Бинты с запахом цветов

– Тендо, хороший блок!– это льстило. Не каждый день можно услышать комплименты от членов волейбольного клуба, тем более от Гошики, который постоянно отмалчивался, скромно улыбаясь. Спортсмен повернулся в сторону первогодки, и на лице появилась самая широкая улыбка, на которую он был способен. Гошики испугался. У Тендо всегда улыбка страшная. Сатори заметил страх в глазах Тсутому, который не мог найти угол, в который бы ему взглянуть, только бы не смотреть на старшего. А это расстраивало. – Спасибо, Гошики! Надеюсь, что и у тебя всё будет получаться так же, как и у твоего семпая,– Тендо положил руку на плечо сокомандника и теперь уже мягко улыбнулся. Гошики вздрогнул, но после последних слов улыбнулся и энергично закивал головой. – Хорошо, Тендо-сан, я буду стараться!– его голос прозвучал слишком громко в затихшем зале. – На сегодня тренировка окончена. Сейчас все собираемся, один круг медленным бегом, а потом все расходимся. Всё понятно?– голос Ушиджимы как всегда тверд и басист. Тендо нравится. Команда прокричала дружное «Есть!» и стала выполнять поручение капитана. «Как на корабле»,– подумал Сатори и улыбнулся. Дни шли медленно и были похожи друг на друга. В жизни ничего не менялось. Всё шло точно так, как написано на каком-то листке, который составили специально для парня, чтобы он нигде не ошибся. Но он ошибался постоянно. Даже сегодня на тренировке. Он испугал Гошики, парня, который всегда улыбчивый, весёлый и старательный. Нужно придумать, как искупить свою вину. Но об этом он подумает ночью. Добежав круг, Сатори направился прямо в раздевалку. Мячи сегодня собирает не он, поэтому у него больше времени на то, чтобы отдохнуть в своей комнате. Пройдя в раздевалку он сразу захватил чистые вещи и направился в душевые кабинки. – Ты опять будешь переодеваться в кабинке?– презрительно спросил Семи.– Одежда же будет влажной и противной, фу. – А что, хочешь посмотреть на мои принадлежности? Ох, а вы знали, что Семи-Семи изменяет своему соулмейту? Какой ужас!– наигранно громко воскликнул Тендо и быстро ретировался из помещения. – Твою мать, Тендо! Я их даже ещё не нашёл, озабоченный ты гад! Они не оставляют меток, у меня их уже месяц не было,– последнее предложение парень пробормотал себе под нос. Тендо, конечно же, всё услышал. Ему было жалко Семи, ведь не найти своего соулмейта на третьем году обучения в старшей школе – позорно. Не так, что в тебя камнями кидали, нет. Но по головке не погладят. Только сочувственно посмотрят вслед и скажут, какой ты бедный и несчастный мальчик. Тендо было плевать. Его соулмейт ещё не нашёлся. Закрыв за собой шторку душевой кабинки, благо их раздевалка могла похвастаться удобствами для учеников, парень медленно начал снимать с себя вещи. Через минуту на нём не осталось ничего. Он включил воду на самую высокую мощность, прокрутив ручку чуть ли до предела. От воды шёл пар. Как и надо. – Ай…– Тендо зашёл под воду и зашипел. Горячая вода больно била по плечам, но особенно по бёдрам и ногам, где у Сатори находились шрамы. Бесчисленное количество белых рубцов, которые иногда даже пересекали друг-друга, образовывая то кресты, то нотную тетрадь. Некоторые из них были красными, ещё свежими, незажившими. Тендо не пытался найти соулмейта. Он пытался найти сам себя. Вся планета погрязла в постоянном поиске соулмейтов – человека, который не откажется от тебя и будет всегда рядом. Но шутка в том, что для начала его надо найти. Это делается болью. Люди привыкли резать ладони, или разбивать коленки, чтобы увидеть у других людей точно такие же травмы. Причиняя боль себе, они находили любовь. Поэтому никто почти не обращал внимания на шрамы, все оправдывали это тем, что человек пытался найти своего соулмейта. Мало кто знал, во что это могло вылиться. Это называют селфхармом. Человек причиняет себе физическую боль, чтобы прийти в себя, в большинстве случаев. Это перерастает в привычку, на которую в таком мире привыкли не обращать внимания. «Он же просто пытается найти своего соулмейта!» – восклицали люди повсюду. Пытался. Это главное слово. В шесть лет он узнал, что если поцарапать коленку, то у какого-то человека, который определён тебе судьбой появится на этом месте на несколько часов точно такая же ранка. Тогда, в шесть лет, Сатори в первый раз поранил