Где горяче́е

       Переходный возраст — это пиздец. Сейчас, наблюдая, как ребята из лагеря плачутся друг другу на новые прыщи, ломающийся голос и невзаимные глупые краши, Нико мог только хрипло усмехаться. Ребята, это самое начало длинного периода, который пока вы мило называете "жопа", а вскоре начнёте называть это "пиздец". И никак иначе.        Сейчас для Нико воспоминания о гиперфиксации на Перси мало что значили. Но он прекрасно помнил тот мандраж, когда краш был в зоне досягаемости, те навязчивые мысли только об одном человеке во вселенной даже в самых трудных ситуациях. Тяжкий период, но Нико это пережил.        Перси не был тем самым человеком для Нико. Приятно было это осознать, а ещё приятнее было найти того самого человека.        С Уиллом всё было потрясающе! С ним приятно проводить время, разговаривать, обмениваться колкостями. Он понимал юмор Нико, Уилл хорошо чувствовал эмоции и чувства своего парня. Часто сыну Аида можно было ничего не озвучивать — его бойфренд понимал и без слов. Многие в лагере считали их милой парой, многие завидовали их отношениям: сидеть при всех у костра обнявшись, держаться за руки при любой ситуации, в командных играх быть в паре друг с другом. Со стороны они выглядели именно так. Счастливыми, молодыми, влюблёнными.        Нико и сам завидовал себе. Его отношения были лучше, чем он мог себе представить. Несколько месяцев всё действительно было так же восхитительно, как это выглядело. Но потом…        Никто не говорил Нико, что у переходного возраста есть вторая фаза. Никто не говорил Нико, что в отношениях он начнёт взрослеть гораздо быстрее.        Бабочки в животе, когда видишь его улыбку? Приятное покалывание на кончиках пальцев, когда держитесь за руки? Подрагивающие коленки, когда он тебя целует? Ха! Нико хотел, чтобы так оно всё и оставалось, но обмануть себя он не мог, как бы ни старался.        Он начал хотеть чего-то бо́льшего в этих отношениях. Ещё бо́льшую близость.        С ужасом сын Аида начал ловить себя на откровенных мыслях и физиологическом проявлении желания. Углубить поцелуй, прижаться торсом покрепче, сделать… что-то ещё. Отогнать мысли и игнорировать физиологию стало невозможным. Несколько раз Нико просыпался полностью пропотевшим, в белье, измазанным чем-то белым. Ужасно стыдно. А единственный врач, к которому Нико мог бы сходить с этой навязчивой идеей — его же собственный молодой человек, который, в какой-то мере, был ответственен за все изменения, происходящие в организме Нико.        "В какой-то мере?" Нет, на нём была прямая ответственность! Он этого и добивался! Иначе зачем бы ему надо было просить гарпию Эллу набить ему татуировку солнца на груди? Как будто не понятно, что он, светящийся, лучезарный, музыкальный и максимально врачебный сын Аполлона! Всё это было сделано специально, чтобы после длительного захвата флага, Уилл, весь взмокший и сияющий от радости, снимал себя эту футболку, откидывал резким движением в сторону, после чего ему обязательно надо было садиться к берегу реки, черпать оттуда воду и брызгать себе на лицо, заставляя холодные капли стекать по лбу, подбородку, по шее через подрагивающий кадык, а после пробегать по черным лучам вытатуированного солнца и застревать на темном бугорке соска́. Нет, Нико знал, что это было специально.        Даже если в начале были сомнения, то когда Уилл в кипе с разными журналами про медицину ("В обучающих целях!") подсунул своему парню пару журналов открытого эротического характера, Нико перестал сомневаться.        