***
Гермиона Грейнджер левитировала ящик с поспевшими помидорами, следя, чтобы ни один томат не свалился на землю. Конец августа был очень плодородным, и они вместе с Розой и Скорпиусом убирали урожай из теплицы. С того самого дня прошло три месяца, но боль потери всё ещё не отпускала Гермиону. Она всё так же с тоской смотрела в сторону гор, ожидая его возвращения, и не собиралась уходить из мэнора никуда, пока не дождётся. Драко был жив, Гермиона чувствовала это всем своим существом. Он не отвечал на её зов, но внутри что-то сжималось и требовало бежать к нему. Особенно по ночам. Она звала его. Драко… Драко… Драко… Люциус и Северус перекрыли ей возможность бежать в ночь. Она злилась на них за то, что каждый вечер они запирали её в комнате на магический замок. Ведьма преображалась в дикого зверя и бесновалась там внутри. Её горестный зовущий вой разносился по Междулесью из ночи в ночь. Северус повторял, что ей надо принять тот факт, что Драко больше нет. Люциус так и сделал, хотя перенес эту новость очень тяжело. Если бы не Андромеда, он бы скорее всего совсем увял и перестал двигаться. Но Тонкс осталась жить в замке, она морально поддерживала и его и Гермиону, помогала по хозяйству и разговаривала с ними обо всем на свете, стараясь отвлечь от грусти. А Гермиона всё равно грустила. Она чувствовала — её любимый жив. Сердце Драко размеренно стучало где-то там, вдали от неё. Как же она хотела к нему, в его тёплые объятия. Целовать, прижиматься к его крепкому телу, готовить вместе с ним, смеяться и спорить. Быть с ним. Мой охотник! Где же ты, почему не отвечаешь мне? Она с тоской смотрела на горы. — Гермиона, осторожно! — весёлый голос Скорпиуса отвлек её, и ведьма поняла, что рассыпала помидоры. — Я стала такой рассеянной… — грустно улыбнулась она, мягко коснувшись своего живота, где спряталось волшебство, и вернула томаты обратно мановением волшебной палочки. Драко. Драко. Драко… Её сердце стучало именно в таком темпе. В ритме ожидания… Она будет ждать его всю жизнь. — Гермиона, — шепнул тихий голос, возвращая её в реальность. — Да, я опять задумалась, — она улыбнулась и оглянулась на Скорпа, но того не было на месте. — Гермиона. Я иду к тебе. Это был не Скорпиус. Она ахнула и забыла обо всем. Помидоры упали на землю, раскрашивая её яркими красными пятнами. — Гермиона, — шептал до боли знакомый голос. Это был он. Грейнджер не верила своим ушам. Драко Малфой возвращался домой?! — Драко!!! — завопила она так отчаянно, что из дома выбежала Меда, а за ней и Люциус. Скорпиус выглянул из дверей конюшни. — Что случилось? — крикнула Андромеда, торопясь к задыхающейся Грейнджер. Сердце было готово вырваться из груди. Гермиона всхлипнула и прошептала: — Мой охотник! Мой муж идёт домой! И они увидели его. Драко выходил по тропе из леса. Он был того же возраста и в той же одежде, в которой они зашли в лабиринт, и был похож на воспоминание. Прекрасное, любимое, вызывающее в душе бури бешеных бабочек. Его волосы стали длиннее, доставая до плеч, а лицо украшали светлые усы и борода. Его можно было принять за видение, за мираж, но нет, это точно был Драко, живой и невредимый. Малфой замер у ворот, глядя на них всех с восторгом и слезами в серых глазах. Он закусил губу, поравнявшись взглядом с Гермионой, и вдруг неуверенно и криво улыбнулся ей. И шепнул, очень тихо, но она расслышала: — Привет, моя волчица… Андромеда за спиной Гермионы громко воскликнула: «Мерлин, он вернулся! Какое счастье!», Люциус пробормотал: «Ущипни меня, Меда, кажется, я сплю!», а Скорпиус со всех ног бросился навстречу Малфою-среднему, несдержанно крича: — Отец! Отец! — Драко, смеясь, подхватил его в объятия и при этом неотрывно следил за Гермионой. Она стояла, не в силах сдвинуться с места, и плакала. И это были слёзы облегчения. Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо. Драко вернулся, и они больше никогда не расстанутся. А когда его сильные руки сомкнулись на её талии и теплые родные губы принялись жадно целовать, шепча: «Как же я скучал! Как я скучал по тебе, любимая моя!», Гермиона точно знала, что так и будет.Шесть месяцев спустя.