себя специально. Нашёл где-то кусок стекла и полоснул по руке. Было больно. Мать прибежала сразу же на вопли сына. Сначала долго ругала, а мальчишка уже успокоился и улыбался, зная, что его соулмейт увидит ранку. Потом смягчилась и приготовила вкусный суп. На десерт было шоколадное мороженое. Но ни в этот день, ни через день, ни через месяц ответа от его соулмейта не было. Тендо проверял себя с ног до головы, по несколько раз в день, но никакой новой царапины, заработанной не самим мальчишкой не было. Но он не расстраивался. В тайне от матери он царапал себя ручкой в школе под партой в надежде на ответ. Но ответа не было. В начальной школе Сатори называли все монстром. Он был некрасив, страшен. Дети его боялись, поэтому дали прозвище «монстр». Называли так ещё и по той причине, что видели, как тот царапает себе руки, на глазах у всех. Тендо думал, что это несправедливо. Почему его называют страшным, почему у него нет друзей? Он так плох? Разве он это заслужил? Он начал отдаляться от одногодок. Перестал выходить на улицу, чтобы поиграть в догонялки с одноклассниками, перестал часто улыбаться, смеяться и быть ребёнком. Частые издевательства последовали за ним и в среднюю школу. Но они были хуже, потому что Сатори вступил в волейбольный клуб, где атмосфера была напряжённой, а коллектив разлаженный. В команде не было абсолютно никакой поддержки. Только вечные холодные взгляды, устремлённые на парня. После уроков побои за школой, а на переменах туалетная вода на одежде и на волосах. Было противно. На втором году дети начали находить своих соулмейтов. Сколько шуму и сплетен было на эту тему – все старались не отставать от своих одноклассников и царапали на руке имена, номера телефонов, города, в которых живут и даже свои адреса проживания. Тендо же этого не делал. Зачем кому-то нужен такой «монстр», как он. У него даже друзей не было, чего уж там говорить про любимого человека. Соулмейт ему не отвечал. В средней школе и начались проблемы. Проблемы с лезвием. Сатори как-то прознал, что лезвием можно делать аккуратные и прямые линии, не раздирая при этом кожу в клочья. Первый раз был в туалете собственного дома. Три тонких полоски на предплечье. Адреналин в жилах так и скачет. Линии такие прямые, прямые, прямые. А из них течёт кровь. На утро мать спрашивала, что это за раны появились на руках у её сына. – Ищу выданного мне судьбой человека,– ответил тогда парень, улыбаясь. Мать только махнула на него рукой, мол, ох уж эти дети с их тараканами. Сатори перешёл на нижнюю часть тела. С того момента лезвие стало неотъемлемой частью в его жизни. Теперь, он ранил себя не для того, чтобы его соулмейт обратил на него внимание, а для того, чтобы почувствовать себя не м о н с т р о м. Увидеть обычную красную кровь. Раздвинуть порез и понять, что находится внутри него. Чтобы удостовериться, что он живёт, что он долбанный человек, который тоже имеет право на хорошую жизнь. Чтобы в пять часов утра не стоять перед зеркалом, проверяя, жив ли ты или давно уже мёртв. Ответ очевиден. Тендо Сатори мёртв уже как года четыре. И никто не обратил внимания. Кроме Ушиджимы Вакатоши – лучшего друга Тендо. Их знакомство было в первый день старшей школы Широторидзавы. Оба поступили в волейбольных клуб, оба обожали этот спорт, их даже поселили в соседних комнатах. Но их характеры были абсолютно разными. Тогда, как Тендо вечно шутил, прикрывался улыбкой и вечными жестикуляциями, то Ушиджима был серьёзным и спокойным. Он не называл Сатори монстром. Это в нём парню и нравилось. Нравилось до боли в сердце. Они были довольно близки, но не настолько, чтобы разговаривать о соулмейтах на прямую. У Вакатоши не было никаких следов на руках в тех местах, где кожу не скрывала одежда. Значит, решил Тендо, тот нашёл своего соулмейта и переписывается по телефону. От этого было немного больно, потому что Сатори думал, что всегда будет рядом с Ушиджимой, ведь это был его первый друг. Самый лучший. Друг. Тело уже привыкло к горячей воде, поэтому помылся Тендо быстро. Перед тем, как надеть одежду, он проверил свои бёдра. «Всё нормально, из порезов кровь не течёт», – аккуратными движениями рук парень погладил неровную кожу и улыбнулся. Но улыбка не была весёлой. Глаза не выражали счастья. Одежда и правда была влажной, но это не столь