Во времена второй мировой войны в Италии, где и родился Нико, его бы за такие вещи очень сильно порицало общество. За подобную литературу, за то, что он не стесняется в грязных ругательствах, в конце концов, за то, что он открытый гей. Да даже в двадцать первом веке находятся люди, которые косо смотрят и фыркуют на них с Уиллом, когда они просто держатся за руки. Но сейчас ему, по всем параметрам, жить лучше. И музыка хорошая доступна, и парня своего любить можно. Вот только из Нико пятидесятые годы прошлого столетия не вынуть. К великому сожалению, он не мог цивилизованно взять Уилла за руки, усадить рядом на кровать и сказать: «Хей, может попробуем как на восемнадцатой странице шестого номера вот этого журнала? Смазку я в домике Гермеса нашёл. Давай перейдем на новый уровень отношений. Ты мне очень важен!» В голове это звучало так легко, а по факту Нико мог только краснеть от смущения и проглатывать язык каждый раз, думая об этом.        Обычно Уилл говорил словами прямо в лоб, но в этом деле он особо не торопился. Казалось, все эти действия — прощупывание почвы. Насколько Нико готов к этому. Насколько Нико хватит его сексуального напряжения.        Все правила приличия и убеждения Нико упали в Тартар из-за совсем, казалось бы, невинной ситуации.        – Нико, можно я помоюсь в твоей ванной? У нас полно новых детей, очередь, сам понимаешь.        На вопрос своего парня ди Анджело лишь пожал плечами. Даже не нужно было объяснять, почему он не может помыться в домике Аполлона. Нико жил один, и на его ванную комнату многие завистливо поглядывали. Уиллу можно всё.        Нико успел почистить кеды, сложить свежевыстиранную одежду в комод, выдавил маленький прыщик на лбу и прикрыл его длинным локоном волос. За разными рутинными занятиями сын Аида не заметил, как из ванной прекратил доноситься шум воды, ударяющейся о ванную и стену. Отвлёкся он когда уже намного громче по слуховым каналам прошёлся звук влажных ступней, касающихся пола.        Обернувшись, Нико похолодел от кончиков пальцев до макушки головы.        Едва ли Уилл вообще вытерся после душа. С волнистых локонов капала вода на покатые плечи и холодные половицы. В ямочках ключиц застряла пара капель. Татуировка солнца внезапно показалась такой яркой на его глянцевой коже. Нико пришлось опереться ладонями о комод, чтобы не потерять равновесие, когда его взгляд упал на дорожку чуть тёмных волос спускающихся от пупка до ткани мохрового полотенца, обернутого вокруг бёдер его молодого человека. Сыну Аида пришлось сглотнуть обильно выделившуюся слюну, когда он осознал, что это буквально единственный предмет одежды на его парне. Полотенце. Одно тонкое полотенце.        – У тебя нет никаких чистых трусов? – как ни в чем не бывало спросил Уилл. – Я не взял одежду.        Стоило Уиллу подойти к комоду, Нико отлетел оттуда, как ошпаренный.        «Прекрати себя так вести! Это твой парень. Ему просто нужна чистая одежда!» – повторял себе Нико.        «Понюхай волосы. Потрогай кожу. Стяни полотенце.» – навязчиво стучал в виска́х голос.        – Бельё ведь в нижнем ящике? – задал вопрос Уилл, но вопрос был риторический, чисто из вежливости.        Не дождавшись даже утвердительного мычания, Уилл присел на корточки. Неизвестно, что он ожидал, делая это в одном хлипко накрученном полотенце… Как и ожидалось, край полотенца выскочил и полностью разворошил конструкцию. Нико не знал, что дышать бывает настолько трудно.        – Ой, – с абсолютной невинностью воскликнул Уилл, перехватив полотенце в промежности. Резко приняв вертикальное положение, он повернулся лицом к Нико и голой жопой к комоду. Даже если он сделал это специально, смущался Уилл искренне. Щеки порозовели, мокрые ресницы стыдливо прикрыли глаза. Несколько мгновений Уилл продолжал держать левую руку, прикрывая пах, после чего начал заворачивать полотенце обратно. Нико и сам стыдливо опустил взгляд, но не смог не заметить, что его ягодицы и подтянутые бёдра заметно светлее остального тела как раз в том месте, что обычно прячется за плавками.        