Что скрывается за элегантностью.

Я начал замечать за собой, что после возвращения из Лукидонии я потихоньку стал изменяться. Мне очень жаль, что Сэйры сейчас нет со мной, ведь она поддерживала, подбадривала меня и всегда была рядом. Но приказ Лорда о помощи тоже не проигнорируешь. Мое тело стало как-то странно реагировать на некоторых неэлегантных животных. Все чаще и чаще хотелось приковать его взгляд к себе. Хотелось, чтобы он говорил только со мной, улыбался только для меня. А иногда хотелось стереть эту счастливую улыбку с его лица, как и сейчас, когда он так мило разговаривает с детьми. Конечно, М-21 у нас герой, в одиночку вырубил трех громил, пытавшихся пробраться в школу. Дети были очень удивлены этому случаю и сейчас восторженно нахваливают его. – Где вы так научились драться? – с огромной улыбкой и с удивлением в глазах спрашивает Ик-Хан. – Да не главное, где он научился, а главное, что Вы просто были великолепны, аджосси! – говорит Юна, немного краснея и подсаживаясь ближе к недооборотню. Разве ты можешь говорить о его великолепии в драках. Разве ты знаешь, какого это, когда он загораживает тебя своей широкой и сильной спиной? Когда говорит идти дальше, а сам встает и снова нападает на врага? Разве ты знаешь, как его когти вонзаются в чужую плоть и раздирают ее? Ты думаешь, что сможешь понять чувство страха и восторга, когда ты смотришь на его полуголое израненное тело, по которому тонкими струйками стекает кровь, и как каждая мышца сокращается при его движениях? Разве тебе предстояло видеть его на следующий день всего в бинтах и измученного? – Всего-то три противника, и ты не смог это уладить без шума, неэлегантное животное? Хм, какой позор, – говорю я, пытаясь отвлечься от своих мыслей и привлечь его внимание к себе. – Да, не смог, – всего лишь пара слов в ответ и полностью пустой взгляд. Ну, где же твое стремление всегда соперничать, куда оно подевалось, почему ты меня игнорируешь? Почему не бросаешь колкости в ответ? Конечно, рядом же столь прекрасные девушки. Что же я хочу от тебя? Знаешь, но не чувствовать на себе твой взгляд – это самое ужасное. Я теряю смысл разговора, полностью уходя в себя. Но все веселятся. Даже Франкенштейн, который не любит такие шумные вечера, искренне улыбается. – Пойду, подышу свежим воздухом, – произнес я. Думаю, моего ухода вы даже и не заметите. Выходя из квартиры, я последний раз бросил взгляд на шумную компанию и чуть дольше дозволенного остановился на серой макушке, которая не вовремя повернулась. М-21 пристально посмотрел на меня. Что это, разве его глаза могут содержать столько печали? Почему? Я быстро захлопываю дверь и выбегаю на улицу. Мчусь несколько минут без остановки и передышки. На улице стоит приятный теплый вечер, легкий ветерок приводит мои чувства немного в порядок. Пройдя еще немного, я сворачиваю к мосту и спускаюсь по пологому склону к небольшой речушке в парке. Лучи заходящего солнца красными оттенками расплываются в воде. Знаю, что, вряд ли, кто-то будет за меня беспокоиться, ведь постоять я за себя могу. Не знаю, сколько времени прошло, и сколько я просмотрел на отражения облаков в чистой воде реки. Солнце давно уже село, и я решил, что пора уже возвращаться. Свет в доме выключен, и никого не видно. Пробравшись в свою комнату, я решил, что стоит сразу лечь спать. – М-21, какого черта ты делаешь? – закричал я, когда он навис надо мной и начал стягивать мои пижамные штаны. – Тише, мышонок, тише, – бархатным голосом прошептал зверь, – ты же хочешь этого? Я почувствовал, как его сильные руки ласкают мое тело, как его язык хозяйничает у меня во рту. Его страстные поцелуи, дикое рычание возбуждающе действовали на меня. Я был полностью пленен этим красивым и диким животным. – Эй, Регис, ты вставать собираешься? – кто-то толкнул меня в плечо. Я резко открыл глаза и увидел перед собой его. – М-21? – его лицо было так близко, и, осмыслив события недавнего сна, я непроизвольно начал краснеть. – Ты не пришел к завтраку. Вот Франкенштейн и отправил меня посмотреть, что с тобой случилось, наш мальчик заболел? – Со мной все в порядке, – прокричал я, жутко смущаясь и еще сильнее краснея, – убирайся из