Совместитель

Итого, если мыслить трезво и конструктивно, у Тэхёна было три парня. Первый его соблазнил, второго он соблазнил. Третий был с ним очень долго, но не постоянно, а лишь иногда, временами, потому что он был безотказный, и по этой же причине Тэхён старался держаться от него как можно дальше: он был безотказный не только для Тэхёна, а вообще. Тэхён так не хотел. Про это про всё надо было наконец подумать всерьёз. Не пОходя, за завтраком, обедом или в ночи, не стоя битый час в пробке, а специально выбрать время, например, в выходной, приготовить себе бутылку лекарства, стакан для его приёма внутрь, забаррикадироваться дома, отключить связь и подумать. Решить, чего же Тэхён всё-таки хочет от этой своей жизни. Кого он в ней хочет. Но ближайший подходящий выходной ещё не скоро, сейчас рабочая неделя, которую надо провести с пользой для проекта и без вреда для нервной системы, потому что сейчас начало восьмого утра, сейчас Тэхён приедет в свой чёртов бизнес-центр, поднимется на сраный этаж, войдёт в долбучий офис и увидит там его. Этого. Проклятого совместителя. ------ Ну и естественно увидел. Стоило Тэхёну переступить порог офиса, как взгляд его наткнулся на одинокую фигуру в чёрном. Рабочее место Чонгука было расположено таким образом, что он фактически сидел к двери спиной. На шум Чонгук оглянулся, разворачиваясь всем корпусом в своём кресле, увидел Тэхёна, побледнел, затем покраснел, вскочил на ноги... То ли он хотел поприветствовать Тэхёна, то ли сказать что-то ему в лоб, пока можно без свидетелей, то ли от неожиданности непроизвольно сработали рефлексы, заставившие его встретить опасность в лице Тэхёна лицом к лицу и в подобии боевой стойки, сказать было трудно. Чонгук стоял возле своего стола, смотрел прямо на Тэхёна через разделявшее их пространство размером в пол-офиса и не шевелился. Тэхён глянул на него мельком, не удостоил даже кивком в знак приветствия, спешно прошёл мимо, отвернувшись и ни слова не говоря, и скрылся в своём кабинете. Через десять минут Тэхён понял, что хочет есть, пить и спать, потому что после проведённой в тяжких раздумиях ночи спал от силы часа три и совсем не завтракал. Но долбаный Чонгук сидел за рабочим столом в центре опен-спейса, который Тэхён зажмотился оборудовать офисными перегородками, и хотя ничего особенного там не делал, всё же там был. Тэхён не хотел даже соваться в место, где есть Чонгук. За чашкой кофе Тэхён решился выйти только тогда, когда на работу пришли ещё два сотрудника. Признаваться себе в том, что внезапно стал бояться оставаться с Чонгуком наедине, Тэхён отказывался. ------ Дальше всё покатилось под откос. После этого псевдо-признания они не разговаривали. То есть они и так никогда не разговаривали, даже когда обменивались какими-то фразами. Со стороны это могло выглядеть как связный диалог, как обсуждение, как спор по рабочим вопросам, но Тэхён-то знал, что они просто подают друг другу реплики, подобающие ситуации. Сейчас же прекратилось и это. Чонгук молчал вместо приветствия утром и вместо прощания вечером. Тэхён бы мог подумать, что вот наконец дала трещину безупречная деловая этика Чонгука, но поскольку ему самому было теперь странно даже представить, как он слышит от Чонгука формулу вежливости, на которую придётся соответственно реагировать, Тэхён забил болт на тупые формальности и на их нарушение. Ещё Чонгук внезапно начал отвечать на запросы Тэхёна по электронной почте и в мессенджере, и не просто отвечать, а делал это через секунду-другую после того, как Тэхён нажимал кнопку "Отправить", и постепенно Тэхён понял: это всё затем, чтобы не провоцировать Тэхёна на телефонный звонок или на вызов к нему в кабинет. Чонгук просто и ясно давал понять, что не хочет с ним говорить. Но это всё были мелочи, которые кроме странного ничего особенного в себе не несли и даже решали некоторые ранее существовавшие проблемы: сокращали ненужную формальную коммуникацию между Тэхёном и Чонгуком, зато привели в соответствие