Нико попытался закрыть глаза, чтобы отогнать этот образ. Но стоило встретиться с темнотой, как яркая картинка вновь появилась: бледные ягодицы с очаровательными мышечными впадинами, стройные бёдра и, конечно, этот манящий бугорок в паху, который не спрячет даже полотенце. Невыносимо.        Невыносимо больше терпеть.        Стыдясь встретиться взглядами, Нико сделал пару шагов к Уиллу, смотря в пол. Краем глаза он видел, как рука заправила уголок полотенца. Убедившись, что полотенцу ничего не грозит, Нико мягко перехватил запястье своего парня и начал поднимать взгляд, вместе с тем поднималась его рука. Сделав мягкий круг на плече и пройдясь по рёбрам, Нико остановил ладонь прямо на черном солнце.        Приступить к действиям Нико показалось невежливым. Он чувствовал, что должен был спросить разрешения, хочет ли того же его парень. Как много хотелось сказать, и как тяжело это было сделать.        – Уилл, – голос предательски дрогнул.        Уилл и сам потерял дар речи. Юноша накрыл ладонью ладонь своего парня, не прерывая зрительного контакта. В тишине одинокого домика очень громко стучали два сердца. Даже громче чем в тот раз, когда парни собирались впервые поцеловаться.        – Нико, – прохрипел Уилл, после чего прочистил горло.        В какой-то степени Нико было приятно чувствовать эту неуверенную дрожь в членах своего парня. Очевидно, для него это тоже в новинку. Смелее из них всё же оказался Уилл. На свой страх и риск, он отпустил полотенце, и положил обе ладони на талию своему парню и приблизил того к себе. Даже не так. Он прижал Нико к своему паху. Раньше они много обнимались, но никогда не прижимались друг к другу так.        Тот заветный бугорок оказался на ощупь таким же твердым, как и выглядел со стороны. Нико почувствовал, что тоже твердеет, и, на собственное удивление, вовсе этому не смутился. Это было так правильно и так вовремя.        Двое любящих, всецело доверяющих друг другу юношей, стояли вдвоём в закрытом помещении с двуспальной кроватью и тёрлись друг о друга стояками. Если отбросить сексуальное напряжение, то Нико мог бы сейчас назвать себя полностью удовлетворенным. Он наконец нашёл своё место в этом мире и принял себя. От эмоций, наверное, слишком сильно улыбался, Уилл аж немного растерялся, и ослабил хватку. Перехватив смуглые ладони, Нико крепко их сжал у себя на талии.        – Я хочу заняться с тобой сексом.        "Вау! Это прозвучало даже не ущербно!" – подумал Нико. Голос его не подвёл, и он пребывал в такой небывалой эйфории, что даже менталка не наебнулась в заветный момент.        – И я тебя хочу, – выпалил Уилл.        "Активное согласие". Кажется, так это называли на форуме. Получив это самое активное согласие, сорвались оба. Целовали друг у друга всё, что попадалось. Хотя поцелуи больше были похожи на облизывания, засасывания и покусывания. Выражали свою страсть, как это делают животные. Губы, щеки, скулы, шеи, ключицы. Всё было облизано, всё было помечено. Отныне они принадлежали только друг другу.        Нико сожалел, что не может долго обходиться без воздуха. Ему приходилось отрываться от горячей загорелой кожи любимого, чтобы подышать.        Облокотившись о комод, Уилл прижал Нико к себе ещё ближе. Засунув ладони под края футболки, пальцами сжимал ямочки внизу его спины. Сжимал уже не талию, но ещё и не ягодицы. Твёрже стала не только хватка Соласа. Хоть Нико и думал, что ещё чуть-чуть, и испачкает штаны, для начала у него было давнее тайное желание, в котором он не мог себе отказать. Учитывая, какое они приняли положение и факт, что сын Аида был немного пониже, сейчас его лицо было прямо напротив этой отвратительно-прекрасной татуировки солнца. Выжженные на коже чёрные лучи. Наконец-то Нико коснулся их. Он медленно и мучительно для них обоих провёл языком от каждого луча по отдельности до центра. Стоило очереди дойти до того луча, что заканчивается на соске́, Уилл от восторга глубоко вздохнул и на выдохе простонал имя Нико.        