defense mechanism

Совон с ужасом наблюдает за тем, как дверная ручка входной двери поворачивается, словно в замедленной съёмке, и на пороге появляется он — человек, на страдания по которому Совон потратила лучшие годы своей жизни. Порой ей приходится напоминать себе, что она была влюблена в старосту своей группы всего-то четыре года или восемь семестров, но чувство неудовлетворённости от безвозвратно потраченного времени от этого никуда не исчезает. Он всё такой же красивый и выглядит с иголочки — строгий вид, к которому для полного завершения не хватает только кожаного кейса; выглаженная белоснежная рубашка, воротник которой свободно располагается на его широких плечах, и его классические брюки с идеальными выглаженными стрелками умело демонстрируют только самые лучшие его черты: фигуру и вкус в одежде. Вторым внимание Совон привлекает к себе факт того, что к ней на её скромный рождественский вечер встречи выпускников он заявился с девушкой которая, к слову, к их выпуску никакого отношения не имеет. Совон поспешно отдаёт бокал с вином рядом стоящей Йерин и спешит к входной двери, надеясь успеть до того момента, пока на симпатичной физиономии новоприбывшего не выразится чувство отвращения, присущее его обыденному виду. Завидев хозяйку бала, молодой человек улыбается и дружелюбно раскрывает руки для объятий, будто между ними не было той неловкой истории с отвергнутым признанием всего-то пару лет назад. — Совон! Ты отлично выглядишь. Выпуск из университета пошёл тебе на пользу, сейчас ты выглядишь более... Нормальной. — А ты всё ещё не научился делать комплименты! — Совон буквально выдавливает из себя смех, пытаясь звучать хотя бы минимально дружелюбно. Её бывший объект любви бегло представляет свою спутницу как новоиспечённую невесту, на вид которой явно меньше двадцати лет. Она разглядывает интерьер квартиры придирчивым взглядом и морщит свой изящный нос, когда её тёмные глаза наталкиваются на что-то, что кажется ей недостаточно симпатичным. Совон делает вывод, что из них получится прекрасная пара и озвучивает этот комплимент вслух. — В отличие от тебя я знаю толк в человеческой радости, поэтому очень рада за вас двоих! Вы друг друга явно достойны. — В ответ молодая темноволосая особа натянуто улыбается, а прошлое Совон, которое она хотела бы уже позабыть, кивает с довольным видом и добавляет: — Мы планируем создать новую ячейку общества в ближайшее время. Как только будущая миссис Квон окончит университет. Совон делает счастливое лицо и со всей страстностью пытается выразить свою несуществующую радость. В голове не укладывается мысль: как она могла влюбиться в такое? За завязавшейся беседой, хоть и не самой приятной и требующей немалых усилий со стороны Совон, она и не замечает того, что гости всё ещё стоят у порога. Она поспешно приглашает их в гостиную и надеется сплавить кому-нибудь столь же занудливому или предоставить им возможность побыть в чрезвычайно интересном обществе друг друга. Будущая миссис Квон вновь окидывает помещение взглядом, по которому можно прочитать не только недовольство, но и крайне очевидное “фи” и, чтобы добить марафон презрения, который она, очевидно, решила начать, Совон предлагает гостям напитки. — Нет, благодарю, я работаю на государственной службе и моя рабочая неделя состоит из шести дней, а не из пяти, в отличие от прослойки тунеядцев, работающих на частные лица, — Совон давит улыбку и понимающе кивает: ну разумеется. Она всё чаще задаёт себе этот назойливый вопрос: что могло её в нём так сильно привлечь, что она не замечала всей это желчи внутри него аж целых несколько лет? Сейчас, стоит ему открыть рот, всем вокруг становится ясно, каким человеком он является. Неужели она была такой глупой? — Что же на счёт тебя, Совон? — Внезапным вопросом он перебивает