важно. Одежда есть одежда, тем более идти до комнаты недалеко. В Шираторидзаве есть отдельное здание для спортсменов, где они могут жить. Как только Тендо об этом узнал, то сразу туда заселился. Ему было легче жить самостоятельно, никто не будет командовать или придираться к твоим действиям. У него уже началась самостоятельная жизнь. Из душевой Сатори вышел последним, все уже разошлись по комнатам. Тендо тяжело вздохнул и сел на лавочку в раздевалке. С каждым днем играть в волейбол было всё сложнее и сложнее. Иногда бывало так, что раны на теле открывались, и одежда после тренировок была красной. На белом цвете спортивной формы это легко можно было заметить, но к счастью из сокомандников никто не обращал на это внимания. Все всегда были сосредоточены только на игре. – Тендо, ты всё ещё тут? – сзади парня послышались шаги, а потом уже голос его друга. Сатори быстро натянул на лицо улыбку и развернулся к Ушиджиме. – Вакатоши-кун! А почему ты всё ещё в раздевалке? Ты же знаешь, что я долго принимаю душ. Не надо было меня ждать,– с этими словами Тендо медленно поднялся со скамейки и запихнул грязную форму в рюкзак – надо будет постирать в корпусе. – Я помогал собирать мячи,– ответил Ушиджима. Он всегда такой – думает обо всех, но не замечает самого важного. – Давай тогда вместе пойдём в общежитие? А, Вакатоши-кун?– Тендо подошёл к парню и заглянул тому в лицо, улыбаясь при этом как лиса. Такой был Сатори – хитрый, но прямолинейный человек. За это его мало кто любил. Да и вряд ли полюбит. – Хорошо,– согласился Ушиджима и кивнул головой. Он всегда быстро соглашался с Тендо, потому что верил тому. – Тогда пойдём. Сатори прикрыл глаза и вышел из раздевалки. Одежда неприятно тёрла бёдра. Он молился, чтобы раны опять не открылись. Ушиджима не должен знать о порезах. Он должен видеть Тендо только улыбчивым, весёлым и азартным. Но никак не… таким. Тендо бы не выжил. До общежития они шли минут семь, было удобно, что оно находилось так рядом. На улице было тепло, начало осени в этом году порадовало. Не было сильных ветров или дождей. Тендо старался идти как можно ближе к Вакатоши, чтобы расстояние между телами составляло сантиметров десять, не больше. Всё равно Вакатоши не замечал того, что Тендо всеми силами тянулся к нему – на тренировках хлопал по плечу, когда у него была хорошая подача, при встречи лез обниматься, а когда делали домашку вместе, то Тендо часто касался рук Ушиджимы. Казалось бы, такие мимолётные движения, но они были такими важными для Сатори. Хотелось закричать на всю улицу, как он, блять, любит Вакатоши. Но нельзя. Это странно. Он не его соулмейт. Поплачь в туалете, Тендо. На дверях общежития был кодовый замок, чтобы никто посторонний не мог зайти в здание. 0501. Странное число. Никакого значения. Но удобно. Их комнаты с Ушиджимой находились на одном этаже по-соседству. 36 у Тендо, 37 у Ушиджимы. Близко. – До завтра, Вакатоши-кун! Сладких снов,– попрощался с другом Сатори, напоследок ударившись кулачком с третьегодкой. – Спокойной ночи, Тендо,– ответил тот и немного улыбнулся. Ушиджима улыбается очень редко, и, чтобы увидеть эту улыбку, надо близко дружить с капитаном. Или быть Тендо. Но лучше им не быть. Потому что тот был никчёмным. Все это знают, не так ли? Тендо зашёл в свою комнату, закрыл дверь. И осел на пол. Сил кричать не было, ком застрял где-то в горле. Его невозможно было проглотить. Слёзы полились по щекам, он не мог их стереть ведь руки не двигались. «Беспомощный. Жалкий. Лучше бы ты давно умер, еблан», – Тендо не мог остановить этот поток мыслей, они заполняли его голову, и он им верил. Верил каждому этому слову. Может он просто хотел им верить. Он давно перестал бороться. Сумка валялась у двери, Сатори начал медленно подниматься, ноги его еле держали, голова заполнилась белым шумом. Из глаз всё также текли слёзы. Сатори дошёл до письменного стола и упал на колени. Он начал судорожно рыться в выдвижных шкафчиках. Сердце стучало так, будто Тендо пробежал десятикилометровый марафон. – Блять, да где оно, твою мать…– руки тряслись, слёзы катились, а дыхание сбилось. Блять, где это ебаное лезвие. – Нашёл…– прошептал Тендо. Глаза засверкали, сердце забилось ещё быстрее. Надо. Ему надо было причинить себе боль. Увидеть кровь. Почувствовать себя не «монстром», наказать себя за