Из замка раздался крик, больше походивший на болезненный вопль или вой раненого волка. Драко схватился за голову. — Папа, всё будет хорошо, — сын крепко сжал его плечо. — Да… Хорошо… — прерывисто выговорил Драко, похлопав сына по ладони. — Она кричит уже несколько часов… Я сойду с ума… Твоя мама рожала тебя так тихо… — Ну это же Гермиона, — усмехнулся Люциус. — Нарцисса, кстати, с тобой промучилась часов двенадцать. Ты уже тогда свой характер показывал. И настолько громко орал, когда вылез на свет, что аж уши резало… — он поморщился, словно опять услышал его младенческий крик. Драко шумно и раздражённо выдохнул: — Да я просто предчувствовал, что ничего хорошего меня на этом свете не ждёт, и просился обратно. Скорпиус хохотнул, а Люциус недовольно цыкнул. Кажется крики наконец стихли. Через минут десять нервозного ожидания во двор вышел уставший Северус Снейп. Драко подскочил с кованной скамьи, где Малфои сидели втроём, и рванул к крестному. — Ну что, это случилось? Родила? — спросил он, нервно сжимая ладони в кулаки. Тот вытер вспотевшее лицо платком и объявил: — Драко, ты в очередной раз стал отцом! — Ох, слава Мерлину! — воскликнул «молодой» отец и задал второй волнующий его вопрос. — Кто? Северус обвёл всех странным взглядом и безразличным тоном проговорил: — Мальчик… — О, как же здорово! Поздравляю! — Скорпиус и его дед радостно заулыбались, а Северус вдруг продолжил: — И девочка… — Что, двойня? — И ещё мальчик… Все затихли, а Северус продолжил: — И ещё две девочки… Драко шокировано оглянулся на сына и отца, те стояли с такими же ошарашенными лицами. — И… — начал Северус. — Стой, остановись! — замахал руками Люциус. — Это уже пятеро! Хватит! Нет! — … И молодая мама в порядке, дети тоже, — закончил Снейп и неожиданно фыркнул и громко расхохотался, глядя на ошалелые лица троих блондинов. Всё напряжение от тяжёлых родов Гермионы, все его переживания за дорогого человека вылились в этот истерический смех, который он не мог уже сдерживать. Он был рад, что всё обошлось. — Спасибо! — Драко первый пришёл в себя и заключил смеющегося, необыкновенно счастливого крестного в объятья. — Мне можно их увидеть? — Да, иди, девочка и ваши малыши ждут тебя, — тот похлопал Драко по спине и быстрым движением вытер слёзы со щек. — Пап, я с тобой! Чёрт, не верится, что у меня теперь три сестры и два брата! Ахаха! Скорпиус и Драко поспешили в замок. А Люциус поморщился: — Грейнджер совершила невероятное! У Малфоев никогда не рождалось так много детей! Это нонсенс! Волшебство, неподвластное логике! — Какая логика, Люц! — Северус закатил глаза и махнул на него рукой. — Они занимались любовью в Лабиринте будучи совсем молодыми. Это и было тем самым волшебством! Хоть Драко ничего нам не рассказывает, я уверен, Хранители Времени отпустили его благодаря этим детям. Люциус брезгливо зафыркал: — Сев, ты знаешь, что я слышал эту историю сто раз! И не хочу переслушивать сто первый! Эта девчонка всё перевернула в замке, а её дети снесут его подчистую! Северус усмехнулся: — Ты их дед, придётся потерпеть. Тем более, что эта девчонка теперь Малфой. Старший Малфой горестно застонал: — О, нет! Построю-ка я себе лачугу в самой чаще леса, позову Меду и буду там наслаждаться тихой старостью. Так уж и быть, тебе я разрешу нас навещать. — Да вот ещё, иди куда хочешь, а я за деда тут поживу, — Северус коварно ухмыльнулся. — Ты? За деда? Да ты их поубиваешь! Ты же ненавидишь детей! — Я им помог родиться, зачем мне их убивать? Так, споря и подшучивая друг над другом, они направились к замку. В небе пели первые птицы, прилетавшие в Междулесье в марте, а с крыши капала капель и весна так и шептала о новой жизни.***