поток её размышлений, — Помнится мне, в прошлом ты имела привычку питать страсть к людям, которые находятся немного в другом кругу, если ты понимаешь, о чём я. Так ты нашла своё призвание? Нашла свою пару? Утвердилась как личность? Совон еле сдерживает порыв плеснуть стаканом колы со льдом в лицо этому напыщенному индюку и широко улыбается. — Если ты не в курсе, просто информирую, что между личностной реализацией и наличием партнёра нет никакой связи. Я работаю в редакции модного журнала и веду еженедельную рубрику в интернет-издании. Занимаюсь йогой, пилатесом и лёгкой атлетикой. В этом году заканчиваю магистратуру по направлению классической литературы и развожу зимний сад на балконе. Так что можешь не беспокоиться на мой счёт, своей жизнью я довольна. — О, а балкон застеклён? — Подаёт голос молчавшая всё это время будущая миссис Квон. По её большим глазам, сияющим ярким светом глупости, очевидно, что она не следила за ходом разговора и в дальнейшем не собирается этого делать. — Застеклённый балкон обойдётся дешевле, чем утепление каждого растения, не считаешь? — Раздаётся насмешливый голос со спины и Совон, в удивлении обернувшись, сурово поджимает губы. К ним подходит Сокджин собственной персоной в этом своём пушистом красно-белом свитере, который подчёркивает его атлетические плечи и так чертовски ему идёт, с бокалом красного вина в руках, который прекрасно контрастирует со всем его видом прилежного студента-старшекурсника, а на его классических очках в тонкой оправе играют блики от светильников. И весь он такой по-зимнему мягкий и рождественский, что вокруг невольно начинают звенеть колокольчики, а с потолка свешивается омела. И его уютный вид сильно резонирует со строгостью и чопорностью новоприбывшего гостя. Юная миссис Квон, очевидно, решает проявить небывалую щедрость и после впервые произнесённых за всё время слов наконец-то впервые искренне улыбается. Совон хмыкает — перед чарами Сокджина не устоит ни глупость, ни привередливость. — Логично, — недовольно отрезает её новоявленных жених и закатывает глаза. — Милая, в наше время ты нигде не найдёшь открытых балконов, это прошлый век. — У моей тёти открытый балкон, она любит пить там чай, — недовольно возражает его пассия. Пока молодые бранятся, Совон бросает вопросительный взгляд на Сокджина, на что тот, грациозно отпивая из бокала, подмигивает ей. Ну и что он задумал? — Ты интересовался личной жизнью Совон? Так вот она, прямо перед тобой во всей красе, — внезапно парень разводит руки в стороны, с самодовольным видом демонстрируя себя. Очевидно, что такое представление — что-то за гранью понимания бывшего объекта страсти Совон, потому что он, в непонимании переводя взгляд по траектории Совон-Сокджин и обратно, молчит. — Я имею ввиду, что я — её жених, — уже менее пафосно поясняет парень, явно разочарованный тем, что его фраза не произвела ожидаемого впечатления. Он выбрал мишень не по зубам — ослеплённый своим тщеславием молодой человек был не в состоянии принимать чужой успех, будь то карьера или личная жизнь. Совон, покрасневшая от корней волос до кончиков пальцев, неловко улыбается, кивая откровенной лжи, что нарочно вырвалась из уст Сокджина. Тот, увидев её невольное поощрение ситуации, набирается ещё больше уверенности и, взяв её за руку, обнимает за талию и бессовестно продолжает: — Планируем медовый месяц на Амальфитанском побережье. Господин напыщенный Индюк, как его прозвала подруга Совон, делает нервный глоток из недавно вручённого ему бокала и, поджав губы, не совсем убедительно поздравляет фиктивных молодожён. — Что же, очевидно, вы тоже неплохая пара. Как удачно всё сложилось, не правда ли? А Совон рассказывала тебе, какие отношения нас связывали в годы учёбы? Очень забавно теперь наблюдать за вами. Сокджин