Драконий хребет

— Смотри на меня, — всегда ласковый голос звучит острым клинком, бьющимся о камень, — смотри на меня, только не закрывай глаза. Альбедо слабо кивает, пытается сфокусировать взгляд, но видит только голубой глаз напротив и чувствует холодные руки на щеках. Кругом слишком шумно. Маленькие маги бездны пищат, сгорая заживо, пытаясь изо всех сил спасти себя, выкарабкаться из пламени, и их голоса сливаются в бесконечный фоновый шум, который просто нужно убрать, чтобы наконец спокойно заснуть. Альбедо чувствует усталость, хочется закрыть глаза, хотя и необходимо смотреть на него. — Альбедо, — в голосе беспокойство, — Альбедо! Потерпи еще немного, хорошо. Альбедо слушается его и изо всех сил старается держать глаза открытыми. Рыцарь напротив него сам себе кивает, когда видит, что смысл его слов понимают. Его светлые волосы сейчас окрашены красным, почти черно-бордовым, и Альбедо хочется верить, что это чужая кровь. Он слышит, как лопаются с громким хлопком крио щиты магов, а потом начинается противный пронзительный писк. До него запоздало доходит, что маги спасают не себя, а их. Даже не их. А того, кто на руках Альбедо — маленький принц, которого алхимик до сих пор крепко прижимает к себе. Альбедо понимает — всё это было только чтобы спасти его, принца. И он. И Дайнслейф. Они оба просто должны… Альбедо просыпается резко, вскакивая со стула, что тот с грохотом падает на пол. Стук сердца отдается в ушах, слышно как кипит и пузырится кровь в венах. За окном и в комнате — темная непроглядная ночь, а свеча на столе давно стала слабо дымящимся окурком, от которого уже нет никакой пользы. Альбедо загнанно осматривается по сторонам, еще слабо понимая, что все до этого просто сон. Сон о том прошлом, которое очень хочется, но невозможно, забыть. Он видит эту сцену уже много лет подряд, позорное напоминание о том, как он не смог защитить не только себя, но и принца, и Дайслейфу пришлось спасать их обоих, сбегать с поля боя, словно крысе, унося на своих плечах двоих. Альбедо хочется вернуться в прошлое, и все исправить, не потерять сознание от удара по голове, уберечь детский глаз от кинжала, закрыть собой, а потом схватить меч и… Альбедо много хочет сделать, но алхимии все еще неподвластно время, потому он может только помнить. Он ставит на место стул, окидывает взглядом комнату, свои недописанные отчеты, разбросанные на столе и полу в полном беспорядке, огрызки бумаги с ценными и не очень знаниями и конечно образцы с Драконьего хребта. Только потом замечает открытое окно. Он точно помнит, что перед тем как прилечь на пару минуточек, а потом обязательно закончить писать отчет об исследовании, не открывал его. Альбедо чувствует, что к нему приходили. Морозная свежесть в комнате и маленькие снежинки на подоконнике говорят о том, что либо кто-то телепортировался к нему в комнату прямо с хребта, либо использует крио. И второе более вероятно, потому что Альбедо замечает среди всех своих записей аккуратное письмо, привязанное к ветке артерии земли. Только один человек в мире оставлял ему таким образом послания, рискуя всем, что у него есть. Дайнслейф. Он был тут. Альбедо как вживую в том сне чувствовал на щеках холодные пальцы, и видно это чувство не было слишком реалистичным сном. Ему кажется, что сердце готовится выпрыгнуть через горло от волнения и разочарования, потому что, если бы он не спал — увидел Дайслейфа, они могли бы поговорить, хотя бы минуту, жалкую, но желанную минуту. Альбедо разворачивает письмо дрожащими руками. В нем — две строчки, написанные неровно, дрожащей рукой: «Ущелье спящего дракона. Когда тебе удобно». Альбедо знает, что Дайнслейф будет ждать его даже неделю, если понадобится, но сам Альбедо ждать не намерен. Он хватает несколько согревающих и блокнот, запихивает все в сумку, в ужасной спешке, и выпрыгивает через окно. Лаборатория на первом этаже оказалась намного практичнее, чем казалось на первый взгляд. Точно так же, как воры могли без проблем проникнуть в нее, так и Альбедо мог сбежать когда угодно. Альбедо пробегает мимо патрульных по улице, стараясь не попадаться им на глаза. Лишние расспросы ни к чему, и если сейчас не остановят, то завтра утром точно каждая собака будет знать, что их алхимик куда-то сбегал по