моей комнаты, нашлась тут нянька! М-21 уже стоя в двери, произнес: – И не гуляй так допоздна. Я.. Кмх.. Босс волнуется. Как только дверь за М-21 закрылась, я вскочил с кровати и отправился в душ. Думал, что хоть холодная вода поможет снять это напряжение и возбуждение в паху, но даже и это не помогло. Как же это все неэлегантно. Собравшись, я отправился на кухню и услышал часть разговора: – Что в последнее время происходит с Регисом? – спрашивал Такео у окружающих его. – Он странно себя ведет. – Да, он немного изменился. Возможно, это так влияет резкая смена обстановки после возвращения из Лукидонии, – заключил Франкенштейн. – Но главное, что он справляется со своими обязанностями. – А мне кажется, что мальчик просто взрослеет. Ну, вы же знаете, как это происходит, правильно? – Тао! – остановил друга стрелок, – но с ним действительно что-то не так. – Со мной все в порядке, – не выдержав, встрял я в их разговор. – Ты в этом уверен? – спросил М-21 и подошел ко мне вплотную. Он медленно начал расстегивать мой пиджак. Я начал чувствовать, что не только щеки, но и уши начинают гореть. Я попытался ударить его и вырваться, но его сильные руки предотвратили все попытки моего бегства. Собрав все свои силы, я старался сделать голос как можно тверже. – Что ты делаешь? Руки свои убрал! – Ты даже пиджак нормально застегнуть не можешь, и говоришь что с тобой все в порядке, элегантный наш. Я молча наблюдал, как его пальцы ловко справляются с пуговицами и расстегивают пиджак. – Кажется, тебе немного стоит отдохнуть. Сегодня можешь не ходить в школу, – сказал Франкенштейн, – а вам, кажется, пора бы уже давно уйти на работу. Мастер, нам тоже пора. А ты, М-21, присмотри за Регисом да приберись в доме заодно. Что? Почему именно он. Я готов был закричать, запротестовать, но тогда бы все увидели мои чувства. Да, я понял, что это не просто увлечение, а что-то большее, гораздо большее. Как это неэлегантно, влюбился в модифицированного человека, к тому же в мужчину! Все ушли, и мы остались вдвоем. Я чувствовал, как мое сердце начинает ускорять свой темп. Лицо ужасно горит. М-21 находится непозволительно близко, я ощущаю его запах, ощущаю его взгляд на себе. – Да что с тобой происходит? – задал снова тот же вопрос М-21. – Что со мной происходит? Да что с тобой происходит? – нервно закричал я. И куда подевались моя элегантность и выдержка? – Сначала смотришь так, слово съесть готов! Потом полностью игнорируешь, не обращаешь совершенно никакого внимания! Неужто я тебе совсем безразличен? Или ты думаешь, что с моими чувствами можно играть? – я готов был сгореть со стыда, произнося все это. Но держать все это в себе я больше не мог. – Чувствами? Да, ты представить себе не можешь, сколько сил я прикладываю, чтобы сдерживать себя и не накинуться на тебя. Разве можно быть настолько милым? Думаешь, я играю с тобой, а как же ты? Уходишь, пропадаешь ночами. Ты хоть представляешь, как я волнуюсь? Я слышал, как дрожал его голос. Хотел удостовериться, что все это правда. Я поднял голову и взглянул ему в глаза. В них можно было увидеть все: все чувства, все переживания. От этого я непроизвольно потянулся к его губам. Он ответил на мой поцелуй, это было горячо и непривычно. Наяву его губы казались гораздо слаще и желаннее. М-21 взял меня на руки и потащил в комнату, по пути стягивая ненужные вещи. Оставшись без сковывающей одежды, он опустил меня на кровать и навис сверху. Его когти царапали мои ягодицы. Я обнимал его, хотел как можно ближе почувствовать его тело. Он покрывал меня своими поцелуями. Я чувствовал все желание и страсть исходившие от него. Они опьяняли. М-21 не мог больше сдерживать своего зверя, и, наконец, выпустил его на свободу, дав полную волю в действиях. Его резкие движения, толчки, грубые ласки заставляли меня выгибаться и стонать. М-21 ловил мои стоны страстными поцелуями. Иногда скользил своими клыками по моей шее, оставлял красные дорожки крови и затем слизывал их. Наслаждение и удовольствие поглотили нас с головой. За это я готов был продать свою душу и свою жизнь. Я понял, что приручил дикого зверя, но мы в ответе за тех, кого приручили. И я рад, что все так сложилось.