ray charles — hit the road, jack ; «hit the road, jack and don't you come back no more. what you say? » — проваливай, джек, и больше никогда не возвращайся. что ты на это скажешь?
ойкава тоору имел привычку говорить: «ацуму, однажды ты наконец-то поймёшь, что никто тебя не любит, потому что ты просто-напросто маленький тупой засранец». ацуму считал, что это слишком громкие слова, ведь ойкава был точно таким же маленьким тупым засранцем. но однажды ацуму понял, что тот кое в чём был неправ. несомненно, его характер был далеко не самым очаровательным на свете, а сам ацуму не был всеми любимой микой или бокуто, привлекательным во всех его беспредельствах, или акааши кейджи с его колкими комментариями, которого, однако, любили за красоту, спокойствие и богатство. ну, и за хорошие манеры тоже. а ацуму ничего не мог с этим поделать. но и у него были свои достоинства: отсутствие тупизма, высокий рост, приятная внешность. он мог быть привлекательным, когда представлялась возможность, а ещё у него был брат-близнец, готовящий вкусные онигири. но, очевидно, этого было недостаточно: у людей создавалось о нём плохое первое впечатление — как считал атсуму, из-за его крашеных в блонд волос, а «люди — тупицы, которые не любят блондинов» — и этого впечатления было не поменять. в один прекрасный день к ацуму пришло озарение, что в его маленьком городке он почти никому не нравился, когда на вопрос «что ты будешь чувствовать, если я отсюда уеду?» даже его друзья и близкие ответили совсем не так, как друзьям и близким положено отвечать на подобные вопросы. слова ойкавы тоору: «уезжай поскорее, пока я не притронулся к твоим тормозам и не сделал нашу дальнейшую встречу апроиори невозможной». мика ямака сказала: «ну, уезжать, будучи на нуле, трудно, но раз у тебя есть немного денег, то почему бы и нет?» — и похлопала его по плечу. бокуто котару проигнорировал вопрос ацуму, пожав ему руку на прощание, и отправился на поиски акааши, который, в свою очередь, вопрос друга даже не дослушал. осаму немного взгрустнул, но на деле просто готовил рис чуть дольше обычного, а после добавил, что сделает брату путешественнические онигири. его мать надулась, чтобы затем вдохновлённо прошептать: «ты — создатель своей жизни. у каждого свой путь». (не этого ацуму ожидал от матери) а отец, уткнувшись в журнал, прорычал, чтобы сын говорил потише и не мешал ему слушать радио. короче говоря, ацуму мия был просто непонятым молодым человеком, нежеланным в своём собственном городе. и, несмотря на то, что в большей или меньшей степени ему всегда хотелось уехать, он всё же надеялся, что это желание однажды сойдёт на нет. тремя неделями спустя ацуму, взявший все свои сбережения, наконец-то купленную машину и три судочка с онигири, отправился в путь.*****
ацуму любил ездить с открытыми окнами и играющим на фоне радио. уехать в середине лета было хорошей идеей: у него на руках уже был диплом, за время каникул он поработал в минимаркете, а ещё он успел попрощаться с собакой родителей, единственным живым существом, тронутым его отъездом. покинуть родной город в поисках чего-то нового не было удивительной затеей, и многие юноши из маленьких городов такое проворачивали. ацуму собирался объехать всю страну, путешествуя из города в город, ночуя у себя в машине или останавливаясь в отелях на краю мрачноватых улиц (в одном номере такого отеля мия увидел летучих мышей и предпочёл ему свою машину и душ на заправке). но всё это было не страшно, потому что ацуму чувствовал себя свободным и счастливым. он ехал день за днём, порой звоня брату из телефонной кабины и жалуясь ему на жизнь. не имея представления о том, что он ищет, ацуму просто вёл машину в ожидании чего-то. и наконец случилось кое-что, остановившее его.«Hit the road Jack and don’t you come back no more. What you say?»
