***
Утро началось странно. Драко казалось, что он задыхался, словно его душили какой-то пышной волосяной завесой. Тело уперлось во что-то мягкое и тёплое, что вызывало сильную эрекцию, и он провел руками перед собой в попытке понять, что это… и почувствовал голые женские груди. Они так удобно легли в его большие ладони… Дыхание тут же прервалось… Что? Малфой тут же подскочил на кровати и увидел рядом крепко спящую Грейнджер, чьи волосы разметались по его подушке. Грейнджер в его кровати? Гребаный Мерлин! Он сглотнул, разглядывая её. Грейнджер была обнажена. Шрамы на её стройном соблазнительном теле почти невидимо белели в утреннем свете. Гермиона вдруг пошевелилась, почмокала губами и открыла глаза. Драко молча наблюдал за ней, совершенно не понимая, что происходит. Они вчера расстались на такой ноте, что увидеть её в своей кровати так быстро он не ожидал. Кажется, она тоже этого не ожидала. Гермиона резко повернулась и вытаращилась на него с ужасом. Подскочила и села, закрываясь одеялом. — Что ты делаешь здесь?! Ты совсем сдурел?! — взвизгнула она. Он отодвинулся от неё дальше, считая, что вчерашнего удара ему хватило. — Грейнджер, мне кажется это ты чуток разумом повредилась! Это моя комната! — хмыкнул он. — Как твоя! Что ты имеешь ввиду? — прищурилась она. Спросонья Грейнджер выглядела совершенно нелепо со своими кудрями, торчащими в разные стороны, и у Драко её злое личико вызывало смех. Он сделал неопределённый жест, усиленно сдерживая ухмылку: — Оглянись! Она осмотрелась вокруг и шокировано воскликнула: — Зачем ты принёс меня сюда?! Ты псих? Злость вновь начала окутывать его. — Я ничего не делал! — зарычал Драко. Эта женщина сводила его с ума с раннего утра. Драко сжал челюсти, раздражённо выдыхая сквозь зубы. Она словно проверяла его выдержку. Его личный демон, выводивший его всеми способами. — Так я тебе и поверила! — закричала Грейнджер и спрыгнула с кровати, сдергивая одеяло, чтобы закрыть свое тело. Хорошо, что Малфой был в пижамных штанах, и его эрекция не стала причиной её нового шока. Шагнув, она тут же заверещала, согнувшись от боли в ноге. Драко услышал, как в соседней комнате застонал Скорпиус, вторя ей. — Дерьмо! — сердито бросил Малфой и, соскочив с кровати, схватил с тумбочки склянку. Ещё вчера он захватил с собой бутылек обезболивающего, чтобы отдать ведьме, но всё пошло не так. Удар по губам как-то не располагал к тому, чтобы заботиться о ней. Зато зелье очень пригодилось сейчас, и Драко вручил его всхлипывающей от боли Грейнджер. Когда она сделала пару глотков, снова расслабляясь от облегчения, он приказал: — Сядь на кровать, я посмотрю, что с ногой! — Нет, я сама разберусь! — упрямица замотала головой. — Я сказал — сядь! — гаркнул он, и Гермиона, гневно дыша, плюхнулась обратно и демонстративно выставила забинтованную ногу вперёд. Драко сел подле неё на ковёр. Её стройные ножки оказались прямо у его лица. Она задержала дыхание, когда Малфой осторожно прикоснулся к больной ноге. Он взял её за лодыжку и поставил себе на колено. Гермиона сжала пальчики своей маленькой ступни, щекоча его, и Драко еле сдержался, чтобы не погладить её красивую ножку. Уняв нарастающее возбуждение, он потихоньку размотал бинты. Иногда Драко поднимал на неё взгляд и ловил тени смущения и неловкости на её лице. Грейнджер покраснела, как её любимые помидоры, и, вцепившись в одеяло, внимательно наблюдала за его руками. А встречаясь с его взглядом, она сразу же опускала ресницы. — Всё хорошо, пара дней, и рана затянется. Хорошо, что капкан не сломал кость… — с еле заметной хрипотцой произнёс он, проводя пальцем по распухшей розовой коже вокруг ран. Драко замотал бинты обратно при помощи заклинания и добавил: — Останутся шрамы… — Ничего… — проговорила Гермиона, облизывая губы. — Одним меньше, одним больше… Он слишком внимательно проследил за её юрким розовым языком и вдруг склонился и жадно поцеловал нежную кожу на внутренней части женского бедра. Конечно же, чтобы облегчить жизнь Скорпиусу. Так он оправдывал свой необдуманный поступок. Драко услышал, как она ахнула, и в его штанах тут же всё вновь окрепло и встало. Чёрт… — Не трогай меня! — Гермиона резко поднялась с кровати, отталкивая Малфоя от себя. — Отойди! Как ты смеешь? Он отсел дальше и посмотрел на неё снизу вверх с наглым прищуром: — В смысле, как я смею? Ты сама сюда пришла! А в моей комнате я делаю всё, что мне заблагорассудится! К тому же вчера утром ты была более чем