нужную - посредством электронки. Масштабы пиздеца, однако, стали ясны Тэхёну на ближайшей внутриофисной планёрке, где они традиционно обсуждали очередной этап работ по проекту: что и как уже сделано и можно ли двигаться дальше с текущей позиции, или надо откатить назад и переделать. Планёрка состоялась в конце той же недели, в начале которой у Тэхёна с Чонгуком произошёл памятный обмен откровениями насчёт сексуальной ориентации, и на этой планёрке Чонгук молчал. То есть вообще. Абсолютно. Не произнёс ни слова. Не издал ни звука. Тэхён был настолько удивлён, что даже специально подал одну откровенно глупую идею насчёт оформления, и все присутствующие тяжко и протестно завздыхали, а Чонгук только согласно кивнул. Ещё Чонгук не внёс никаких новых предложений, хотя обычно делал это с большим удовольствием и, казалось, только для того и ждал очередного собрания, чтобы блеснуть пришедшей в голову идеей. Что происходит что-то странное, почувствовали уже все, и ведущий дизайнер (тайно Тэхён был ему за это благодарен) даже специально уточнил у Чонгука, не хочет ли тот добавить что-то от себя, но Чонгук отрицательно покачал головой. К следующей планёрке, которая состоялась ещё через неделю, стало понятно, что работа идёт без должного энтузиазма, и нет в ней какой-то искры. На третью неделю Тэхён понял, что проект буксует - и это при том, что план был изначально разработан от начала и до конца, и все знали, куда двигаться. Кроме Тэхёна этого, кажется, ещё не осознавал никто в офисе, хотя Тэхён подозревал - очень серьёзно подозревал, - что уж один-то сотрудник всё отлично понимает. Тэхён впервые начал думать, не может ли это быть саботаж. В пользу саботажа было несколько явных и существенных признаков. Во-первых, это подчёркнутое игнорирование Тэхёна, его авторитета, его распоряжений, его идей и самого факта его существования. Во-вторых, падение интереса к работе, сведение всей деятельности к тупому механическому выполнению очередного утверждённого этапа. В-третьих, Чонгук теперь чаще замирал, уставившись в одну точку или рисуя что-то карандашом в блокноте, чаще ходил к кофе-машине (да вообще начал к ней ходить, чего раньше за ним не наблюдалось) и сидел за своим столом с чашкой кофе, из которой никогда не пил, выливая остывшую жидкость в раковину и наполняя кружку заново. Тэхён как-то не выдержал и обронил (они как раз оказались возле кофе-пойнта вместе), что смысла переводить продукты нет, если Чонгук всё равно выплёскивает кофе в канализацию, не пропустив через себя. Чонгук промолчал, да Тэхён и не рассчитывал особо на ответную реакцию, а на следующий день Чонгук принёс и выставил на свой стол банку растворимого кофе. Только кипяток брал из кулера. Тэхён специально вышел из кабинета, когда заметил, что Чонгук с банкой и кружкой направляется к кофе-пойнту. От дверей кабинета ничего было толком не рассмотреть, поэтому Тэхён подошёл ближе, чтобы лично увидеть этот цирк, и когда Чонгук заметил его присутствие рядом, впервые за всё время после их откровенного разговора сказал Тэхёну хотя бы одну фразу. Фраза дословно была такая: "Если вы возражаете против использования мною горячей воды из аппарата, сообщите мне об этом, и я буду приходить со своим термосом". Желая ответить что-то подобающее ситуации, вроде "Уведомлю тебя под роспись в журнале" или " Пользуйся от щедрот", Тэхён глянул на Чонгука вблизи - и передумал что-либо отвечать. Всё это время Тэхён не подходил к Чонгуку достаточно близко, даже на планёрках сидел или стоял от него на порядочном расстоянии, и в кабинет к себе не вызывал, и не смотрел, когда проходил мимо, а сейчас вот посмотрел - и испытал странное чувство. Чонгук как-то заметно опустился, что ли. Он больше не выглядел безупречно. У него немного отросли волосы; на это было бы наплевать, так как стрижка у него была очень качественная, только вот уложены волосы теперь не были вовсе, отдельные пряди торчали в разные стороны, и Тэхён вдруг подумал, что Чонгук