*****
ацуму, должно быть, проклят, без сомнений. сидя на пассажирском сидении большого буксира, он с поникшим видом наблюдал за мелькающим пейзажем и несколько раз вздохнул от отчаяния. снаружи перед его глазами проносилась дорога, а по радио играла плохая кантри-музыка. — и правда, мой мальчик. тебе не повезло. рядом с ацуму за рулём сидел мужчина, действительно позабавленный ситуацией. хоть он наконец-то и прекратил смеяться, но ацуму всё ещё не мог простить его: гордость юноши пострадала. — здесь есть коровы, это точно. но, по правде говоря, я ничего подобного не слышал. мужчина увеличил громкость радио и начал подпевать своим низким голосом, не попадая в ритм музыки. ацуму скривился. — этому парню, должно быть, было очень весело. небось он думал, что ты сам справишься. — как бы вы хотели, чтоб я её объехал, — проворчал ацуму, — либо так, по прямой, либо в канаву. мия мог умереть, раздавленный огромной задницей коровы, а этот тип находил случившееся донельзя смешным. ацуму был проклят. — ты можешь рассказать мне эту историю ещё разок? будь добр, раз уж нам ехать ещё двадцать минут, займи меня немного. в зеркале заднего вида ацуму разглядывал свою машину, любовь всей своей жизни, теперь безжизненно лежащую на транспортной платформе позади него. он вздохнул. — я ехал по узкой дороге между полями. — с двумя канавами по бокам. — смеялся грузчик, давя на руль. отлично. — вдалеке я увидел облако дыма и сначала подумал, что случился пожар. но это оказалась пыль. — это удивительно, этот скот ведь тяжёлый... — мне понадобилось какое-то время, чтобы понять, что это было стадо коров. мужчина засмеялся в голос. — впереди них был мужчина на лошади, кто-то типа ковбоя или коровья версия пастуха. водитель больше не мог себя сдерживать, и тягач начал делать зигзаги, пока мужчина раскачивался из стороны в сторону от смеха. — у меня было время остановиться посреди дороги. тот мужчина проскакал мимо, а стадо коров разделилось на две части словно красное море. кроме одной. я видел, как она шла, и кажется, она не знала, куда ей свернуть: направо или налево, поэтому она шла посередине. мужчина вытер выступившую слезу. — и она прыгнула сначала на мой капот, а затем на крышу машины, и преспокойно продолжила свою дорогу. вот и всё, вы довольны? мужчина определённо был доволен. а у ацуму была машина, вся в мятинах, дымящаяся как старая трубка, и он был вынужден делить кабину с автомехаником, находящим это до чёртиков смешным. мия ацуму был проклят.*****
зал ожидания наводил смертельную тоску. стулья были неудобными и жёсткими, сделанными из какого-то вонючего пластика, из-за чего ацуму приходилось ёрзать каждые пять минут. он мог пролистать несколько журналов, но серьёзно, кого могли заинтересовать «будни в шамьер», «каминный магазин», «кабанья страсть» или «пластиковый и каучуковый магазин»? он открыл один наугад, но так и не понял. вдобавок к этой смертельной скуке, заставляющей его сверлить глазами белые часы в надежде, что кто-то наконец выйдет из комнаты, секретарша, разбирающая досье за оконным стеклом своего бюро, не переставала на него раздражённо поглядывать. ацуму не сделал ничего такого, но этого оказалось достаточно, чтобы внести его в систему. он перепробовал всё: очаровательную улыбку, вдохновенное помахивание рукой, несколько долгих взглядов... в конце концов, она показала ацуму средний палец, чем очень его шокировала, и опустила жалюзи на окошке, которое их разделяло. таким образом, мия скучал ещё полчаса, пока к нему не пришла идея зайти в гараж.*****
о своём решении ацуму жалел лишь наполовину. во-первых, потому что гараж, занявший парня на какое-то время, был маленьким и грязным во всех углах, а во-вторых, потому что он не встретил здесь никого, кроме владельца гаража, который его в это место и привёл, невежливой секретарши и парня, болтавшего с ацуму из-под капота его любимой машины. этот парень, кстати, говорил очень много. — и, слушай, тогда она взяла кота соседки, чтобы накормить его тунцом, потому что хозяйка этого кота давала ему только растения из своего сада, но ты же понимаешь, коты не могут есть одни овощи! они ведь плотоядные, в конце концов! это все знают, но той женщине было уже за восемьдесят и, надо сказать, она очень гордилась своей рассадой, хотя и