то, что испугал Гошики. Он опять был тем, кто всё рушит. Снова. Встав с пола, на трясущихся ногах с лезвием в руках он пошёл в ванную комнату. Не хотелось делать это в комнате. Он себя потом не простит. В ванной он сел на край крышки унитаза. Дверь предварительно закрыл, так, на всякий случай. Тендо был в спортивных штанах, которые надевал после тренировок. Они были удобными, теплыми. Сатори оттянул резинку штанов и снял их с бёдер. Осталось совсем чуть-чуть. Он делал это не в первый раз. В ванной всегда была аптечка. Это же не в первый раз. Не в первый… Тогда почему же он так боялся? На внутренней части бедра было резать лучше всего. Там было не так много порезов. И вроде не больно. Холодное лезвие опустилось на кожу, побежали мурашки. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Тендо взмахнул рукой и прошёлся лезвием по бедру. Потом второй раз. Третий. Четвёртый. Пятый. Шестой. – Ха-ха. Проклятых десять раз. Рука не хотела останавливаться, она двигалась по инерции, не видя преград в виде кожи на своём пути. Сатори улыбнулся. Второй рукой накрыл правую руку с лезвием. Парень дрожал. Эйфория била через края сознания. Он это сделал, он смог. Если получилось десять раз, то получится ещё. Тендо поднял голову и посмотрел в зеркало. Он не узнал себя. Из зеркала на него глядел какой-то совершенно другой человек. Он был страшен, немного уродлив, с безумной улыбкой и глазами, которые смотрели прямо в душу. Выедали всё на своём пути. Тендо мог поспорить, что терял рассудок. Но он не хотел останавливаться. – Это за то, что сегодня напугал Гошики,– одиннадцатый порез красными пятнами показался на бедре. Кровь стекала вниз, падая на кафельный пол. Хорошо, что не мрамор, не отстиралось бы. – А это за то, что забыл поставить будильник сегодня утром и… и опоздал на урок,– слёзы текли из глаз, капая на ноги, перемешиваясь с кровью. Порезы щипало от соли. Ведь слёзы Тендо не сахарная вата. – А… а это, блять!– лезвие выпало из рук на пол с громким звоном. Этот звон Сатори ненавидел всеми фибрами души. – Теперь надо мыть… я же не хочу получить заражение?– усмехнулся Тендо и поднялся с крышки унитаза. Лужица крови на полу его не беспокоила, потом приберётся. Подняв лезвие, он открыл кран и быстро сполоснул металл. Все его движения были нечёткими, дёрганными, глаза всё время поглядывали на дверь. Развивалась паранойя. Не хватало только панической атаки. – Хах, наконец-то… а это, Тендо, за то, что ты тряпка, никчёмный игрок под номером пять. Решил создать иллюзию идеального блокирующего? Не ври ты сам себе! Думаешь, Вакатоши обратит на тебя хоть когда-нибудь своё внимания? Не позорься, блять!– с этими словами с тела парня слетела футболка, прямо в лужу крови. Сатори был зол и разочарован, зубы сомкнуты так, что могли рассыпаться, сломаться. Резкий взмах правой рукой, и вот на плече появился глубокий порез. Было больно. Кровь почему-то текла не маленькой струйкой. Рука была в крови. – Нет… нет. Нет, нет, нет, нет, блять!– прокричал Сатори каким-то тонким и уставшим голосом. Голова была пуста, мыслей не было, тело стало ватным, руки еле опирались на края раковины, которая была в алых подтёках. Парень судорожно открыл кран и начал смывать кровь. Хотелось сблевать от её вида. В душной ванной стоял металлический запах. Хоть вешайся, будешь его чувствовать. – Надо, надо достать аптечку…– прошептал Тендо в пустоту и открыл шкафчик, на котором было зеркало. Хорошо, что он больше не видит своего ебала. Аптечка была на средней полке. Трясущейся рукой парень взял её и осел на пол. Открыв крышку, он вытащил бинт, перекись и ватки. Набор юного лекаря. Сначала нужно было остановить кровь из пореза на плече. Тендо взял с пола свою футболку и запихнул чистый конец в рот. Руку положил на согнутое колено. И вылил перекись прямо на рану. Это было пиздецки больно. Стало почему-то тошно. Глаза жгло от слез, а из горла вырвался ужасный крик, который заглушала футболка. Порез начал пениться – всё подействовало. Салфетками Тендо начал вытирать подтёки крови на руке. Большой кусок ваты намочил перекисью и приложил к ране. Опять боль. Парню от неё не скрыться. Замотать бинтом, имея только одну рабочую руку было сложно, но он справился за две минуты. Без практики мучился бы тут минут десять. Мокрой футболкой в слюнях и крови он быстро вытер пол в ванной – потом протрет тряпкой. Остались только порезы на бедре. Их было много, но они были не настолько глубокими, чтобы плакать от боли. – Тендо, давай, осталось совсем чуть-чуть, ты сможешь,– когда он обрабатывал последние порезы, то услышал стук во входную дверь комнаты. «Блять, только не это, пожалуйста». – Тендо? Ты там? Я слышал стуки и твой крик, а потом стало тихо. Всё хорошо?