расчёсывается просто пятернёй или не расчёсывается вообще - так, моет голову, сушит феном как придётся или вообще не сушит, ложится спать, а утром едет в офис в том виде, в каком оторвал голову от подушки. Одежда на Чонгуке была по-прежнему чистая, но местами мятая, и он уже не следил за тем, чтобы ровно лежал воротник рубашки или не сползала на бок горловина футболки. Ещё Чонгук перестал залеплять пластырем тату на руке и более того - начал закатывать рукава, благодаря чему Тэхён увидел, что татуировок у него на теле гораздо больше, и они куда затейливей тех, что раньше были на виду. А ещё Чонгук перестал приходить в офис раньше срока. Постепенно, изо дня в день он приходил всё позднее и позднее, всё ближе и ближе к 8-00, своему официальному началу рабочего дня. Тэхён привык видеть Чонгука на месте и за работой, когда входил в офис. Потом стал замечать, что Чонгук будто бы только приступал к работе. Потом - что Чонгук будто бы ещё и не приступал, а только добрался до своего стола. Потом они один раз ехали вместе в лифте, встретившись в лифтовом холле на первом этаже. Потом настал день, когда Тэхён вошёл в пустой и тёмный офис и не успел испугаться только потому, что Чонгук вошёл буквально через пять секунд после него. На следующий день Чонгук пришёл, когда Тэхён включал компьютер в своём кабинете. Ещё через день - когда Тэхён уже приступил к работе. Потом Чонгук стал приходить одним из последних среди тех, кому по графику надо было находиться в офисе в 8-00. Потом стал приходить последним из них... Только вечером он оставался допоздна. Сидел, и сидел, и сидел. И формально что-то делал. ------ На очередной пятничной планёрке, четвёртой по счёту с начала пиздеца, Чонгук опять ни слова не сказал. А пришёл он в офис в тот день в 8-10. Тэхён проверял по часам. Это было первое и пока единственное опоздание Чонгука. Пока единственное. Пока. И ещё в тот день Чонгук выходил с парнями в курилку, хотя по имеющейся у Тэхёна информации он не курил. В курилку Чонгук ходил трижды до обеда и один раз после. Тэхён считал. Тэхён начал думать, что Чонгук хочет, чтобы Тэхён его уволил. Всё это было бы саботажем, если бы не одно "но". Тэхён, уж какой бы он ни был циник, сухарь, мракобес и дурень, видел, что Чонгуку плохо. И чем дальше, тем хуже, буквально с каждым днём. Чонгук похудел и спал с лица. Румянец, часто игравший у него на щеках, исчез безвозвратно. Под глазами появились круги. И он больше не улыбался. Только когда Тэхён вспомнил, какая у него дурацкая кроличья улыбка, и как он смешно морщит нос, Тэхён осознал, что уже и забыл, когда видел эту улыбку последний раз. Даже усмешку какую-нибудь и то не видел. Уголки губ Чонгука теперь были опущены вниз. Постоянно. На лбу и между бровей залегли складки, хотя откуда им было взяться у такого молодого человека (Чонгуку было двадцать с небольшим), Тэхён не мог представить. Разве что в жизни у этого молодого человека всё пошло наперекосяк, и теперь ему не до смеха, и не до улыбок, и не до того, чтобы в принципе следить за выражением собственного лица и за состоянием собственного тела. Если Чонгук и саботировал проект, он делал это бессознательно. Кажется, он просто не видел смысла стараться, потому что не видел смысла вообще. Ни в чём. Это всё началось после того сраного разговора, подумал Тэхён, когда четвёртая планёрка позорно закончилась и все разошлись по местам. Всё пошло под откос после того, как Тэхён с Чонгуком обменялись вербальными ударами в категориях "снять напряжение", "завести женщину" и "а может я внезапно гей". А вдруг Чонгук потом страшно пожалел, что так вот открылся? Хотя какое там "открылся"? Просто ведь мог ляпнуть по приколу. Простебаться. Но видимо нет. Видимо, не по приколу, и не стебался он вообще. Что-то такое было с Чонгуком. И как-то так Тэхён отреагировал, что с Чонгуком начались странности. Не так отреагировал, как Чонгук ожидал. А Тэхён что? Тэхён вроде бы обратил всё в шутку. Хотя какие шутки, они же с Чонгуком