Помоги.

На улице было темно и прохладно. Зима, — холодное время года, — решительно наступала на город, уже слегка присыпав землю тонким слоем снега. Темноволосая девушка неспеша шла по тротуару, уткнувшись в телефон. В очке очках отражался интерфейс сообщений вк. Оглянувшись, Маяк быстро перешла дорогу, даже не выключая телефон: бегая через дороги более десяти лет, привыкаешь. Пока девушка бежала, ей пришло сообщение, от чего телефон завибрировал. Остановившись на другой стороне дороги под фонарём, девушка открыла новое сообщение, пришедшее ей от её подруги Саши. — Как дела? — короткое сообщение безо всяких лишних «приветов». Как раз в Сашином стиле. — Привет, — быстро начала печатать темноволосая. — У меня хорошо. Как у тебя? — Нормально, — последовал краткий ответ. — Знаешь, — сразу же прилетело ещё одно сообщение, — Алёна куда-то ушла. Странно. Время было позднее, девять вечера, а Швец же никогда не отличалась любовью к ночным прогулкам. Скорее наоборот, она была маленьким и солнечным ребёнком, боявшимся темноты и злых дядечек. Немного недовольно выдохнув, Маяк оглянулась, определяя, в какой стороне находится дом Горбачёвой. Заманчиво, конечно, встретиться с ней сейчас, но такие неожиданные повороты событий девушка не любила. Вновь сдвинувшись с места, девушка пошла в обратную сторону, попутно набирая ещё одно сообщение: — Она не говорила, куда ушла? В ответ было лишь молчание, сверху высветилось: Aleksandra Alekseeva была в сети минуту назад. Девушка шла по улице, попутно пытаясь подобрать наиболее вероятный вариант того, куда могла уйти Швецова. Маяк немного волновалась за подруг, за их милые отношения со множеством смешных шуточек со стороны Саши. Девушка почему-то была уверена, что такие вот ночные походы Алены вряд ли закончатся чем-то хорошим, что даже если с самой Швецовой всё будет хорошо, то всё равно случится что-нибудь плохое. Маяк шла мимо гаражей, зачем-то пытаясь рассмотреть следы прохожих, как будто она могла понять, какой из них именно Аленин. Наконец она дошла до дома, быстро подойдя к домофону, она позвонила в нужную квартиру. Ответа не последовало. Девушка уже хотела написать Саше, но поняла, что света в доме не было, и дверь была открыта. Удачно, однако. Поднявшись на этаж, она увидела немного приоткрытую дверь, в темноте квартиры были ели слышны всхлипы Саши, но услышав шаги, они тут же прекратились, перейдя в быстрые шорохи. Маяк быстро прошла к двери квартиры, зная, что это именно Сашина дверь. Саша. Плакала. Девушка поняла это по звукам, доносившимся из квартиры, по тому, как безразлично была открыта дверь, будто бы приглашая всех желающих убийц прийти и помочь девушке перестать мучатся. — Саш? — девушка зашла в квартиру, закрывая дверь и слепо пытаясь разглядеть что-либо в темноте. Взгляд постепенно привыкал к отсутствию освещения, и Маяк смогла разглядеть некоторые предметы. Прихожая. Кроссовки, довольно странные для зимы, но любимые для Саши. Шкаф, в котором висели куртки, лежала шапка, которую Горбачёва иногда надевала, клетчатый шарф, подаренный ей когда-то Алёной. Оглядывая помещение, девушка пыталась найти саму обладательницу квартиры, которая, несомненно, находилась где-то здесь. — Саша, — ещё раз позвала Маяк, проходя вглубь квартиры. Горбачёва вышла из комнаты. На вид она была совершенно спокойна: обычная свободная футболка, которые девушка постоянно носила, джинсы, то ли тёмно-синие, то ли чёрные — в темноте не разобрать; волосы девушки были в привычном беспорядке. Лица видно не было, вернее, очень плохо, так как