Дракула

Нет ничего сильнее нежности и ничего нежнее настоящей силы. © Пастор Ральф Сокман

Ярко светило солнце, заливая комнату весенним теплом. Закончилась осень, прошла зима, и весна вступила в свои права, отогревая замерзший Лондон. Птицы запели по утрам у окон дома, который Дракула приобрел в середине зимы. Деревья медленно зацветали, покрывались зеленью и защищали пару от назойливых и любопытных соседей. — Влад, действительно? — Джонатан улыбнулся, приподнимая голову от груди Дракулы, на которой он удобно устроился. — Действительно, — довольно ответил граф, массируя кожу головы Харкера. Тот блаженно застонал и улегся обратно, лениво гладя пальцами бок любовника. — Мое имя — Влад Дракула. — Ни в одном документе не было указано твое полное имя, — лениво заметил Джонатан. — За последнюю сотню лет мое первое имя потерялось, — негромко ответил граф. — Не могу не заметить, что никогда не любил его. — Влад… — Джонатан будто смаковал его, перекатывал на языке подобно вину. — Влад, — повторил он, приподнимаясь и целуя Дракулу. Тот с готовностью ответил, обнимая мужчину. Джонатан отстранился, лег обратно, прижимаясь ближе к нему. Граф скользнул ладонью по его спине и остановился у края одеяла, прикрывавшего Харкера по пояс. — Мне привычнее звать тебя Дракула. — Мне нравится, как ты произносишь любое мое имя, — ответил он, понижая голос. Рука, лениво гладившая Дракулу, замерла, и Джонатан хитро взглянул на него: — Да, неужели? — Я совершенно серьезен. — Дракула, не отрываясь смотрел на него. — И почему же? — Харкер снова приблизился к его лицу. — Догадайся, сердце мое, — ловко вывернувшись, Дракула опрокинул его на кровать и накрыл своим телом. — Скажи, — негромко попросил он, зарываясь в волосы графа. Все еще пытаясь удержать на лице беззаботную улыбку. — Потому что ты любишь меня, — прошептал Дракула и накрыл его губы своими. … Джонатан работал в юридической конторе в центре Лондона. В конторе, которая занималась преимущественно англичанами, живущими в Лондоне и его окрестностях. Это позволяло ему иметь достаточно стабильный рабочий день и одновременно избавляло от необходимости путешествовать к иностранным клиентам. Не вдаваясь в детали, он объяснил партнерам фирмы, что привез из Румынии очень богатого графа, но дальше будет работать лишь с местным населением. Трудился он добросовестно, много и не лез в личную жизнь ни сотрудников конторы, ни ее клиентов, если того не требовало дело, потому начальством ценился, отчего на его просьбу отреагировали благосклонно. Но сейчас Джонатан сильно опаздывал. Быстрым шагом идя по улице и обгоняя прохожих, он думал о неожиданной встрече с Миной пару дней назад, про которую он намеренно не рассказывал Дракуле. Их жизнь постепенно налаживалась, и портить ее одним неосторожно сказанным именем он не хотел. Мина жила неплохо. Она вернулась на прежнюю работу учительницей, завела себе новых подруг и имела несколько поклонников, достаточно быстро сменявшихся друг другом. Все необходимое молодой еще девушке в современном мире у нее было. Не было лишь прощения. Джонатану было больно и грустно из-за нее. Понимая, что ее ненависть вызвана его поступком, он все же надеялся завоевать ее доверие снова… Но все было понапрасну. Ее, бывшая теперь уже, подруга Ванесса Мюррей, владелица шикарного особняка в центре Лондона, быстро смирилась с неподобающей связью графа с Джонатаном, с легкостью отпустив мечты выйти за богатого иностранца, но Мина была непреклонна. Джонатан ее не винил. Он понимал, что разбил ее сердце своим необдуманными признанием… Понимал, что она имела полное право пойти в комиссариат и донести на него, он даже думал, что ей станет легче. Но Мина не стала рушить его жизнь, просто исчезла из нее, легкой тенью прошлого изредка мелькая у него перед глазами на приемах. Он выждал пару недель, попытался извиниться. Потом еще раз. И еще, пока не получил тонкий намек от Ванессы и прекратил. С тех пор прошло три месяца, и вот сутки назад он наткнулся на бывшую невесту в книжном магазине. Подняв на него светлый взгляд своих голубых глаз, Мина вдруг улыбнулась и пригласила его выпить с ней чаю в кафе за углом. Удобно устроившись на деревянном стуле, она оглядела замершего мужчину и негромко сказала: — Ты хорошо выглядишь, Джонатан. Пока она заказывала, Харкер изучал ее, замечая, как она изменилась: ушла болезненная худоба, красные от пролившихся слез глаза снова сверкали радостью и благополучием, нервный тик ушел, оставив место свободной расслабленности. Мина выглядела свежей, похорошевшей. — Как ты живешь, Джонатан? — Она повернулась к нему, мягко улыбнулась. — Я слышала, ты вернулся на службу. — Я не мог сидеть дома целыми днями. — Джонатан выдержал ее взгляд. — Ты тоже вернулась в школу. — Я больше не учу в классах. Теперь занимаюсь с учениками на дому. — Мина еле заметно покачала головой. — Это позволяет мне сблизиться с ними, помочь им определиться с целью в жизни. Хотя, конечно, вряд ли их смысл жизни состоит в музыке и литературе. — Она весело рассмеялась. Джонатан тоже улыбнулся. — Тебя удивляет, что я могу так спокойно разговаривать с тобой? — Я рад, что ты можешь. Кто я такой, чтобы искать причины? — Ты — юрист, Джонатан. — Мина разлила чай по чашкам и пододвинула одну из них Харкеру. — Ты всегда задавал вопросы, докапывался до истины. Что-то изменилось? — Я изменился. — Джонатан взглянул на чашку, исходившую паром, перед ним. — Мир изменился. — Мир все тот же, Джонатан. — Девушка опустила взгляд, долила молока в чай. — Ты смотришь на него иначе. — Мне сложно вернуться к прежней жизни, — поделился мужчина. — Все кажется таким спокойным… — Но призраки прошлого не оставляют тебя? — Мина грустно улыбнулась. — То, что мы пережили… Ты пережил. Это сложно принять. — Ты имеешь ввиду… его? — Джонатан не смог бы произнести имя графа перед Миной, даже если бы от этого зависела его жизнь. — Я имею ввиду человека, который изменил тебя. Человек, который сделал с тобой что-то, с тобой, оторванным от родного дома, друзей… — Джонатан в отчаянии взглянул на нее; Мина осеклась, негромко добавила. — Прости меня, пожалуйста. Мне сложно свыкнуться с мыслью о том, что… С тем, что граф занял мое место. — Никто не сможет занять твое место, Мина. — Джонатан накрыл ее ладонь своей. — Ты незаменима, неподражаема. Ты поехала искать меня в Румынию, одна! Никто бы не сделал этого ради меня. — Дракула бы убил за тебя. — Она подняла на него взгляд, и в ее глазах блеснули не пролившиеся слезы. — Он выходил тебя, незнакомого ему человека, сам и готов был сдерживать свои чувства ради того, чтобы ты был счастлив со мной. Мне кажется, что я бы не смогла так поступить. Джонатан долго изучал выражение ее лица, потом негромко ответил: — Я люблю его… И ни с кем не могу этим поделиться. На людях мы вынуждены играть роль друзей, но наше чувство много сильнее обычной дружбы. Однако, нам дозволено быть честными с собой лишь в нашем доме… — Ты делишься со мной, Джонатан. — Мина перехватила его ладонь, лежавшую на ее, и сжала. — И ты всегда сможешь. Я уверена, что и Ванесса того же