– это был Ушиджима. Лучше бы никого не было. Зачем он пришёл к Тендо? Не мог хоть раз в жизни притвориться, что Сатори не существует? Глаза бегали в панике, дыхание участилось, сердце опять начало биться сто двадцать ударов в минуту. Тендо боялся, что Ушиджима узнает о его маленькой тайне. Парень быстро встал с пола и начал судорожно одеваться. Футболка была вся в крови, её нельзя было надевать, а штаны были в порядке. Футболку он оставил на полу. – Вакатоши-кун, всё нормально,– протянул Тендо, пытаясь звучать как можно радостнее. Получалось не очень. – Можно я зайду?– спросил Ушиджима, и кажется, у Сатори остановилось сердце. Он не мог отказать тому. – Да-да, конечно же! Только подожди пару секунд,– порезы на бедре он не успел замотать бинтом. Оставалась надежда, что Вакатоши будет у Тендо недолго и кровь не потечёт по его ноге. Осмотрев небольшую ванну, он понял, что сюда заходить нельзя – оставшаяся кровь на полу, подтёки в раковине, куча разбросанных бинтов, мазей и грязная футболка. Твою мать. Открыв дверь ванны, он как можно быстрее взял первую попавшуюся футболку из шкафа. Она должна прикрыть повязку на руке. Паника подступила к горлу, он давно так не волновался, потому что не было повода. Но сейчас… сейчас, можно сказать, решалась его судьба. – Сейчас открою!– сказал Тендо и посмотрел в зеркало. Взлохмаченные волосы, сумасшедшие глаза, капельки пота на лбу. Выглядит не ахти. Перед тем как открыть дверь Ушиваке, он захлопнул ванную. И молился, чтобы её не открыли. На пороге его комнаты стоял Ушиджима в домашней одежде. Сатори он так нравился. И на секунду стало спокойно на душе, как будто вид капитана заставил его забыть обо всём. – Я могу зайти? – Ох, да, конечно же. Проходи!– опомнился парень и открыл дверь пошире, пропуская гостя. Ушиджима прошёл внутрь и оглядел комнату, чуть дольше осматривал пол, но потом поднял свой взгляд. Подождал, когда Тендо закроет дверь и открыл было рот, но парень его перебил. – Вакатоши-кун, а ты прочитал ту мангу, которую я тебе дал? Или ты опять читаешь журналы по волейболу?– решил перевести тему блокирующий. Для него это было раз плюнуть, он был мастером в этом. Сатори прошёлся по комнате и сел на кровать – ему нельзя было напрягать ноги. Ни в коем случае. – Не прочитал,– честно ответил Ушиджима.– И ты прав, сейчас я читаю журнал по волейболу, потому что там анонсируют состав новой Американской команды. А я в будущем хочу играть в профессиональный волейбол, поэтому мне надо знать противников. Вакатоши иногда говорил много, но всегда по теме. Никогда не солжёт, даже незнакомцам. И это привлекло Тендо, мальчика, который постоянно всем врал. Он не понимал, как можно быть настолько идеальным. – Но потом обязательно прочти ту мангу! Там знаешь, как интересно? У-ууу, зачитаешься и забудешь про реальность. Там такой интересный сюжет,– он пытался сделать так, чтобы его друг забыл, зачем он сюда вообще пришёл, чтобы не было неловкого разговора, где Тендо опять врёт,– галактические пираты захватили Землю. И в этой манге не так, как в остальных фильмах, где избитый сюжет. Ты совершенно не угадаешь, что будет… Но тут его перебил Ушиджима. Первый раз в жизни. – Прости, но я пришёл не за этим,– на лице Сатори можно было увидеть испуг, но через секунду он опять улыбался. Было так больно.– Я хотел спросить, почему ты кричал? Что-то случилось? Этого не должно было произойти. Никто не должен был слышать Тендо. Он же, блять, специально запихнул себе в рот футболку. – Не-ет, всё в полном порядке! Просто в ванной ударился ногой об угол раковины. По глазам Ушиджимы Сатори понял, что сказал что-то не то, то, о чём нельзя было даже думать. Он что-то пропустил? Почему у его друга такой взгляд? – Но знаешь, было не больно,– он же по истории заорал, блять,– точнее было больно, но в итоге же все нормально. Сейчас нигде не болит, поэтому беспокоиться не о чем. – Но твой крик был… болезненным? Всё точно хорошо?