доступна! Он снова встал на опасную тропу. И наблюдал, как невероятно яркий румянец расползается по её личику, переходя пятнами на шею. — Я бы не стала приходить к тебе никогда! — карие глаза сверкнули гневом. — И хватит уже напоминать о том… Просто заткнись! Она поспешила к выходу из комнаты, крепко удерживая одеяло. Так и хотелось дёрнуть за кончик, волочащийся по полу, чтобы сорвать его. Драко сжал ладони в кулаки, чтобы не сделать этого. — И все-таки это случилось! — он цокнул языком и встал с пола, оправляя штаны. — Ты пришла сама и легла в мою кровать… Грейнджер, может, лунатизм Скорпа перешёл к тебе? Он, кстати, большой кот. Не хочешь мурлыкнуть или потереться об меня? Теперь Драко ухмылялся. Заметив это, Грейнджер шумно задышала носом. Вся эта ситуация веселила и одновременно бесила его, а её, очевидно, крайне выводила из себя. — Иди ты! Малфой! Просто не трогай меня! Дай мне время свыкнуться с мыслями, что я вообще спала с тобой! Ах вот оно что! — Всё так ужасно? А мне показалось… — протянул он, делая к ней шаги. Она его сейчас доведёт до греха, проклятая ведьма! — Тебе показалось… — Гермиона поскорее открыла дверь, чтобы сбежать. — Грейнджер… Я же сказал вчера… Не драматизируй… — кинул Драко. Ведьма наградила его убийственным взглядом и гордо вышла, завернувшись в покрывало, а Малфой почему-то вдруг понял, что ему нравится её дразнить. Через секунду Гермиона вернулась и, не глядя в его сторону, произнесла: — Мне нужна одежда. И, не дожидаясь ответа, вновь покинула комнату.***
Гермиона так и не поняла, как оказалась в кровати у Малфоя. Увидеть его с утра было выше её сил, а ещё этот поцелуй. Кожу бедра словно опалило огнём, она почувствовала, как жарко стало в промежности. Мерлин, она готова была позволить ему продолжить. Если бы он настоял, если бы сдвинулся ещё парой поцелуев выше, Гермиона бы схватила его за волосы и прошептала: «Ещё!» Семь лет без мужчины плюс звериные инстинкты. Всё это так сильно влияло на неё. Гермиона хорошо помнила, как поцелуи Драко были горячи, а его руки и член так мастерски доводили её до той самой точки… И ей было мало его… Гермиона вновь облизнула губы, понимая, что хочет Малфоя, как мужчину. Но как человек, Мерлин! Он же просто невероятный, самый неприятный гад на свете! Память услужливо подсказывала, как он мерзко вёл себя в школе, как сражался на стороне тех, кто убивал таких, как она. Малфой был из тех, кто считал её грязью, как и его ужасная тётка Белла и папочка, который, кстати, вдруг воспылал к ней тёплыми чувствами. Грейнджер улеглась на свою кровать и вдруг хихикнула, вспоминая тот случай на кухне, когда пожилой аристократ ласкал её ножки, а его сын, увидев это, чуть не взорвался от злости, а может, даже и ревности. — Мужчины… — Гермиона усмехнулась, чувствуя, как горят щёки — она же ещё и оголилась перед этими двумя. Мерлин, она всегда такая распутная и дикая в моменты перехода из волчьей сущности в её реальную, человеческую! И в этот раз распутность принесла ведьме сюрприз в виде Драко Малфоя. Что же теперь делать с ним? Пока Гермионе очень не хотелось его видеть. От слова совсем. На завтрак Гермиона не спустилась. Она решила не тревожить поврежденную ногу и сообщила Драко, принесшему ей несколько платьев жены, что весь день пролежит в кровати. На что этот самодовольный тип ответил, что это самая лучшая идея, которая пришла ей в голову за последнее время. А Гермиона вспылила и в припадке ярости потребовала от Малфоя, чтобы он вообще не появлялся на её глаза. Никогда. И он не появился. Грейнджер вспомнила слова Снейпа о том, что Драко им будет нужен для их предприятия. «Вот пусть сам его и уговаривает, а я умываю руки» — хмыкнула она про себя, не желая участвовать в интригах Северуса. Завтрак ей принес Люциус. Он ворчал, что не нанимался прислугой в свой же дом, и Гермиону это очень разозлило. Она высказала ему всё, что думает о его безделье и о том, что тот спихнул на сына дела по хозяйству и попивает винишко в свое удовольствие. На её гневную тираду Люциус только высокомерно поднял бровь и, бросив скептическое: «Ясно, у моего сына появился защитник, просто великолепно», — вышел из комнаты. Обедом и ужином её радовал уже Скорпиус. И если днём он зашёл, поставил поднос и поинтересовался её здоровьем, то вечером он не выдержал и спросил о Розе. — Я знаю, что это больная тема, но… Я связан с вами, и вы мне просто обязаны ответить на вопрос о ней, — парень сел на кровать в её ногах