грани в темноте немного смазывались. — Ты чего в темноте и с открытой дверью сидишь? — обеспокоенно спросила Маяк, вглядываясь в лицо подруги и пытаюсь разглядеть что-то. — И я слышала какие-то всхлипы. Ты плакала? — У нас вроде пробки вырубило во всем доме, — Саша попыталась быть спокойной, но голос все еще немного подрагивал. Попытавшись уйти от второго ответа, она отвернула лицо, чтобы подруга не заметила припухшие глаза и полосы от слез. — Я заметила, — чуть прохладно ответила девушка. — Домофон не работает, дверь открыта. И света нет. Ты бы хоть свечу зажгла, а то совсем темно, — Маяк подозрительно сощурилась. — Что с голосом? А, ладно, пойдём, свечу зажжём, а потом будем выяснять, почему ты плакала, — не спрашивает, а утверждает. Александра не стала возражать и отступила в сторону, пропуская Маяка к шкафу, в котором лежали всякие вещи по типу свечек, спичек, зажигалок. Пока девушка доставала и поджигала свечу, Горбачёва быстро направилась в ванную. Прикрыв дверь, она на ощупь включила воду. — «Дура, ушла к своему Никите, оставив меня одну!» — Горбачева ударила по стене мокрой рукой, из-за чего брызги разлетелись во все стороны. По щеке прокатилась одинокая слеза, полная боли и отчаяния. Слеза, оставляя за собой влажную дорожку, скатилась по подбородку и упала в раковину, сливаясь со струей обычной проточной воды. Такие одинаковые по виду, но так по-разному важны для человека. Вспомнив, для чего она здесь, девушка умылась. — Саш, — в ванную, не постучавшись, зашла Маяк, держа в руках свечу в стеклянном стакане, огонёк которой отражался в линзах очков девушки и на стене комнаты, уложенной плиткой. — Почему ты плакала? Это из-за Алёны, да? — Тебе показалось, — холодно ответила Горбачёва, вытирая лицо полотенцем. — Нет, не показалось, — Маяк поставила свечу на раковину и подошла к Саше, присевшей на край ванны, садясь перед ней на корточки. — Расскажи. Я тебя всегда поддержу, чтобы не случилось. — Пойдем из ванной, — Саша поднялась, отстранённо посмотрев на подругу, — не хочу каждую секунду знать, что откинувшись со всей силы назад, я могу покончить с собой. — Хорошо, — Маяк согласилась, не задавая лишних вопросов, зная, что Саша всё равно не ответит. В почти полной темноте они вышли из ванной. Свеча, которую Маяк забрала, выходя, освещала неярко, но свет уже был, и это радует. Саша шла впереди, Маяк же следом, размышляя, что же именно могло произойти между девушками. Конечно, Горбачёва могла бы плакать по какому-то другому поводу, но слишком уж многое указывало именно на то, что что-то произошло в их отношениях с Алёной. Зайдя в комнату, Саша села на диван. Закрыла глаза, глубоко вдыхая. Откинулась на спинку, руки положила на живот, сжимая ткань футболки. Маяк поставила свечу на стол, вставая перед Сашей на колени. Кто-то бы посмеялся, что она преклоняется перед Горбачёвой, но девушке было абсолютно безразлично на позу, главное, она находилась максимально близко к Саше, видела её лицо, немного освещённое тусклым пламенем свечи, подрагивающие губы, закрытые глаза, волосы, большая часть которых разметалась на спинке дивана, однако парочка прядей всё же спадала на лицо девушки, создавая причудливые тени из-за слабого и далёкого, но уютного и такого согревающего света. — Так что случилось, Саш? — нарушила в конце концов тишину Маяк, положив свои руки на сжатые и напряжённые кисти Горбачёвой, немного сжимая их и поглаживая по нежной коже. — Я знаю, что что-то случилось, и я уверена, что это связано с Алёной. Слишком много совпадений: её странный уход