— Гермиона, как ты? — Драко еле выговорил эти три слова, с трепетом в сердце разглядывая свою жену в белой ночной рубашке. Весеннее солнце светило в окно, и тёплые лучи запутывались в её кудрявых волосах, рассыпавшихся по плечам. Гермиона была спокойной и невероятно красивой, а маленький, крохотный малыш с такими же тёмными кудряшками тихо посапывал у её груди. Её, теперь уже старшая дочь Роза вскочила с кровати и бросилась радостно обнимать Малфоя: — Я вас поздравляю! Они такие милые! Он тепло приобнял рыжую девушку, не выпуская из внимания свою прекрасную жену. Роза шмыгая носом тут же побежала обниматься со Скорпиусом, стоящим позади. — Снейп сказал, что ты родила пятерых малышей… — проговорил Драко, делая осторожный шаг ближе. — Что? — Гермиона устало рассмеялась. Красивая, самая любимая женщина. Драко не мог ею налюбоваться. Ей так шло материнство, она словно лучилась нежностью и была похожа на маггловскую Мадонну с младенцем, которую он как-то увидел в детстве в итальянском музее. — Знаешь, я рад… — продолжил он, осматривая её и малыша влюбленным взглядом. Она покраснела и рассмеялась ещё громче. Малфой обожал её румянец. — Нет, Драко, он пошутил. У нас тройня. У меня на руках наш мальчик, а там девчата. — Гермиона указала головой на колыбельку, у которой возилась тётя Андромеда. Драко осторожно заглянул в кроватку за ажурный балдахин и увидел ещё двоих крошек, невероятно светловолосых. Одна была с такими же кудряшками, как и у малыша в руках его жены, а другая с прямыми волосиками, похожая на пушистый одуванчик. Она открыла большие глазёнки, и они оказались карими. Кучерявая малышка смотрела на новый мир такими же серыми глазами, как у Драко и Люциуса. Малфой не отрываясь разглядывал их. — Драко, иди ко мне… — протянула руку Гермиона. — Ты ещё успеешь на них наглядеться! — Да, моя любовь… — он вытер выступившие слёзы. — Я просто не могу поверить, что эти малюсенькие красотки мои… Наши… Что у меня теперь есть ещё трое крошек… — Драко… Он обернулся к своей дорогой жене и постарался улыбнуться, хотя ему впервые в жизни хотелось бессовестно громко разрыдаться от счастья. — Мой дорогой, ты… — Гермиона заметила его слёзы, и её глаза тоже заблестели. — Иди ко мне, иди к нам! Он быстро оказался рядом, сел подле её кровати на колени и уткнулся носом в женскую грудь около малюсеньких розовых пяточек младенца. Драко осторожно поцеловал ножки своего малыша и обнял Гермиону. Он поцеловал её шею, губы, щеки и тонкую ладонь, где сверкало тоненькое старинное колечко из платины, которое он надел на её пальчик полгода назад. Драко безостановочно шептал, как счастлив, как сильно любит её и малышей. — Сам Драко Малфой стоит передо мной на коленях, — хихикнула ведьма тихонько, вытирая свои слёзы. Он поднял взгляд и улыбнулся ей. — Только перед тобой, дорогая. — шепнул Драко ей на ухо. — Я твой… Люблю тебя больше жизни… — Я знаю, любимый, знаю… Я тоже… Я твоя Волчица… — она погладила его влажную от слёз щеку. — А я твой Охотник… — шептал Драко. — И ты смог приручить