Затихший город

Холод. Страх смерти. Треск счётчика Гейгера. Хруст веток, шуршание почти сгнившей листвы, валяющейся под ногами. Скрип сапог. Тяжелое дыхание адепта в противогазе. Запах недавно прошедшего дождя. Мокрый бетон. Все это Зона, а точнее, ее центр. Бытие. Остатки секты влачат своё жалкое существование без какого либо смысла, им как-то удалось пережить войну после отключения Выжигателя Мозгов, но тем не менее каждый солдат знал, чувствовал, как смерть дышит ему в затылок, как тянет к нему свои холодные руки, и ждал своей кончины, желая умереть за что-то. Хоть за «веру», хоть за «братьев». Но ежедневные жертвы просто уходили в никуда, сегодня ты умрешь за дорого тебе человека, а завтра он, за кого-нибудь ещё. Толку? Вообще жизнь для этих людей не имела смысла. Совсем. Кто-то вновь обрёл человечность, вспомнив все, и ужаснувшись своим деяниям, кто-то перенёс возвращение памяти легче… Хватит воды. Уж слишком ты, Варли, повадился тут философствовать. Это был обычный, серый, дождливый день. Мужчина сидел прислонившись спиной к холодной, бетонной стене, с которой уже лет как двадцать слезли обои. Сегодня офицер, как бы то ни было странно для его чина, пошёл дежурить вместе со своим подчинённым, и видать не совсем просто так. Варли было смертельно скучно, он тоже знал, что дни его сочтены, и хотелось дожить их как-то поярче. Хоть и глаза его обрели свой прежний цвет, хоть и разум мужчины был ясен словно девственный родник, он не покидал секты. Ему было некуда идти, да и… Вышло уж так, что он привязался к одному из адептов, сам того не до конца понимая. Сейчас парень сидел у окна, прильнув к прицелу своей относительно новехонькой СВД, подаренной мужчиной, оглядывая в оптику мертвые окрестности. Дом стоял на большой площади, с этого снайперского гнезда все было как на ладони, 11 этаж как-никак. Но вскоре Пернатому надоело созерцать застывшую картинку, да и он почувствовал на себе пристальный взгляд старшего, так что солдат отложил винтовку, повернувшись к офицеру. Варли был без противогаза, и надо отдать должное, был он редкостным красавцем, не смотря на многочисленные шрамы, как бы пересекавшие его лицо. Щеку украшал старый ожог, а переносица прям расчеркнута, видать когти твари какой мутировавшей. Хотя Федя видел старшего без его «маски» не первый раз, но он ненадолго так подзавис. Мужчина перестал носить ГП потому что тут было относительно безопасно, да и не хотелось лишний раз тратить фильтры, не смотря на строгий указ начальства «соблюдать дисциплину». Бледный свет падавший из разбитых окон лежал рваным квадратом на половине лица офицера, подчеркивая сбоку его острые скулы, выразительный нос, тонкую линию губ, тоже перечеркнутую косым шрамом… И эти темные глаза, что таинственно поблёскивали в относительном полумраке, так ярко контрастировавшим с пятном фотонов. Оба адепта пялились друг на друга, только один играл в гляделки с живыми, чёрными глазами мужчины, а другой косвенно прощупывал бесцветные очи солдата где-то сквозь мутные и исцарапанные линзы его противогаза, что парень носил не снимая. Пернатый почувствовал, как у него внутри сердце куда-то упало, вероятнее всего в желудок, а может и ниже, начав там где-то йокать и тепаться. Варли не хмурился, как обычно, а смотрел на притихшего снайпера даже с некой грустью, которую парень просто не мог не ощутить. На душе ветерана скребли кошки, будто он что-то упускает, будто что-то от него ускользает, будто за все свои 30 лет он толком ещё не успел пожить, хотя у него от прелестей бытия в Зоне уже седели виски. Тишину нарушил Федька, просто уже не выдержавший всего это, его просто давило это молчание, в совокупности с тем, как на него смотрели… Он от чего-то чувствовал себя очень-очень виноватым. — Что-то случилось? — негромко спросил Пернатый, опуская глаза. Офицер этого не видел из-за тонированных стёкол противогаза, но вероятно он понял, что адепт такого длительного контакта не выдержал. Мужчина вздохнул, обдумывая, что же ответить солдату. Прежде всего ему надо было разобраться в себе, а то ляпнет ещё что-то несусветное. Много они прошли с этим сталкером бок о бок, позади ещё один год в чертовом центре. Федя не раз спасал ему шкуру, да и Варли в долгу не остался, не из-под одного обстрела он вытащил обливающегося кровью солдата, рискуя своей шкурой. Парень не всегда числился в снайперском корпусе, несколько лет назад он еще был простым штурмовиком, еще только-только обращенным, не растерявшим своих навыков, но не вооруженным как следует. Суровый вояка медленно привязался к немного странному, будто бы трёхнутому мешком по голове адепту, найдя в нем верного, хорошего друга. Все вроде бы шло в порядке вещей, но мужчина знал, что каждое утро, открывая глаза, он может прожить последний