Якобы превосходная биология (Allegedly Superior Biology)

Эта глава — «пилотная». Всего в работе 8 глав, где-то 21 тысяча слов, но ставить «миди» не достигнув объёма — не к добру. Если Вам понравиться, напишите и я закончу перевод, и в следующую среду или пятницу начну ежедневно выкладывать главы, пусть здесь будет хотя бы 1-2 отзыва, или отметок 7-10, фандом не самый популярный, иначе начну другие переводы.        Марта застонала и вылезла из постели, вздыхая, когда капли дождя забарабанили по окнам. Еще один день, еще один доллар. Когда она подписалась на эту жизнь приключений с этим инопланетным безумцем и его волшебной синей коробкой, она никогда не думала, что это закончится тем, что она застрянет в 1969 году, работая в закусочной, чтобы свести концы с концами.        Она поплелась в ванную и почистила зубы — солнце уже взошло, но сквозь пелену дождя его не было видно, и через несколько часов ей предстояло быть на работе.        Запах жареного бекона проник в их крошечную грязную квартирку, и она улыбнулась. Доктор готовил завтрак. Слава Богу за маленькие чудеса.        Она оделась и вышла из единственной в квартире спальни, чтобы увидеть на кухне Доктора, который с легкой улыбкой возился с беконом. Квартира состояла из двух комнат, и вторая комната была усеяна всевозможными обломками и деталями, микросхемами и проводами — компонентами для приборов, и множеством сломанных телевизионных плат. Доктор постоянно возился, пытаясь придумать какой-нибудь способ ускорить их возвращение домой.        — Еще одна неделя! — весело сказал Доктор — его план, включающий временные петли, парадоксы, и какую-то девушку по имени Салли Спэрроу, очевидно, работал, и ему даже удалось назначить дату их возвращения. Семь дней.        Марта вздохнула и выхватила из щербатого буфета тарелку с отбитым краем. У них было две тарелки, две вилки и две чашки, вот и всё.        Он положил ей на тарелку немного бекона и указала на яйца, лежащие на второй сковороде — уже сваренные и печально лежащие на помятом алюминии. Марта прошмыгнула мимо Доктора, чтобы добраться до еды, и случайно задела локтем его спину. Маленькое и легкое прикосновение на такой тесной кухне, как у них.        Он зашипел и отпрянул, слегка дрожа. Как будто короткое соприкосновение обожгло его или что-то в этом роде.        — Доктор? С тобой всё в порядке? — нахмурившись, спросила Марта.        Он невинно посмотрел на неё.        — О, прекрасно, прекрасно. Блестяще, на самом деле. Ну, в основном блестяще. Ну, не совсем блестяще. Просто чешется. Очень, очень, очень зудит. Не знаю почему, но это не значит, что я не стирал или что-то ещё, мы делали это всю прошлую неделю…        Марта изогнула бровь. Чешется?        — Есть сыпь или воспаление? — уточнила она, делая шаг вперед. Её вилка со звоном ударилась о тарелку, и она прижала руку к его лбу. Он — холодный, как обычно — в среднем 20 градусов, температура тела Повелителя Времени.        — Нет, нет! — сказал Доктор, покачав головой. — Ты меня знаешь, Марта. Повелитель Времени! Превосходная биология, ты же знаешь! Я не болен или что-то в этом роде, просто недомогание. Наверное, это из-за этой квартиры, а может, мне нужно сменить рубашку или что-то в этом роде. Кто знает!        Марту это не убедило, но, видя, что Доктор всё ещё что-то бормочет, она решила промолчать.               Марта и Доктор вместе вышли из дома и оказались на грязно-серой улице под грязно-серым небом. Доктор сморщил нос — в воздухе пахло этилированным бензином. Человек, который изобрел это, оказал ужасную медвежью услугу всему миру.        Молодой человек стоял, прислонившись к кирпичной кладке, курил сигарету и смотрел в пространство. Он повернул голову, когда парочка проходила мимо, насмехаясь над ними.        — Доброе утро, мисс Марта… О, и доброе утро… «Доктор», — хихикнул он, покачивая сигаретой.        Марта закатила глаза и жестом велела Доктору продолжать идти. Он, конечно же, этого не сделал.        — Доброе утро, Мартин, — ровным голосом произнес Доктор, — сегодня не в лаборатории?        Он улыбался, расслабленный и счастливый — но очевидно, удар не прошёл мимо, и молодой блондин нахмурился в своем явном раздражении.        — Нет. Мне нужно ещё поработать над своей диссертацией, — пробормотал он со своим резким акцентом. Он сделал ещё одну затяжку, не сводя глаз с Марты — она многозначительно отвела взгляд.        — Не очень хорошая идея, — Доктор косо указал на сигарету, — курить, когда ты работаешь в медицинской сфере. Вы должны знать, что эта штука делает с человеческим телом! Не очень хороший пример для детей, не так ли?        Мартин усмехнулся.        — Дети? Дети — это не моя проблема. Дети болеют, я нахожу лекарство, я становлюсь богатым. Это все, что я хочу делать с детьми, — сказал он, вынимая изо рта сигарету.        Доктор открыл рот, чтобы продолжить разговор, но Марта просто схватила его за руку и потащила прочь.        — Да, это здорово, Мартин. Желаю удачи с этим. Но нам действительно пора на работу, иначе мы оба опоздаем, — сказала она, таща Доктора вниз по улице с мрачным выражением лица.        — Ублюдок, — пробормотала она, когда они отошли подальше, — кем он себя возомнил?        — Я как-то встречал такого парня в Юте, — сказал Доктор со вздохом, засовывая руки в карманы, — он получает все свои пятерки и считает себя крутым парнем. Или… что там у них вместо пятерок в Квебеке…        — Он всего лишь аспирант! И держу пари, что я знаю о медицине больше, чем он, — проворчала Марта. — Держу пари, что знаю. Я почти терапевт, и уверена, что он ничего не знает. Он учится всему тому, что они знают в шестидесятых, и… И…        Она вздохнула, давая выход своему гневу. В нескольких кварталах от их квартиры было новое рабочее место Доктора — «Ремонт телевизоров Джозефа», гласила вывеска. Не стоит позволять гневу уйти с ней на работу. Ещё семь дней, и они будут свободны. Ещё семь дней, и ей никогда больше не придется разговаривать с Мартином Уордом.        Доктор взял её за плечи и слегка сжал — почти обнял. Она видела раздражение на его лице.        — Я знаю, Марта. Но давай же! Подбородок вверх! Это всего лишь ещё одна неделя, верно? — он просиял, и Марта кивнула, протянув руку, чтобы похлопать его по спине.        Доктор втянул воздух сквозь стиснутые зубы и застыл, как только они подошли к входной двери магазина.        — Все ещё чешется? — спросила Марта, нахмурившись. Ей нужно будет следить за этим. Может, у него что-то случилось?        — Не-а, — сказал он, — я в порядке, Марта. Повелитель Времени, я! Вершина генной инженерии. Что бы это ни было, я разберусь с этим к тому времени, как закончится мой обеденный перерыв. Не беспокойся обо мне. Увидимся вечером, ладно?        Марта кивнула, отворачиваясь и бросая долгий взгляд на Доктора.        Она не верила ни единому слову, слетевшему с его губ.               Доктор вошел в магазин, позвякивая колокольчиком, и красные кеды скользили по хорошо подметенному линолеуму. Это был небольшой магазин — парадный вход, куда приходили покупатели, чтобы оставить свои телевизоры, была едва ли пять шагов в поперечнике. На стенах висели телевизоры, настроенные на различные каналы, стоящие в специальном стеллаже, построенном специально для них. Там были указаны цены, а на дальней стене за деревянным прилавком висел стеллаж с комплектующими. Рядом с прилавком стоял аквариум — большой аквариум с фильтром и аэратором, в котором весело плавали десятки разноцветных бойцовских рыб и других пресноводных видов.        В то время как остальная часть магазина была изношена и потерта, аквариум был блестящим и новым, каждая деталь была передовым технологическим достижением. К стенке резервуара была приклеена записка: «стук по стеклу делает нас очень грустными», а под ней — маленькое хмурое личико. Доктор усмехнулся — он не раз видел важность записки, когда семьи приходили починить что-нибудь или купить новый набор.        — Доктор! — прогремел голос с сильным ирландским акцентом. — Вы опоздали на три минуты!        Он улыбнулся, слегка принужденно, и неторопливо прошел за прилавок в ремонтную зону. Деревянные скамейки были завалены инструментами, телевизорами с цифрами и записями о ремонте, который им требовался, а посреди всего этого стоял рыжеволосый мужчина с окладистой бородой и пронзительным взглядом.        — Извини, Джозеф, — сказал он ровным голосом, — я немного задержался у входа, ты же знаешь, как это бывает.        — Я не занимаюсь благотворительностью, — сказал Джозеф, бесстрастно сложив руки на груди. — Мы отстали на пятнадцать шагов. Марв и его друзья ждут нас, чтобы починить эти приборы, чтобы они могли начать их отвозить, а ты приходишь сюда поздно!        Доктор присел на корточки возле одного из приборов, которые Джозеф дал ему починить, — гнев этого человека был немного похож на ракетницу. Яркая вспышка, и через секунду она исчезла.        