мнения… Ваша привязанность, как бы быстро она не возникла, и все зависимости от обстоятельств, восхищает меня. Пусть, мне и было больно, что не мне суждено разделить с тобой все тяжести и невзгоды, я свыклась с мыслью, что мое место занял именно граф. Поэтому я и хотела с тобой поговорить, Джонатан. — Мина ободряюще улыбнулась. — Прошлое забыто. — Ты даже представить себе не можешь, Мина, как мне приятно слышать эти слова. — Харкер ответил на ее рукопожатие. — Надеюсь, что в будущем нам удастся стать друзьями. — Эта мысль греет мне сердце. С тех пор прошло два дня. Дракула, если и заметил перемену в поведении Джонатана, ничего не говорил, в кое-то веки дав мужчине возможность самому во всем разобраться. При мысли о Мине сердце Джонатана вспыхивало нежностью… Дружеской, братской ли или любовной, он не знал. И сейчас стоял в растерянности перед входом в контору, не в силах понять своих чувств. — Мистер Харкер! — из задумчивости его вырвал голос его секретарши Мэри. Та стояла на пороге и с беспокойством смотрела на него. — Вас ждут… Профессиональная выдержка не позволяла ей выказывать нервозность; но голос ее сдавал. Чуть склонив голову на бок, едва заметно, но достаточно чтобы ускорить начальника и указать ему на его опоздание, она приоткрыла дверь шире, позволяя Джонатану зайти. — У меня не было назначено. — Джонатан снял пальто, которое Мэри тут же спрятала, и пригладил волосы. — Она пришла к открытию. — Девушка понизила голос и прошептала. — Как часы. И выглядела весьма возбужденной. — Почему никто другой ее не принял? — Она пришла к вам. — Мэри открыла дверь в его кабинет. — Не хочет говорить ни с кем кроме вас. И Джонатан зашел в комнату. Его кабинет был не очень большим, но очень светлым из-за большого окна, которое освещало все его пространство и зрительно увеличивало комнату. Окно служило также натуральным источником света, озаряя стол Джонатана и повернутое к свету спинкой кресло. Вдоль одной стены расположились длинные ряды полок с книгами, вдоль другой — стояли два небольших темно-зеленых диванчика. Перед столом Джонатана стояли два кресла, деревянных, но обитых коричневой тканью с тончайшими золотыми вплетениями. В одном из них сидела монахиня. Она встала и повернулась к мужчине, когда тот вошел, и широко улыбнулась, говоря: — Агата Ван Хельсинг. Добрый день. — Доброе утро, сестра Ван Хельсинг. — Джонатан зашел внутрь, присел напротив монахини. — Чем обязан? — Я недавно вернулась из Румынии и услышала преинтереснейшую историю. — Она устроилась в кресле, поправила робу и продолжила. — Говорят, что вы провели месяц в замке графа Дракулы и не погибли. — Не погиб? — Мужчина отложил ручку и удивленно взглянул на нее. — Граф известен своим… Крутым нравом. — По губам Агаты пробежала улыбка. — Он показался мне очень любезным, — спокойно ответил Харкер. — Вы жили у него больше месяца. — Я приболел. — Мистер Харкер. — Она остановилась. Склонилась к нему через стол и заметила. — Ходят слухи, что Дракула творит ужасные вещи со своими гостями. — Я не заметил. — Перед глазами Джонатана промелькнули бледные тени несчастных, что он нашел в недрах замка графа. — Дракула исправно ухаживал за мной, пока я не поправился. — А потом отпустил вас? Просто отпустил? — Сестра Ван Хельсинг, если вам хочется услышать об ужасах заточения у графа, вам придется поискать кого-нибудь другого. — Джонатан прохладно взглянул на нее. — Он очень сильно помог мне и стал моим другом за время моего пребывания в Трансильвании. — Мистер Харкер, а вы никогда не задумывались о том, почему заболели? — Агата приподняла бровь. — Вы ведь были полностью здоровы до приезда в Румынию, не так ли? Даже до приезда в его замок. — Я, должно быть, подхватил что-то по дороге. Уверяю вас, сестра, Дракула… — Вы занимались с ним сексом, мистер Харкер? — прервала она его, и мужчина замер. — Да, вы с ума сошли! — Он привстал, одновременно понижая голос. — Вы заявились ко мне без предупреждения и обвиняете в мужеложстве! — Послушайте, мистер Харкер. — Она подняла руки, успокаивая Джонатана. — Вы, возможно, и не заметили этого во время своего пребывания у графа, но он весьма опасен. Я думаю, что он является распространителем весьма опасного вируса, которым он мог заразить и вас. Я прошу прощения, если мой вопрос оскорбил вас. — Джонатан сел обратно, и она добавила. — Есть еще способ доказать, что граф заразил вас. У его болезни весьма специфические симптомы. — Какие же? — спросил Харкер, уже подозревая, что Агата ответит ему. — Постоянный голод. — Звякнуло лезвие, вынимаемое из тайника под робой сестры, и она с нажимом провела им по раскрытой ладони. — Чувствуете что-нибудь? Джонатан с ужасом ощутил, как его клыки удлиняются, а рот наполняется слюной. Кровь из раны текла на стол мужчины, который с трудом удерживал себя на месте. Голос звал его наброситься на женщину, впиться ей в горло, разорвать кожу, чтобы добраться до горячей крови, которая текла по ее венам. — Мучает жажда, мистер Харкер? — довольно улыбнулась Агата. Джонатан глубоко вздохнул, пытаясь сдержать себя, но зародившийся глубоко внутри голод не отступал; все же, он не ел уже несколько дней. Харкеру все еще было невыносимо питаться другими людьми, пусть он и понимал, что Дракула ищет себе пропитание на улицах Лондона. Граф не заставлял его, поил собственной кровью, что позволяло ему раскрывать свои чувства Джонатану. Лишь иногда Дракула позволял себе, по ночам, мягко прижаться губами к его шее, лизнуть рьяно бьющуюся вену и осторожно прокусить кожу, чувствуя горячую кровь любовника на своих губах. Он придерживал медленно просыпавшегося Джонатана и выпивал пару глотков, никогда не позволяя себе забыться и осушить мужчину. — Мистер Харкер? — Прошу прощения… — прошептал Джонатан, понимая, что находиться рядом с людьми ему сейчас крайне опасно. Даже не взяв пальто, он заскочил в ближайший кеб и поехал домой. Выйдя перед домом, он с трудом двинулся к входной двери. Запахи спешащих повсюду людей отвлекали его. Схватившись за железные перила, ведущие к дому, Джонатан поднялся по ступенькам и открыл входную дверь. Дракула вышел из гостиной с бумагами в руках и вопросительно взглянул на мужчину. Бумаги разлетелись по полу; Джонатан прижал графа к стене, сдернув рубашку с его плеча, даже не замечая застучавших по полу пуговиц, прокусил кожу у него на шее и с наслаждением запил, крепко держа его за бока. Голод отступал. Кровь, стучавшая в ушах подобно барабанам, затихла. Джонатан почувствовал ладонь Дракулы, поглаживавшую его по голове, и вторую — придерживавшую его за талию. Облизав губы, он медленно отстранился, опустил голову и вздохнул, ослабляя хватку. — Легче? — мягко улыбаясь, спросил Дракула. Еще не в силах разговаривать, Харкер кивнул и был затянут в спокойный уже поцелуй. Дракула скользнул ладонью под рубашку любовника, ощутил легкую дрожь и углубил поцелуй. — Прости меня, — прошептал Джонатан, покорно отступая в спальню, ведомый графом. — Ох, Джонни, за это тебе не нужно извиняться… — хрипло ответил Дракула, скользя ладонями под рубашку любовника. Его слегка