лорд-дядя, чтобы распоряжаться мной, — бросила маленькая леди своему другу. — Немедленно прекрати это, — потребовала она. Рейгар наблюдал за их перепалкой. Его брат Визерис едва успел отметить свои первые именины, но принц решил, что именно так выглядят ссорящиеся брат с сестрой. Грифоний Насест располагался недалеко от Амберли, и лорд-отец Джона крепко дружил с лордом Роджерсом. — Нет. Я не твой лорд-отец и не твой родич, за что я в высшей степени благодарен, но моя леди-мать очень привязана к тебе по причинам, которые выходят за рамки моего понимания. Она никогда не простит мне, если с тобой случится что-то дурное. — Расслабься, Джон. Ничего страшного не произошло. — Рейгар пытался стать голосом разума. — Ты не знаешь ее так, как я, Рейгар. В последний раз, когда я видел ее, она свисала с дерева вверх ногами и разбила себе голову, когда полетела вниз. — Это была не моя вина! Ветка надломилась, — спокойно ответила леди Лианна, но взгляд ее глаз сделался иным. — Я оставила записку на кровати. Я не сказала, куда еду, но сообщила им, когда вернусь, — снова защищалась она. — Я вылезла из окна, вскарабкалась по виноградной лозе на крышу, а затем использовала страж-деревья как ступеньки, чтобы выбраться из замка незамеченной. Я заплатила десять звезд, чтобы одолжить лошадь, потому что я не смогла бы забрать из конюшни свою, — призналась она. Рейгар изумленно уставился на нее. Но разве можно было удивляться? Она преодолела весь путь от Дождливого Леса до Летнего Замка. Он сам наблюдал с полдюжины раз, как она карабкалась по ветвям вяза. Он позволил ей залезть ему на плечи, чтобы взобраться на одну из высоких стен дворца. У него сердце трепыхалось в горле, когда он смотрел, как она стоит там, и гадал, о чем он только думал, согласившись помочь ей в этом деле. То, что именно таким образом она сбежала из-под тетиной опеки, и правда не должно было ошеломить его. Он неожиданно рассмеялся. Рейгар и представить не мог, что кто-то когда-либо сравнится с этой необычной во всех отношениях девушкой. — Я весьма впечатлен, леди Лианна, — он взял ее руку в свою и поцеловал костяшки ее пальцев. — Вы, безусловно, самый удивительный человек из всех, с кем я когда-либо был знаком. Я всегда буду помнить нашу встречу. — Вы не должны поощрять ее, ваше высочество, — пробормотал стоящий рядом с ним Джон. Внезапно Рейгар задумался, действительно ли она может стоя держаться на скачущей лошади и жонглировать. Однако он не осмелился спросить ее об этом. — Я должна приготовиться к отъезду, — леди Лианна вырвала свою руку из его ладоней, отнимая у него ее тепло. — Я пойду смою краску с волос, — сказал Рейгар. — Я намерен проводить вас до Амберли. Ваша тетушка, возможно, окажется менее строга с вами, если рядом буду я, ведь верно? Она казалась обреченной, когда кивнула ему. Когда Рейгар вернулся, лошади были оседланы, а спальные принадлежности убраны. Она стояла у вяза, и ее глаза широко распахнулись, когда она увидела, что черная краска исчезла с его волос. Он порылся в седельной сумке и вытащил свой старый помятый дорожный плащ, на котором был изображен трехглавый дракон дома Таргариенов, красный на черном. Он накинул его себе на плечи и завязал под подбородком. Она затрясла головой с явным смятением и отвернулась от него. — Залезай в седло, — приказал ей Джон. Лианна Старк не показалась Рейгару человеком, которого легко усмирить, но она не сопротивлялась. До нее наконец дошла вся серьезность того, что она натворила, предположил он. Он должен был настоять на том, чтобы она сообщила ему свое имя, но он увидел в ней что-то, что напомнило ему о себе самом. Она была упряма, словно мул. Как и он сам. — Один момент, — сказал Рейгар. Он взял ее за руку и усадил на одну из сломанных скамеек. Он чувствовал, что кое-что задолжал ей. Возможно, объяснение, хотя он и не был уверен, что она поймет многое из того, что он собирался сказать. — Миледи, это место населяют призраки. Мои призраки. Все они обитают здесь. Тем не менее, это место я люблю больше всего на свете. Когда все кругом становится невыносимым, я отправляюсь сюда в поисках уединения. Я приезжаю сюда, играю на арфе и смотрю на звезды. Летний Замок полон грусти, но в нем также есть своя собственная красота и, я думаю, здесь присутствует нечто вроде волшебства. Я не соврал, когда сказал, что это мой дом. Тем не менее, прошедшие вечера, проведенные с вами у огня, были лучшими, что были у меня за очень долгое время. Я был рад, что вы составляли мне компанию. — Вам следовало сказать мне, кто вы такой, — ее голос звучал слабо и ровно. — Может быть. Я же должен был настоять на том, чтобы вы раскрыли свое имя. Но я подозреваю, что у нас с вами были похожие причины, чтобы держать в секрете то, кто мы на самом деле. По правде говоря, с незнакомкой я чувствовал себя легче, чем в Красном Замке, окруженный людьми, которых я знаю большую часть своей жизни. Полагаю, вы это понимаете. Здесь не было ни титулов, ни ожиданий, мы могли оставаться теми, кем хотели бы быть, я — странствующим певцом, а вы — Дейной, хотя вы и поверили в мою историю не больше, чем я поверил в вашу. Она медленно кивнула, ее глаза пристально смотрели в его. В этом свете ее зрачки казались темно-серыми, и снова стали видны красивые темно-синие точки. «Словно драгоценные камни», — подумал Рейгар. — Вы простите меня, леди Лианна? — спросил он. — Я подумаю об этом, ваше высочество. Перечень ваших грехов довольно обширен, — она сидела прямая, как палка, сложив руки на коленях и соблюдая все правила приличия. «Она могла бы вести себя как леди, если бы пожелала», — отметил Рейгар. Девушка, которая открыто высказывала свое мнение и беззаботно смеялась, нравилась ему больше. — Большего я и не прошу. Независимо от того, решите ли вы простить меня или нет, я все равно благодарю вас, — он поднялся со скамьи. — И зовите меня просто Рейгар, — сказал он. — Я стащил вас с дерева, а вы оставили синяк на моем подбородке. Полагаю, мы с вами можем отказаться от формальностей, — он нежно сжал ее плечо. — Старая Нэн однажды рассказала мне историю о прабабушке моего лорда-отца, леди Лорре Ройс, —заговорила она, поднимаясь и закутываясь в свой видавший виды плащ, когда прохладный ветерок пронесся по двору, а Рейгар задумался, к чему это она клонит. — Ваш прадед однажды приезжал в Винтерфелл. Тогда он еще называл себя Эггом. Он служил оруженосцем сира Дункана Высокого, и никто не знал, кто этот мальчик на самом деле, никого это не заботило, но Старая Нэн сказала: они предполагали, что он, возможно, был из благородных, а сир Дункан, они были уверены, происходил из низов. Однако они не стали пытаться дознаться, кто же этот мальчик, ибо мы, северяне, не столь любопытны. Он хотел попасть в крипту, ваш прадед. Он думал найти там кладку драконьих яиц, оставленную Вермаксом. Собственность Таргариенов, — называл он их потом. Рейгар тяжело сглотнул. В этом месте Эйгон умер. Он поднял глаза на стены замка, почерневшие от дикого огня и времени. Из людей, знавших Эйгона, когда он был мальчиком, в живых остался только его дядя мейстер, которого отправили в Цитадель, когда Эйгон был маленьким мальчиком. Эймон находился на другом конце света, на Стене, а Эйрис и Рейла никогда не говорили о Летнем Замке или тех, кто погиб здесь. — Вермакс оставил кладку в Винтерфелле? — Ходили слухи. Принц Джекейрис прилетел на своем драконе в Винтерфелл, чтобы встретиться с лордом Криганом Старком и получить его поддержку во время Танца Драконов. Слухи начались после этого, они все еще ходят и сейчас. Рейгар хорошо знал эту историю. Кригану Старку обещали принцессу из дома Таргариенов. Это называлось Договором Льда и Пламени. — Бен, мой младший брат, и я, мы тоже искали их, но не нашли ничего там, где искали. Однако криптам восемь тысяч лет, и они имеют множество уровней. Как бы то ни было, дед моего лорда-отца, Виллам, отвел принца Эйгона в крипты. Виллам был вдвое младше и не любил туда ходить. Он не очень-то жаловал темноту. Пока принц Эйгон спускался все глубже и глубже, Виллам решил, что он не желает больше смотреть на статуи давно умерших королей Старков. Поэтому он вернулся и рассказал своей леди-матери о том, что задумал принц. Как говорит Старая Нэн, когда принц Эйгон наконец появился, разгневанная леди Лорра уже ждала его. Ей не нравилось, когда дети осмеливались спускаться туда. Она ударила его по уху, и уже собиралась перекинуть его через колено и переключиться на его зад, когда сир Дункан остановил ее и сказал ей, кто он такой. Рейгар засмеялся. Он засмеялся и почувствовал, как слезы щиплют глаза. — Понимаете ли, — Лианна Старк одарила его самой дерзкой улыбкой, которую он когда-либо видел. — Бить принцев у нас семейное. — Я никому не скажу, что вы меня ударили, — прошептал он ей на ухо, подавшись вперед. Лианна тоже наклонилась к нему. — Я не скажу ни единой душе, что ударила вас, но это только потому, что я вовсе не желаю лишиться руки из-за того, что посмела поднять ее на принца крови, — прошептала она ему на ухо, и Рейгар в этот момент осознал, сколь сильно она ему нравилась. — Я думала, что принцы глупы, но вы не так уж и плохи, — призналась она, раздраженно вздохнув, но он понял, что раздражение было лишь притворством и что она шутила с ним. — Насколько я помню, вы назвали меня глупым. — Назвала, ведь правда? Я должна просить прощения? Он рассмеялся. — Нет. Ни в коей мере. Каждый раз, когда Рейгар возвращался из Летнего Замка в Королевскую Гавань, он вез с собой новую песню. Как правило печальную. Рейгар был рожден на свет, чтобы исполнить пророчество, а пророчество разрушило его семью. Песня, которую он напишет на этот раз, будет о лесной деве, наряде из листьев и косе, украшенной живым цветком. Она будет наполнена воспоминаниями об этой девушке, не похожей ни на одну из тех, кого он когда-либо встречал или еще когда-либо встретит. «Лианна Старк была такой, какой должна быть магия», — подумал он. Он взял ее пальцами за подбородок, осторожно приподнял ее голову и поглядел на нее. — Вы тоже не так уж и плохи, — произнес он с ухмылкой. — Поехали. Доставим вас домой.