и, подтверждая, что никуда не уйдёт, покивал головой. Гермиона сдвинулась выше к изголовью, оправляя голубое платье. Оно было не такое открытое, как то красное, потерянное и уничтоженное в лесу, с рукавами три четверти и длиной до колена. — Что именно ты хочешь узнать? — поинтересовалась она, её сердце сжалось от мысли о дочери. — Почему она так боится вас? Гермиона поняла, что у неё резко пропал аппетит. Но не ответить она не могла. Мальчик уже не раз сносил страдания и пропускал школу по её вине. И она была собой, благодаря его крови и магии. Ведьма тяжело вздохнула. — Я преобразилась при ней в волчицу и напала на её отца, — выпалила она, и жгучие слезы наполнили глаза. — Он выжил, но… Это ничего не меняет. Они посидели в тишине. Скорпиус обдумывал услышанное, а Гермиона не могла продолжать. Тяжесть сдавила грудную клетку. Её самый ужасный день, её маленькая невинная девочка… Гермиона нервно покусала ноготь на большом пальце. — Я тоже преобразился… На её глазах… — подал голос Скорпиус, тяжело сглотнув комок в горле. — Она даже… Она убежала от меня, даже не попрощавшись… Роза больше не посмотрит на меня… Я монстр… Гермиона взглянула на него с жалостью, она не знала, что думает Роза, но понимала, как плохо парню. Скорпиус был потерян, кусал губы и мучительно о чём-то думал. Она не видела его таким измученным никогда. Неужели её девочка так сильно дорога ему? Грейнджер захотелось утешить несчастного и она проговорила: — Нет, Скорпиус, не говори так, ты не монстр. Роза, скорее всего, перенервничала. Не переживай, всё обязательно будет хорошо. — Она сдвинулась ближе к юноше и погладила его колено. — Прости меня, если сможешь. Это всё из-за меня. Гермиона отвернулась к окну, за которым по тёмному небу проносились серые облака, а ветер нещадно бился в стены дома. Погода испортилась в унисон с её настроением. — Нет! — Скорпиус порывисто склонился к ведьме и крепко сжал её ладонь. — Гермиона, вы ни в чем не виноваты, как и я! Отец рассказал мне, что я анимаг с рождения и это мамин дар. Я не знал этого… И вы… Вы тоже не сами всё это с собой сделали. Мы с вами жертвы обстоятельств. Понимаете? Мы не виноваты! Гермиона взглянула в понимающие голубые глаза и протянула руки к плечам доброго юноши, чтобы тепло обнять. Он вздохнул, прижимая её в ответ. Они просидели так несколько минут, обнявшись, как задушевные друзья, или, может быть, как мать и сын, ощущая поддержку друг друга. Когда они расцепили объятия, Скорпиус немного смущённо улыбнулся и притянул магией поднос с едой. — Гермиона, поешьте, нам с вами нужно выздоравливать, — проговорил Малфой-младший, устанавливая его рядом с ведьмой на кровать. — Ты колдуешь? — обрадовалась Грейнджер. — Да, со вчерашнего дня моя магия вернулась, — Скорп повёл рукой, и люстра над ними зажглась, освещая полумрак. — Ты здорово владеешь беспалочковой магией! — восхитилась Гермиона и взялась за салат: аппетит вновь вернулся к ней. — А у меня вчера не получилось призвать зелье твоего отца из шкафа на кухне. Это странно, потому что раньше таких проблем не было. Скорпиус взял с подноса булочку и рассмеялся. Гермиона заметила, как сверкнули острые белые клыки. Раньше она не замечала этого хищного признака, Скорпиус был бесстрашным, мягким, добрейшим человеком из всех, кого она встречала в своей жизни, но, как оказалось, немного от его внутреннего зверя — от снежного барса — ему перепало. — Вы тут не при чём. Отец наложил на свои зелья защиту и, видимо, забыл её снять, — Скорпиус уселся поудобнее. — Как-то в детстве я выпил без его ведома не то зелье и… Он снова засмеялся, краснея. Гермиона махнула головой, прося его поделиться подробностями того случая. И он пожал плечами и продолжил: — У меня болел живот, а папа был на охоте. И вместо снадобья от коликов я нечаянно схватил увеличивающее зелье, которое он использовал для приготовления удобрения и… Гермиона замерла с вилкой и наколотым на ней кусочком помидора и с нетерпением поторопила Скорпиуса, желая узнать итог того необдуманного поступка: — И что же случилось? — Вы же знаете, что это зелье увеличивает части тела? И ты не можешь это контролировать. Так вот, у меня увеличилась голова! Я не смог выйти из кухни! Застрял своей огромной башкой в дверях! — его глаза лучились весельем. — Не мог пролезть, как ни пытался! — Что? Мерлин! — Гермиона закусила губу, чтобы не рассмеяться в голос. — Да, это было ужасно! Папа сначала пришёл в ужас, когда застал меня таким, рыдающим