Какой Уилл был красивый с этого ракурса. Тусклое освещение оттеняло ямочки на щеках, в уголке приоткрытых губ остался проблеск слюны, а волшебные голубые глаза были полностью чёрные с расширенными от удовольствия зрачками.        – Не знаю, где ты этому научился, но, прошу, не останавливайся.        Кем бы был Нико, если бы не послушался просьбы своего парня.        Приобняв Уилла прямо под подмышечными впадинами, Нико нежно теребил большими пальцами ладоней маленькие бугорки соско́в. Судя по тому, как Уилл откинул голову назад и как подрагивала его челюсть, ему очень нравилось.        – Не могу больше, – рыкнул Уилл, после чего рывком снял с Нико футболку и толкнул парня на кровать.        От перевозбуждения у Нико тряслись коленки. Такой слабый толчок, а он уже распластался на кровати, и от головокружения не мог принять сидячее положение. В другой ситуации ему было бы стыдно быть таким беспомощным, но не перед Уиллом. Сын Аполлона, не мешкая, расстегнул ширинку на штанах и стянул их. Только тогда Нико осознал, как же сильно сковывали джинсы его стояк.        Глаза встретились, гроза всколыхнулась. Не прерывая зрительного контакта, Нико подвинулся к стене, удобно садясь, а Уилл залез сверху, примастившись ему на коленки. Полотенце-таки вырвалось из крепления и теперь безвольно прикрывало почти ничего. Руки Нико упали ему на голые бёдра, шаловливо поднимаясь выше. Лукаво улыбнувшись, Уилл убрал за ухо волнистую прядь, после чего не удержался и засосал Нико в приоткрытые губы.        Разве может быть рядом с человеком так хорошо? Так уютно? Они были буквально голые и позволяли друг другу трогать себя там, где уже много лет не трогала даже мама. Целовать его сладкие губы, сжимать его горячие бёдра, слушать его отрывистое дыхание...        Причмокнув губами ещё раз, Нико отстранился, дабы перевести дыхание. Парни соприкасались лбами, и взгляды их были устремлены вниз. Если картина может передавать ощущения, то эта картина передавала жар. Тонкая ткань трусов Нико намокла от смазки, ему казалось, он готов кончить, едва коснуться головки, вот настолько он был в кондиции. Нико, оказывается, так сжимал бёдра Уилла, что они побелели под подушечками пальцев. Несчастное полотенце укатилось в сторону, открыв миру эрегированный член Уилла.        – Е...бать, – выдохнул Нико.        – С удовольствием, – ответил ему Уилл.        И что было горячее: рука Уилла или член Нико - тяжело понять. От прикосновения Нико стало только жарче. Как он и предполагал, он кончил, едва Уилл оттянул резинку трусов и обхватил головку.        Зарывшись в шею своему парню, Нико постанывал от удовольствия. Пальцы Уилла продолжали водить по чувствительной головке и размазывать сперму, заставляя её пузыриться и громко причмокивать.        Теперь была очередь Уилла. Нико только коснулся подушечками пальцев ствола, как Уилл звонко треснул его по ладони.        – Не трогай. Это на Рождество.        – Рождество уже прошло, – удивился Нико        Даже опьянённые желанием глаза Уилла не потеряли былой убедительности. Нико улыбнулся, поняв, что ему не придётся ждать до Рождества. Это была фигура речи.        – Так и думал, что ты сегодня не дрочил, – констатировал Уилл. – Кажется, вчера тоже не дрочил. А вообще когда-нибудь?        – Говоришь так, будто это плохо для здоровья.        – Это буквально так и есть, Нико. Если хочется дрочить – дрочи. Ни одно живое существо не пострадает, если ты сделаешь это за закрытыми дверьми своей ванной.        – Так ты за этим пришёл сегодня ко мне? – томно прошептал Нико в ухо Уиллу.        – Дрочить? Нет. Но сделал ли я это в твоей ванной? Да.        Оставив Нико возмущенно вздыхать, Уилл вытер своего бойфренда тем самым полотенцем, и потянулся к комоду.        И Нико смотрел. На голые щиколотки, на накаченные икры, на лишенные загара ягодицы, на усыпанную веснушками поясницу. Его бойфренд был красивейшим парнем в лагере. На многих известных картинах даже Аполлон не был так хорош, как сексуален сейчас был его собственный сын. И член у Уилла явно побольше, чем на многочисленных статуях Аполлона.        Солас достал из ящика смазку, презервативы, салфетки, и с максимально сосредоточенным лицом читал надписи на этикетках.        Нико фыркнул.        Глянув исподлобья, Уилл всё же тоже улыбнулся. И даже успел зарумяниться. Как ему удавалось быть таким решительным и неуверенным одновременно?!        Неуверенность как рукой сняло. Уилл командным движением стянул с Нико трусы и схватил полуэрегированный член, начав надрачивать.        – Твёрже, Нико. Ещё твёрже. Только не кончай, пожалуйста.        – Не указывай мне!        – Ты думал, зачем надо было подрочить утром? Чтобы не кончать слишком быстро, когда занимаешься сексом со своим бойфрендом.        – Мог бы и предупредить, что сегодня будет секс, – оскалился Нико.        – Предупреждаю.        – Вовре…        Остаток колкости вылетел из уст Нико в форме стона. Если рука Уилла ему казалась горячей, то какой уровень горячести можно было присудить его рту?! И это при том, что взял он не глубоко, буквально головку. Облизал её и начал засасывать, втягивая щеки. У Нико земля ушла из-под ног. Пришлось облокотиться на плечи Уилла, чтобы не потерять равновесие.        – Буду иметь ввиду.        – Что именно? – в сладкой полудрёме переспросил Нико.        – Что тебе это нравится, – ухмыльнулся Уилл.        Предупредив, что Нико нельзя кончать, Уилл приложил удобно подушку к стене и усадил к ней своего парня. Схватив ладонями щеки ди Анджело, Солас почти невинно чмокнул его несколько раз в губы. Учитывая, чем они сейчас занимались, Нико это показалось неожиданно-приятным. То новое в их отношениях никак не оттенит всё то, что было между ними раньше. Вся нежность и забота. Взять хотя бы то, как аккуратно и внимательно Уилл насухо вытирал Нико и натягивал на него презерватив.        – Что ты делаешь?! – опомнился Нико.        – Дискомфорта быть не должно, они ультратонкие и для анального секса. Не пережимает?        – Стой, что?! – Нико перехватил руку Уилла, держащую флакон смазки.        – Ты же сказал, что хочешь секса со мной. Да?        – Д-да! Хочу, очень хочу! Но почему... я?        – Ну я то себя разрабатывал!        С этими словами Уилл ещё раз усадил Нико на подушку. Выдавив смазку себе на ладонь, Солас показательно занёс руку за спину и... со стороны Нико было плохо видно, но, судя по всему, он уместил в себя два пальца до основания, при этом начав довольно постанывать и выгибаться в спине. Растерев ещё немного смазки по члену Нико, Уилл подался ягодицами поближе.        И всё же первое место по самым горячим точкам в теле Уилла достаётся его анальному отверстию. Комната затряслась от матерных стонов. Кровать точно затряслась от дрожи в их телах.        – Не двигайся! – выпалил Уилл, продолжая медленно насаживаться.        – Больно? – переспросил Нико, помогая Уиллу удерживать вес.        – Нет, но и не совсем да... Ох! – вырвалось у Уилла со стоном. – Да, вот так. Да!        По указанию, Нико перестал двигаться. Лишь наблюдал за движениями Уилла. То ли ему было больно, то ли ему было слишком хорошо, одним словом, от эмоций у него в уголках глаз собрались слезинки. Вытерев руки о злополучное полотенце, Солас откинул его в сторону, положил ладони Нико на жилистые плечи и поцеловал. Глубоко поцеловал. У него так тряслась челюсть, что их зубы стучали друг о друга.        