– Тендо готов расплакаться. Почему за него переживали? Это было нечестно. Он же не сделал в своей жизни ничего хорошего. Почему о нём заботятся? Может надо открыться Вакатоши? Может так наконец-то станет легче? «Блять, даже не думай об этом. Хочешь, чтобы у тебя больше не было друзей, чтобы ты на всю жизнь так и остался одиноким? Соулмейта же у тебя, бесполезного, нет, так и друга не будет, если ты ему скажешь, что режешься каждую неделю. Он тебя возненавидит»,– внутренний голос не позволял открыться. И Тендо с ним был согласен. – Конечно же хорошо! Ведь ко мне пришёл ты, решил поинтересоваться как я себя чувствую. Обо мне забо-отятся,– промурлыкал парень. Пожалуйста, пусть всё закончится, пусть его оставят в покое. – Хорошо,– согласился Ушиджима. У Тендо на лице появилась улыбка. Ему поверили, слава Богу. Теперь всё хорошо, всё в порядке. Он может врать дальше. Он не попадется. Его дружба с капитаном продолжится. Они всё ещё лучшие друзья.– Только, можно тебя кое о чём спросить? – Да, конечно же. Мы же друзья. Спрашивай всё, что хочешь,– он расслабился, уже ничего не может пойти не так. Ушиджима ему поверил, значит вопрос будет по типу «Ты завтра придёшь на утреннюю тренировку?» или «Сделал домашнюю работу?». Сатори спокойно улыбался и смотрел на Вакатоши. Какой же тот был красивым. Сильные руки, одни мускулы, но спокойное и приятное лицо. Но… но сейчас Тендо видел на его лице беспокойство. Всё точно прошло? – Ты…– начал было Ушиджима и оглянулся на входную дверь, посмотрев на пол. Сатори проследил за его взглядом и застыл. В глазах на секунду потемнело, руки начали трястись. Он облажался.– Почему у тебя на полу лежит лезвие? Пожалуйста, пусть это будет просто сон. Сон, ебаный сон. На глазах Тендо показались слёзы. Его жизнь кончена. Почему он такой тупой. Почему на полу лежит лезвие? Оно в крови. Он же оставил его в ванне, оно лежало в ванне. Ведь так? Он не ошибался? Всё тело в миг ослабело. Стало холодно. Его тошнило. Что сказать? Что сделать? – Это… это я просто… просто бумагу резал, не нашёл но-ножницы. Всё… всё в порядке,– он подорвался с кровати и пошёл к двери. Он не чувствовал ног, поэтому упал на пол, попытался взять лезвие, но не вышло. Руки дрожали, на глазах пелена из слёз, правому бедру очень больно. Похоже, раны опять начали кровоточить. – Тендо. Тендо, прошу, успокойся,– рядом в какую-то секунду оказался Ушиджима и взял Сатори за руку.– Посмотри на меня, пожалуйста. Теперь дыши. Давай вместе. Вдох. Выдох. Давай, медленный вдох, медленный выдох. – Это, это не то, о-о чём ты по-подумал. Я бумагу, бумагу резал… а лезвие выпало из кармана. П-просто выпало, понимаешь?– руки Тендо дрожали, он не смотрел на лицо друга – смотрел вниз, на штаны. На которых появлялось маленькое пятно крови. Он никогда себя не простит. Ушиджима оглядел Сатори. И заметил это пятно на его правой штанине. В голове всё сошлось. – Тендо, прошу, посмотри на меня. Тебе нужно дышать,– пытался достучаться до того Вакатоши.– Пожалуйста, повторяй за мной. Вдох. Сатори вдохнул. – Теперь выдох. Он выдохнул. – Молодец, давай ещё раз. Вдох. Выдох,– так они сидели минуту. Тендо потихоньку опять понял, как дышать.– А теперь назови три вещи, которые ты видишь. Тендо огляделся. – Ви-вижу свою сумку, письменный стол и д-дверь. – Теперь назови две вещи, которые слышишь. Тендо прислушался. Разобрать было довольно сложно, но возможно. – Крик учеников на улице и чьё-то пение. Пел скорее всего Семи. – А сейчас, один запах, который чувствуешь. Пришлось сосредоточиться, чтобы различить хоть какой-то запах. Но через несколько секунд он ответил. – Запах твоего шампуня. Он пахнет цветами,– а Тендо любил цветы. И Вакатоши он тоже любил. – Хорошо,– ответил Ушиджима, немного покраснев. Сатори такого никогда не видел.– а сейчас… только, пожалуйста, не паникуй, мне нужно обработать твою рану на бедре. Я буду молчать, если ты хочешь. Не буду задавать вопросы. Хорошо? Тендо кивнул. Он уже ничего не сможет сделать. Ушиджима всё видел, только пока что не знал, что на бедре было 12 недавних порезов. И ещё с сотню заживших, некоторые из которых остались рубцами. – Можно, я сам обработаю?