ночам, и уж тогда и без того догадливая Сахароза так просто от него не отстанет. Она уже впутала Люмине в узнавание «секрета» Альбедо, и повезло, что смог всех обмануть, наплетя что-то про меч, наполняющийся энергией убитых врагов. Оправдание вышло откровенно смешным и нелепым, но это сработало, так что на время Сахароза будет довольна и этим. Альбедо позволяет себе замедлить шаг только когда Мондштадт остается позади, а винокурня все ближе. Алхимик решает сократить путь через нее, потому что так добраться до ущелья проще всего. Он останавливается у статуи архонта, чтобы перевести дух. — Тоже не спится? — Альбедо вздрагивает, когда слышит за спиной голос Кейи. — В некотором роде, — он отвечает спокойно, как и обычно, не меняясь в лице, даже не оборачивается. В голове только мысли о том, как Кейа тут оказался и что ему надо. — Мне тоже, — рыцарь улыбается, щурясь, Альбедо уверен, пусть в темноте рассмотреть сложно. — Раз уж нам обоим не спится, то можно прогуляться вместе до Драконьего хребта. — Откуда… — О, — Кейа смеется, — очевидно, что тихой мышью выскальзывающий сквозь главные ворота города алхимик направится в сторону винокурни точно не потому что ему резко захотелось выпить лучшего вина. А я просто позволил себе немного интереса и проследил, ничего криминального. Альбедо вздыхает. Кейа всегда был любопытным ребенком, но иногда это заходит слишком далеко. Он даже не заметил преследования от самого города, и тут либо он сам потерял хватку, либо Кейю слишком хорошо учили. — Тогда до Драконьего хребта и не дальше. Не хочется, чтобы моим исследованиям мешали. — Ночным исследованиям? — видно, что Кейа не верит. — Иногда нужные результаты получаются самым неожиданным способом. Они проходят винокурню в тишине. Кейа думает о своем, а Альбедо о своем. Ему даже начинает казаться, что сейчас самое подходящее время, чтобы сказать: давай сбежим вместе. Я приведу тебя в страну, где лед согревает, а водопады уходят из земли в самое небо. Я верну тебя в потерянное царство, которое ждет твоего возвращения. Туда, где когда-то были цветущие луга и самое яркое солнце во всем мире, туда, где ты, маленький принц, наконец займешь свой ледяной трон, и позволишь нам отдохнуть. Отчего-то такое чувство, что Кейа его послушается. Кейа молчит, а потом говорит севшим голосом: — У тебя есть снадобье для сна? — он мнет пальцы. — В последнее время кошмары совсем надоели. — Барбара или Сахароза помогут лучше меня. — Не думаю, что они помогут, — Кейа пожимает плечами, — эти сны кажутся слишком реалистичными. Альбедо не интересно, но у него хорошие манеры, а Кейа выглядит так, словно ему хочется об этом поговорить. — В этих снах я еще ребенок, но мне страшно. До ужаса и дрожи во всем теле. Я один в комнате, и человек, которого я зову учителем, сказал сидеть тихо, никуда не выходить. Я слышу драку за дверью, и люди кричат. А маги бездны пушистыми клубками лежат рядом со мной и это успокаивает, их мех мягкий, совсем как у ручных зверей. Я знаю, что они используют крио щиты на мне, но все равно вздрагиваю, когда огонь врывается через дверь в комнату. На пороге — высокий рыцарь, я его не знаю, но его меч пылает огнем, ярко-красным, обжигающим. И он идет ко мне, но учитель отталкивает этого человека, закрывая меня. И тогда появляется второй рыцарь. Он тоже высокий и светловолосый, я вижу у него только один глаз. Он убивает того пиро рыцаря и я знаю, что он на моей стороне. А потом сон обрывается. — Это, — Альбедо не верит тому, что слышит. — Это очень странный сон. — Я знаю, — Кейа неловко смеется, — маги бездны защищают меня, ахах, абсолютный бред. Еще и какой-то учитель, и этот второй рыцарь. Звучит как детская история про благородного принца. — Ты не думаешь, что это может быть как-то связано с Каэнри’ах? — Альбедо задает вопрос осторожно, но тут же видит, как лицо Кейи становится серьезнее. — Поэтому я и рассказал тебе. Ты тоже оттуда. Они молчат. Останавливаются у хребта. Перейти через реку — и они там. — Ты правильно сделал, — говорит Альбедо, — что рассказал мне. И мой совет — постарайся в своих снах узнать что было дальше, — Альбедо проходит по хрупкому мосту, не смотря на Кейю, потому что по его лицу сейчас можно понять, насколько он взволнован. Сохранять обычную