говорила мне, что её растения больше похожи на сорняки, чем на что-то съедобное... но старушку нельзя считать объективной с тех пор, как её соседка позвонила в полицию, когда услышала от неё о том, что кто-то пытался убить её кота, чтобы добраться до неё, а это определённо были американские шпионы... этот парень ну очень много болтал, и ацуму задался вопросом, не говорил ли он ещё до его прихода. может, он просто не знал, что помимо него в комнате есть кто-то? он же мог просто болтать с самим собой, в самом-то деле. — в конце концов, копы немного покопались и выяснили, что эта восьмидесятилетняя старушка выращивала марихуанну в подвале и делала с ней пироги. по прошествии какого-то времени её кот умер... ясное дело, она и ему давала траву. он сбросился с крыши, бедняжка. повисла неловкая тишина. ее нарушила пара протяжных звуков, изданных отодвиганием подвижной платформой на колёсиках, на которой юноша лежал, пока возился с машиной ацуму. механик поднялся, и мия, который до этого видел лишь его смешные сандали, посмотрел на парня широко раскрытыми глазами. мальчик принялся отряхивать от пыли свой запачканный машинным маслом синий костюм, и вытер до того момента чистую щёку, вмиг запятнав её чёрным следом. — ох, я думал, я разговариваю с укаем. хотя неважно. очень грустно, да? — почему? — пролепетал ацуму, не отрывая от механика взгляда. — из-за кота. ну, ты знаешь, кота соседки моей подруги. — ох. да, очень грустно. ацуму не помнил ничего из той истории. мальчик подошёл к нему и протянул свою запачканную руку для приветствия. у него была широкая улыбка и рыжие волосы, падающие на глаза. — меня зовут хината шоё. укай рассказал, что с тобой приключилось. тебе повезло, с твоей машиной не всё так плохо. хотя коровы взаправду очень тяжёлые. ацуму без раздумий взял хинату за руку и пожал её. — хорошо. хината приподнял бровь. — вот, что я хотел сказать. я ацуму мия, спасибо, что чинишь мою машину. он задержал руку хинаты в своей ещё на несколько секунд, прежде чем отпустить. шоё открыто и по-доброму ему улыбался, даже не имея на то особой причины. — я ещё не закончил. нас здесь всего трое, а укай только что ушёл помогать женщине менять колесо, с ним что-то случилось в нескольких километрах отсюда. чуть позже, не заметив никаких действий со стороны ацуму, он добавил: — тогда я вернусь к работе? затем хината развернулся и без замедления чуть ли не запрыгнул в только что раскрытый капот. несколькими мгновениями спустя ацуму вернулся к жизни и уселся на чуть поломанную скамейку. механик испарился за машиной, но вдруг спросил: — хочешь послушать историю о том, как мой друг подумал, что нашёл отпечаток пришельцев в поле? и тогда ацуму подумал, что хочет выйти за него замуж.*****
по правде говоря, у ацуму не было типажа. он встречался с девушками: заботливыми, красивыми, миниатюрными, добрыми, чуткими, высокими, низкими. некоторые были брюнетками, некоторые — блондинками, у одних была загорелая кожа, у других — белоснежная, как попка младенца. он расставался то с пощёчинами и слезами, то с пожатием плеч и брошенным: «тут ничего не поделаешь». он встречался с парнями: спортивными, накачанными, смешными, слабыми, очень крупными, с хорошим слухом и кулинарными способностями. у кого-то была тёмная кожа, у кого-то были веснушки. длинные, короткие волосы, чёрные, карие, голубые глаза. расставания были простыми, усталыми и скучными или, наоборот, очень живыми. однажды вместо ацуму пощёчину получил осаму, и в итоге ацуму закончил свой день в кабинете директора, что сделало расставание в три раза ужаснее. у ацуму мии не было типажа, он просто ждал, пока что-то само не придёт к нему. он никогда по-настоящему и не влюблялся, лишь чувствовал влечение и симпатию. ему нравились доброта, нежность, энергичность. ему нравилось, когда его чуть толкали или улыбались ему. он любил спорт, разноцветные вещи и ощущение солнца. да, он очень любил солнце.*****
