За закрытой дверью

      Правильно Михей говорил, что любовь — сука. С этим можно спорить, не верить, пытаться доказать обратное, но все мы прекрасно знаем, что любовь не всегда оказывается мягкой и пушистой. Ты сидишь, скручинившись, ждёшь его (или её), по ночам не спишь от чувств; в голову лезут непонятные мысли о том, что что-то могло произойти. Такую пытку может выдержать не каждый. К счастью, чаще всего эти страдания окупаются: твоя половинка идёт тебе навстречу, подымая осенние листья вверх. В такие моменты все тревожные мысли словно улетучиваются куда-то, и любовь снова кажется Божьим даром.       У Алёны в городе не хватало листьев, которые бы красиво опадали на асфальт и, смешавшись с дождями, хлюпали под подошвой сапог. Этому есть простой ответ: почти везде в Заполярье деревья не растут. Если и растут, то ёлки да сосны. Всё это не значит, что любви в таком суровом месте нет, наоборот, северяне любят всем сердцем и душой. Алёна, наша многострадальная героиня, целых пять лет жила в Москве с надеждой на светлое будущее, но жизнь не пряник, поэтому живи, дорогуша, в родной Воркуте и даже не думай выбраться отсюда. Все друзья остались на большой земле: братья в Москве, все университетские друзья так и не выбрались из Ухты, а родители вообще уехали жить в Ейск и ни о чём не сожалеют. Теперь приходится тратить всё свободное время не на друзей, а на разговоры со стеной. Так проходил каждый, абсолютно каждый день Алёны.       Пока в один из дней в дверь не постучали. Алёна в тот момент готовила оленину, а на фоне играл сборник хитов Modern Talking. Время шло к ночи. Алёна была явно не в настроении сегодня. День тянулся подозрительно медленно. Удивительно, ведь это был даже не январь с его полярной ночью. Алёне уже хотелось прилечь на диван, сомкнуть немного раскосые глазки и наконец заснуть. Стук в дверь был робким, тихим, будто позади неё стоял очень робкий человек. «Странно, что кто-то пришёл», — это была первая фраза Алёны. Она подождала, прежде чем открыть дверь, но ещё более робкий стук послышался вновь. — Впустишь?       Знаете, не каждый раз к тебе заваливается твоя первая любовь, поэтому Алёна просто стояла и смотрела на этого здоровенного парня, которого она всячески пыталась избегать в Москве, но получалось так себе. За это время можно было научиться быть бесчувственной стервой, сжечь все мосты, удалить все контакты, но глаза всё ещё автоматически опускались вниз при виде того, кто из простой коми девочки в сарафане превратил тебя в невротика. Максим так и продолжал стоять в дверном проёме, потому что Алёна не могла даже слова сказать от волнения. «Вот же гадюка», — ругалась про себя она. Надо что-то сказать, но сил хватает лишь уйти с прохода. Максим как будто к себе домой приехал: вальяжно шагая из одной комнаты в другую, он рассматривал фотографии, флаконы с духами, статуэтки оленей и безделушки для шитья. Алёна обомлела и побледнела. — Слушай, Алён, ты всё ещё хранишь нашу фотку с выпускного? — из гостиной послышался низкий голос. — Охуеть! Набухался я знатно тогда. — Ты зачем пришёл? Фотографии рассматривать? — Алёна пыталась собрать все мысли в кулак и не показывать свою слабину. А Максим ничего этого не слышит. Он подходит как можно ближе и пристально смотрит на трясущуюся Алёну. «От чего она тряслась?» — спросите вы. На самом деле, непонятно, но не от страха точно. Алёна ожидала этой встречи, надеясь, что она не произойдёт. Максим до неё всегда доберётся, проходили уже этот этап. Но даже его силуэта, мелькнувшего в толпе, хватит, чтобы влюбиться вновь. Первая любовь всегда самая настоящая. И вот, этот чёрт снова появляется, не понятно зачем, не понятно почему, он снова стоит и хлопает своими зелёными глазами, а Алёна чувствует, как её самообладание рушится. — Ну что, Зарникова, соскучилась по мне за год с небольшим?       