маску равнодушия выходит ужасно плохо. — Как всегда, знаешь обо мне даже больше, чем я сам, — Кейа машет рукой с берега реки, — удачи в исследованиях. Альбедо кивает в ответ. Он сразу идет на неприметную тропу, которая приведет прямо в ущелье. Подъем занимает не много времени, но с каждым шагом становится все яснее, что Дайнслейф побывал тут. Не знай Альбедо стиль Дайна, уничтожать все живое на своем пути, решил бы, что среди гор хребта завелось что-то более древнее и страшное чем хиличурлы и стражи руин. Тропа всё больше становилась похожа на одно сплошное застывшее кровавое озеро — красный снег и лёд были повсюду, замерзшие хиличурлы, шамачурлы разорванные на части, Альбедо не сомневался, что голыми руками. Иногда Дайнслейф не утруждал себя даже тем, чтобы достать меч из ножен. Само ущелье стало больше похоже на поле боя, чем на ребра дракона — алое и замерзшее, где смешались фатуи и хиличурлы в одну безобразную кучу, а вершина всему — голова крио лавачурла, небрежно брошенная под ноги стоящего в центре рыцаря. Эту вытянутую фигуру Альбедо узнает всегда. — Дайн! — Альбедо срывается с места, чтобы только скорее обнять. Он не дает и слова сказать стоящему в центре рыцарю, прежде чем поцеловать его. Не нежно, не грубо, но со всей той тоской, что собралась в нем за столько лет разлуки. Альбедо стоит на самых кончиках пальцев и тянет Дайнслейфа за шею, заставляя наклониться, но все равно неудобно. Он чувствует в груди тот же жар, который был при их первом танце на балу — эту неловкую любовь к рыцарю эскорта, смущение и бесконечную нежность. Их разница в росте была предметом шуток при королевском дворе. Альбедо зарывается пальцами в светлые волосы, все еще целуя. Губы Дайнслейфа холодные, как и он сам, но алхимик за столько лет привык к этому и ему даже кажется, что иначе просто не понравится. Дайн обнимает его за плечи, аккуратно, любяще. — Я скучал, — шепчет в самые губы Альбедо, когда дышать уже становится тяжело. — Я тоже, — Дайнслейф отвечает горячим шепотом. — Зачем ты позвал меня. Альбедо чувствует, как крепко его обнимают и Дайн утыкается носом ему в макушку. Прижимает к себе со всей силой, отчаянно, боясь снова потерять. — Я больше не мог терпеть, — признается он честно. — Если тебя увидят, — Альбедо обнимает в ответ, — все пропадет. — Я знаю. Альбедо зарывается носом в мех на одежде Дайнслейфа. Ему так этого не хватало. Столько лет из близости — обмен письмами, и даже тот слишком рискованный. Дайнслейф всегда ставил себя под удар, передавая их, но иначе они оба не вынесут разлуки. Подумать только, предводитель повстанцев Каэнри’ах это самый верный пес и любимый главного алхимика Мондштадта. Невероятная история, даже смешнее чем та, что происходит между Дилюком и Кейей. Альбедо привык для всех быть безразличным алхимиком, которого волнуют только эксперименты и ничего больше, но на самом деле он думает о стольком сразу, что эксперименты стоят в самом конце этого списка. В начале — Дайнслейф. Ему стыдно признаваться, что возрождение родины стоит после любовника. Но это правда. — Дай мне еще немного времени, — Дайнслейф шепчет горько, — и мы сможем все ему рассказать. И вернемся домой. — Может он и сам все вспомнит, — Альбедо не хочется отпускать. Однажды он отпустил и с тех пор не видел почти десяток лет. Альбедо чувствует, что его выпускают из объятий. Дайнслейф смотрит на него с нежностью, которой алхимик давно не видел. Рыцарь проводит холодной ладонью по скуле, по подбородку, по губам. От его пальцев остается почти жгучая прохлада. Любимые холодные руки обжигают, и Альбедо хочется целовать их, согреть своим дыханием, только чтобы оттянуть момент расставания. Он прекрасно знает, что Дайнслейф хочет сказать. — Если бы ты пришел не так близко к рассвету, — улыбка Дайна грустная, одним уголком губ. — В следующий раз я приду с самого заката, — Альбедо жмурится. Дайнслейф целует его в лоб, в переносицу, в кончик носа. — Обещаю.  — Я верю.

***

Альбедо встречает рассвет в своем лагере на Драконьем хребте, рядом кипят новые зелья, а на костре уже варится грибной густой суп. Это все не то, чего ему хочется. Совсем не то. Уговорить Кейю вместе предать Мондштадт становится приоритетной целью с сегодняшнего утра. Он просто хочет домой.