Shiver

Самый темный час перед рассветом. Юнги знал это получше других. Этот особый вид темноты, когда ты не видишь не своих рук не предметов вокруг, все как будто в полной пустоте, ей нет конца и края. Она заполняет тебя, все пространство вокруг и вот уже не понятно, ты–темнота, или темнота это–ты. Мертвая тишина, только его дыхание, и слабый звук телевизора из квартиры напротив. Мерзкое ощущение своих мокрых ладоней, и нет даже сил вытереть их о колючии простыни. Волоски на руках встали дыбом, когда он почувствовал, что идет. Оно приближается. Оно всегда приходит с балкона. Тонкая белая батистовая тюль колышется, размытая тень начинает появляться, а у юнги все тело трясет от страха. Тот момент дрожи, что окутывает все тело, каждая клетка организма метается лишь в ей понятном ритме, кружит, разнося дальше, глубже, прямо в сердце чёртов адреналин. Он чувствует что не может пошевелить даже пальцем, а оно все ближе и ближе. Взгляд бегает по комнате, нужно отвлечься, дышать, успокоится, оно уйдет, само точно уйдет. Хочется закричать, завопить во все горло, но проклятый язык мокрым бездвижным слизняком лежит во рту. Мин хочет реветь, но все что может его организм–это изображать плохую пародию на египетскую мумию, что при всем желании и величии с места уже не сдвинется никогда. Уже год, как оно приходит. Год как Мин не спит, и чувствует его. Как оно медленно подходит, обдувает его могильно ледяным дыханием. И душит, костлявыми большими руками, раня нежную шею острыми когтями. Юнги всегда смотрит, он смотрит в лицо своему страху, ожидая встретить там все что угодно, от великолепной ровной и гладкой белоснежной кожи до пустых глазниц и полугнилых ошметков мяса. Но у страха нет лица. Он дрожит, хочет поднять хотя бы руку, но тело такое тяжелое и мягкое, чужое. Есть только он и нечто что возвышается над ним, мучает но не убивает. А лишь только продлевает агонию его жизни. Вдруг, теплые руки на шее, плечах, талии. Отогревают, размораживают, возвращают к жизни. Прикасаются нежно-нежно, слышится тихий голос. – Успокойся, я рядом. И Юнги понимает что он не один. Рядом лежит такой теплый, нежный Хосок, и лечит его. Обнимает, шепчет, изгоняет страх. – Я рядом. Юнги поднимает на него взгляд, тело начинает слушаться, он прижимает его к себе ближе, утыкается носом, в ключицы парня, вдыхая медовый домашний запах, радуясь что все это закончилось, хоть на одну ночь но закончилось. Сердце бешено бьется, испарина покрывает лоб, но губы растягиваются в блаженной улыбки. Хосок обнимает, и прячет довольную улыбку утыкаясь в его макушку. Когтистая, переломанная рука бережно гладит по спине, обещая еще бесконечное множество ужасающих ночей. Рядом. «Мучить тебя, позволено только мне.»