– попытался Тендо. Но Ушиджима на него грустно посмотрел и начал гладить его ладонь круговыми движениями. Это действовало успокаивающе. – Давай я это сделаю? Ты сейчас не в состоянии. – Хорошо… Сил не было. Ушиджима поднял лезвие, лежащее на полу, и выкинул в мусорку. Затем медленно поднялся и взял Тендо на руки. Он забыл, что тот так мало весит. Потом аккуратно донес парня на кровать и усадил. – Я сейчас приду, возьму только аптечку. Тендо ничего не ответил. Он помнил, что в ванной у него бардак, что везде остатки крови, бинты и грязная футболка. Уже плевать. Всё равно друга у него больше нет. Хотелось закричать. Ушиджима открыл дверь в ванную комнату и замер на секунду. Он не ожидал этого. Его опасения подтвердились. Пол часа назад он оторвал Тендо от причинении себе вреда. Так говорили красные линии на его правом бедре и левом плече. У Сатори должны быть такие же. Тихо вздохнув, он присел на корточки и начал подбирать бинты и ватки, выбрасывая их в урну. В аптечке всё ещё оставались предметы скорой помощи, поэтому Вакатоши не щадил то, что находилось на полу. Вскоре он, взяв аптечку в руку, подошел к Тендо и присел рядом. – Тендо, мне надо, чтобы ты снял штаны. Пожалуйста,– попросил тот. Сатори взглянул на него и медленно кивнул головой. Потом начал снимать штаны. Ушиджима был прав. Тендо Сатори – его лучший друг – его соулмейт. Соулмейт, который потерял надежду на хорошую жизнь. Сейчас его хотелось обнять и никогда не отпускать. Вакатоши взял ватку и налил на неё перекись, потом, нежно и осторожно прикасаясь к ноге Тендо, начал обрабатывать порезы, дуя на них, чтобы было не больно. Каждый порез был обработан с такой заботой, что Сатори готов был расплакаться. Он не заслужил этого. Почему Ушиджима не отвернулся от него? Почему не выбежал из комнаты, как только увидел лезвие? Тендо же противный, некрасивый и лживый человек. О нём не должны беспокоиться. Вакатоши сначала клал на порез кусочек марли, а потом заклеивал всё бинтом. Так он сделал двенадцать раз. На это ушло двадцать минут, всё это время они провели в абсолютной тишине. Изредка капитан слышал всхлипы Тендо и тогда гладил его по руке, чтобы хоть немного успокоить. – Тендо, было не больно?– спросил тот спустя минуту. – Нет,– ответ был сухим, просто Сатори был неспособен говорить длинными предложениями. В горле было сухо, а невысказанных слов было очень много. – Можно задам вопрос?– опять. Почему Ушиджима не мог просто тупо задавать вопросы в лоб. Это делает Тендо ещё жальче. – Конечно же. – Ты встретил своего соулмейта? Этот вопрос выбил всю почву под ногами у Тендо, хоть он и не стоял. Вдруг в голову ударила злость. Злость на самого себя, на Ушиджиму, на всех этих соулмейтов и на весь этот гребаный мир. – Встретил ли я соулмейта? Я? Соулмейта? Ты, блять, видел мои бёдра, ты видел, сколько там шрамов, рубцов и порезов?! Ты даже не видел остального моего тела! Ты думаешь, что у такого, как я может быть соулмейт? Что он захочет со мной связаться после всего этого? Никто даже видеть меня не захочет! Тендо выпалил это всё на одном дыхании. Было обидно. – Я, сука, такой уже четыре года! И за всё это время у моего соулмейта появились хоть какие-то шрамы всего лишь пять раз. Пять. Тупых. Раз. Да и нахуй мне вообще соулмейт, я никчёмный, уродливый и никому ненужный. Я даже не понимаю, почему ты со мной до сих пор разговариваешь,– Тендо начал всхлипывать.– Ты видел мои порезы, видел, что творится у меня в ванной, теперь ты понимаешь, что я тебе и всем ребятам постоянно врал. Я не помню, когда в последний раз говорил правду. Я подвёл вас всех. Я… я просто хотел почувствовать себя живым. Доказать самому себе, что я не монстр, что я человек. Человек, который умеет любить, чувствовать, дружить, спать, есть, ходить по магазинам, веселиться. Но это… получается плохо. Я посмотрел в интернете, это называется селфхармом. Я просто как наркоман, у меня происходят ломки, когда я долго не берусь за лезвие. Мне противно от самого себя. Но это переросло уже в привычку. Я не могу это закончить. Скажи, я мерзкий? Наверное, да. Поэтому нет, я не нашёл своего соулмейта. Сатори только сейчас понял, что рассказал Ушиджиме всё, что накопилось у него за эти годы. Легче не стало. Он не знал, что будет потом. Вакатоши может просто встать и уйти из его комнаты, и Тендо останется один. И он тогда не выдержит. Убьёт себя, наверное. Но Ушиджима всё сидел и смотрел на него. Взгляд был каким-то понимающим, грустным. Хотелось его обнять и уснуть в объятиях. Хотелось, чтобы этого дня никогда не было. – Я знаю, что ты давно нашёл своего соулмейта, и вы, наверное, общаетесь уже по телефону, переписываетесь. Наверное, хорошо жить, когда на теле не появляются красные полосы и… – Подожди,– Ушиджима не дал ему закончить.