день, и даже не понять этого. Его не покидало ощущение того, что из его рук что-то ускользает. Он знал, что может «погаснуть» и не он, а парень. Чувство привязанности стало слишком сильным, и вообще дошло до того, что офицер даже стал ходить в караулы с простым рядовым, мужчина боялся, что в один прекрасный момент Пернатый просто не вернётся, и ценил каждый день, проведённый в компании своего друга. Можно ли было такие чувства назвать «дружескими»? Черт, как все сложно. — Федь, подойди. — мужчина сказал эти тихо, садясь прямо. Пернатый немного удивился просьбе товарища, но все же встал со своего насиженного места, подходя к снайперу, опускаясь перед ним на корточки. Что-то секретное? Ладно, пусть он говорит так, будто кто-то мог их подслушать. Когда парень присел перед ним, мужчина вдруг протянул свои руки к противогазу адепта, проскальзывая под капюшон, кликая по небольшим клапанам на затылке, причудливо держащим эту жизнеобеспечительную конструкцию. Раздался щелчок, и «маска» отстала от лица адепта, который в свою очередь удивился ещё больше… А Федя то, что самое интересное, на лицо был очень даже ничего! В лоб скулы не так уж и выделялись, лицо же усыпано небольшими веснушками в просто каком-то невообразимом количестве, что контрастировало с его волосами, кои в свою очередь были цвета вороньего крыла. Черные брови были немного приподняты, Пернатый был удивлён, зачем вдруг ветерану понадобилось его сначала подозвать, а потом ещё и противогаз снять? Как и у всех адептов, обращенных еще до отключения Выжигателя Мозгов, на его радужках была какая-то пелена, зрачков так не было и вовсе, полностью бесцветные глаза, что в совокупности со всеми остальными параметрами его внешности выглядело как-то потусторонне, а благодаря тому что парень находился к источнику света спиной, они ещё здорово выделялись в этом полумраке. Федя поправил прилипшие ко лбу локоны, смущенно опуская глаза. Да, хоть его тело и было в шрамах, лицо осталось совсем чистым, не то что у его собратьев! Вообще он редко снимал противогаз, таская с собой в рюкзаке кучу фильтров, ибо ну не выглядел он как суровый солдат, и вообще можно сказать он даже стеснялся того, что его лицо вот так вот сохранилось. Кожа же чуть ли не совсем-совсем белая, и вообще за такое невинное и немного глупое личико его еще на солобонке какой-то дед девицей кликать стал. Порой ему даже казалось, что эта маска из металла и дешевого пластика стала его лицом. Это ему было по душе больше, нежели его отражение на какой либо поверхности. Плюс парень был ужасно экспрессивным, что не свойственно слугам Монолита, но тем не менее он мог горячиться, от чего принимал неверные решения, и может там где-то «наверху» поставили какую-нибудь пометку, дали ему волчий билет, за его безрассудную отвагу? Как знать. Еще одна причина носить намордник не снимая — окружающие не видят твоего лица, следовательно, не знают, что у тебя на душе. А у Пернатого так буквально все на лбу написано. Ветеран видел этот лик не в первый раз, но сейчас он ненадолго застыл, изучая каждый сантиметр этой кожи, стараясь запомнить это выражение, удивленно-смущенное таким пристальным вниманием, по призрачным глазам Феди было понятно, что он совсем-совсем потерялся, и не знает что делать. Мужчина вдруг осторожно коснулся ладонью щеки адепта, начав того ласково гладить, от чего парень совсем опешил, шокировано посмотрев на офицера. Это было так мило и необычно с его стороны, совсем не похоже на строгого, ворчливого командира, к которому он привык! В последнее время мужчина вёл себя как-то не так, он был ещё молчаливее и печальнее чем обычно, будто его что-то терзало, и неужели дело в нем, простом адепте? Молчание… Офицер ничего не говорил, от чего внутри у парня все сжалось от волнения. — Мягкая какая… — пробормотал себе под нос Варли, видать даже завидуя нежности этой кожи. И как только парень ее сохранил? Он стыдился относительно этого не по годам юного лица, даже не подозревая, что давным-давно умудрился ненароком пленить своей красотой и самой душой своего старого друга. — Ты меня пугаешь, Варли. Вот честно… С тобой в последнее время что-то очень странное, я переживаю. — Пернатый говорил тихо, снова осмелившись поднять глаза на старшего, вдруг накрывая его ладонь своей, как бы прижимая к своей щеке, вместо того что бы убрать ее. Офицера это улыбнуло, парень был мил до крайности, и одна только мысль что он его может потерять заставляла сердце сурового вояки обливаться кровью. Надо было говорить. Вдруг Варли высвободил свою ладонь, положив ее на плечо солдата, серьезно глядя в бесцветно-серые глаза без зрачков, которые может когда-то были такими же живыми и чёрными, как у самого ветерана. — Ты мне очень дорог, Федь. Очень. Ты сам знаешь, что