поздним вечером, твоё сообщение, хотя ты вряд ли бы стала что-нибудь кому-то писать, если бы всё было хорошо. Твоё поведение, всхлипы, которые я слышала, открытая дверь наконец, — девушка говорила тихо, проговаривая вслух все свои мысли, скопившиеся у неё в голове с момента прихода в эту тёмную квартиру. — Расскажи мне, что случилось, пожалуйста. Ответом ей послужила тишина. Горбачёва не шевелилась. Дыхание девушек, неслышное и мерное Маяка, учащённое и какое-то, казалось, взволнованное Саши, было единственным звуком, раздававшимся в комнате, поэтому оно звучало как-то зловеще, словно бы девушки находились в каком-то старом заброшенном доме, окружённом высоким мрачным забором. — Так что? — Маяк снова преравала тишину, нечаянно проговорив слишком громко и неожиданно, отчего Горбачёва вздрогнула, подавая признаки жизни. — Сашенька, расскажи мне, пожалуйста. Не надо таить в себе всё, что случилось. Что бы то ни было: ссора, расставание, — Саша порывисто вздохнула, втягивая воздух через рот, — или ещё что угодно. Расскажи. Ты — мой друг, и я в любом случае поддержу и помогу тебе. Помолчав какое-то время, Саша убрала волосы с лица — Алена ушла к Никите… — короткие, но до боли противные слова. Александра отвернулась, смотря в окно на красивое мерцающее небо. Снова повисла тишина, во время которой слышалось лишь дыхание. Наконец Маяк вздохнула. — Насовсем? Или просто?.. — девушка осеклась под молчаливым взглядом Саши, в глазах которой стояли нежеланные, но слёзы. — Понятно. Девушки снова замолчали. Маяк внимательно смотрела на лицо Саши, подмечая все изменения, происходящие с ней после этого короткого признания. Глаза всё также были закрыты, но девушка видела, что на ресницах блестят капельки слёз; губы подрагивали, отчего Горбачёва больно кусала их, чтобы хоть как-то скрыть это. — Саш, — девушка запнулась, подбирая слова, — не переживай так, ладно? Я понимаю, что тебе сейчас больно, ведь ты её любила, но… Горбачева резко отдернула руку от Маяка. Карие глаза замерцали в свете пламени свечи, злость и печаль как будто соединились в блеске слез, которые оставляли за собой мокрый след. — Уходи! — девушка вскочила с дивана и резко вышла из комнаты, остановившись в прихожей. Прислонившись к стене, девушка снова закрыла глаза, пытаясь остановить слёзы. Нет-нет-нет, она не будет плакать, она сильная. Не при людях, в крайнем случае. Но всхлипы прорывались, и девушка, задыхаясь, пытаясь сдержаться, начала плакать, размазывая по щекам слёзы и хватая ртом воздух, которого ей сильно не хватало. Медленно, она начала спускаться вниз по стене, присев в конце концов на тумбочку, используемую для хранения всякой мелочи. — Тихо, тихо, — Маяк, которая пришла, только услышав всхлипы, снова присела перед девушкой на колени, крепко обнимая её за талию. Когда Саша обняла её в ответ, уткнувшись в плечо и продолжая тихо, захлёбываясь, плакать, Маяк начала её гладить по спине, нашёптывая разные слова утешения. — Не плачь, Сашуль, не надо. Всё пройдёт… Вы помиритесь, либо же, значит, такова судьба, — голос был тихим, девушка боялась сказать что-то, что могло бы ещё сильнее обидеть и расстроить девушку. Горбачёва пыталась успокоиться, стереть слёзы и перестать всхлипывать, но всё было тщетно. Она вытирала слёзы, но на глаза тут же наворачивались новые, и девушка в конце концов просто бросила эти бессмысленные попытки совладать с собой, давая волю слезам. Комнату резко осветил яркий свет, девушки на несколько секунд ослепли, не ожидая столько неожиданного появления привычного освещения.

