Ненавижу

Канун Рождества — время волшебства. Время, когда по всему дому красиво развешаны гирлянды, которые придают уют и комфорт благодаря своим световым эффектам. Время, когда в центре гостиной стоит пушистая и сверкающая ёлка, украшенная мишурой и разноцветными игрушками. Время, когда двор каждого дома неподвижно охраняет только что слепленный детьми снеговик. Впрочем, не все в этот дивный вечер сидят возле камина, ожидая Санта-Клауса с огромным мешком подарков... — Я, Ким Эбигейл Вульф, клянусь… — Нет, постой. Подруга резко развернулась на все сто восемьдесят градусов. Густые каштановые кудри мягкими кончиками ударили по лицу и за пару секунд оказались на другом конце коридора, подпрыгивая в такт убегающему в гостиную телу. Пока я старательно вытаскивала изо рта несчастный длинный волосок, доминиканская версия Кардашьян вернулась с телефоном в руке. Какого чёрта? — Чтобы потом не соскочила, — ответила Шелли на немой вопрос, направив гаджет с откусанным яблоком на меня. — Давай сначала. — Если это видео окажется в сети, я одним вызовом в участок прикрою вашу нелегальную лавочку. Иначе почему «супер-пупер укрепляющий» шампунь действует с точностью наоборот? А лучше проконсультируйся с врачами, вдруг эта штука содержит лаурил сульфат аммония, — я положила выпавший волос на плечо обладателю и прочистила горло. — О’кей, дубль два. Я, Ким Эбигейл Вульф, клянусь, что не стану работать… — Опять не то. Секунду, — Шелли снова убежала. До Рождества один день, а я уже ненавижу его. Обычно я нахожусь в штаб-квартире, заполняя отчёты после четырёх кружек двойного эспрессо, или ловлю преступников с помощью крутых игрушек. Напряжённая рабочая обстановка никогда не давала времени захламить голову назойливыми мыслями, которые бьют прямо по едва зажившему шраму, создавая новые глубокие раны. В этом году обстоятельства повернулись ко мне задницей. Один урод чуть ли не силой заставил поменяться сменами. Мне ничего не оставалось, кроме как впервые пойти на уступки. — Ким! — громкий, с испуганными нотками, голос Шелли из прихожей разогнал туманный ворох размышлений. — В чём дело? — я сделала попытку подорваться с места, но вместо этого с грохотом упала на лакированный паркет, зацепившись каким-то хером за одну из гирлянд. Ненавижу Рождество! — Ауч. Шелли, детка, ты успела загадать желание? Я нет. Звёздочка, повторишь для меня ещё разочек? Наглый, грубый, бессовестный засранец в дорогущем смокинге возник на моей кухне из ниоткуда. Присев рядом со мной на корточки, он с хитрой ухмылкой протянул мне руку. Его лицо победно сверкает не хуже рождественской ёлки. — Ким, прости, этот конченный федерал ворвался с порога, — подбежала Шелли. — Ой, ты не ушиблась? — Этот конченный федерал, к сожалению, мой брат — Лиам Вульф, — я схватила руку мужчины, и он потянул на себя, помогая подняться на ноги. — И да, я ушиблась, видимо, головой, раз стали мерещиться всякие придурки. — Эй, я ведь сейчас обижусь, — Лиам картинно надувает губы, а я кидаю на него самый уничижительный взгляд из своего арсенала. — Красотки, а Библия вам зачем? Решили искупить грехи перед новым годом? Так папочка уже здесь, можете начать исповедоваться. Как говорится: «Библия учит любить ближнего своего, а Камасутра объясняет, как именно». Вульф обращался к Шелли. Мои брови поползли наверх, когда я обернулась: в её руках действительно пряталась толстая книга в твёрдом переплёте, которую девушка прижала к груди. — Твою мать, ты хотела заставить меня поклясться на ней?! — завопила я, не сдерживая внутренний всплеск норадреналина. — Поклясться в чём? — еле сдерживая смех, Лиам прикрыл рот кулаком. — В том, чтобы Ким не кинула меня внезапно, как это случилось два года назад в Майами. Я посмотрела в её тёплые медовые глаза. В них читался тихий застывший навеки ужас. Безмолвная мольба застыла на алых губах. Шелли до сих пор борется с больными воспоминаниями. Как и я. Тогда я чуть не потеряла её, чуть не сошла с ума, несколько дней находясь в неведении о её местонахождении. Цеплялась за каждую ниточку, искала иголку в стоге сена, лишь бы поскорее прижать к себе и больше никогда не бросать. — Боюсь, подобного не избежать, — гробовое молчание прервал Вульф. В леденящем кровь тоне проскользнула неприсущая ему серьёзность. — Ну уж нет, что бы там ни случилось — ищите другого агента! — подруга встала передо мной, тем самым загородив от брата. Атмосфера накалялась. Мне было необходимо принять решение, и уж точно не взвешенное. Кому-то из них оно явно не придёт по вкусу. — Оставь нас, — тихо произнесла я. — Слышал? Вали отсюда. — Нет, Шелли, я говорю тебе. Пришлось отвести взгляд вниз, на свои скрещенные побледневшие пальцы. Я знала, что в данный момент она ненавидит меня, готова порвать на мелкие куски и накормить мною бродячих псов. Злость подруги витала в воздухе, рассекая каждый атом, который вот-вот сотрёт всех присутствующих с лица Земли, но она просто молча ушла. — Ого, фух… У меня прям очко сжалось, — братец встрепенулся, глядя вслед уходящему силуэту. — Зачем ты здесь? — на выдохе спросила я и закрыла дверь кухни. — Что ж, буду краток. Мне нужна твоя помощь, Ким. Дело чрезвычайной важности, протокол номер семь — жизнь или смерть. И ты не можешь отказать, потому что должна мне услугу. — Босс говорил о твоих похождениях и упомянул, что мы с тобой квиты. — С вашим федеральным бюро да, но к тебе это не относится. Напоминаю, что именно я не сдал тебя начальству и не рассказал о том, как вместо слежки за одним наркобароном на общем задании ты беспощадно скакала на моём члене. — Ты можешь говорить тише, придурок?! — я подскочила к нему, ладонью закрыла рот, но он резко одернул руку и стиснул в крепких объятиях. — А что такого? Мы же сводные, и я бы с удовольствием повторил, так как… И тут началось... Выстрелы в окно под бесконечным рёвом пуль открыли огонь на поражение. Хрустальные вазы разбивались в щепки. Дорогая, мать её, люстра, свалилась на пол, оставляя тысячу осколков. Всё вокруг рушилось в быстром темпе. — Блять, они всё-таки выследили меня! Уходим! Пригнувшись, мы выбежали из кухни, от которой уже не осталось живого места. Обернувшись назад на долю секунды, я заметила, как через окно забирается целый отряд вооружённых Санта-Клаусов. — Счастливого Рождества, суки!