вело; сказывался укус Джонатана. Харкер мягко улыбнулся, виновато поцеловал его под подбородком. Его захлестывали эмоции графа, текшие вместе с кровью в его горле. — Стой на месте, — негромко приказал Джонатан, с трудом отрываясь от шеи графа. Дракула замер, пьяно улыбаясь, наблюдая, как Харкер нарочито медленно расстегивал оставшиеся пуговицы на его рубашке. — Я чувствую тебя, твои чувства, как свои собственные… Каждый раз мне кажется, что я уже должен был к этому привыкнуть, что уже должен был приспособиться, а потом твоя кровь попадает на мои губы. — Он облизнулся, скользя кончиками пальцев по груди, животу Дракулы, к поясу его брюк. — И я снова ныряю в этот беспросветный омут. — Джонатан снял с графа рубашку и кинул ее на пол. Потом снова поцеловал в шею прямо поверх раны и прошептал. — Я не хочу больше выныривать. — Джонни… — У графа сел голос. Он дернулся было обнять прильнувшего к нему мужчину, но сдержался, с волнением чувствуя слабость собственных ног. — Твоя кровь сжигает меня изнутри, — тихо продолжил Харкер, отстраняясь и расстегивая свой пиджак. Глаза Дракулы потемнели, не отрываясь, наблюдавшие за раздевавшимся любовником. Вот на пол полетели запонки, за ним мягко приземлился пиджак, и белое полотно рубашки разбавило темный ковер. Джонатан протянул руку, положил ладонь Дракулы себе на грудь и прошептал. — Чувствуешь? — Он закусил губу, когда вампир скользнул по его коже ниже и одной рукой расстегнул застежку на брюках. — Я чувствую тебя, Джонатан, — неожиданно серьезно ответил Дракула, притягивая Харкера вплотную к себе. Он перешагнул через упавшие штаны с нижним бельем и закрыл глаза, позволяя ладоням графа блуждать по его телу. — Я всегда тебя чувствую. Их губы столкнулись в поцелуе. Дракула подхватил Джонатана под ягодицами, перенес на кровать. Харкер улыбнулся, не позволив ему отстраниться; лишь вздрогнул от болезненного проникновения. Дракула тихо застонал ему на ухо, обнимая жмущееся к нему тело. Горячая кожа Джонатана, будто и вправду его кровь горела внутри, подогревала чувство графа, заставляя его двигаться быстрее, целовать все сильнее и сжимать… Так крепко, чтобы становилось ясно: он уже не отпустит. Никогда. И тихое «никогда» Джонатана, как шепот, как дуновение ветра, прошедшееся у него над ухом и застрявшее между ребрами, столкнуло его за край — в омут к возлюбленному. … — Что произошло? — Дракула повернулся к Джонатану, задумчиво изучавшему следы крови на пальцах. Последний повернулся к графу, но не спешил отвечать. — Ты ворвался домой в безумном состоянии и накинулся на меня. Что-то случилось. Дракула не спрашивал, он констатировал факт. Харкер закусил губу, сел. Дракула поднялся следом, положил ладонь на плечо Джонатана и притянул к себе. Мужчина прислонился к его груди, уткнулся в шею. Дракула улыбнулся, обнял его, прикоснулся губами к его лбу. — У меня был очень необычный посетитель сегодня, — поделился вдруг Джонатан, поднимая голову. — Продолжай. — Дракула поцеловал его в шею. — Монахиня по имени Агата Ван Хельсинг. Она расспрашивала меня о моем пребывании в твоем замке. Спрашивала, почему я еще жив, и спал ли ты со мной. — Джонатан почувствовал, как Дракула напрягся. — Потом она порезала себе ладонь. — Ты удержался? — Я успел доехать до дома. Дракула не ответил. Имя монахини не было ему знакомо, но ее познания впечатляли. Она знала, как спровоцировать вампира, хотя, скорее всего, и не подозревала о силе своих действий. — Она будет опасна? — Она монахиня, Дракула. — Джонатан повернулся к графу. — Она безобидна. — Не стоит недооценивать силу верующих, Джонатан. — Дракула взглянул на мужчину. Тот нахмурился. — Мы уже выяснили, что большая часть твоих убеждений устарела. Религия не является проблемой… — …Но помешанная на зле монахиня является. — Граф притянул Харкера обратно. — Не беспокойся, я разберусь с ней. — Ты ничего не сделаешь. — Джонатан отодвинулся, выскальзывая из рук любовника. — Хватит смертей на нашей совести. — Она угрожала тебе… — А я сумею постоять за себя цивилизованно. Сегодняшний случай был исключением. Я был голоден, не более. Больше такого не повторится. — Он встал, начиная одеваться. — Вернись в кровать, Джонатан, — вздохнул Дракула. — Мне нужно вернуться на работу. — Джонатан схватил пиджак со стула. — Тебе вообще не нужно работать. Харкер повернулся к нему. Дракула сидел, до пояса укрытый одеялом. У него на шее алел укус, вылизанный Джонатаном ранее. Растрепанные волосы, расширенные зрачки, все выдавало, что недавняя близость с Джонатаном еще не отпустила его. Харкер легко улыбнулся и, подойдя к графу, поцеловал его. Отстранившись до того, как Дракула затянул его в свои объятия, он тихо сказал: — Если я перестану работать, то потеряю последнюю связку с прежней жизнью. К этому я еще не готов. … Темный коридор, стены будто сжимаются… и он не заканчивается. Джонатан бежит, бежит все быстрее, держит в руках затухающую свечу. Ноги стерты в кровь, воск капает, жжет руки, во рту пересохло от страха. Он бежит, бежит от чего-то темного, злого, настигающего его сквозь черноту коридора. Преследующего, догоняющего его. Это зло, темнота, в которой не видно вытянутых рук, а свеча тухнет, не выдерживая скорости… Или давления стен? И ни звука… Лишь далекие завывания волков в лесу. В маленькое окошко под потолком попал свет луны, и в ее свете Джонатан видит движение рядом с собой. А потом свеча вылетает из его руки, тухнет, сильные руки прижимают его к холодным камням, а горячее дыхание на его шее обжигает взмокшую кожу. Джонатан вздрагивает, пытается вырваться, но не преуспевает. Тихий голос, раздающийся рядом с его ухом, посылает табун мурашек по его телу: — Здравствуй, Джонни… — Джонатан! Джонатан, проснись… — Те же руки вытащили его из оков кошмара и прижали к себе. Харкер глубоко вздохнул, открыл глаза. Схватился за рубашку Дракулы. — Все хорошо. Тебе приснился кошмар. Дрожь не отпускала Джонатана. Дракула гладил его по волосам, обнимая, целовал в висок, но Харкер все еще чувствовал на своей шее дыхание его кошмара. Пытаясь унять дрожь, он оттолкнул графа, отодвинулся. — Это из-за твоей сегодняшней гостьи? — Дракула участливо взглянул на него, подвинулся ближе. — Что тебе приснилось? — Ничего. — Джонатан закрыл лицо руками, потер виски. Тихий голос из кошмара постепенно уходил. — Джонатан. — Дракула положил ладонь на колено мужчины. Харкер взглянул на него, отняв руки от лица. — Джонни… — Дракула потянулся к нему, но мужчина с невероятной скоростью отскочил в другой конец спальни. — Не смей! — воскликнул он, вытянул вперед ладонь, защищаясь. Граф вздохнул, подошел к мужчине и легко отвел в сторону его руку. — Джонатан. — Он притянул слабо сопротивлявшегося любовника к себе, поцеловал в волосы и положил ладонь на затылок. — Мы прошли ту стадию, когда ты держишь все в себе, пока оно не прорвется само. — А если я защищаю твои чувства? — Нет нужды. Я жил веками, мало что может ранить меня. — Он почувствовал, как, преодолевая дрожь, Джонатан взглянул на него, погладил по щеке. — Я бы сейчас не отказался от бокала вина. — Джонатан