в один прекрасный день я могу погибнуть, или с тобой что-то случиться… Я боюсь тебя потерять. — на это парень понимающе улыбнулся, как бы говоря этим «я тобой тоже очень дорожу», но видимо он понял немного не то, не углядев того, как искренни и глубоки эти слова. Ему открытым текстом тут чуть не признавались, а он даже этого не осознавал. — Ну-ну, господин офицер, что ж вы так расклеились? — тон был шутливо-дружеским, адепт хотел поддержать товарища, но это было мягко говоря, немного не то. — Так переживать из-за рядового? Только не говорите, что вы вчухались, словно какая-нибудь девица! Вот Пернатый сейчас ляпнул не думая, даже не догадываясь, что попадает в точку. Но каково же было его удивление, когда мужчина изменился в лице, удивленно приподнимая свои брови, а после опуская поблескивающие глаза? Нет, раньше было редкостью вообще увидеть лицо Варли, об эмоциях, тем более таких, не могло быть и речи… Да это тоже, наверное, какая-то глупая шутка! Ведь верно же? Парню как следует поразмыслить не дали, вдруг адепта просто прижали к широкой груди, уткнув в промежуток между карманами, заключив в крепкие объятия, от которых у снайпера сердце пропустило удар. Он опешил, совсем-совсем потерявшись внутри, тихо охреневая… Действия мужчины были красноречивей него самого. Ветеран крепко-крепко обнял парня, он ещё давно мечтал это сделать, прижать эту лохматую голову к груди, и не выпускать Федю из объятий, говоря этому «птенцу», какой он хороший, и как ему дорог. Вот что упускал мужчина. Свои чувства. Не мудрено, что он не ощущал себя живым до конца, не отдав себе отчета о том, что и правда что-то чувствует к всегда немного рассеянному парню, и вот что же теперь? Как отреагирует адепт? Федя, помимо того, что по началу он был в легком шоке, то… Как бы это покороче описать? От чего-то в его груди стало тепло-тепло, будто бы от сердца по артериям полилась лава. Но это было приятно… Что это за чувство, он счастлив? Варли почувствовал, как его обняли в ответ так крепко, насколько хватило сил адепта, парень как бы говорил ему, что он тоже очень-очень привязан, и может быть чувствует тоже самое. С головы Феди стянули капюшон, ероша его густые, немного вьющиеся, мягкие, чёрные волосы, зарываясь в них озорными пальцами, ласково гладя. Мужчина в принципе и раньше так делал, только он брал и прям кулаком тёр макушку, словно бы так по-дружески издеваясь над этой шевелюрой. Но сейчас было так приятно… Пернатого не гладили по голове, и он не скрывал, что ему это очень нравится. Пустота в его сердце и голове наконец-то начала заполняться, и не абы чем, не лживой пропагандой, а нежными чувствами к старшему, что его сейчас обнимал, что-то тихо шепча. Федя наконец-то чувствовал себя живым, в руках офицера. Сейчас он просто лежал, и слушал, как бьется сердце Варли, даже сквозь обмундирование можно было услышать, как оно спокойно стучит, подобно колёсам состава. Век бы так лежать. И никакой войны, никаких перестрелок, и тому подобного… Ведь все уже позади. Это пройдено. Парень знал, что не сможет так забыться с милым ему человеком навсегда, что рано или поздно наконец-то счастье, что он кажется обрёл, кончиться, и поэтому брюнет вдруг усевшись на колени к мужчине, вцепился в него пуще прежнего, хватаясь за него словно утопающий за соломинку. На это Варли лишь тихо вздохнул, продолжив гладить пригревшегося на его груди «птенца», что в свою очередь прикрыл глаза, прижавшись к нему, отказываясь отпускать. И сам мужчина наконец почувствовал, как на душе его стало спокойно и тихо, все благодаря этому созданию, что сейчас так тихо посапывало в его объятиях. И все это без слов, которые подобрать гораздо труднее, нежели что-то сделать. Вдруг парень поднял свою пушистую голову, сев немного прямее, немного придвинувшись ближе к его паху своей задницей, характерно ерзая, устраиваясь поудобнее. На это уже офицер хотел что-то смущенно пошутить, но не успел, его губы буквально припечатали тёплым, немного неуклюжим поцелуем, не дав и слова вымолвить. По спине ветерана от неожиданности пробежались стадо электрических мурашек, которые приятно покалывались, жутко будоража. Мужчине даже казалось, что он через это прикосновение ощутил, как бьется сердце парня, казалось что его губы даже немного пульсируют, горя жарким пламенем, что так и обожгло сталкера. Момент был сладок, офицер параллельно нежно поглаживал Федю по спине и голове, что только дополняло теплоту момента. Неужели в этом аду можно почувствовать себя так легко? Мужчина не думал, что когда-нибудь настолько кому-то откроется и довериться. Вскоре парень отстранился, смущенно опуская глаза, уже готовя что-то в духе оправдания, но его вдруг ответно поцеловали, как бы запрещая что-либо говорить. Слова порой так никчёмны!