и беспомощным с уродливой головой размером с огромную тыкву, а потом долго смеялся. Эффект зелья прошёл только через час! Целый час я был головастиком! Скорпиус закрыл лицо рукой, преувеличенно горестно выдыхая и стеная. Уловив её внимательный веселый взгляд, он рассмеялся вновь: — Вы не представляете, что я вытворял в детстве! — Зато с тобой было не скучно! — смеялась вместе с ним Гермиона. Она любовалась сидящим на её кровати хохочущим юношей, думая о том, что Драко очень повезло растить этого замечательного парнишку. Как бы она хотела, чтобы и её жизнь была полна воспоминаний о том, в какие весёлые проделки попадала её бойкая дочь… Она поняла, что мысли вновь возвращаются к Розе, и решила спросить о чем-нибудь другом, что отвлечёт от этой грустной темы. — Скорпи, а почему ваш дом находится в Междулесье? Насколько я знаю — эти земли ненаносимы, и живущие здесь невидимы для случайного путника, особенно магглов, — она поразмышляла и добавила. — Я помню, что Малфой-мэнор находился в Уилтшире. Не понимаю, как он оказался здесь. Она задумчиво отрезала десертным ножом варёную картошину. А Скорпиус откусил от мягкого бока булочки небольшой кусок, прожевал, и когда заговорил, его голос был полон грусти: — Я не знаю точно, что произошло. Вроде бы всё началось после того, как отец вышел из тюрьмы. Какое-то время Малфой-мэнор терроризировала группа так называемых «мстителей». И однажды… Мне тогда был годик… Однажды эти люди прорвались в замок через все защиты, — он покусал губу. — Моя бабушка Нарцисса погибла в тот день… И отец попросил помощи у Министерства, чтобы защитить нас… Нашу семью. Гермиона вдруг вспомнила тот случай. Тогда она ещё работала в Мунго. Газеты пестрили новостями о нападении на бывших Пожирателей Смерти. Грейнджер своими глазами видела умирающую Нарциссу, над которой колдовали лучшие целители, но её доставили слишком поздно… В тот день Драко пронесся мимо Гермионы в коридоре больницы, не видя ничего и никого вокруг. Он был растрепан и ужасно выглядел — бледное до невозможности лицо и дикий взгляд. Она помнила, что её сердце сжалось на миг от жалости, когда она застала бывшего слизеринца сидящим на полу у дверей в палату умершей матери. Но она не подошла к нему. Посчитала, что тот в отчаянии может вылить всю свою злость и горечь потери на неё. Это был последний раз, когда она видела Драко в той, нормальной жизни. Если можно всю её жизнь вообще назвать нормальной. — Кстати, а вы знали, что в Хогвартсе я долгое время носил фамилию Блэк? Папа хотел обезопасить меня от нападок, — проговорил Скорпиус. — Но на четвёртом курсе я заставил его передумать. Я — Малфой и горжусь этим. Он выпрямился и стал похож на одного из этих блондинов в замке, с выправкой и манерами высшей касты Магического мира. Гермиона усмехнулась и погладила его по широкому плечу. Какой же он умничка. Она считала, что гордиться своими корнями, не отрицая и тёмное прошлое, очень важно и смело с его стороны. Если дочь перешагнет через свой страх и продолжит встречаться с ним, ей очень повезёт с парнем, в котором, кажется, собралось всё самое лучшее от Малфоев. — Так, подожди, а что же стало с замком? — напомнила Гермиона о своём вопросе. — Папа вложил огромную часть своего наследства в благотворительность, и Министерство скрыло наш дом в этих землях… — проинформировал её Скорпиус. — Они перенесли его сюда, чтобы никто и никогда не мог нас найти. — Тогда как же я вас нашла? — Гермиона задумчиво покатала вилкой картошку по тарелке. — Нашла? — он покачал головой. — Это невозможно. Это случайность. Гермиона бросила на наивного мальчика долгий задумчивый взгляд. Случайность? Вряд ли. Всё случилось так, как того хотел Снейп. Он направил её сюда, как-то смог внушить этот путь Волчице. Путь в земли, дорогу куда не найдёт никто. Она читала про Междулесье и считала это выдумкой, сказкой. Эти земли, если верить написанному, скрывали многое и многих, но никто из тех, кто здесь прячется, никогда не увидит другого.***