все же отстранился и отошел к окну, открыл его. — Я все еще чувствую дуновение ветра, но оно больше не приносит необходимой прохлады. — Дракула с тревогой слушал его. — Сестра Ван Хельсинг, возможно, того не желая, всколыхнула воспоминания, которые я так хотел забыть. — Твою человеческую жизнь? — Нет. — Он повернулся. — День, когда я умер. Дракула медленно подошел к нему, остановился близко, но не рискнул коснуться. — Что тебе приснилось? — Тот вечер, когда я нашел тех несчастных… Нашел тебя. Когда я вернулся к себе в спальню в ту ночь, я понимал: сегодня все закончится. Но я надеялся вырваться, надеялся переиграть тебя. И все равно умер. — Джонатан взглянул на него. — В моем кошмаре меня нагоняла тьма. Она гналась за мной по коридорам замка и постепенно догнала. Этой тьмой был ты, я знал это, почти неосознанно, но знал. — Джонатан, — негромко позвал его граф. — Джонатан, взгляни на меня. — Он встал перед ним, поднял его лицо за подбородок. — Я не твой кошмар. Эта женщина влезла тебе в мозг, но… Я не причиню тебе вреда. Не смогу. Джонатан вздохнул и положил ладони на предплечья Дракулы. — Я знаю. Я верю тебе. Ее визит сбил меня с ритма, а кошмар лишь… Кошмар. — Он вернулся в кровать, лег, положил голову на плечо графа, устроившегося рядом. Но горячее дыхание ночного ужаса обжигало его кожу остаток ночи, как и спокойное дыхание его любовника, лежавшего рядом. … Вчера Джонатан так и не смог дойти до офиса. Не смог себя заставить. Поэтому сейчас придя в офис, Джонатан наткнулся на укоризненный взгляд Мэри. Она молча кивнула ему и вернулась к изучению утренней корреспонденции. Харкер зашел в кабинет и закрыл за собой дверь. В комнате еще витал запах крови; под стулом, на котором сидела сестра Ван Хельсинг, виднелись засохшие темно-красные пятна. Мужчина глубоко вздохнул, но выветрившийся аромат не произвел вчерашнего эффекта. Он подошел к столу. На нем, аккуратно сложенный пополам, лежал лист бумаги. Джонатан развернул его. «Вы знаете, что я права. Более того, скорее всего, вам хотелось бы от этого избавиться. Я могу помочь. Приходите сегодня вечером по адресу 69 улица Дин, Сохо. Мне кажется, что вы знаете намного больше, чем говорите. А. Ван Хельсинг». Харкер отложил записку. Сестра была не глупа и понимала, почему Джонатан вчера сбежал. Однако, он не знал, что еще ей удалось узнать. Подозревала ли она, что Дракула был в Лондоне? Знала ли, что Джонатан смирился со своим положением? Вряд ли в своих жутчайших кошмарах она задумывалась о том, что они живут вместе… Еще полгода назад даже сам Джонатан не мог представить себе такого. Он откинулся на спинку кресла и понял, что в любом случае оказался бы сегодня вечером на улице Дин, даже если бы не хотел защитить Дракулу. … — Вы пришли. — Агата взглянула на него, вошедшего в фойе отеля, в котором она остановилась. — Пройдёмте. Они вошли в ресторан, освещенный множеством электрических ламп, и сели за столик в углу. — Я полагаю, что вы ничего не будете? — Благодарю. — Джонатан покачал головой. — А я, пожалуй, выпью вина. — Она сделала заказ, не обратив внимания на укоризненный взгляд официанта. — Разве вам можно пить вино? — Не думаю, что у бога есть время на одну монашку. Если вообще есть. — Она улыбнулась, потом внимательно взглянула на Джонатана. — Скажите мне, мистер Харкер, вы не скучаете по вину? Джонатан задумчиво рассматривал пустой бокал, стоявший перед ним, потом негромко ответил: — Иногда. — Но чаще вам все же хочется другой жидкости? — Если вы имеете в виду кровь, то я ничего не подтверждаю. — Он откинулся на спинку стула. — Мистер Харкер, мне кажется, что вы не понимаете, что происходит. У вас есть шанс защитить мир от самого зла. От монстра, который пытается уничтожить все живое. — А вы сами в это верите? — Джонатан улыбнулся. — Сестра, мне кажется, что вы слишком заинтересованы тем, кого хотите уничтожить. — Не стану отрицать, я интересуюсь личностью Дракулы… Но это лишь для того, чтобы найти его слабые места. — У него нет слабых мест. — Мужчина опустил взгляд. — Если вы не врете насчет своего пребывания в Румынии, то им вполне можете быть вы. — Тень улыбки пробежала по лицу Джонатана. — Но я думаю, что вы врете. Я думаю, что он заразил вас и дал уйти, чтобы вы продолжили его дело. — Думаете, что я вернулся в Лондон, в город своего детства и юности, чтобы убивать людей? — Ну вы же должны как-то питаться. — Я не убийца! — Он опомнился, понизил голос. — Я не способен на убийство. — Как же вы питаетесь? — Я не был голоден. — Вы вернулись из Румынии более полугода назад и до сих пор не проголодались? — недоверчиво спросила Агата. — Это не то, что я видела вчера. — Вчера вы меня спровоцировали. До тех пор, пока я не чувствую запаха крови, я могу себя контролировать. — Я не верю вам, мистер Харкер. — Это ваше право. — Официант поставил перед женщиной бокал. Она сделала глоток и довольно улыбнулась. — Расскажите мне, как вы живете, мистер Харкер. Вы расстались со своей невестой? Джонатан удивленно взглянул на нее. — Откуда вы знаете…? — У меня есть знакомый детектив. Он также сказал, что вы живете с мужчиной. — Жилье в Лондоне дорожает с каждым днем. — И не говорите. — Агата улыбнулась. Они замолчали. Женщина раздумывала над следующим вопросом, Джонатан рассматривал ее. Она была интересной. Облаченная в монашескую одежду, Агата все же была совсем не похожа на прислужницу бога. Ее непосредственность, острый ум пленили… И селили тревогу в душе. — О чем вы задумались, мистер Харкер? — О вас. — Вы защищаете графа. — Она постучала кончиками вилки по столу. — Вы уехали от него больше полугода назад, пережили кошмар наяву, но вырвались и вернулись домой. Эта поездка поменяла вас: вы расстались с невестой, переехали, сменили работу и образ жизни, и все из-за Дракулы. И все равно вы защищаете его. Почему, мистер Харкер? Как он смог так сильно повлиять на вас? Джонатан вдруг осознал, что она ничего не знала. Подозревала, сомневалась, но не была уверена. Он встал. — Я пил его кровь. … Подходя к дому, Джонатан увидел свет, лившийся из окон первого этажа. Он, приглушенный занавесками, освещал сонную, ночную улицу. Харкер зашел в темный коридор, снял пальто и прошел в гостиную, за полгода превратившуюся в библиотеку. Электрические лампы горели, отбрасывая причудливые тени на стены комнаты. Дракула сидел на диване, погруженный в очередную книгу. Он поднял взгляд на Джонатана и немедленно отложил рукопись на небольшой кофейный столик. Мужчина сел рядом с ним, вздохнул и спрятал лицо в ладонях, облокачиваясь о колени. Граф погладил его по согнутой спине. — Джонатан? — Все в порядке. — Харкер повернулся к нему. — Сегодня был тяжелый день. Дракула кивнул и забрался ладонью в волосы мужчины, осторожно массируя затылок. — Ложись. — Он подтянул Джонатана к себе. Харкер покорно лег, устроив голову на ногах графа. Дракула взъерошил его волосы и с нажимом провел по затылку к макушке. Длинные ногти Дракулы слегка царапали кожу Харкера, расслабляя напряженного мужчину. Последний подложил ладонь под щеку и закрыл глаза, проваливаясь в хрупкое состояние