Послевоенные будни в Малфой-мэноре

      Недавно Нарцисса поняла, что действия мужчин, даже самых достойных, могут не поддаваться логике. Порой они склонны к необъяснимому ребячеству. Вот Люциус, например. Нарцисса до сих пор не могла понять, почему он так остро реагировал на вполне разумные действия со стороны директора. Люциус не мог не понимать, что Дамблдор должен был как-то среагировать, ведь в противном случае среагировали бы родители с Попечительским советом.       «Мальчишки», — про себя думала Нарцисса, когда во время обеда слизеринцы, получившие от старосты «карт-бланш», стали задавать пришедшему аврору вопросы. Вопросы были не столько сложные, сколько философские, на которые невозможно ответить за отведенные полтора часа.       На самом деле, Нарцисса сама не видела в этой лекции никакого смысла. Произошла бы эта лекция ранее, она бы все равно не спасла бы Люциуса от похищения и не помогла бы ему. Аврор говорил элементарные вещи, которые чисто теоретически знал каждый, однако на практике, как известно, всё работает совершенно иначе.       — Главное сохранять спокойствие. Помните, что ваша жизнь представляет ценность для террористов, — говорил аврор, изредка подсматривая в написанный ранее план лекции. Он был совсем юн и сильно нервничал. Иногда он терял нить повествования или начинал заикаться.       — А если наша жизнь не ценна? Если нас хотят убить, что делать? — спросил один из первокурсников.       Другой мальчик, чуть постарше, начал говорить про какую-то статистику, про процент психически больных людей среди террористов. В этот момент вся лекция превратилась в фарс. Аврор не мог чётко ответить на поставленные вопросы из-за отсутствия опыта и неподготовленности, дети, увидев, что взрослый совсем растерялся, начали спорить, перекрикивать друг друга, окончательно нарушая дисциплину.       Когда к слизеринцам присоединились гриффиндорцы, а потом и все остальные, начался настоящий кошмар. Старосты факультетов пытались усмирить детей, но у них ничего не получалось, потому что староста школы одобрял действия младших курсов.       — Пусть дети зададут вопросы. Разве не в этом была цель? — невинно на первый взгляд поинтересовался Малфой. Нарцисса уже достаточно хорошо его знала, чтобы понимать: ему всё это нравилось.       Она в упор не понимала, зачем ему всё это было нужно. Что ему сделал юный стажер, на которого дети накинулись с вопросами и восклицаниями? Какая ему выгода от этого беспорядка?       Ещё Нарцисса поняла, что мальчишки, в каком бы возрасте они ни были, любят играть в воинов и стратегов. Казалось, что по мере взросления у них обычные ничем непримечательные игрушки вроде зачарованных солдатиков приобретают совсем иные очертания. Вчера ещё мальчик устраивал войны со своими солдатами, отправляя их на гибель не жалея, сегодня то же самое делал уже взрослые глава Аврората, но в чуть иной форме. Или совсем недавно Люциус играл с Нарциссой в «Победи Гриндевальда» в кафе, а сейчас лез в политику.       Началось всё с того, что Люциус пригласил друзей погулять у озера. Ребята планировали пойти закупать алкоголь, но понимали, что Малфой что-то заподозрит, услышав отказ. Когда вся компания устроилась у плакучей ивы, которая действительно рыдала по ночам и своими слезами отпугивала хищников, Люциус взял на себя роль оратора и стал излагать:       — Нам всем, за исключением Нарциссы, по семнадцать лет. Мы совершеннолетние, а значит имеем право избирать власть. Этой весной проводятся выборы в представители молодёжи, и мы будем вынуждены отдать кому-то свой голос. От нашего выбора будет зависеть не только наше будущее, но и будущее нашего поколения. Мы можем проголосовать за девушку, раздающую шоколадные лягушки в качестве приёмной кампании, или за симпатичного парня, толкающего красивые речи. Но у нас есть шанс выбрать достойного волшебника, способного изменить наши реалии.       — Малфой, ты что, баллотируешься? — перебила Белла, с удивлением глядя на Люциуса.       Остальные тоже были в шоке и внимательно слушали Малфоя, ожидая, к чему приведёт его речь.       — Нет. Но ты мыслишь в правильном направлении, Белла. Нам нужен свой человек. Иными словами, ручной представитель, который будет учитывать наше мнение.       — Твой отец этим занимается, разве нет? — спросил Макнейр, уловив мысль Люциуса.       Нарцисса была настолько поражена услышанным, что не могла и слова вставить. Она знала про «политических марионеток», но и подумать не могла, что её парень в столь юном возрасте будет влезать в эти «взрослые игры». Это было больше похоже на Абраксаса Малфоя, который посадил в кресло министра своего человека, устранив Лича, но не на Люциуса.       — И мой отец, и Дамблдор активно продвигают своих кандидатов, но они оба мне не нравятся. Мой отец хочет на этом разбогатеть, ему безразличны молодые волшебники, а Дамблдор пытается распространить «магглолюбство», не заботясь о реальных проблемах нашего поколения.       — Хорошо, допустим, мы в последний момент подадим заявку с нашим кандидатом. Но ты сам представляешь, против кого планируешь бороться? На стороне Дамблдора вся школа и его слава в победе над Гриндевальдом, на стороне твоего отца влияние и связи, — рассудил Руди. Басти и Уолден поддержали его.       — Мы боремся не с ними, а с их кандидатами. При всех их связях и заслугах голосовать будет народ. И отсутствие денег и славы в данном случае наше преимущество. Наш кандидат будет «человеком из народа». Поверьте, я всё просчитал, и у нас есть неплохой шанс на победу.       — А зачем такие сложности? Раз хочешь — сам баллотируйся и делай нашу жизнь лучше. Мы, так уж и быть, проголосуем, — заверил Люциуса Басти, дружески похлопав по плечу.       — Нельзя бороться с дементорами Люмосом, нужен Патронус. Я не могу выступать на политической арене по ряду причин, одна из которых — мой отец. Нам нужен максимально неприметный бесхребетный полукровка.       — Полукровка? — скривилась Цисси. Она долгое время молчала, но этого попросту не смогла стерпеть.       — Да, чистокровный волшебник не устроит магглорожденных, и у Дамблдора появится преимущество. А полукровка — что-то вроде золотой середины. Да и какая разница, кто будет на сцене, если за кулисами будем мы?       — Я так понимаю, у тебя и протеже есть? — усмехнулся Уолден.       — Ральф Бёрг, в прошлом году выпустился, когтевранец, — Малфой раздал всем небольшие колдографии с изображением волшебника. Колдофото, скорее всего, было сделано во время выпускного. Парень стоял в парадной мантии с дипломом на фоне Хогвартса.       — Фу, он… он… никакой. Вот совсем. Ни обаяния, ни харизмы, — возмутилась Белла.       Нарцисса с ней согласилась. Люциус был намного симпатичнее. Нарцисса была уверена, что Малфой зря себя сбросил со счетов. Он умел красиво говорить, обладал навыками оратора, был очень красивым, но при этом не казался смазливым. Его имя и фамилия всегда были на слуху. Он умел притягивать к себе внимание, а ещё у него было креативное мышление. Иными словами, у него были шансы на победу.       — Он управляем, это главное. А всему остальному научим. Вы со мной?       Естественно, все согласились принять участие в пиар-кампании. Это казалось ещё одним занимательным приключением. Все хотели не столько повлиять на политику, сколько посоревноваться с одними из самых влиятельных волшебников маг-Британии. Малфоя, судя по всему, не интересовали мотивы друзей: он хотел собрать команду для достижения своей цели. Впрочем, как ни посмотри, а его цель выглядела благородной. Люциус сказал, что они встретятся с Бёргом в субботу в каком-то баре и попытаются дать ему мотивацию для участия в выборах.       Нарцисса лишь наполовину верила тому, что говорил Люциус, но ей было приятно обсуждать проект, который ещё больше сблизил её с ним. Однако Люциус был вполне серьёзен.       Ещё за этот день Нарцисса поняла, что мужчины — очень странные существа. Почему они до последнего молчат о своих проблемах, сдерживая переживания? Она не понимала, почему они считают непростительным пожаловаться и рассказать кому-то о своих бедах?       К этому выводу Нарцисса пришла, когда решила заглянуть к Люциусу в гости и не обнаружила его на месте. В его комнате явно никого не было, а на часах было девять вечера. Нарцисса уже успела надумать всякие глупости за то время, пока ждала его у комнаты.       «Как хорошо, что у старост отдельная комната», — думала она.       