Утром Гермиона проснулась от непонятного давящего на мозг ощущения. Она вздрогнула и резко подняла веки. И первое что увидела — серебристые глаза Драко, лежащего рядом. Он пристально смотрел на неё, вопросительно подняв брови. — Нет! — тихо воскликнула Гермиона, отказываясь принимать происходящее. — Да, — так же тихо ответил он, и она расслышала усмешку в его голосе. — Ты снова здесь… Гермиона подтянула одеяло до шеи, а потом протерла глаза, соображая, как же она вновь попала к Малфою в постель. Что за сила такая заставила её оказаться рядом с ним. Вчера, после долгого разговора со Скорпиусом она так быстро и сладко заснула и ни разу… Почти ни разу не вспомнила о проклятом блондине. — Я не знаю, что происходит, — пробормотала Гермиона и села, свесив ноги с кровати, не отпуская одеяла. — Я пойду. — Подожди… — голос Драко заставил её задержаться на пару секунд. Он был тих, и она расслышал в нём нотки… Желания? Гермиона нервно сглотнула. Она сидела спиной к Малфою, и вдруг его теплые пальцы осторожно провели по её обнажённой коже. Мурашки тут же разбежались в разные стороны. — Что ты делаешь? — Гермиона вздрогнула и закусила губу. Дыхание нарушилось, сердце забилось быстрее. Она прижала одеяло крепче к груди, понимая, что Драко сейчас видит слишком много. Её голую спину и ягодицы. Ей неожиданно стало очень стыдно за то, что все её тело покрыто белыми штрихами шрамов, что она не идеальна и даже, наверно, уродлива. И хотя реальность шептала о том, что Драко уже видел её без одежды и всё равно желал её, Гермиона напряжённо затихла. — Скажи… Откуда эти шрамы? — спросил он, проведя пальцем по одному из тех некрасивых мест на спине Гермионы, напоминающей о её боли, которая осталась в прошлом. Как будто он читал мысли или чувствовал, что именно это её сейчас беспокоит. Гермиона слышала, как он прерывисто выдохнул, и уставилась на камин. Его прикосновения были приятны. Очень. Она прикрыла глаза и с огромной неохотой ответила: — Магглы. Стреляли в меня из ружья. Три раза. Я не успела защититься… Патроны были на медведя… — она почувствовала, как тёплые пальцы вырисовывают круги на её спине, там, где когда-то были три ужасные раны, и ещё тише добавила: — Я могла умереть, но Снейп спас меня. Гермиона решила, что это уже слишком, что его руки могут сейчас скользнуть на талию и рывком вернуть её обратно в постель. И она даже не будет сопротивляться. Одно то, что Драко рядом, уже вызывало слабость и волнение во всем её теле. Она вздохнула и поскорее схватила мужской чёрный халат, лежащий на тумбочке. Гермиона завернулась в теплую мягкую ткань, пахнущую волнующим её мужчиной, чтобы спрятаться от этого самого мужчины. — Северус что-то рассказывал, но без подробностей… Как он нашёл тебя? — спросил Драко, когда она обернулась. Малфой лежал на боку, укрывшись одеялом до талии и оперевшись на руку. Бледные широкие плечи, мышцы, голубоватые венки, украшающие сильные руки, длинные белые волосы — он выглядел, как греческий бог. Гермиона отвела взгляд в окно, чтобы он не заметил, как она разглядывает его. Этот Малфой стал слишком красив… Слишком притягателен для неё… Она заставила себя вспомнить, какой он придурок, и сухо ответила: — Я могу рассказать тебе об этом, но тогда и ты ответишь на мои вопросы, — Гермиона надеялась, что он не захочет менять её откровения на свои — насколько она заметила, Малфой не был любителем поболтать. Но Драко, к ее удивлению, пожал плечом и согласно качнул головой: — Давай. Я отвечу, — он улегся удобнее и кивком указал ей, что местечко рядом с ним ждёт её. Гермиона осторожно уселась обратно, стараясь не задеть его никакой частью тела. Поправила халат, закрывая открывшиеся коленки. Драко проследил это движение и усмехнулся. Она ответила на вопрос, сделав вид, что не заметила его насмешливого взгляда: — Я не знаю подробностей того, как он нашёл меня. Северус шёл за мной много лет, но я в обличье Волчицы умела становиться невидимой, запутывала следы, иногда возвращалась к своему реальному облику. Ненадолго… Я умела многое, и моя сила сыграла со мной злую шутку. В один момент я расслабилась и получила пулю в спину… Три пули… Она опустила взгляд на свои руки, которыми задумчиво скручивала пояс от халата. — И, значит, Северус нашёл тебя умирающей, и что было дальше? — услышала она его нетерпеливый голос. Маленький Драко ждал продолжения страшной сказки. Гермиона печально улыбнулась своим мыслям и продолжила удовлетворять любопытство мужчины, лежащего рядом. — Он дал мне укусить себя… — она тяжело вздохнула, вспомнив, как в тот день Северус бесстрашно подошел к ней, как она из последних сил бросилась на него и впилась в его плечо — Снейп стерпел эту адскую боль, он лишь смотрел на неё своими чёрными, как смоль, глазами и шептал: «Всё будет хорошо, девочка… Ты выкарабкаешься…», а его эльф утянул их обоих, раненых, в дом в горах, где они приходили в себя и залечивали свои раны. — Снейп