ацуму хватило кусочка утра и дня, чтобы понять, что хината — настоящее, пусть и говорливое, солнце. — слушай, вкусно же, да? ты должен был сказать раньше, что тебе нечего есть. и надо отметить, что здесь поблизости перекусить-то особо и негде. было четыре часа дня, и ацуму в тишине дегустировал сэндвич, который принес ему хината. он просидел на скамейке почти весь день и один раз вышел прогуляться во время обеденного перерыва. за десять минут он нашёл телефонную кабину, и в ответ на рассказ о своём приключении услышал от осаму что-то вроде: «да, правда. согласен.» у него даже не было времени рассказать о хинате: осаму отключился. — где ты собираешься спать этой ночью? — а я должен искать, где спать? — это потому что твоя машина ещё не будет готова к тому моменту, так что да. ацуму не был разочарован, в действительности ему было всё равно. — ты мог бы поспать у меня. — что? ацуму обернулся к хинате с поднятыми от удивления бровями, а тот склонил голову. — что? — как это: «что»? ты меня знаешь всего ничего и не можешь звать к себе, это слишком опасно! хината был силён в машинах, накачан, разговорчив. и безумно наивен. — я мог бы быть серийным убийцей или поехавшим. ты не должен так поступать. хината смотрел на него так, словно ацуму нёс какую-то чушь, и наконец очень медленно кивнул головой. — да, ты прав. — в итоге согласился он, по его лицу было ясно, что он ничего не осознал. — нет, ну серьёзно. а что, если однажды ты предложишь такое странноватому деду? — но ты не странноватый дед. — а если предложишь кому-то, кто в тебе заинтересован? хината хихикнул, будто это было смешно, а ацуму в ответ нахмурился. — послушай, неважно кому. ацуму следил за хинатой. — да кому я могу быть интересен? большую часть времени мне просто говорят поменьше молоть языком. ацуму мог слушать его хоть весь день. — мне, — наконец сказал мия, — ты можешь быть интересен мне, поэтому не говори так. мия проглотил оставшуюся часть сэндвича и встал. — будь осторожнее. я могу быть по-настоящему заинтересован. ацуму скривился. это звучало как угроза, но ведь он хотел заложить совсем другой смысл. хината, в свою очередь, моргнул, открыл рот, потом закрыл его, отвернулся, затем вернулся на место. он что-то пробормотал о машине и вскоре быстро убежал.*****
прошла неделя, а ацуму продолжал появляться в автосервисе. его машину уже починили, и он ездил на заправку, чтобы принять душ (владелец заправки видел его каждое утро и наблюдал за ацуму со смесью недоверия и любопытства). затем тихонько возвращал тачку в гараж, оставляя её в углу. укаю было всё равно, пока ацуму платил за еду, которую брал с собой, а вот шимизу была не рада юноше: она находила его странным, а его причёску дерьмовой и считала, что он был груб. киёко тоже ему не нравилась, но хината был важнее. у шоё, кстати, был довольный вид, ведь у него нашлось с кем поболтать и перекусить, пока он чинил моторы в гараже, раз в два дня он задерживался после работы, чтобы поиграть в волейбол с ацуму. и хотя это ничего не значило, ацуму был доволен. мия не любил задаваться вопросами, но однажды на него нашло что-то такое, что порой находит на большинство смертных. он пытался уснуть вечером в полном одиночестве, и, потерянный в своих мыслях, спрашивал себя: «хината задерживает на мне взгляд, потому что он заинтересован во мне или потому что у меня дерьмовая причёска?» шоё было сложно разгадать: он много краснел, улыбался всему миру и был очень тактильным. укай говорил, что это ничего не значило, шимизу — что ацуму должен поскорее уехать, пока её маленький любимец не привязался к мие ещё сильнее. ацуму не знал, что и думать, поэтому ничего не предпринимал, надеясь, что дела изменятся сами по себе.*****
лето заканчивалось, и хината пришёл повидаться с ацуму в пятницу ближе к вечеру. прошло две недели с тех пор, как ацуму появился в этом городке, и у него стали заканчиваться деньги. — я вернусь к себе в воскресенье, — сказал хината, бросая мие мяч. хината был плох в подачах, однако он прыгал безумно высоко и всегда был точен в ударах. ацуму обожал это. — почему именно в воскресенье? ты же каждый вечер возвращаешься домой. хината уходил с работы в районе девяти и возвращался на следующий день ближе к семи утра. порой он возвращался чуть раньше, и ацуму спросонья подпрыгивал от страха, видя его прилипшее к стеклу машины лицо. — нет, я имел в виду к себе. к себе, да. здесь я сплю у моих бабушки с дедушкой. от неожиданности ацуму уронил мяч на землю, и тот прокатился ещё немного вперёд. — правда? — я тебе разве не говорил? — нет. не говорил. на несколько мгновений на лице хинаты проскочила