Дома

«У меня», — приходит от Оли, и она исчезает, как смутное видение, в туманном «была в сети 1 минуту назад». Оля живёт на окраине. Десять минут от метро прогулочным шагом — чтобы замёрзнуть и отогреть огрубевшие пальцы о её тонкую спину, — мимо кофеен и ярких витрин кондитерской, в глубины дворов, ближе к потёкшему «Шаурма» над козырьком и подсвеченным буквам «ПИВО». Порезанные шины огораживают от них железных страшилищ с заржавелыми лицами и снежных уродцев (дело рук малышни). На заледенелых турниках и радугах пусто, даже качели стоят, погребённые белым. Больше не сядешь на них, расшатав колючие цепи, не утянешь ошалевшую Олю к себе на колени, не залезешь обмёрзшим носом под её тёплый шарф, выронив в снег ключи. Пошарпанная панелька встречает их тёмным подъездом, не реагирующим на топот. Оля хватает телефон в зубы, залезает в почтовый ящик, перебирает рекламу и извещения, пока Дима перебирает ногами в промоченных кроссах и мечтает поскорее стянуть носки. На четвёртый этаж идут долго: Диме кажется, у него встанет сердце. Бросают вещи у двери и, грубо стащив свою обувь ногами, в верхней одежде падают на кровать. Дима откидывает липкую чёлку, наспех распахивается, смотрит на Олю, подсвеченную тусклым экраном. — Я покурю на балконе? — залезая влажными ногами в тёплые тапки, сдавленно просит он. — Ага, — лениво отзывается Оля, листая ленту. Внизу — ночь. Ни одного фонаря. Воют кошки, гремят бутылки, в соседнем дворе пьяно орут Любэ. Оля подползает к нему со спины, прячется лбом в широкую спину, залезает под вязаный свитер. — Я гирлянды включила. Возвращаясь в неоновый свет, Дима думает о том, как же чужеродно выглядит её комната. Идеальный фильтр для инстаграма на российских задворках, посреди турников с облупленной краской, нерабочих дверных звонков и разбитых железных ящиков с лощёной рекламной кипой. Из открытой двери стремглав выбегает кот и жестоко вцепляется в ближайшую ногу. — Слышь! — подхватывая комок и пытаясь отвадить его от джинсов, возмущается Дима. — Я пошла в душ, — улыбается Оля. — Не передеритесь. Дима пытается сделать из валяющегося шнурка игрушку и измотать кота, но кончается раньше. Обиженно прячет руки, отворачивается к стене, просаживает батарею телефона, кричащего о том, что ему мало четырнадцати процентов. Шум воды постепенно стихает, и тишина квартиры наполняется гулом фена. Дима пробирается на кухню и пробует ополоснуть рот холодной водой из-под крана. Выжидающе садится на край покрывала. Ему нравится Оля. Её длинная шея. Бледная кожа. Томный взгляд из-под век. Её ломкий смех и размазанная помадой улыбка. Когда Оля подтягивает колени к груди и утыкается ему в живот. Когда она цедит волосы через пальцы и случайно царапает шею. Когда она выплывает из душа, обёрнутая в полотенце, вместе с паром и игриво спрашивает: — Как я выгляжу? — Дима забывает всё остальное и глупо выпаливает: — Я тебя люблю. Кот проворно скребётся под дверью. Гирлянды исходят светом. Оля довольно вскидывает брови и распускает узел влажного полотенца.