между сном и явью. Граф, продолжая массировать голову любовника, взял книгу другой рукой и открыл ее на том месте, где прервался. Скользя ладонью по голове Джонатана, он спустился к шее и расстегнул тугой воротничок, облегчая себе доступ к коже мужчины. Харкер тихо застонал, не открывая глаз. Дракула оторвался от книги и взглянул на него, встречаясь взглядом с уставшим, но ясным взглядом возлюбленного, направленным на него. Граф отложил книгу, расстегнул еще одну пуговицу на его рубашке и скользнул ладонью по груди мужчины, с удовольствием замечая его учащенное дыхание. А потом Харкер сел и прижался к губам Дракулы. — Ох, Джонни… — прошептал граф, целуя его и обнимая за талию. Вторую руку он положил на шею Джонатана, но не двигался дальше, наслаждаясь прижимавшимся к нему мужчиной. Вдруг Харкер разорвал поцелуй. Он прислонился лбом ко лбу графа, закрыв глаза, и обнял ладонями его лицо. — Джонатан? — тихо позвал его граф. — Что с тобой? — Случившееся в Румынии не дает мне покоя. Дракула вздохнул, отстранился. — Что именно? Джонатан пару секунд изучал его лицо, потом встал, отошел к окну, выглянул на темную улицу. — Сердце мое, мы уже обсуждали это. На корабле полгода назад, в этой же самой комнате, в гостях у Ванессы… — Я сказал ей, что пил твою кровь, — глухо произнес мужчина, прерывая графа. — Я встретился с сестрой Ван Хельсинг сегодня и сказал, что я пил твою кровь, когда она спросила у меня, почему я так слепо защищаю тебя. — Зачем ты с ней встречался? — спросил Дракула, не скрывая раздражения в голосе. — Чтобы защитить тебя, — неожиданно растерянно ответил Джонатан, поворачиваясь к нему. — Понять, что ей известно. — Он присел на подоконник. — Все, чтобы тебя защитить… — Это было опасно, Джонатан! — Дракула вскочил и подошел к нему. — И как долго ты собирался хранить это в тайне? — Харкер поднял на него взгляд. — Джонатан? И что такого она сказала тебе? — Она ничего не сказала. Ничего определенного. — Тогда что происходит? — уже мягче спросил граф. — Она напомнила мне о том, что со мной происходило в замке. О том, что ты творил со мной… Мне ведь почти удалось забыть. — Тебе не нужно это забывать. — Дракула приподнял его лицо за подбородок. — Ты… — Я не хочу это помнить! — Джонатан резко отодвинул его руку. — Ты изнасиловал меня, Дракула! Конечно, я хочу это забыть. Иначе я не смогу здесь находиться! Не смогу находиться рядом с тобой. — Он попытался отойти, но граф перехватил его: — Стой на месте! — рявкнул он, повернув его к себе лицом. — Мы это уже проходили. Ты не сбежишь от меня, Джонатан, не в этот раз. — И что ты предлагаешь? — с горечью в голосе спросил Харкер. — Предлагаешь мне переживать это все снова? Здесь? — Он развел руками. — Я никогда больше не причиню тебе боли. — Дракула встал пред ним, прижался к его лбу своим. — Никогда больше, Джонатан. — Он мягко поцеловал его в лоб. — Я причинил тебе много вреда, непоправимо много, и я хочу, чтобы ты помнил об этом именно из-за того, что происходит сейчас. Джонатан вцепился в рукава его пиджака и закрыл глаза, с трудом сдерживая рвущиеся наружу рыдания. — Если ты всегда будешь помнить о том, что я натворил, тебе не будет так больно, так обидно каждый раз, когда кто-то будет напоминать тебе об этом. — Дракула осторожно обнял его, боясь разрушить хрупкое затишье, но мужчина вдруг положил голову ему на плечо и замер, уткнувшись носом в его шею. — Джонни… Он гладил его по голове и обнимал, скорее придерживая, убаюкивая, чем действительно лаская Харкера. — Я люблю тебя, Джонатан Харкер. Это не та слепая похоть, то безумие, что овладело мной в замке, не то сожаление, что двигало мной на корабле, и не та ревность, что бушевала внутри меня полгода назад. Это любовь, и она не слепа… — Я слеп, — с сожалением ответил Джонатан. — И безумен. Влюбился в собственного палача. — Момент твоего обращения был одной из самых прекрасных вещей, что я видел в своей жизни… И я не хотел бы, чтобы это было чьей-то еще заслугой. Но я бы отдал воспоминания об этом ради моей невиновности и твоего прощения. Джонатан взглянул на него, скользнул ладонью ему на шею, чувствуя, почти чувствуя тепло его кожи кончиками своих пальцев. Потом негромко сказал, склонив голову: — Может быть, единственный способ достичь этого — заменить старое новым. — Дракула непонимающе взглянул на него. Харкер приблизился и медленно поцеловал его, стараясь запечатлеть в памяти мягкий, чуткий ответ любовника. Граф довольно ухмыльнулся и уронил мужчину на диван, ложась сверху. — Скажи мне, что ты хочешь, Джонатан, и я это исполню, — прошептал он в губы любовника. — Все, что я захочу? — негромко ответил Харкер, сжимая Дракулу бедрами. — Да, — на выдохе произнёс он, возвращаясь к его губам и прижимая за спину ближе к себе. — Тогда я хочу почувствовать твой рот на себе. Везде, — еле слышно сказал Джонатан. Дракула рыкнул и рывком спустился к ногам любовника, одним слитным движением срывая с него брюки. Харкер застонал, ощутив ладонь графа, накрывшую его достоинство, и дернулся ей навстречу. Он сжал руками подлокотники дивана, выгибаясь. Граф улыбнулся, замедляясь, и расстегнул жилет Джонатана, после задирая рубашку. Обхватив его бока, он осторожно прикусил его кожу, натянувшуюся на проглядывавших ребрах, чуть ниже живота. И вдруг заметил белые полосы шрамов, спускающихся к паху. Заживших шрамов от его ногтей. Дракула остановился, проводя по ним пальцами, едва касаясь, потом поцеловал в основание каждого из них, сохранивших форму его ногтей. Джонатан молча наблюдал за ним. Он протянул ладонь и зарылся в волосы графа, поглаживая его за ухом. — Почему я ни разу их не замечал? — тихо спросил Дракула. Но вопрос был скорее риторическим, и Джонатан лишь накрыл свободной рукой ладонь графа, лежавшую на его животе. А потом Дракула обхватил член любовника губами, заставляя забыть и прошлое, и будущее, все кроме рта графа и рук, горячо обнимавших его тело. Джонатан застонал: разводя ноги шире, выгнулся, направил голову Дракулы ближе к себе, но тот мягко отстранился, целуя живот Харкера, и поднялся выше, неспешно расстегивая пуговицы прикасаясь губами к коже любовника. Поцелуй получился голодный, жадный; Джонатан задохнулся, прижимая Дракулу к себе, последний же спустился ладонями к его бедрам и приподнял их, облегчая себе проникновение. Джонатан зашипел, разорвал поцелуй, напрягся. — Тише, тише, — прошептал Дракула. — Расслабься, сердце мое. Постепенно стало легче. Джонатан поцеловал его, прижимаясь еще ближе, хотя, казалось, уже некуда. Дракула не ускорялся, продолжая нарочито медленно двигаться внутри мужчины. — Я люблю тебя. И никто из не смог бы потом вспомнить, чьи слова это были. Джонатан вздрогнул, кончая, и откинулся на маленькую подушку в углу, закрывая глаза и тихо выдыхая. Дракула устроился рядом с ним, рискуя упасть с достаточно узкого дивана. Он медленно покинул тело Харкера, повернувшегося лицом к нему, прижался губами к местечку под подбородком любовника, и скользнул кончиками пальцев по бедру Джонатана, в ложбинку между его ягодиц. — Подойдет для замены? — прошептал