грусть, но его лицо тут же приняло обыкновенное выражение, и хината заулыбался. — я хотел тебе это сказать вот так. ацуму чувствовал, что это был не совсем подходящий момент. он хотел подождать ещё немного, чтобы хината увидел, насколько в нём был заинтересован мия (у хинаты тоже были большие надежды, но никто до этого не говорил ему, что он интересный, так что...). но когда ацуму открыл рот, он вдруг словно со стороны услышал свои слова. — знаешь, я не шутил, когда сказал, что заинтересован. это была правда. и если ты уезжаешь, я бы хотел заполучить твой номер телефона. мия изо всех сил старался не краснеть, но с грохотом провалился. улыбка сошла с лица хинаты. ацуму замер на месте. — что? ты шутишь? это вызвало у ацуму раздражение, поэтому он ответил: — почему ты так думаешь? понятное дело, что я не шучу. если ты этого не хочешь или находишь странным, так мне и ска-... — нет, нет, нет! вовсе нет! я хотел сказать-... затем без всякого предупреждения хината начал диктовать цифры, и ацуму понял, что это был его номер телефона. — подожди, подожди секундочку. мне не на чем записать! он достал свой телефон, чуть не выронив его из рук, и дрожащими пальцами пытался его разблокировать, а после попросил повторить номер ещё раз. как только он его вбил, снова воцарилась тишина. ацуму шумно выдохнул. — это значит, что я тоже тебе нравлюсь? ацуму тут же пожалел о своём вопросе, боясь ответа, но хината покраснел, и, не глядя на мию, быстро прошёлся вперёд в поиске мяча. — хочешь послушать о том, как однажды мой дед перепутал дрова с паркетом, делая пол в моей комнате?*****
в воскресенье утром хината появился в автосервисе, чтобы со всеми попрощаться. шимизу долго его обнимала и всучила пакет с пирогом в дорогу. укай похлопал по плечу, говоря: «до встречи в следующем году» (и добавил, что он был заинтересован в дипломе хинаты, что значило, что хината до сих пор учился в вузе). когда настал черёд ацуму, у того вспотели ладони. он ждал этого дня, но был разбит вынужденным прощанием. хината стоял напротив и улыбался. — до скорого, — сказал хината нежно. потом он собрался уходить: повернулся в сторону машины, стоящей на парковке, и тогда ацуму в неверии схватил его за запястье. — постой, и это всё? ладно, может, я не заслуживаю мучительного прощания в отличие от этих двоих, но... хината смотрел на него с непониманием. ацуму был расстроен. — хорошо. я и так всё вижу. тогда хорошей тебе дороги. ацуму отпустил его, до ужаса смущённый, и сделал два шага назад. хината не двигался. — но мы же встретимся, разве нет? — сказал он так, словно не понимал, что происходит. он жил не так далеко. неловкая тишина. — каким образом? — ты дал нам свой адрес для досье, мы живём по соседству. я тебе разве не говорил? — нет, не говорил. ацуму почувствовал себя дураком, потому что последние дни он только и делал, что хандрил, думая, что больше никогда не увидит хинату, потому что отношения на расстоянии — это не для него. ацуму хотелось надуть губы, но одновременно с этим он сопротивлялся этому желанию, потому что в двадцать четыре года так делать уже не положено. — так значит, мы увидимся позже? хината поднялся на цыпочки, оказавшись прямо у лица ацуму, и чмокнул его в щёку совсем близко с губами, а после сорвался с места и побежал по направлению к машине.*****
ацуму вернулся домой после нескольких недель, проведённых в дороге. его мать не выглядела удивлённой и по возвращении сына лишь сказала пойти принять ванну, потому что его вид оставлял желать лучшего. брат налепил себе на лицо подобие улыбки и ушёл готовить ему онигири. отец попросил разговаривать потише. всё вернулось на круги своя всего за несколько дней. никто не поверил ацуму, когда тот рассказал о своей стычке со стадом коров, а ойкава тоору даже выглядел разочарованным, узнав, что друг не сломал руку. мика посоветовала ему рассказать что-то более правдоподобное в следующий раз. акааши ушёл, не дослушав историю. ацуму понадобилось три дня, чтобы отправить хинате сообщение, и десять минут, чтобы получить от него ответ. осаму удивился, когда брат подскочил на кровати от радости, но ничего ему не сказал. ацуму понял, что ойкава во многом был прав. он определённо точно был маленьким тупым засранцем, но всё же у него был кое-кто, кому он нравился.