знал, на что идёт. И был к этому готов. — Он был связан с тобой? — Гермиона взглянула на Драко: тот хмурился. — Н-да… — она не стала вдаваться в подробности и рассказывать, что неделя вместе под одной крышей для Северуса была похожа на ад. Он даже сбежал от неё на два дня, когда Гермиона совершенно съехала с катушек. — Что вы делали дальше? — спросил Драко, сжимая губы и садясь выше на кровати. — Когда я «вернулась», мы начали искать причину, выяснили каждый миг того дня, когда я преобразилась, и того дня, когда эта стерва Беллатриса изуродовала меня. Это были мои первые шрамы, — она заметила, что разволновалась и часто дышит, и продолжила медленнее. — Северус принёс море разных книг, а сам искал ответы в Магическом мире, — Гермиона нахмурила брови, вспоминая, как досконально они выясняли каждую деталь, как Снейп с помощью Гарри нашёл тот самый проклятый кинжал и узнал, что магия этого клинка использует кровь для закрепления проклятья. — Руны на моей руке предсказывают моё будущее… и будущее Магического сообщества. Она провела указательным пальцем по еле заметным мерцающим шрамам на запястье и вывела ногтем руну своей смерти и следующие две за ней — мрака над миром волшебников. Драко следил за её рукой. Он мог хорошо разглядеть их, Гермиона и не пыталась ничего от него скрыть. Малфой скользнул взглядом по её лицу и она заметила сочувствие в его глазах. Ей не нужна его жалость! Гермиона нервно закрыла руны рукавом и продолжила, делая вид, что её совершенно не ломает то, что с ней произойдет: — Когда мы узнали все детали, то отправились в горы, к гоблинам-ремесленникам. К тем, кто делает все эти волшебные вещи. Их осталось очень мало, от силы десять мастеров. Наверно, поэтому вещи гоблинской работы так высоко ценятся. Там мы встретили кое-кого, это женщина, темная колдунья — полувейла, полугоблин… Она знала, как заставить Проклятье повернуть вспять. И мы сделали почти всё, что нужно… Но… — она пожала плечами, потому что итог был известен им обоим. Драко потёр подбородок, раздумывая над её словами. — Хм… Интересно… Знал ли Снейп о такой возможности, когда Астория… — пробормотал он отрешённо, словно говорил сам с собой. — Интересно, могла бы эта женщина помочь и моей жене? — Проклятья рода — это… — начала Гермиона. — Да, я знаю, — резко перебил Драко, но в его грубом отклике слышалась горечь. — Это самая сильная магия… Они помолчали. В гнетущей тишине, Гермионе захотелось что-то сделать, чтобы не было так душаще грустно. Смерть его жены и его преданность и любовь к ней заставляли задуматься о том, какой же Драко человек на самом деле. Задуматься о том, что он умеет чувствовать. Он обычный человек, и у него масса своих шрамов, которые он прячет за молчанием и грубостью. Малфой совсем не такая холодная глыба, какой хочет казаться. Ведь совсем недавно (как она могла забыть!) на кухне он утешал её, еще Волчицу, вытирал её слёзы дикого осознания того, что она сотворила с его сыном, был так нежен с ней… Был добр к ней… — О чем ты хотела спросить? — напомнил Драко, всем видом показывая, что не намерен больше возвращаться к разговорам о своей жене или проклятьях. Гермионе теперь было труднее задать личный вопрос. Не хотелось вновь причинять ему боль. И она задала первый пришедший в голову. — Почему ты не вернёшься в мир? В Магический мир. Ты же не осуждён больше. — Мне это не интересно, — хмыкнул он. — Мой мир здесь, вот уже шестнадцать лет. Как твоя нога? Малфой так скоро перевёл разговор, что она даже не сразу сообразила, о чем он спрашивает. — М-м… Гораздо лучше. Спасибо. — Я рад этому. Рад, что тебе лучше, — он пошевелился, и она поняла, что его колено вдруг коснулось её бедра. — Да, конечно, ты рад, потому что Скорпу тоже лучше… — нога в месте соприкосновения с его конечностью тут же откликнулась мурашками. Гермиона сдвинулась по направлению к двери. Хрупкий момент, когда она чувствовала к нему какое-то душевное притяжение, был нарушен, и ей ужасно захотелось сбежать. — Нет, я рад за тебя, — Драко забрал из её рук пояс от халата и решительно потянул к себе. — Грейнджер… Может останешься? Гермиона посмотрела на него прямо, ища подтверждения своему ощущению — Драко сказал это так, словно просил остаться с ним навсегда. Так ей показалось вначале. Но всё было гораздо прозаичнее. Он погладил кровать рядом с собой. — Останься, у нас есть много тем для разговоров… — ухмыльнулся он, образ страдальца слетел, как маски после маскарада, и он снова был собой — нахалом Драко Малфоем. — Малфой! Не будь придурком! — воскликнула Гермиона, выдергивая из его рук ленту пояса. — Мы так хорошо поговорили… А ты все портишь… — Ты всё равно окажешься рядом со мной, зачем бегать… — он закатил глаза и откинулся на подушки. — Нет! Я не собираюсь быть с тобой, ты мне не… — Грейнджер не договорила, потому что он был ей нужен. Очень. Но она не хотела, чтобы он об этом знал.***