Спустя час Люциус появился в коридоре и, увидев Нарциссу, удивился.       — Ты где был?       — Вышел прогуляться, — подтвердил он одну из догадок.       Нарцисса не была экспертом в человеческих чувствах, но что с Люциусом было что-то не так, поняла сразу. Этих двух слов было достаточно, чтобы понять его состояние. Его голос не срывался, не переходил в истерический плач, но в нём было столько обиды, столько трудно скрываемой боли, что сразу всё становилось понятно. И его странное поведение в последнее время начало поддаваться объяснению.       — Мне тоже не спится. Пойдем в комнату, выпьем чаю? — предложила Нарцисса.       Чаю она не хотела, но видела, что Люциусу он был необходим: на улице было прохладно, а он был одет в тонкую мантию.       — Цисси, я сегодня не в самом лучшем настроении. Зачем тебе унылый молодой человек, погрязший в своих мыслях? Давай завтра?       — Ну уж нет! Что-то не припомню, чтобы я исключительно весельчака требовала!       Нарцисса увидела, Люциус улыбнулся. Пусть вымученно и совсем невесело, но улыбнулся.       — Что случилось? — спросила Нарцисса, когда они вошли в комнату. Она отметила, что для парня Люциус был достаточно аккуратен. Не было того ужаса, которого она однажды увидела в комнате Сириуса.       Нарцисса мягко приобняла его, ненароком коснувшись его ледяной щеки.       Услышав вполне ожидаемый вопрос, Люциус начал отмахиваться, что-то говоря про учёбу, про стресс перед экзаменами. Сказал, чтобы Нарцисса не беспокоилась из-за такого пустяка. Нарцисса, естественно, не поверила, но Малфой продолжал уверенно заявлять, что у него всё хорошо.       Казалось, он начал потихоньку отогреваться. По крайней мере, ладони потеплели.       — Конечно, у тебя всё хорошо. Это же в порядке вещей: выйти среди ночи на улицу в тоненькой мантии в ветреную погоду!       Так Нарцисса познакомилась с одной из причуд своего парня. Люциус ни за что не признается, что у него что-то не получается или что ему плохо, предпочитая переживать все проблемы в одиночку.       «Будто мне Беллы было мало», — вспомнила Нарцисса о сестре, которая, казалось, своими заскоками могла превзойти Вальбургу. А она, между прочим, была весьма колоритной женщиной.       Закутавшийся в одеяло Люциус сидел на кровати, пытаясь унять дрожь. Не выдержав, Нарцисса позвала эльфа и приказала приготовить чай с мятой и мёдом. Когда эльф вернулся с подносом с чайничком чая и двумя кружками, Нарцисса разлила горячий напиток по кружкам и протянула одну Люциусу.       — Пей, тебе нужно согреться.       Двух кружек чая вполне хватило, чтобы унять дрожь. Щёки Люциуса покраснели. Нарцисса попыталась ещё раз задать интересующий вопрос, и Малфой, видимо поняв, что Нарцисса не отстанет, пояснил:       — С отцом поругался. Сильно, — с этими словами Люциус поплотнее закутался в одеяло.       Это многое объясняло. Нарцисса теперь понимала странное рвение Люциуса победить в весенних выборах. И его выходка с юным аврором теперь виделась по-другому. Видимо, он хотел хоть как-то выпустить накопившиеся эмоции, и под раздачу попал юный стажер.       Нарцисса присела рядом с ним, приобняв, давая понять, что в любом случае будет на его стороне. Благодарный взгляд послужил сигналом, что она всё делала правильно. Видимо, поняв, что Нарциссе можно было доверять, Люциус начал рассказ.       Как оказалось, отношения в семье Малфоев дали трещину после зимних каникул. Люциус стал замечать странности в поведении родителей, отец постоянно задерживался, говоря, что у него было много дел. Миссис Малфой серьёзно заболела и стала по-другому себя вести.       — Она стала замкнутой. Погрязла в себе и своих проблемах. Сначала отец попытался ей помочь, а потом просто бросил и стал жить в своё удовольствие, — говорил он.       На пасхальных каникулах Люциус понял, что родители были больше похожи на соседей, чем на супружескую пару. Мелинда Малфой ходила по целителям и занималась своим здоровьем, Абраксас Малфой — по «встречам с бизнеспартнерами» и только изредка интересовался делами жены. Люциус был убежден, что он делал это чисто из вежливости.       — Ты понимаешь, у Малфоев не бывает разводов. Несчастный случай, отравление, заговор — всё, что угодно, кроме развода.       