***
Никто из них не помнил, как они познакомились. Настолько это было давно. Они помнили только самые важные моменты вдвоём. — Юнги-хён, что это за смайлики на твоих руках? — Хосок указывает пальцем на нарисованные ручкой улыбки, изображённые на руке старшего. Юнги и Хосок сидели в комнате первого. — Мой психотерапевт сказал их рисовать, — беззаботно произнёс Юнги. Так, будто нет никакой проблемы вовсе. — Для чего? — Хосок в недоумении. — Вместо порезов. — Порезы? Что ещё за порезы? — Хосок был в шоке. Он подсел ближе к Мину, поджал ноги к груди и обнял свои колени, — почему? Почему ты резал себя? — На это были причины, — Юнги явно не хочет говорить об этом. Он уже винит себя в том, что рассказал другу об этом. Хосок промолчал, подсев ещё ближе. Чон взял руку старшего в свою и начал целовать её. Целовал кисть, предплечье, проходясь по всем нарисованным улыбкам, по уже зажившим ранам, перешедшим в шрамы. — Т-ты чего творишь? — Юнги заикался, наблюдая за действиями этого чудилы. По телу пробежали мурашки, а волосы на руках встали дыбом. — Проявляю свою любовь, не видишь? — поднял на него глаза Хосок и тут же поднялся сам. После, провёл рукой по его скуле. Между их лицами оставалось пару сантиметров, Чон уже почти прильнул своими губами к чужим, но тут послышался громкий шлепок и Хосок почувствовал жгучую боль на щеке. — Извращенец! — воскликнул Юнги, подскочив с постели, — Ты просто гребаный извращенец! — Да понял, понял. Хватит орать, невинный девственник. Юнги смущён. Его щёки залились краской. Казалось, будто сейчас от него пойдёт чёртов дым: — Идиот. Идиотский идиот, — старший скрестил руки на груди, отводя взгляд куда-то в сторону. Хосоку не было стыдно. Он, почему-то, даже рад, что всё так вышло, хотя даже он не мог понять почему. Почему его так постоянно тянет к Юнги. Почему всего за час, проведённый с ним, у Хосока начинают болеть щёки от чрезмерной улыбки.***
Приехав к своему подъезду и припарковав машину, Хосок вышел из неё, тут же направляясь в сам подъезд. Он был настроен решительно. Парень зашёл, а после, пройдя мимо вахты, вызвал лифт. Сам-то он жил на 10 этаже, но сейчас поднялся на самый последний — 25. Там, Хосок вышел на лестницу и подошёл к двери, которая вела на крышу. Она уже давно была не заперта, как у остальных. Эту дверь уже не раз взламывали ребята с этого дома, чтобы пробраться туда, где их точно никто не найдёт и не тронет. Хосок вышел на крышу и осмотрелся. Всё, как и раньше. Столько приятных воспоминаний. Бегали здесь, казалось, что совершенно не боясь упасть с такой большой высоты. Здесь Хосок пообещал Юнги, что поможет избавиться от страха высоты. Он помог. Хосока переполняли эмоции. Хочется кричать, разревется. Он снял обувь и босыми ногами подошёл к краю, перелез через парапет. Остался лишь один короткий шаг и всё будет кончено. Юноша поднял голову и посмотрел на небо. Дождь уже давно кончился, тучи разошлись. А небо было усыпано звёздами, яркими и красочными. По щекам Чона стекали слёзы, хотя губы улыбались. «Конец, наконец-то это конец. Сейчас всё закончится» — думал он, прикрыв глаза. Хосок отпустил парапет и упал. Падал и падал куда-то в бездну. В лицо дул ветер, а открывать глаза парень не решался. Он умер с улыбкой, но не героем. Умер, подавившись болью, а вовсе не потому, что его мозги были размазаны по асфальту.