Тем не менее, бывшие флотские парни могут быть настоящими приверженцами пунктуальности…        Схватив один из наборов, он легко поднял его и поставил на верстак, изо всех сил стараясь не обращать внимания на жгучий зуд, охвативший его спину. Он лгал Марте — что-то было не так. Его кожа чувствовала себя ужасно — где-то прошлой ночью она начала по-настоящему чесаться, становясь все более болезненной по мере того, как часы тикали. Он не хотел будить её — людям нужно гораздо больше сна, чем Повелителям времени. Он нуждался в дрёме только раз в неделю, в то время как она нуждалась в ней каждую ночь и становилась чрезвычайно ворчливой, если он прерывал её по любой причине.        Глупый зуд, который он не мог объяснить, наверняка заставил бы Марту разозлиться добела, особенно если бы он разбудил её, когда начался жар — в два часа ночи, если быть точным. Роза однажды высказала мнение, что ничего хорошего за всю историю человечества никогда не происходило между часом и четырьмя утра, и Доктор в основном был склонен согласиться с этим.        В конце концов, главный реактор Чернобыля вышел из строя в час сорок два ночи.        Так что да. Лучше не беспокоить Марту. И что бы ни было причиной этого зуда, он скоро получит ТАРДИС обратно — еще семь дней, он был уверен в этом. Прыгни в медкабинет, включи сканеры, может быть, брось в ванну бомбочку, которую он изобрел, и хорошенько отмокни в лечебной ванне с пеной. И это при условии, что его продвинутые целительские способности не решат проблему задолго до того, как ТАРДИС вернется в его жизнь.        Так что, действительно, лучше не обращать на это внимания и сосредоточиться на работе. Возиться с приборами. Получение денег, чтобы возиться с приборами и делать ремонт старых сломанных деталей и фрагментов. Если бы Джек был здесь, он бы назвал это настоящей афёрой. Джозеф платил ему деньги за игру со старой электроникой и звуковой отверткой.        Это был практически грабёж средь белого дня. Бедняга Джозеф.        Но он платил деньги, и это было хорошо.        Доктор потянулся, чтобы вытащить свою отвёртку из кармана брюк, и ещё раз зашипел, когда ткань дёрнулась на его груди. О-о-о, это действительно начинало раздражать…        Он глубоко вздохнул. Сосредоточься. Сосредоточься. Он был в ситуациях в тысячу раз хуже, чем сейчас, и это продолжится всего семь дней. Он прошел полпути вниз по Олимп-Монс со сломанной ногой, и это была легкая прогулка по сравнению с тем опрометчивым пикником.        Правильно. Хорошо. Этот телевизор. Он повернул отвёртку для сканирования, провел им по устройству и проверил показания —        — Есть шанс, что я смогу воспользоваться волшебной палочкой, сынок? — Джозеф усмехнулся и без предупреждения наклонился к Доктору. Он отшатнулся от человека в удивлении, заставляя себя не морщиться от боли — жжение действительно начинало отвлекать.        — Не могу, извините, — ответил Доктор с усмешкой, — человеческая история и так висит на лезвии ножа. Я позволю тебе починить несколько телевизоров с этим, и всё время сойдёт с рельсов.        Джозеф покачал головой.        — Ты особенный, приятель… — ласково сказал он, — во всяком случае. Мне надо съездить в зоомагазин и купить малахитовый зелёный. Присмотришь за магазином, да?        — Малахитовый зеленый? — спросил Доктор, опуская обычную человеческую отвертку и глядя на своего работодателя, подняв одну бровь.        — Ну да. У Капитана Кидда есть кое-какие пятна, я думаю, это может быть манка*. Не хочу рисковать. Он уже в больничном баке, мне просто нужно подлечить его водой, — пробормотал бессвязно Джозеф, хватая куртку и направляясь к двери. — Смотри за магазином, я вернусь через пятнадцать минут!        Он вышел за дверь, позвякивая колокольчиком, и Доктор покачал головой. Когда Джозеф начал заниматься разведением рыбы, он сразу понял, какое недоумение выражали его товарищи, когда он начинал болтать о том или ином.        Доктор снова повернулся к телевизору, прикусив губу от боли, вызванной этим движением.        Он уже много часов боролся с желанием почесаться — это не помогло бы, это только раздражало бы его кожу, это просто… —        Казалось, будто крошечные иголки пронзают его плечи и спину, жгучая боль накатывала волнами, и его решимость почесать её начала колебаться, начала… начала… —        Может быть… просто… немного…        Он поднял руку, засунул ее за воротник рубашки, просунул под нижний слой и осторожно поскреб ногтями…        Доктор закрыл глаза, широко раскрыв их.        О, это было ужасно.        Это было очень, очень, очень плохо.