всегда были практически на ножах... Ну, значит не в шутку, а в свару. Тэхён всегда обращал в свару и грызню любой их обмен фразами наедине. Потому что Чонгук бесил Тэхёна, а Тэхён бесил Чонгука. Только в тот раз, видимо, что-то пошло не так... Я его как-то нехорошо задел, думал Тэхён, бездумно перебирая бумаги у себя на столе. - Или он так решил, что я его задел. Или он хотел выйти на конфликт, а не получилось, потому что мне в принципе насрать, гей он там или не гей. А вдруг он думает, что не насрать? Вдруг он специально сказал, чтобы проверить мою реакцию, потому что он вечно меня доставал, а я вместо того, чтобы среагировать как-то остро, вдруг стал просто игнорить его? Ведь я стал его игнорить. Да нет, бред, он первый перестал со мной контактировать. Но ведь это тоже выход на открытый конфликт? Ах, чёртов нервический ублюдок, как же ты меня задолбал... ------ По пятницам никаких сокращённых рабочих часов у них в офисе не было. У Чонгука был график с 8-00 до 17-00 в любой рабочий день. В эту пятницу тоже изменений не предполагалось. Ну, кроме того, что Чонгук по факту опоздал утром на 10 минут. Однако в 16-45 Чонгук встал, надел и застегнул куртку, взял рюкзак и решительно вышел из офиса, ни с кем не прощаясь. Тэхён из своего кабинета видел, как он уходит. Все видели. Все головы повернулись в его сторону, когда он открывал дверь, одновременно забрасывая рюкзак на плечо. Сейчас начнётся, подумал Тэхён и непроизвольно поднялся со своего места. Сейчас в каждой из этих тупых голов возникнет гениальная мысль, что у нас творится какая-то пизда. Что нашему главному контракту-кормильцу хана и на ближайшую перспективу фирме хана тоже, потому что какая-то поебень творится с нашим главным талисманом, с нашим, ебать его, маскотом, с нашим кролём долбаным, на котором одном мы только и выехали в прошлый раз... Надо было срочно что-то делать. Твёрдым и размеренным шагом Тэхён вышел из своего кабинета и рыкнул: - Чего сидим? Теперь головы синхронно повернулись уже в его сторону. - Неделя была дерьмо, - сказал Тэхён. - До Нового года считаные дни. Сворачивайтесь и дуйте по домам. Дарю некоторым из вас лишние пятнадцать минут личной жизни по случаю последней в году пятницы. А кому особо повезло, унесут бонусом к пятнадцати минутам ещё час. Или два. Свои графики знаете сами. - А вы вроде не говорили... - раздалось робкое из угла. - Да ну? - удивился Тэхён. - Совместителю сказал, а вам забыл? Старею. Но извиняться не буду. А теперь валите нахер. Все до единого. Минус годовая премия тому, кто ещё будет торчать здесь через минуту. И живо ретировался к себе в кабинет, не желая смотреть, с каким энтузиазмом его наёмные дармоеды покидают рабочие места. Через минуту офис был пуст. Тэхён опять вышел из кабинета, походил между столами, глядя на заставки, крутившиеся на некоторых мониторах - не все компьютеры успели завершить работу, - а затем незаметно для себя подошёл к столу Чонгука. Обычно стол был пуст, если не считать монитор, мышь и клавиатуру, поскольку все дополнительные инструменты и прочие мелочи Чонгук всегда убирал в тумбочку. Но сейчас на столе стояла кружка с недопитым кофе, а совсем рядом с клавиатурой, сбоку, в таком месте, что сразу их было не заметить, лежали ключи от машины. Тэхён не знал, что Чонгук водит машину (и что она в принципе у него есть), и всегда думал, что Чонгук ездит на работу на метро, как и большинство сотрудников - пробки вокруг бизнес-центра были сатанинские. Получалось, что Чонгук решил рвануть из офиса раньше положенного времени, может быть даже спонтанно решил, срочно собрался, будто его пчела ужалила, второпях забыл вылить остатки помоев из кружки, а вместе с тем забыл и ключи. Ну ладно, сколько там прошло времени? Сейчас спустится на стоянку, обнаружит пропажу и вернётся сюда. И Тэхён наконец-то с ним серьёзно поговорит. Один на один, без свидетелей и без того, что время поджимает. А может быть и не вернётся, промелькнула в голове новая мысль. Ушёл