Медленными движениями бёдер Уилл подступал к развязке. Он уже давно возбуждённый щеголял тут, и не давал себя коснуться. Обвив Нико крепко за плечи, Солас постанывал имя своего парня тому на ухо. Из его члена должна была начать сочиться смазка, чтобы до Нико, наконец, дошло, что всё это время он упирался ему в живот и просил внимания.        – Рождество уже наступило? – передразнил шутку сын Аида.        – С праздником! – воскликнул Уилл, обхватив рукой Нико свой член.        Казалось, Уилл не имел ничего против быстрых поступательных движений по своему члену. Но, очевидно, не торопился с поступательными движениями своим тазом: он едва покачивал бёдрами, каждый раз постанывая, когда ему было особенно приятно.        – Дай мне кончить первым.        Нико пришлось применить недюжинную силу, чтобы исполнить эту просьбу. Как и говорилось на одном из форумов: секс - это не базовый навык или безусловный рефлекс. Этому надо учиться. Приучать организм держаться дольше, подстраиваться под партнёра. И ради Уилла Соласа хотелось научиться всему возможному!        В один момент Уилл так сильно завибрировал, что это было визуально заметно. Парень выгнулся в спине, раскинул ноги и упал бы на кровать плашмя, если бы Нико его не придержал за талию. Проведя ладонью по разметавшимся светлым волосам, Уилл неопределенно махнул ладонью.        – Можешь кончить, – прерывисто простонал он.        – Я уже.        – Тогда можешь выйти.        Нико был очень послушным мальчиком сегодня. Решив отдать Уиллу должное, теперь уже сын Аида взял то дурацкое полотенце и салфетки, вытер их обоих. Только после этого лёг рядом со своим парнем. Солас прижал своего бойфренда к груди, чмокнул в лоб и понюхал копну пушистых волос. Поцеловав острую ключицу, Нико поднялся повыше, чтобы коснуться любимых губ миллиардный раз за утро.        – Поздравляю, мы теперь не девственники.        Проведя ладонью по щеке Нико, Уилл мягко улыбнулся.        – Я очень боялся, что плохой первый раз отпугнёт тебя от отношений вовсе, но всё, вроде, прошло неплохо, да?        В знак согласия и благодарности за заботу Нико поцеловал Уилла ещё несколько раз. Глубоких поцелуев сейчас не хотелось, но лишний раз коснуться Соласа – никому ещё не навредило. Нико точно.        Один вопрос всё ещё крутился в голове ди Анджело.        – Проникновение – это приятно? Лучше, чем просто трогать себя? Есть разница?        – Не сказал бы, что теребить член менее приятно. Дело вкуса. Но я бы сказал, что прямая стимуляция простаты даёт больше ощущений. Да и секс - это не только о касаниях и проникновениях. Это о доверии, любви, глубокой эмоциональной привязанности и психологической совместимости.        – Да, – выдохнул Нико, положив голову на грудь Уиллу.        Всё, что сказал Уилл. На всё это ответ был "Да". С Уиллом было комфортно. Хорошо. Уютно. Не стыдно. Нико не боялся услышать от него критику или осуждения. Только полное принятие и уважение. Другие люди не вызывают у него желание заниматься сексом. А Солас – ещё как!        Сердцебиения юношей успокоились, и за стеной стали слышны голоса.        – Тебя там потеряли, – улыбнулся Нико. – Пойдёшь?        Ответом на это было самое последнее, что Нико ожидал услышать от Уилла Соласа.        – Серьёзно? Они могут забыть о моём существовании хотя бы сегодня? Хотя бы сейчас? Пошли нахуй!        Нико рассмеялся:        – Чур я первый!        Недовольство на веснушчатом лице Уилла сменилось любопытством и серьёзностью в голубых глазах.        – Прямо сейчас? Готов? Ты мне доверяешь?        – Только тебе и доверяю.        Закинув руку обратно Нико за голову, Уилл опять прижал того себе к груди, опять зарылся в волосы и опять чмокнул в лоб.        – Тогда дай мне пять минут, Нико. А потом готовь жопу.