граф на ухо Джонатану. Тот расслабленно улыбнулся, открыл глаза и закусил губу, скрывая стон. Дракула прижался к его губам и проник в него средним пальцем, ощущая влажные следы своего присутствия внутри него. Его язык прошелся по зубам Харкера, намеренно обходя стороной острые клыки. — А ты… — выдохнул Джонатан, сбиваясь. — Еще не закончил? — Останови меня. — Возбуждение накатывало на уставшего Джонатана приятными волнами; уже не острое, как раньше, принесенное осторожными движениями любовника, а не нахлынувшее в пылу утихшей ссоры, оно проносилось по коже Харкера легкими прикосновениями и сосредотачивалось в его паху. — Продолжай, — тихо попросил Джонатан, смотря в потемневшие глаза Дракулы. Последний положил голову на подлокотник дивана и скользнул ладонью на спину Джонатана, прижимая его к себе. Вторая его рука продолжала медленно растягивать мужчину, закрывшего глаза и упавшего в объятия возбуждения. Он напрягся в руках графа, приближаясь к концу. Скользнул вспотевшими ладонями по его груди и заключил его лицо в объятия, притягивая, чтобы прижаться к его губам. Дракула сполз по дивану ниже, обхватил Джонатана поперек спины и ответил на поцелуй, собирая с губ мужчины тихий вырвавшийся стон. — Мне нравится, когда ты даешь волю своим стонам, — прошептал он, гладя его по спине и с удовольствием собирая кончиками пальцев дрожь с кожи любовника. Джонатан тихо хмыкнул, проваливаясь в тонкую грань между сном и явью. — А я люблю, когда ты чувствуешь себя виноватым, — также тихо ответил Харкер, лукаво взглянув на Дракулу. Граф погладил его по щеке, прошелся кончиками пальцев по кромке волос у виска и добавил: — Я готов потратить вечность, чтобы заменить все твои плохие воспоминания хорошими. Если это то, чего ты хочешь. — Я хочу. — Джонатан улыбнулся, поднимая взгляд на графа. — Иначе бы меня тут не было. Он задремал, уставший после беспокойного вечера, убаюканный лаской Дракулы. Граф же наблюдал за ним, ища на его лице признаки недавнего кошмара. В его голове медленно зрел план по устранению неприятного вмешательства в лице Агаты Ван Хельсинг. … Проснулся Джонатан уже в постели. Он открыл глаза, замечая, что шторы заботливо прикрыты, и утреннее солнце пробивалось лишь сквозь тонкую прорезь в ткани. По всему телу разливалась приятная нега. Вчерашний вечер вымотал его, а последующее примирение высосало остатки сил, но сейчас Харкер чувствовал себя поразительно отдохнувшим. Дверь приоткрылась, и в комнату бесшумно просочился Дракула. Заметив, что лежавший на животе мужчина сонно рассматривал его, обняв подушку, граф улыбнулся и подошел к нему. Присев на край кровати, он склонился, прикасаясь губами к затылку снова закрывшего глаза любовника, и прошептал: — Доброе утро, Джонатан. Или, лучше сказать, добрый день, — добавил он, улыбнувшись. — День… А сколько сейчас времени? — Первый час. — Дракула погладил его по спине. — Я решил дать тебе отдохнуть. — А работа? — негромко спросил Харкер, даже не пытаясь сдвинуться с теплого места. — Не в субботу. — Граф прилег на него сверху, подбородком упираясь в плечо мужчины. — Что ты предлагаешь? — сонно спросил Джонатан, подставляя оголившуюся шею под губы Дракулы. — Мы можем остаться дома… — прошептал граф. — Можем не выбираться из этой кровати и провести следующие два дня здесь, обнаженные, не расставаясь ни на мгновение. Или же, можем поехать в центр Лондона и сходить в один из новомодных музеев, — буднично закончил он. — Выйдя на улицу, мы точно встретим других людей… — задумчиво ответил Харкер, гладя кончиком пальцев ладонь Дракулы, лежавшую на кровати. — А нам этого не хочется, — улыбнулся граф, снимая рубашку. — Совершенно, — серьезно ответил Джонатан, ложась на спину и обнимая приблизившегося Дракулу. Тот хмыкнул и поцеловал его, неспешно стягивая одеяло с мужчины. Джонатан любил такие дни — спокойные, размеренные, наполненные домашним уютом. Граф не скрывал своих влюбленных глаз и был необычайно нежен. Его прикосновения дарили спокойствие, а блики света играли на его лице, — Харкер никак не мог на него насмотреться. Они лежали в постели, прижавшись друг к другу, переплетясь ногами, негромко разговаривали; Джонатан слушал, наблюдал за эмоциями на лице Дракулы, смеялся. Тревога отпускала его, и мир снова наполнялся красками, пусть и красками скрытого за шторами солнца. Все приобретало особенный цвет, и в этом цвете его возлюбленный был так отвратительно привлекателен… Джонатану нравились такие дни. Он наслаждался ими с Миной, а теперь не с меньшим чувством отдавался им вместе с графом. В такие дни сомнения не мучили его, беспокойный звоночек на границе его сознания умолкал, и Харкер наслаждался тишиной в объятиях графа. Джонатану нравились такие дни. Но в сегодняшний тревога так и не отпустила его. … А в воскресенье пошел дождь. Вода залила продрогший Лондон, сбила распустившееся бутоны и не спешила прекращаться. Люди спрятались в домах, наблюдая за непогодой через стекла, и грелись у каминов, с мягкой усталостью думая о пасмурном выходном. Джонатан проснулся от барабанившего по крыше ливня. Рядом с ним спал Дракула; его рука покоилась на груди Харкера, будто постоянно проверяя его присутствие. Джонатан задумчиво рассматривал лицо графа в неясном свете оставленных зажжёнными уличных ламп, отражавшихся от капель дождя на стекле. Мерцающие блики прыгали по его умиротворенному лицу, освещали отдельные его участки и гасли на его растрепавшихся от сна волосах. Харкер вдруг понял, что никогда не воспринимал Дракулу, как человека. А ведь он был им когда-то. Много веков назад его тоже обратили, тоже заставили питаться кровью других людей. Дракула не распространялся о своем прошлом. Не хотел и не любил вспоминать свою человеческую жизнь. Прожив несколько сотен лет вампиром, он предпочитал думать, что всегда был таким… Это было проще, чем вспоминать взросление во времена крови и ужасов бесконечной войны. Его кровь тоже не ведала Джонатану ничего определенного. Отдельные отрывки его прошлого, лишь фигуры, будто спрятанные за старым стеклом; они двигались, изогнутые, беззвучные, и даже эмоции запоминавшего были не ясны. Однажды, всего лишь раз, Дракула заметил, сидя в кресле и читая книгу при свете горящего камина, что в юношестве ему не хватало книг. У них была библиотека, конечно, полная замысловатых манускриптов, изысканных карт, но книг, развлекательных книг, у них не было. Их тогда вообще еще не было. Потом он вернулся к чтению и больше не возвращался к своему детству, а Джонатан не решался тревожить плохо заросшую рану. — Джонатан, — Харкер очнулся от своих мыслей и заметил, как Дракула изучал его, повернувшись к нему лицом. Мягкая улыбка скользила по его губам. — Доброе утро. — Доброе. — Джонатан протянул руку навстречу ладони графа. Они столкнулись посередине, сплелись пальцами; Дракула погладил его запястье. — О чем ты думаешь? — О тебе. — Мужчина аккуратно высвободил ладонь и провел по подбородку графа. Он зацепил его губу, скользнул выше по его лицу, зарылся в его волосы. Дракула перехватил его ладонь, прижался к ней губами. — Я