Обнажённая девушка с головой черного волка ластилась к нему и говорила, говорила, говорила, сводя его с ума: — Мне не нужен никто из них… Я выбрала самого сильного в вашей стае. Тебя, Охотник! Ты мне нужен! Сейчас! Пожалуйста… Ты очень нужен мне! Я хочу, чтобы ты был во мне… Хочу отдаваться только тебе… Я твоя! Твоя Волчица! А ты только мой! Охотник! Драко удержал её за чёрный хвост, дернул к себе и… …проснулся, весь мокрый от пота, сжимая в своих объятиях ведьму, которая словно издевалась над его выдержкой и пришла и на третье утро. Он не видел её после вчерашнего разговора целый день, и вот опять… Гермиона спокойно спала, обняв его. Будто так и надо. Будто нет ничего удивительного и странного в том, что она так доверчиво жмётся к нему, после того, как отталкивала. А Драко умирал, взрываясь и сгорая от желания, словно тонул в раскаленной лаве. Он так сильно хотел её. До боли в паху, до сведенных скул, до дрожи в руках. И он не выдержал. Плюнул на её запреты, на то, что будет потом, и, пока ведьма не проснулась, захватил её теплые губы своими и… осторожно отпустил себя. Нежно и мягко, трогал, мял, гладил. Медленно. Убийственно медленно и ласково, еле касаясь. Чтобы она не проснулась и не прекратила это сладкое действо. Чёрт возьми, как же она была нужна ему сейчас! Прекрасная, нежная, удивительно податливая… Драко хотелось сжать ведьму посильнее… Грубее… Быстрее… Но он держал себя… Тормозил из последних сил, чтобы украсть эти мгновения наслаждения женским телом… Гермиона застонала ему в рот и, ещё не проснувшись полностью, ответила на поцелуй. Он шумно задышал, когда её язычок совершил ласковое движение по его языку. Её руки вцепились в его ягодицы, притягивая к себе ближе. Он ткнулся членом в её бедро…и ещё… И ещё раз… Да, Грейнджер! Пожалуйста, не просыпайся… Какая же ты красивая, такая горячая, вкусная… Так хочется в тебя… Хочется быть внутри этого маленького соблазнительного тела… Может быть, она думала, что это сон, её глаза были закрыты, но тело отзывчиво реагировало. Грейнджер тихо шепнула: «Драко!» и прижалась к нему сильнее. А он резко выдохнул, и его руки тут же добрались до её соблазнительной попки, он закинул женскую ногу на себя и просунул своё колено, задевая влажную сердцевину. Её возбуждение щедро сочилось на кожу его бедра, и Малфой застонал сквозь зубы… Мерлин… Как же его возбуждала такая реакция на него… Он просунул пальцы между их телами и провел по её складкам, обжигаясь о бархат нежной влажной кожи… Грейнджер дрожа изогнулась и громко ахнула. И широко открыла глаза. — Нет… — прошептала она, тяжело дыша и ошарашенно разглядывая его. — Нет… Малфой… Я не хочу… Как ты посмел?! Драко не соображал, что она говорила ему. Кровь шумела в ушах, член стоял колом, и в паху всё чертовски болело от возбуждения. Он пошевелился, задевая её, и зашипел. — Гермиона… Я так хочу тебя, — Малфой не собирался отпускать желанную ведьму из объятий и продолжил целовать её губы, щёки, гладить грудь. — Хочу… — Нет, нет, я же сказала, я не хочу! Отпусти! — истерично заверещала Гермиона, отбиваясь от него. Он на миг подумал, что мог бы взять её силой, но эта мысль сразу же остудила весь его пыл. Он никогда не пытал и не мучил женщин. Его тошнило от мысли, что женщина под ним будет плакать. Драко тут же отпустил ведьму, прерывисто и тяжело дыша, как будто его прошибло парой Круцио. — Не приходи в мою комнату! — он скрипнул челюстями. — Хватит! Хватит уже этих игр! — Я не могу это контролировать! — крикнула Грейнджер, подскакивая в кровати, как бешеный бладжер. Не может контролировать? А как же он? Сколько ему ещё это терпеть? — Что не так? Грейнджер? — он грубо вцепился в её запястье, ведьма вскрикнула, желая вырваться. — Ты же хочешь меня! Что тебя держит? — рыкнул Драко, зная, что делал ей больно. — Я… Да отпусти ты, Малфой! Отпусти! Ты как животное! — она больно ударила его по руке, крепко держащей её. — Да пошла ты, стерва! Вон из комнаты! — он толкнул Грейнджер, отпуская наконец — на месте его хватки остались красные