Нежный и его бешеный

      – С-серёга, - с кухни доносится крик Игоря, - а где у нас грдуснк? Жилину плохо. У Жилина температура под сорок градусов. Он лежит в кровати, как блинчик на раскалённой до адского жара сковородке - настолько горячей казалась постель, нагретая его телом. А Игорь его предупреждал, говорил же ему "Н-надевй куртку. На улице дубак", но Серёга его не послушал и пошёл на пробежку в одной майке-алкашке, которую одолжил у Катамаранова. Почему-то Жилину показалось, что начать закалять свой организм в середине января - очень хорошая идея, но по итогу после первой же такой прогулки на лютом морозе он сложил все свои полномочия и слёг с простудой. А ведь кто постоянно называл Игоря "балдой"? Правильно - Жилин. Но его слова повернулись против него же, и теперь балда не Игорь, а он - товарищ без формы красивой очень, а без формы потому, что сейчас она ему попросту не нужна - Жилину не помешало бы укутаться в тёплое одеяло да не думать о том, как же там сидят его голубчики в камерах. Но как тут уснёшь, когда твой бешеный всё норовит лечить тебя? Вот и в данный момент он кричит про какой-то там градусник. – Серёг, так где грдуснк? – В аптечке, Игорь... - слабым голосом отвечает Жилин. Тишина. Гробовая. А затем раздался такой грохот, что показалось, будто снова кто-то открыл баллоны с газом и подорвал к чертям дом. Жилин аж подскочил с кровати и уже хотел было бежать на кухню - вдруг Игорю помощь нужна -, но в проходе, преграждая путь, как ошпаренному бегущему полковнику, появился, еле держась на ногах, сам виновник торжества. – Игорь, ты что, бешеный? Что ты там натворил?! - с глазами по пять копеек спрашивает Жилин, - Ты не поранился? – Я прст с табуртки грохнулся, пока аптчку искал...- Игорь, как бы в подтверждение своих слов, показал огромное красное пятно на пятой точке, полученное в результате падения. Жилин только глубоко вздохнул и без сил поплёлся к кровати, с шумным выдохом падая на неё. – С-серёг, подними рку, грдусник те вставлю. – Лучше бы ты, голубчик мой, кое-что другое вставил, ух-ху-ху, - Жилин закашлялся. Как будто сразу тысяча кошек своими острыми, словно бритва, когтями начали драть больное горло. – Счас померим твои градусы, а птом я дам те сироп от кшля. С этими словами Игорь принялся энергично встряхивать градусник, добытый потом и... скипидаром, которого пришло выпить немало, чтобы побороть страх встать на стул за аптечкой. Да, Катамаранов до ужаса боится высоты. Этот страх идёт ещё из глубокого детства. Однажды маленький Игорёшка - на тот момент ему было пять лет - увидел на са-а-амой верхней полке серванта пиалу с разного рода конфетами: шоколадными, с начинкой или же просто "сосучки". Игорь, будучи сладкоежкой, решил достать "запретный плод", но не рассчитал сил и упал со стула вместе со злополучной вазой. Осколки и кровь. Крики и слёзы. Зелёнка и перекись. Ругань мамы и наказание в виде кожаного ремня. Родители вообще, такое ощущение, не очень-то и любили своего сына. Родился он в сложное время в этапе их отношений, потому и нежеланный ребёнок, на которого все вечно срывали свою злость. Может, именно по этой причине он и начал уже в подростковом возрасте пить скипидар? Кто знает... Но ради своего Серёги он готов побороть страх, что, собственно, уже и сделал. Игорь настолько сильно тряс градусник, что тот выскользнул из трясущихся рук и упал на пол. Катамаранов хотел было уже поднять его, но Жилин закричал: – Игорь, не дури! Он же ртутный, вдруг разбился!? Но, к счастью, на полу был постелен мягкий ковёр, доставшийся полковнику ещё от бабушки, и градусник не пострадал. Зато хорошенько так пострадало и без того хрупкое сердечко Жилина. – Всё-всё, голубчик мой, я дальше сам справлюсь, от греха подальше... - мужчина аккуратно поднимает несчастный градусник, правой рукой отгораживая от него Игоря, норовившего помочь любимому справиться со столь "тяжёлой", как он сам думал, работой. Благо, Серёга успел сунуть измерительный прибор в подмышку, пока не произошёл очередной казус. Все замерли в тишине, ожидая вердикта. – 39,5, - усталым голосом произнёс Жилин, - на целый градус поднялась температура из-за переживаний всех этих... – Одн грдус - эт мало, а вот если б было грдусов этак 34... - неожиданно умозаключил Игорь и блаженно улыбнулся. – Хватит, балда, о своём скипидаре думать. Пошли лучше на кухню - мне жизненно необходим чай, как вода - рыбе, как скипидар - тебе, ух-ху. Жилин подхватил своего бешеного под руку, чтобы тот случайно не упал, как говорится: битый небитого везёт, и повёл его в "святое место" - на кухню. Хотя "кухня" - громко сказано, скорее то, что от неё осталось. Кругом бардак: стулья валяются, все продукты лежат на полу, окна нараспашку открыты, а кот со стола доедает колбасу. – Балда, ты здесь бульдозером что ли проехался?! - Жилин даже за голову схватился, которая мало того, что и так раскалывалась, как скорлупа грецкого ореха, когда бьешь по ней с целью добыть плод, так ещё и закружилась в добавок от увиденного ужаса. – Эт я так аптчку искал... - Игорь виновато опустил голову, - Серёж, прости меня, дурака такого, что заставил тебя больного волноваться... Катамаранов даже протрезвел - настолько сильно он почувствовал себя виноватым перед любимым. – Стой, как ты меня назвал? "Серёж"? - Жилин схватил Игоря за плечи и развернул к себе лицом. - Ты никогда раньше меня так не звал. – Я просто раньше пьяным был, не понимал, что говорю. Хотел сказать другое, но разум был затуманен, и язык не поворачивался... Игорь наверно впервые за годы отношения поднял глаза на Жилина, и Серёжа увидел в них не присущую им пелену, а яркий свет, что путём боли и страдания смог пробиться сквозь туман. Игорь заплакал и прижался к горячему телу полковника, как бы говоря своими слезами: "Прости меня за всё" – Ну ты чего, голубчик мой, я не держу на тебя зла. Я держу только погоны с тремя, между прочим, звёздочками, ух-ху-ху, - Жилин притянул Игоря поближе и мягко поцеловал его, отдавая всю любовь и заботу, в которой сейчас нуждался далеко не сам больной, а его самый близкий человек. Идиллия: нежный, его бешеный и рыжий кот, трущийся об ноги целующихся, выпрашивая ещё один кусочек колбасы...