совсем не знаю тебя. — Что ты хочешь узнать? — Дракула едва ощутимо напрягся, но продолжал благосклонно наблюдать за действиями Джонатана. Последний придвинулся чуть ближе и облокотился о матрас, нависая над графом и ведя кончиком пальца по его приоткрытым губам. — Я хочу узнать тебя, — негромко ответил Харкер. — Расскажи о своем детстве. Дракула вздохнул, откинулся на подушку, выпустив руку Джонатана. Та безвольно упала на грудь графа и перевернулась, легко соскальзывая к его шее. Харкер ждал его ответа, не тревожа его мыслей, лишь невесомо вел пальцем по видневшейся вене. — Почему люди так привязаны ко времени? — наконец недовольно спросил вампир. — Зачем вы так заботитесь о нем? — У нас его мало, поэтому мы его ценим. — Джонатан подцепил голову графа за подбородок и повернул к себе. — Но ты больше не человек, Джонатан. — Дракула приподнялся на локтях и обхватил возлюбленного за талию, удерживая рядом с собой. — Твое время бесконечно, ты имеешь шанс жить в настоящем, а не прошлом. Однако, ты продолжаешь цепляться за… — Я не цепляюсь за прошлое, Дракула. — Харкер сел, отвернувшись от графа. — Я хочу знать твое, потому что оно повлияло на тебя. Оно создало тебя. Почему ты считаешь, что мне не интересно? — Он взглянул на него. Дракула выглядел изумленным, но ответить не успел: в дверь постучали, и молодая служанка, которую они взяли на работу сразу после переезда, зашла в спальню и негромко сказала: — К вам пришли, мистер Харкер. Она поклонилась и ушла. Джонатан нахмурился, потом встал и быстро оделся. — Ты кого-то ждешь? — Дракула поднялся следом. — Я подозреваю, кто бы это мог быть. — Харкер подошел к двери. Остановив графа, он покачал головой. — Лучше тебе остаться здесь. — Это и мой дом тоже. — Да, но Агата Ван Хельсинг считает, что ты живешь в Румынии. Я очень хочу, чтобы так и оставалось. — Я не пущу тебя к ней, Джонатан. — Дракула захлопнул дверь перед носом Харкера. — Одного. — Я уже находился с ней в одиночку, и все было в порядке. — В первый раз ты чуть не выпил ее, а во второй… — Он не договорил. — Что во второй? — Она будит в тебе воспоминания… — Которые я не должен забывать! По твоим же собственным словам. — Джонатан мягко отодвинул его и скрылся в коридоре. Агата ждала его в гостиной. — Отвратительная погода, мистер Харкер, не так ли? — весело спросила она. — Обычная для Лондона в это время года, — спокойно ответил Джонатан. — Возвращайтесь летом. — Мне не привыкать. — Следуя приглашению Джонатана, она присела на диван лицом к нему. Харкер сел в кресло напротив. — Где ваш сосед? — Отдыхает. Он не очень любит незваных гостей, — ответил Джонатан. — А мне говорили, что он весьма общителен. — Агата улыбнулась. Харкер вдруг заметил у ее ног средних размеров кожаную сумку, которую она нарочито небрежно поставила рядом с подлокотником дивана. Он исподтишка изучил ее лицо: сестра лучилась дружелюбием, но в глубине ее глаз плясал страх. — Чаю, сестра Ван Хельсинг? — сменил тему мужчина. — Не откажусь от чего-нибудь покрепче. — Вина? Еще есть превосходный виски, подарок друга из Шотландии. — Виски, будьте любезны. — Джонатан поднялся и подошел к деревянному глобусу в углу, в котором они хранили алкоголь для редких гостей. — Вы не боитесь поворачиваться ко мне спиной, мистер Харкер? — Почему я должен? — Мужчина повернулся к ней со стаканом в руке.  — Вы, может, и не разыскиваемый мной граф, но вы тоже несете в себе смертельный вирус. А значит, вы также опасны, как и он. — Боюсь, вы изобретаете много небылиц, сестра. — Он передал ей бокал и сел обратно. — Я держу свой аппетит под контролем и не собираюсь причинять вреда людям. — Но все же, вы как-то питаетесь, — убежденно ответила женщина. — У вас должен быть источник питания, кто-то, кто добровольно отдает вам свою кровь. — Она сделала глоток и пытливо взглянула на Джонатана. — Кто-то, не подверженный вашему вирусу, либо уже обращенный вами же. Кто-то, живущий рядом, чтобы источник пищи был всегда под рукой. Кто-то… Вроде вашего соседа. — Вы весьма проницательны, сестра Ван Хельсинг, — раздался голос позади нее. Женщина вздрогнула и повернулась. Дракула стоял, прислонившись к косяку двери, и довольно улыбался. — Джонатан упоминал, что вы умны, но, право, я не ожидал. — Знаменитый сосед, я полагаю? — Агата улыбнулась, скрывая под улыбкой испуг, и протянула ему руку. — Прошу прощения, я не… — Граф Дракула. — Он сердечно пожал ей ладонь, чувствуя, как вздрогнула и напряглась она в его руке. — Счастлив, наконец, познакомиться. — Взаимно, — на мгновение замерев, ответила Агата. — Признаюсь, мне и в голову не пришло, что вы приплыли в Лондон так скоро после мистера Харкера. — Я приплыл не вслед за ним, — Дракула пригласил ее обратно на диван, а сам занял кресло рядом с настороженным мужчиной. — А вместе с ним. Джонатан тяжело вздохнул, понимая, что остановить графа не сможет даже смерть. — Значит, я была права насчет вас, мистер Харкер, — заметила она, смотря на мужчину. — Что-то в вас есть. — Вряд ли, сестра, вы пришли сюда в свой законный выходной, чтобы обсуждать качества моего… сожителя. — Нет, она пришла, чтобы выпытать из меня твои слабости, Дракула, — ядовито сказал Джонатан. — Что же, я вам больше для этого не нужен. — Он встал, намереваясь уйти, но был остановлен негромким вопросом Агаты: — Скажите мне, мистер Харкер. Каково жить с собственным убийцей? Дракула взглянул на Джонатана, замечая его неестественно напряженную спину и сжавшиеся кулаки. Его первым порывом было подойти и поддержать возлюбленного, но тот вдруг обернулся и спросил: — А каково — находиться в одной комнате с самим дьяволом? С этими словами Джонатан покинул их. Дракула повернулся к Агате всем корпусом и негромко сказал: — Надеюсь, вы осознаете, что делаете. — Она взглянула на него. — Вы посягнули на того, кто по праву принадлежит мне, более того, вы попытались через него добраться до меня. Ваш план, видимо, заключался в том, чтобы узнать о моих слабостях, дабы после отправиться в Румынию и использовать их против меня. — О, напротив. — Агата сделала глоток виски. — Мне понадобилось полчаса наедине с мистером Харкером, чтобы понять, как сильно он любит вас. Это давало мне возможность написать вам от его имени, допустив, конечно же, что вы также питаете к нему некое чувство. Наша переписка привела бы к тому, что я попросила бы вас приехать в Лондон, что вы бы и сделали. — На тот момент вы бы разузнали, как меня убить, и ждали бы в порту с оружием наперевес? — Я знаю, как вас убить, граф Дракула. — Она наклонилась ближе к нему. — Ваша болезнь заполонила Румынию, но мы смогли ее обуздать. Так просто оказалось убить вам подобных: кол в сердце, и можно отпевать… — Они не были мне подобны! — зло прервал ее Дракула, отворачиваясь. — Жалкая пародия! Все они. — И мистер Харкер? — спросила Агата. Не дождавшись ответа от графа, она спросила. — Чем он отличался? Дракула не поворачивался к ней, но по его резко потеплевшему голосу Ван Хельсинг поняла, как глубоко было его чувство к Джонатану. — Он очнулся. — И все? — Агата была удивлена. — Он очнулся, сестра. Очнулся