Вот твой билет, вот твой вагон.

- Куда едем? - он поерзал на сиденье и чуть свесился в проход, пытаясь разглядеть спрятавшегося за стеклянной перегородкой водителя. - Куда велено, - хмыкнул тот и, судя по ощущениям, дернул ручник - автобус тряхнуло, качнуло, но вот что странно - двигатель не шумел от слова совсем, сиденья - старые, потертые - не скрипели, и движение сопровождалось лишь усыпляющими покачиваниями. Если движение и было - за окном по-прежнему висел густой туман, будто они плыли в громадном пушистом облаке. Интересно, что там, за туманом? Есть ли другие автобусы? Есть ли вообще хоть что-то? Он придвинулся к окну и незаметно скосил глаза вниз: дороги не было. "Позёмка" - самая успокаивающая мысль зацепилась за краешек сознания, заметалась, затрепыхалась, точно ленточка в ветреный день - ой, улетела, взмахнув на прощанье разноцветным хвостом. Вдоль позвоночника пробежал холодок паники. - Да не волнуйся ты так, - водитель, казалось, был удивлен, - дорога есть, просто ты ее не видишь. - Понятно, - прохрипели в ответ спустя несколько секунд. Он судорожно сжал спинку переднего сиденья, откуда-то вспомнилось, что высоты, именно так, он очень сильно боится. - Хей, не бойся! - голос водителя звучал фальшиво-радостно, на грани паники, - давай играть в г...считать от одного до тысячи, хорошо? - Не хочу, - он помотал головой, пытаясь скрыть подступающую к горлу тревогу, - я сейчас лягу и станет лучше, правда. Водителю не стоит знать, что цифры после трех всплывают в памяти с большим трудом. Пять...десять...потом семь? Или восемь? Водитель пробормотал что-то успокаивающее и замолчал вновь. Он закрыл глаза и сполз на соседнее сиденье, прямо в проход, все лучше, чем смотреть на холодное нечто за окном. То, что нечто холодное, было очевидно - окна буквально дышали холодом и какой-то неживой затхлостью. А вот лежать, ловя телом каждые покачивания, почему-то странно-спокойно, очень...умиротворенно. - Хей! - голос, полный непонятной надежды, выдернул из тумана, потихоньку просачивающегося в голову, - не засыпай, хорошо? Почему этот водитель так не хочет, чтобы он засыпал? - Просто...ты единственный, кто не заснул сразу в этом автобусе, - ответил водитель, словно прочитав его мысли, - я так давно ни с кем не говорил, ты не представляешь...Как тебя зовут? Он задумался. - Я... - ну же, имя вертится на кончике языка, ну же, поймай, поймай его! - я...не помню. - Прости... - виновато отозвались из-за перегородки, - я забыл...давно ни с кем не общался, говорю же... - Не страшно, - он вдруг повеселел, все же, ехать с каким-никаким собеседником гораздо приятнее, чем плыть сквозь глухую белую пелену одному, - а у тебя, у тебя есть имя? Сказал - и тут же замолчал. Будто почувствовал, что ляпнул что-то не то. Туман за окном чуть потемнел и почти облепил автобус. - Есть, - осторожно произнес водитель, казалось, тщательно подбирая слова, - но оно...в общем, дико трудное, ты не запомнишь... - А как мне тебя можно называть? Когда тишина стала совсем невыносимой, он решился на еще одну попытку. Он не обиделся, весь воздух в автобусе был пронизан этим чувством вины, досады и...какого-то непонятного нетерпения, желания. - Так как же... - Извини, - глухо ответил водитель, - я не могу, правда. Очень хочу, безумно, ты не представляешь... - Почему это не представляю? - обиделся он. Не ему ли, сгорающему от нетерпения и любопытства не понимать этого человека... человека ли? Раздался глухой стук, как будто удар, а затем тихий стон. Он встревожился. - Эй, ты там...кем бы ты ни был, с тобой все в порядке? Тишина. Несколько минут, а может, часов, в этом автобусе, время, казалось, текло по-другому. - А можно, - он вдруг озвучил одну из своих глупых, незадержавшихся мыслей, - можно я переберусь к тебе? Если, конечно, в том месте, куда они ехали, время вообще существовало. - Для начала скажи, - тихо и серьезно донеслось до его ушей, - скажи, что ты видишь? Он сосредоточился. Ряды коричневых сидений. Серо-синие стены, краска в некоторых местах облупилась и свила на потолке причудливые трещинки, рваные яркие плакаты, закрывающие потолок в тех местах, где от краски не осталось и следа. - Автобус, - неуверенно начал он, - неуверенно косясь на перегородку, - точнее, салон автобуса, - к чему эти