Чонгук, конечно, по-хамски, и Тэхён, конечно, это так не оставит (по крайней мере всё будет выглядеть так, будто Тэхён это так не оставляет), но ушёл Чонгук не навсегда. Он придёт сюда в понедельник. Даже если он будет в полной уверенности, что Тэхён первым делом выдаст ему соглашение о расторжении трудового договора, всё равно Чонгук вернётся. То есть сейчас - это далеко не последний шанс для него забрать ключи. Он всё ещё может ехать домой на метро, а машина будет торчать на стоянке бизнес-центра все выходные. Фигня. Но в понедельник нормально - ну или как-нибудь отдалённо похоже на нормально - поговорить они не смогут. Просто потому что будет один из последних в году рабочих дней, у всех всё будет гореть, всем будет некогда, включая самого Тэхёна... Надо было не ждать милости судьбы, а самому вызывать Чонгука обратно в офис прямо сейчас, пока он был недалеко и не успел ещё принять решение бросить машину в пользу общественного транспорта. Тэхён достал из кармана телефон и набрал номер Чонгука. Чонгук не ответил. Это было вполне ожидаемо, поэтому Тэхён отправил ему сообщение в мессенджер: "Ты умудрился столь быстро сбежать, что опередил время - на часах было только 16-45. Потерянные в неизвестности пятнадцать минут можешь потратить на то, чтобы вернуться обратно, - ты забыл на своём столе ключи от машины". Ответное сообщение пришло примерно через полминуты. Чонгук писал: "Заберу их, когда приду в офис в следующий раз". Это уже было что-то, хоть какая-то реакция, и Тэхён решил, что есть шанс раскрутить Чонгука на возвращение, поэтому написал: "А кружку мне за тебя помыть?" Грязную посуду Тэхён действительно оставлять на ночь никому не разрешал, и это все сотрудники знали. На данное послание Чонгук ответил только через пять минут, и ответ был такой: "Как вам будет угодно". Больше Тэхёну ничего не удалось добиться, сколько бы он ни звонил и сколько бы ни писал. Всё это время Тэхён торчал возле стола Чонгука. Сперва просто стоял там, потом сел в кресло, потому что задолбался стоять, потом машинально взял в руку ключи - и почувствовал, что под клавиатурой что-то лежит. Тэхён отложил ключи, отодвинул кружку и так аккуратно приподнял клавиатуру за угол, словно она была хрустальная, а под ней должна была обнаружиться живая бабочка. Никакой бабочки, однако, там не было. Зато был блокнот. Простой, бумажный, дешёвенький, со светло-коричневой картонной обложкой и на одной скрепке. Блокнот был карманного формата, наверное, А6 или ещё чуток поменьше, и Тэхён решил, что это тот, в котором Чонгук обычно рисовал, когда сидел в задумчивости. Тэхён никогда раньше этот блокнот близко не видел, да и не стремился, потому что ему было в приницпе безралично, чем развлекались сотрудники, если только они продолжали хорошо работать без ущерба для проекта. Но это был блокнот Чонгука, бесючего Чонгука, а с недавних пор странного Чонгука, и Тэхён не сдержался. Звонить и писать Чонгуку было сегодня бессмысленно, это Тэхён уже понял, так что он убрал ненужный сейчас телефон обратно в карман, взял блокнот в руки, положил перед собой на стол и открыл на первой странице. И слегка задохнулся. Потом перелистнул страницу и уставился на первый разворот. Долго смотрел. Очень долго. Затем снова перелистнул и снова завис, глядя на второй разворот. Потом, словно его что-то подхлестнуло, стал листать дальше, быстро и беспорядочно. Блокнот был тоненький, и изрисовать его Чонгук успел почти до самого конца. И везде было одно и то же. Одно и то же. Одно и то же. Блядь. Блядь. Блядь. Тэхён сидел и чувствовал, как ускоряется пульс, холодеет в животе, пересыхает во рту, и как кровь приливает к щекам. На каждой страничке в блокноте, где-то хаотично и бессистемно, а где-то композиционно, в виде портрета, с разных ракурсов, с разного расстояния, в разной технике, с разным выражением лица, в интерьере или просто на белом фоне, но всегда очень аккуратно и безупречно точно был нарисован один-единственный человек. Ким Тэхён.