и был в сознании. — Дракула повернулся к ней. — Еще никому не удавалось, как ему. — Поэтому вы не убили его? Не оставили погибать в Румынии? — Он не ответил, и она продолжила. — Зачем он вам? Чтобы создать армию подобных вам? Дракула рассмеялся. — Вы считаете, что я приплыл в Англию, чтобы создать армию? — Он продолжил смеяться. — Армию кого? Подобных мне? А, зачем? Сестра, вы казались мне умнее. — Тогда я не вижу смысла вашего пребывания в Лондоне. Что вы здесь делаете? Дракула задумался. Он мог ответить правдиво, мог рассказать о своей цели — насладиться кровью образованных, умных, начитанных людей. Получить новые знания, ощутить новые чувства, вкусить свежей крови. Он мог рассказать об этом… Но это больше не было правдой. В какой-то момент за последние полгода, и он не помнил, когда именно, важнее стали спокойные вечера рядом с читающим Джонатаном. Неожиданно приятно стало засыпать рядом с ним и просыпаться, чувствуя приятную тяжесть его головы на своем плече. Необыкновенно интимным было кормить его, всегда держащегося до последнего, никогда не просившего первым. Люди все еще были важны, их кровь все еще была необходима, но постоянный голод ушел, утолился присутствием мужчины рядом. Он мог сказать ей об этом… Но это было нечто сокровенное, личное, то, что он не смог бы рассказать даже Джонатану. Агата ждала ответа. Дракула изучил ее и пожал плечами: — Я устал быть окруженным лесами и опустевшими деревнями. Знакомство с Джонатаном лишь ускорило мой отъезд. И это не было неправдой. Изначально приезд Джонатана был лишь подготовкой к жизни в Лондоне. Его кровь рассказала Дракуле о навыках общения, научила говорить, вести себя… А потом Джонатан захватил его своей настойчивостью, своей волей, своей отзывчивостью, пусть и под воздействием яда графа. Он принял вампира, ненавидя его, соглашался, но не пал перед ним. Пока сам не решил отдаться снедавшему их чувству. — Вы говорите правду, — удивленно сказала Агата. — Неужели, вы действительно приехали в Англию в поисках лучшей жизни? — Именно так. — Дракула расслабленно откинулся на спинку кресла. — Знаменитый граф, гроза Румынии, кровопийца и, теперь еще, мужеложец, мечтает о спокойной жизни? Он сглотнул. Вопрос сестры заставил его вспомнить об изначальной цели поездки. — Даже вампиры устают. — И когда вы отдохнете, какой будет ваша цель? — Полагаю, что это будет уже не вашей проблемой. — Он улыбнулся. … Агата ушла. Дракула долго смотрел на закрывшуюся за ней дверь, потом поднялся на второй этаж. Джонатан нашелся в кабинете, сосредоточенно читавший документы, которые он забрал с работы. Граф подошел ближе, присел на столешницу со стороны мужчины, мягко забрал все документы из рук Джонатана и положил на диван рядом. Харкер взглянул на него. — Она ушла? — Да. — Дракула наблюдал за ним. — Сама? — Я не убил ее, Джонатан. Как и она — меня. Харкер кивнул, отвернулся, нахмурившись. — Почему ты не дал мне разобраться самому? — Почему ты не рассказал мне, что встречался с Миной? — Джонатан вздрогнул. — Ванесса упомянула, что вы встречались несколько раз. — Я не рассказал потому… Что это ничего не значило, — глухо ответил он наконец. — Именно поэтому я и не дал тебе самому разобраться с сестрой Ван Хельсинг. Когда Джонатан поднял на графа взгляд, глаза его были полны боли. — Прошлое не хочет отпускать нас, Дракула, — тихо сказал он. — Мина, сестра, мои кошмары… Что нам с этим делать? Граф встал, отошел к окну и отодвинул штору. Дождь слегка поутих, но все еще заслонял город от вампира, бил по зеленым листьям деревьев, сбивая их. По улице пробежал мужчина под зонтом, разбрызгивая капли воды из луж мысками своих ботинок. Проехал одинокий экипаж со скукожившимся на защищенном от непогоды пятачке извозчиком. А дождь продолжал лить. — Поклянись, что не предал меня. Голос предательски сел. Дракула не повернулся к нему, не смог бы, произнося последнюю фразу — слишком это походило на предательство доверия возлюбленного, которое тот ему подарил. Он не слышал ни мягкого скрипа кресла, ни стука подошв по ковру, ни единого вздоха, но вдруг Джонатан оказался рядом, прижался к его плечу лбом, обхватил предплечья руками, зашептал: — Как бы я смог… — Поклянись. — Граф опустил голову, потом резко дернул мужчину на себя, стукнул спиной о стену рядом с окном, взглянул на него. — И пусть Господь будет тебе судьей, не я. — Я клянусь. — Он поднял на него взгляд. — Моя истерзанная, порабощенная, уничтоженная душа принадлежит лишь тебе, и даже самому дьяволу ее у тебя не отобрать. Дракула закрыл глаза, медленно выдохнул и осел на пол, прижавшись лбом к животу Харкера. Тот зарылся пальцами в его волосы, мягко гладил по голове. — Ох, Джонни… — Ты ведь не оставишь меня? — спросил вдруг Джонатан, и его слова раздались подобно грому в ясный день. — Каждый день я просыпаюсь, после кошмара, в котором ты терзаешь мое тело, с мыслью о том, что ты покинул меня, и лишь сама эта мысль терзает мою душу. Я должен ненавидеть тебя, должен презирать… Иногда я думаю, что ты должен был убить меня еще в Румынии. — Он задумчиво перебирал волосы Дракулы. — Но я больше не представляю жизни без тебя. Я люблю тебя, Дракула. Мина до сих пор верит, что ты выходил меня от неизвестной болезни в своем замке, и наверно было бы проще, если бы так и было… Но вряд ли наша жизнь вообще когда-нибудь будет простой. И пока в моих венах течет твой яд и твоя кровь, я буду тебя любить, чего бы мне это ни стоило. Даже если твоя любовь уйдет, моя — бессмертна. — Никто и никогда не сможет отобрать у меня мою любовь к тебе, — тихо ответил Дракула. — Никто и никогда. — Он поднялся с колен, обхватил ладонями лицо Джонатана. — Я видел тебя, я знаю тебя! Я видел, как твои губы брезгливо искривлялись, когда я пил кровь, как глаза испуганно расширялись, когда я нападал в ночи, как хмурились брови, когда ты силился меня понять. Мне ценны эти воспоминания, но много дороже мне видеть, как ты улыбаешься по утрам теперь, видя меня, как приоткрываешь рот в тихом стоне, держась за меня, как закрываешь глаза рядом со мной, доверяя. Мы с тобой неразлучны, даже смерти — это неподвластно. — Он склонился к его губам, мягко целуя. Джонатан схватил его за лацканы пиджака, прижимая ближе. За окном продолжал идти дождь. Агата Ван Хельсинг строила план убийства Дракулы и Джонатана Харкера. Безнадежно промокший плащ висел у камина рядом с перевернутой сумкой. Рядом сохли осиновые колья. Мина сидела на подоконнике с книгой стихов и задумчиво наблюдала за крупными каплями, стекавшими по стеклу. На днях она должна была встретиться с Ванессой Мюррей после более четырех месяцев порознь. В порт заходил корабль из Румынии. На его борту остался один живой человек; он держался за бортик на палубе, подставляя горящее лицо под холодные струи. Из уголка его рта вытекала капля крови. С тихим стоном он повалился на деревянный пол и открыл глаза, чувствуя, как холодные капли бьют его по лицу. Перед ним открывался простор пасмурного, осеннего неба, и никогда еще он не любил его сильнее, чем в тот момент — момент перед своей гибелью.