Потом повествование Люциуса плавно перешло к приему в поместье. Оказалось, что Люциус увидел, как отец вежливо общался с какой-то женщиной, поэтому перепутал бокалы и нечаянно отравил Уолдена. И эту женщину Люциус часто видел в компании отца. Но больше всего его разозлил не факт флирта, а то, каким взглядом он смотрел на неё. Люциусу казалось, что это не было простым увлечением.       — У моих родителей не было красивой истории любви. Обычный договорной брак, заключенный до поступления в Хогвартс. Казалось, они были счастливы до первой серьёзной проблемы. Стоило маме заболеть, как всё посыпалось.       Несмотря на это, флирт отца (а Люциус был уверен, что это был флирт) сильно задел его, и все каникулы он практически не разговаривал с отцом, изображая ледяную статую и лишь изредка отпуская язвительные комментарии.       «Зная Люциуса, боюсь представить, что это были за комментарии», — подумала Нарцисса, крепче обнимая его.       Потом выяснилось, что Мелинда была прекрасно осведомлена о новом увлечении мужа, но предпочла не лезть в разборки между сыном и отцом. Люциус решил, что семья не уважала его и ни во что не ставила, поэтому обиделся на обоих родителей; но на отца он злился больше.       Спустя некоторое время Люциус сменил гнев на милость и сегодня связался с родителями по каминной сети, при этом не отпустив ни единой саркастичной фразы. Отец неправильно расценил «потепление» и допустил стратегическую ошибку — предложил Люциусу познакомиться с этой женщиной, с которой, как выяснилось в ходе ссоры, Абраксас был около года. Осознав, что почти год у отца были серьёзные отношения с другой женщиной и мама всё знала и даже одобряла, Люциус не выдержал и сорвался.       — Я понимаю, что это распространённая практика в таких семьях, как наша. Но я никогда не думал, что это коснётся моей семьи, — признался совсем поникший Малфой.       Как Нарцисса поняла, Люциус обиделся на то, что целый год родители разыгрывали перед ним счастливую пару, но стоило ему уехать в Хогвартс, как занавес опускался, и взрослые продолжали заниматься своими делами, живя обособленно друг от друга. Они бы и продолжали свой спектакль, если бы не болезнь Мелинды, которая окончательно уничтожила их брак. Ни о каких чувствах, кроме благодарности за предыдущие годы семейной жизни, не могло быть и речи. Нарцисса видела, что Люциусу было очень больно терять семью, но ничего не могла с этим сделать.       — Спи, с кем хочешь, но не смей приводить своих женщин домой, даже на приёмы, — выпалил Люциус в разгаре ссоры. Он понимал, что отец будет выбирать нейтральные территории для своих встреч, но не смог сдержаться, вспомнив то, что увидел на приеме.       — Молодой человек, вы ничего не перепутали? Это мой дом, и я буду приводить в него кого хочу и когда хочу.       Это фраза подействовала на Люциуса, как оскорбление на гиппогрифа. Послужила точкой невозврата, после которой былые теплые отношения стали невозможны.       «Мистер Малфой, даже я уже знаю, какие фразы ни в коем случае не стоит говорить вашему сыну. И эта — одна из них», — подумала Нарцисса, внимательно посмотрев на Люциуса.       Опущенный подбородок. Поджатые губы. Виноватый взгляд. Нарциссу сложно было обмануть, и она видела, что спустя несколько часов Люциус остыл и осознал, что не стоило так грубо разговаривать с отцом, даже если очень хотелось.       — И самое обидное, что все родственники говорят одно и то же: «это нормально», «ты бесчувственный эгоист», «пора отпустить родителей», «они хотели как лучше». Но никто не хочет посмотреть на ситуацию с моей стороны!       — Никакой ты не бесчувственный! Просто с их точки зрения твои родители поступили мудро, расставшись без развода и сохранив семью, при этом не допустив шумихи в газетах. А тебе не сказали, потому что не хотели тебя расстраивать.       — То есть с эгоистом ты согласна? — усмехнулся Малфой.       Посмотрев в его глаза, Нарцисса поняла, что он уже отошёл. По крайней мере, перестал походить на тень отца Гамлета. Нарцисса решила, что пришла пора перейти к следующему этапу своей терапии, поэтому поцеловала его, чтобы окончательно привести в чувство.       «А у меня талант», — подумала Нарцисса, когда Люциус, улыбаясь, стал гладить её по волосам.