следы. Она начала лихорадочно собираться, вновь схватила его халат и бросилась к дверям. И кинула ему походя, словно он её личный слуга: — Мне нужны туфли! Как же его это взбесило. Малфой подскочил с кровати, быстро приблизился и угрожающе навис над ней. Грейнджер ответила ему дерзким взглядом. — Тебе, чёрт возьми, всегда что-то нужно! — рявкнул он в раскрасневшееся сердитое лицо. — Тебе нужна магия моего сына, платья моей жены, ты живёшь в моем доме, ешь то, что я готовлю, и когда ты хочешь, ты спишь со мной, а потом так же легко отшвыриваешь! Охренеть, как ты здорово устроилась! Гермиона опешила. Схватилась за ручку двери и, дрожа от негодования, выкрикнула: — А что ты хочешь от меня?! Что? Хочешь благодарности? Ладно! Хорошо! Спасибо за всё! — Малфой закатил глаза на этих словах, словно она не знает, чего он на самом деле хочет от неё. — Не притворяйся дурой! Мне не нужно твоё чёртово спасибо! — Ах! — Грейнджер наконец-то догадалась — самая умная ведьма своего поколения догадалась, на что он намекает, ну слава Мерлину! — Ты! Ты хочешь, чтобы я спала с тобой в оплату за твою доброту?! — на её лице появилось отвращение. — Хорошая идея! Ещё пару раз трахну тебя, и этого будет достаточно в счёт оплаты за проживание! — Малфой делал всё, чтобы она возненавидела его и больше не пришла в его комнату ни разу, никогда! Внутри кипела такая ярость, что он готов был разнести всё вокруг, сломать в щепки, разбить и разорвать! — Да ты… Ты мерзкий урод! — зашипела она. — Ты ничуть не изменился со школы, такой же придурок! Требуешь спать с тобой ради еды, так что-ли? А совсем недавно кто-то говорил, что не любит шлюх! — Знаешь, иногда шлюхи тоже на что-то годятся… — ляпнул он и тут же сжал рот, ожидая пощечины или удара. И она была бы права, если бы ударила его. Он перегнул палку, съехал с катушек. Но Грейнджер сглотнула комок в горле, карие глаза блеснули слезами. — Забудь! — заорала она. — Забудь то время, когда я бросалась на тебя, как дикая! Я и была дикой! Это был инстинкт размножения и больше ничего! — Инстинкт размножения? Серьезно? И всего-то, — он отклонился и вдруг невесело рассмеялся, выражая этим всё своё пренебрежение. — Грейнджер, тогда со мной тебя ждёт разочарование! У Малфоев может родиться только один ребёнок. Всё! Лавочка закрыта! Грейнджер фыркнула и отвернулась от него: — Вот и замечательно! Мне было бы жаль несчастного ребенка, рожденного от нашего союза! И тут он был, как никогда, согласен с ней.***
Он вёл себя отвратительно, жалко и мерзко… Драко понимал это. Как капризный ребёнок, он требовал от Грейнджер того, что она уже не хотела давать ему просто потому, что он такой весь из себя альфа-самец среди тех, кто крутится рядом с ней. А он ведь почти привык… Хватило той горячей схватки на сене, одной ночи и утра, её жарких обещаний и признаний, и ему вдруг захотелось продолжения… Размечтался… Малфой чертыхнулся и дёрнул повод, когда жеребец под ним споткнулся о корягу. Твоя Волчица… Он вспомнил её звериную устрашающе мощную морду и жёлтые глаза, как она доверчиво ткнулась мокрым носом в его ладонь. Драко никогда так не рисковал, но тогда поверил, что, может быть, это правда. Что между ними что-то такое возникло. Какая-то связь. Не такая, как у неё со Скорпиусом, а на более тонком уровне. Он, Охотник, и она, страшная и одновременно прекрасная Волчица, которую Драко смог приручить. Грейнджер права — он идиот. Верит в сказки. У них двоих не может быть общей истории. Гребаный Салазар, почему он ведёт себя рядом с ней, как идиот? Охота не радовала, потому что Малфой то и дело скатывался в мысли о том, что произошло утром, и зверье успевало избежать его острого взгляда. Ему придется вернуться домой ни с чем. Хорошо, что после вчерашнего ужина осталось много тушеного мяса с рисовой запеканкой и овощами. В самом своём мрачном расположении духа Драко развернул коня назад. Дрого бесился под ним, чувствуя растрепанное состояние хозяина. Малфой решил, что в таком хреновом настроении как раз самое время заняться бумагами из Гринготтса. По пути в кабинет он вдруг услышал что-то… Знакомая мелодия… Кто-то включил музыку в библиотеке. Любимое развлечение Астории. Она не часто крутила эту пластинку, в основном жена слушала Селестину Уорлок. Сейчас же из волшебного граммофона доносился баритон Альберта Голди, певца, модного с десяток лет назад. Драко услышал весёлый смех и застыл. Это смеялся его сын, а ему дружно вторили Люциус и Грейнджер… Что?