Каков нахал, а! Падла самая последняя, но очень харизматичная. Максима вообще очень трудно не любить — это подтвердит любой, кто его знает. Он проводит рукой по длинным волосам Алёны и прищуривается, как бы смеясь с этой милой девчушки. Алёне, с одной стороны, хочется врезать Максиму как можно сильнее, чтобы у него все зубы вылетели, и его флоу походил на флоу бомжа с Ярославского вокзала, а с другой — прижать Максима к себе настолько сильно, чтобы он вообще никуда отсюда не смог уехать. — Зачем ты приехал? — сорвалось с языка Алёны. — Ты в Москве и так за мной неугомонно бегал, что ещё тебе нужно от меня? Максим явно не на вопросы сюда приехал отвечать. Он пошёл на кухню и демонстративно начал есть котлеты прямо из сковороды. Ему всегда нравилось, как готовила Алёна, даже когда ей было восемнадцать. Максим стоял, скрестив ноги, и всем своим видом показывал, что намерения у него очень даже серьёзные. Алёна не помнила, когда вообще так сильно волновалась. Она понимала, что их союз — это уже не деревенщина плюс дрыщ-наркоман. Максима поглотила богатая жизнь, и он, наверное, просто вспомнил прошлое, не более.       Алёна прошла мимо и скрылась на балконе. Открытое окно. Пятый, последний этаж. Весенний, но ещё холодный ветер обжигал лицо и руки. Хоть сейчас бери и прыгай, разбивайся вдребезги о суровый воркутинский асфальт. Как же надоела эта неопределённость. То есть Максим, то нет Максима, то он наркоманит, то он не наркоманит. Собственно, поэтому они и расстались через полгода после выпуска из универа. Алёне хотелось стабильности, семьи и детишек, а Максим был не способен существовать без зависимостей. И вот сейчас, когда он целует тебя в макушку и прижимает к себе, мир кажется нереальным. Алёна тупо пялится в тёмный двор, чтобы не разрыдаться, а Максим шепчет ей на ухо какой-то бред: как он влюбился в её странный акцент, как он выкупил самый дорогущий билет на рейс Москва-Воркута, потому что других не было, как он долго скучал по своему золотцу. Алёна всё равно считает это пустой болтовнёй. Хочется верить, что Максим изменился, что он стал серьёзнее, но это просветление — лишь период в его жизни. Она его любит. Очень сильно любит, до бабочек в животе. Но быть с Максимом — это ещё хуже, чем быть без него. Он просто невыносим. Все его действия — это его импульсивность и затуманенный рассудок. — Алён, блять, ты же знаешь, что я тебя люблю. Знает. Она всегда это знала, но не могла понять, почему ты уходишь снова. — Я не могу без тебя. Почему-то ты целых пять лет прожил без Алёны — и не сломался ведь. — Давай будем вместе. Ты не смог избавиться от зависимостей ради своей любимой. О чём ты говоришь? От боли хочется выть. Выть волком. От прикосновений Максима становилось невыносимо душно. Алёна чувствовала, как он собирал её волосы, как целовал её шею. Она растекалась как йогурт в банке. Окно закрылось, стало теплее. Максим отстранился, достал сигарету и встал около балконной двери. Алёна ненавидела, когда кто-то курил с открытым окном. — Ты только что закрыл окно. Зачем? — Я чаще стал курить из-за тебя, Зарни. Он называл её Зарни. Не только из-за фамилии или происхождения: Алёна правда была золотом. Самой лучшей девушкой. Его солнышком, его музой. Расстояние, ссоры — ничто не порушило чувства Максима. Он прилетел за тридевять земель, чтобы сообщить: он изменился. Максим хотел забрать Алёну в Москву, потому что она смылась домой, как только запахло керосином. Алёна не хотела возвращать прошлое. Хотела жить в одиночестве, но спокойно. Но любовь, как мы помним, та ещё сука. Её невозможно обмануть. Поэтому Алёна и Максим сейчас стоят здесь, друг напротив друга. Уже через час он будет нежно целовать её в спину и рассматривать узоры на длинной ночнушке, просто потому что удержать себя было невозможно. — Думаю, через месяц ты снова будешь в Москве.