глупые вопросы? Он прекрасно помнит, как садился сюда через вторую дверцу, это было, когда- Мозг пронзила вспышка боли. Он закричал, заскрипел зубами - перед глазами пронеслась череда непонятных, незнакомых образов, точно, это называется воспоминания, слишком ярко, слишком много света, чувств, искр, пожалуйста... - Не надо... - прохрипел он, едва слыша самого себя. - Прости пожалуйста, - сбивчиво донеслось сверху, снизу, слева, справа, со всех сторон, разрывая сознание на мелкие кусочки - это было необходимо, зато ты теперь не исчезнешь. По крайней мере, не сейчас... Подождав, пока всхлипывания станут чуть тише, голос продолжил: - Теперь... посмотри на себя. Что ты видишь? Он послушно опустил взгляд, игнорируя тупую боль в мозгу. Туман. - Подожди кричать, выжди минутку, - ласково-насмешливо произнес водитель. Закрыть глаза. Зажмуриться, не думая о том, что вместо его...тел, точно, вместо его тела в автобусе висит такая же мутная жижа, как и за окном. Резко открыть и заставить себя посмотреть вниз. По-прежнему туман, но...прозрачней, гораздо прозрачней. Сквозь эту прозрачность, медленно, постепенно стали проступать ноги, обтянутые в джинсы, заканчивающиеся яркими узорчатыми носками и массивными черными кроссовками на платформе. Ярик посмотрел на свои руки. Черная футболка, запястья закрывают по меньшей с десяток фенечек, любимое кольцо на безымянном пальце... Стоп. - Где это я?! - он вскочил и начал пробираться к водительскому месту, медленно, словно та пелена просочилась сквозь окна и сковывала его движения. - Что ты со мной сделал?! Накачал чем-то и везешь убивать, да? Немедленно выпусти меня отсюда! Ярик стремительным вихрем ворвался в кабину. Свет, яркий, режущий, ослепил его, заставив отступить и прикрыть рукой глаза. - Ох, ч-черт, что же ты такое? - бессильно выкрикнул Ярик, стараясь держаться в сознании - мозг, похоже, отказывался воспринимать увиденное. - А нельзя переть напролом потому что, - обиделся свет и стал постепенно сгущаться, сжиматься, пока наконец Ярик не увидел парня, чуть старше его, в скучной белой футболке и синих джинсах, с еле заметными бликами света в волосах. - Ты...ангел? - мозг пронзило внезапной догадкой. - Дошло, да? - ангел грустно дернул уголком губ. - Получается... - нет, нет, только не это, но другого варианта быть не может, неужели... - я... умер? Собственные слова повисли на Ярике жестоким приговором. Парень-сияние вдруг подошел ближе и ласково провел пальцами по воздуху между ними. Дышать стало ощутимо легче. - Почему ты не давал мне заснуть? - Ты помнишь, как умер? Их вопросы прозвучали одновременно и столкнулись на полпути, рассеяв остатки повисшей неловкости. Ярик невольно залюбовался на светло смеющегося ангела, пока не осознал, о чем тот спросил. Мозг услужливо подкидывал воспоминания о детстве, юношестве, о работе в театре и...все. Ничего больше. Будто кто-то взял огромные ножницы и вырезал кадры последнего года. - Кадры, говоришь...интересная мысль... - ангел посмотрел на Ярика внимательными золотыми глазами, но тут же смутился, поймав обиженную гримасу последнего, - прости, пожалуйста, я по привычке, больше не буду... - Ты мысли умеешь читать? Ярику было дико любопытно, отчего этот ангел так смущается, глядя на него. Это ему впору смущаться, но он чувствовал лишь жгучий интерес и невыносимую жажду деятельности, как после долгого сна. - Ну так, - ангел неопределенно дернул плечом, отводя взгляд, - скорее улавливаю самые яркие. А понимать их волей-неволей учишься, за столько лет работы-то... - Что со мной теперь будет? - неожиданный вопрос сорвался с губ, и ангел напротив вздрогнул от неожиданности. - Я не хочу...опять забыть себя, пойми, - Ярик умоляюще посмотрел прямо в золотистые глаза, на дне которых плескалось, как казалось, искреннее сочувствие. - Я понимаю, - ангел нервно сжимал край своей футболки, кусая губы, - я придумаю что-нибудь, даю слово. Я тоже не хочу...чтобы ты исчезал. Веришь? - Ага, - кивнул Ярик, не обращая внимания на предательские слезы, катившиеся по щекам. - Как тебя зовут? Теперь-то вспомнил? - Ярик. А как мне называть тебя? Своим ангелом-хранителем? - он отвесил дурашливый поклон, сделав вид, что не услышал несколько нервного смеха, замаскированного под стон. - Можешь звать меня Сашей.