сжимает руку Совон чуть крепче и делает глубокий вдох. — Да, я в курсе. Могу только сказать, что я чрезвычайно рад прогрессу в её вкусе — теперь она питает любовь к хотя бы вполовину достойному её человеку. В любом случае, никто не полюбит её сильнее чем я, потому что это уже невозможно, так что я думаю всё действительно сложилось так, как и должно было быть. Общаться с таким токсичным и едким человеком, какой оказалась её первая серьёзная влюблённость, всегда казалось Совон чем-то сродни мазохизму, поэтому она, извинившись за неотложные обязанности принимающей гостей хозяйки, потянула Сокджина за собой в сторону кухни. Та, удачно свободная, встретила их темнотой и прохладой — единственное место в квартире, куда ещё не набился народ. — Ну и что это был за спектакль? — Совон устало трёт лоб, не в силах даже оформить свои возмущения в более импульсивную форму. — Зачем ты встрял? — Я крайне разочарован твоим выбором, надеюсь, такого больше не повторится. Для твоего же блага, — уточняет парень. Он присаживается на высокий стул у каменной столешницы и подпирает подбородок ладонью. — Он отвратителен даже просто как человек. — Я знаю, — вздыхает, — он не был таким первые пару семестров. Ну, или был, просто я этого не замечала. Во всяком случае, я успела признаться ему до того, как он открыл своё истинное лицо, за что он и мучает меня до сих пор. Сокджин хмыкает. — И ты не ответил на мой вопрос. — Почему я всё это затеял? Защитный механизм. Да и разве ты бы отказалась лишний раз пораздражать такого придурка? Мне кажется, это отличное развлечение. Кроме того, — пожимает плечами, — это была прекрасная возможность рассказать тебе правду. — Какую правду? О моём улучшившимся вкусе в мужчинах? — Нет, о моих чувствах к тебе. В воздухе повисает физически осязаемая тишина, только разговоры из гостиной фоновым шумом позволяют всё ещё помнить, что они находятся не в космическом вакууме. Совон неловко замирает на полпути к раковине, чтобы ополоснуть оставленные после кого-то стаканы, не найдя слов. Ким Сокджин, тот самый, что звезда всего издательства, будущее модной индустрии и просто человек-очарование, признался ей в любви? Тот, кто перманентно подшучивает над ней на работе по любому поводу; тот, кто всегда с самым строгим видом слушает презентации её проектов; кто специально приносит ей чашку крепкого кофе, хотя знает, что она пьёт только зелёный чай? Невероятно. Когда тишина переступает грань приличия, Сокджин вздыхает и, вопросительно выгнув бровь, интересуется: — Ты что-нибудь скажешь? — А я должна? — Ну, даже не знаю. Тебе признались в чувствах. Ты такой необычной реакции у того чудака набралась? Совон давит улыбку и качает головой: — Нет, его реакция была напротив чересчур бурной. Честно признаться, ты выбрал очень интересный способ открыться. Теперь меня не покидает чувство, что меня разыгрывают. — Там, — Сокджин указывает пальцем на дверь, — только твои друзья. А чтобы тебя разыграть, мне нужны мои. — Ты поэтому так сильно хотел прийти сегодня? Я ведь никого из коллег не приглашала. Внезапно Сокджин неспеша поднимается с места и подходит вплотную к Совон. Она теряется и не знает, куда смотреть — на его волосы, ворот его свитера, руки или губы. Глаза беспомощно бегают по лицу, в конце концов останавливаясь на губах. Он не улыбается и голос у него звучит крайне серьёзно, что приводит в ещё большее замешательство. — Это не розыгрыш и не шутка. Я люблю тебя с тех пор, как ты, несмышлёная, перешла в наш отдел, — после чего уже более лукавым тоном добавляет, — И я не шутил на счёт отпуска на Тирренском море. И на счёт свадьбы, кстати, тоже. — Что ж, это довольно неожиданно, — задумчиво проговаривает Совон, пряча улыбку, — но если ты меня сейчас поцелуешь, я обещаю серьёзно подумать над твоим предложением.