***

Конец весны. Прекрасная сирень уже украшала многие дворы и парки. Горбачева стояла на балконе, вдыхая обжигающий дым сигарет в легкие. Заглянув в телефон, она увидела дату «21 мая» — «Черт, совсем забыла», — Саша быстро потушила окурок, достала телефон и, уже выходя с балкона, она написала сообщение Маяку — Не хочешь прогуляться сегодня? — девушка улыбнулась, дожидаясь ответа. Ответ пришёл довольно быстро, хоть Маяка и не было до этого в сети. — Да, конечно. Где и во сколько? Саша снова улыбнулась, читая это сообщение — В Удельном парке через час, — с этим парком у девушек, у Маяка и особенно у Саши и Алёны, было довольно много воспоминаний. Именно в этом парке троица довольно часто гуляла, однако теперь им приходилось веселиться без Алены. Хотя… статус «приходилось» уже прошёл, осталось просто: «Теперь они веселились без Алёны. И, главное, были искренне счастливы друг с другом». — Хорошо, — последовал краткий ответ, и Маяк отключилась, видимо, начиная сборы. Александра быстро собрала рюкзак и, выйдя из дома, направилась в сторону парка, странно улыбаясь. Пройдя проспект Энгельс, она добралась до места. Маяк уже ждала её. За спиной висел привычный рюкзак, в руках девушка сжимала телефон. Из-за тёплого времени года, девушка была одета достаточно легко: свободные чёрные штаны, которые она очень любила, и такая же чёрная и свободная футболка. — Не замёрзнешь? — вместо приветствия спросила Саша, заботливо осматривая девушку. — Вечер всё-таки, да и погода пасмурная. — Да нет, всё нормально, — Маяк улыбнулась, оборачиваясь на звук голоса подошедшей подруги и сразу же обнимая её. — Как день прошёл? — Да никак, — махнула рукой Горбачёва, не хотя отстраняясь от девушки. — Утром там в магазин один съездила по делам, днём немного с музыкой… всё, собственно. Некоторое время девушки молча стояли, разглядывая друг друга. Обе глупо улыбались, казалось, что они вообще не до конца понимают, что происходит. Несмотря на то, что девушки находились на улице, между двумя довольно оживлёнными местами — парком и проспектом, по которому ездили машины, девушки всё равно находились в тишине, словно бы и не было звуков машин, проезжающих мимо них, людей, громко переговаривавшихся между собой. Наконец Саша тряхнула головой, выходя из этого странного молчаливого оцепенения и заговорила, нарушая эту странную тишину улицы. — Маяк… я хотела. — Саша потянулась к рюкзаку, висевшему за спиной, попыталась беззвучно расстегнуть рюкзак, но звук молнии все равно был слышен, хотя на улице, шум которой вернулся сразу после того, как девушка заговорила, услышать его всё равно было сложно. Она достала цветы, умудрившись даже не сломать их, и начала глупо прятать их за спиной, будто бы Маяк совсем слепая и не увидела их. Достав второй подарок в пакете, она наконец показала руки. — Ты мне нравишься, — как оказалось, сказать это было легче чем думалось. Вздохнув, Саша вручила ей цветы и красивый красочный пакет с чем-то полукруглым, скорее овальным, и мягким. Маяк молча приняла всё, смотря куда-то в землю. Цветы она зажала в руке, другой пакет, аккуратно и робко открывая его и смотря, что в нём лежит. — Вау, — тихо протянула девушка, оглядывая содержимое пакета. Небольшая чёрная шляпка, сделанная на твёрдой основе, однако покрытая какой-то мягкой и немного пушистой и блестящей тканью. Девушки снова замолчали. Маяк разглядывала подарок, упорно стараясь не смотреть на Сашу, а Горбачёва наоборот очень пристально наблюдала девушкой, ловя её каждое движение, улыбку, восхищённый вздох. — Тебе нравится? — Саша надеялась, что ее признание не отвергнут. Глаза блестели радостью. — Это очень… — девушка замолчала, подбирая слова, — очень красиво и мило, правда… — Маяк достала шляпку из шляпку из пакета, радостно надев её на голову. Посмотрелась в экран телефона. — Саш, блин, — девушка, убрав телефон, снова уставилась в землю, сжимая в руках букетик. — Что блин? — Девушка улыбнулась и, сияя, обняла Маяка — «Самый лучший день в жизни», — подумалось Маяку, когда она, счастливая, отвечала на объятия. — Знаешь, — девушка говорила это куда-то за спину Саше, смотря в землю, — я не знаю, что сейчас нужно говорить, правда… — они замолчали. Горбачёва её не торопила, ожидая, когда девушка сама скажет то, что хочет. — Ну, ты мне тоже нравишься, так скажу, наверное, — наконец сказала Маяк, всё еще смотря в землю и чувствуя то, как Саша облегчённо вздохнула. Медленно, Маяк отстранилась, всё еще глядя в землю. Почему-то дрожащие пальцы Саши аккуратно коснулись её щеки, проводя по ней, а затем девушка также медленно приблизилась к лицо девушки, пытаясь поймать её взгляд, бегающий из стороны в сторону. Нежный легкий поцелуй заставил сердца девушек биться чаще. — Пойдём? — на выдохе спросила Саша, горячим дыханием опаляя лицо Маяка. — Да, — усмехнувшись, произнесла Маяк, и девушки, обнявшись, свалили в закат отправились на прогулку в парк, улыбаясь при одном лишь взгляде друг на друга.