– я нашёл своего соулмейта только сегодня. Значит нашёл. Нашёл. Нашёл. Н а ш ё л. Это было подтверждено. У Вакатоши есть соулмейт. Они нашли друг-друга. А у Тендо нет никаких шансов. На глазах опять появились слёзы. – Вот, сегодня нашёл,– всхлипнул парень, вытирая слёзы ладонью.– У тебя уже кто-то… кто-то есть. А у меня никого нет, только ты. И то ты, Вакатоши-кун, скоро уйдёшь, выпустишься, будешь жить со своим соулмейтом, ты навсегда забудешь про меня, ведь я никчёмный. – Сатори, ты – мой соулмейт. Эти слова были такие громкие, хотя были произнесены шёпотом. Тендо замолчал. Он не всхлипывал, просто смотрел в такие родные глаза. Тендо забыл как дышать. Он всё правильно услышал? Не ошибся? – Ты… ты… я – твой соул… мейт?– спросил парень, заикаясь. Такого не может быть. Он не мог этого представить. – Да, Сатори, ты мой соулмейт,– Ушиджима слегка улыбнулся. Для Тендо это много значило. Он любил его улыбку всем сердцем. – Я… тогда, прости за красные полосы на твоём теле…– Тендо измученно улыбнулся и отвернулся от Вакатоши, чтобы тот не видел его лица. Ушиджима сейчас уйдёт. Уйдёт, и ты останешься один. Ты не нужен ему как соулмейт. – Сатори, ты мне очень нужен. Он не захочет быть рядом с ним. – Я всегда буду рядом с тобой. Он… он так говорит из-за жалости. – Я так говорю не из-за жалости. Ты лучше других знаешь, что я никогда не вру. Тем более тебе, потому что ты мне дорог,– Ушиджима прикоснулся рукой до щеки Тендо и аккуратно повернул его голову к себе. Тот плакал. Второй рукой он вытер его слёзы, провёл пальцами по коже и начал гладить щеку своего соулмейта большим пальцем. – Ты мой самый лучший друг и соулмейт. Каждый раз, когда на моём теле появлялись полосы, то мне было очень больно морально. Мне было больно видеть, как этот человек страдает, что у него в жизни происходит что-то плохое. Но знаешь, я любил каждую из этих полос. Ведь это от моего соулмейта, это подтверждение того, что он ещё жив, что он держится. Я знал, что он сильный. Хах, я до сих пор помню тот порез на руке. Я тогда показал это родителям. Они были взволнованы, но рады, что у меня кто-то есть. Это всегда грело мне сердце. И прости, что я не связывался с тобой так долго. Я испугался. Но сейчас, наконец-таки, я рядом. Тендо, ты, я не побоюсь сказать, лучшее, что произошло в моей жизни. Наверное, ты помнишь, какой я был на первом году старшей школы. А ты… принёс в мою жизнь радость, смех, веселье, счастье. Ты стал для меня чем-то особенным. Я восхищался тобой. Ты красивый. Тендо глупо улыбнулся и прикрыл глаза. – Прости, что я раньше не заметил, как тебе больно. Лучший друг… Сатори, ты мне нравишься,– это были те слова, которых Тендо ждал с шестилетнего возраста. И сегодня его мечта исполнилась, он нашёл своего соулмейта. И этим соулмейтом был Ушиджима. Тендо счастлив. – Вакатоши-кун, ты тоже мне нравишься,– улыбнулся Сатори, обнимая того. Объятия были тёплыми и родными. Так вот, что значит обниматься. Ему нравилось. Нравилось это мгновение. Ушиджима обнял Тендо так, как будто тот сейчас пропадёт. Обнял, как маленького котёнка, который нуждался в ласке. И пусть все думают, что Вакатоши чёрствый и безэмоциональный, но у того самые тёплые и ласковые объятия на планете. – Давай сейчас пойдём спать, а завтра уже всё обсудим? Тебе нужен отдых,– предложил Ушиджима и поцеловал Тендо в макушку, перебирая его волосы. – Хорошо,– согласился тот и зевнул. Сейчас его ничего не волновало, казалось, первый раз в жизни. Ему хотелось только видеть Вакатоши-куна и приятные сны. Расстелив постель, Ушиджима спросил: – Мне сегодня остаться с тобой? – Да, пожалуйста. И он остался. Лёжа под одним одеялом, крепко обнимая друг друга, они поняли, что нашли то, о чём мечтали с детства. И сейчас они счастливы. А обо всём остальном они поговорят завтра. Будет тяжело, придётся пройти через психолога, выпускной и поступление, им нужно будет понять самих себя, но они будут рядом и никогда друг-друга не отпустят.