меня. — А ты меня. Они рассмеялись, глядя друг другу в глаза. Эти слова значили многое для них. Они звучали музыкой для их душ, являясь тайным паролем к сердцу. Они напоминали о времени, когда Гермиона была проклятой волчицей и у них всё только начиналось. Теперь всё было по-другому — её проклятье спало. Она оставалась оборотнем, но была не опасна, благодаря зельям Снейпа. Гермиона была просто женщиной, ведьмой, самой любимой и необходимой Драко, как воздух. И он ни разу не пожалел, что согласился на условие Хранителей и вернулся к ней. В комнату, шумно споря, вошли Северус и Люциус. Андромеда и старшие дети стояли у кроватки с малышками, делая вид, что их нет, чтобы не мешать разговору «молодых» родителей. — О, так значит у вас две девчонки и мальчишка! — Старший Малфой быстро сообразил, что Снейп пошутил над ними, и укоряюще покачал головой. — Сев, вот совсем не смешная шутка была. Ты сегодня мог потерять своего лучшего друга! — он схватился за сердце, изображая приступ. — Лучшего друга? — недоверчиво хмыкнул Северус. — Ах, вот в чем дёло! — Люциус сердито нахмурился. — Ты этого и добивался, старый интриган и лжец! Ладно, ну тебя! — он заглянул за балдахин, и на его лице заиграла удовлетворённая улыбка. — Неплохо, блондинки. Милые карапузы! Как вы их назовете? Гермиона наблюдала за Люциусом с большим вниманием и, заметив довольное выражение его лица, откликнулась не медля ни секунды: — Кудрявую блондиночку назовём Нарциссой. Люциус перевел изумленный взгляд на ведьму с малышом в руках, и вдруг слёзы появились в его глазах. Он не ожидал такого поворота. — Нарцисса… — повторил он и слабо улыбнулся. — Спасибо… Спасибо, Гермиона… Андромеда обняла его за пояс, прижимаясь щекой к его плечу: — Сестра будет рада. — Тот благодарно покачал головой и поцеловал Меду в лоб. — А вторую блондиночку, с карими глазками — Астория, — Гермиона погладила Драко по плечу. Они не обсуждали это, потому что не хотели знать, кто у них родится, главное, чтобы здоровый. И для Драко это оказалось сюрпризом. — Ты серьёзно? — уточнил он. — Конечно. Астория была хорошим человеком, и её имя навевает только добрые ассоциации, — Гермиона уверенно качнула головой и улыбнулась Скорпиусу, который отвечал ей широкой светлой улыбкой, полной благодарности. Роза обняла его и что-то шепнула на ухо. — А мальчик? — нетерпеливо вклинился глава старинного рода Малфоев. — Можно я назову его Северус? — проговорила Гермиона. — Если бы не он, мы бы с Драко никогда не встретились и… Ничего бы не было. Не было бы всех нас в этой комнате. Снейп что-то неразборчиво пробормотал у двери. Все переглянулись, потому что хорошо знали эту странную, иногда очень страшную, историю встречи Драко и Гермионы и знали, какую роль в ней сыграл Северус. Никто давно не имел ничего против него. Снейп скромно стоял у двери в своей чёрной одежде, а его лицо осветила редкая для него эмоция — приятное удивление. — Спасибо, — проговорил он, сдержанно улыбаясь. — Северус Люциус Малфой, — добавила Гермиона с хитрой полуулыбкой. — О боги! Наши имена рядом! — недовольно отозвался Малфой-старший, но потом заулыбался. — Я буду называть этого мальчика Люц, даже не спорьте со мной! — Нет уж, это Северус и точка! — возмутился крёстный. — Хватит мне Поттера, который рядом с моим именем поставил Альбуса! Это совсем не смешно! Гермиона, я не ожидал от тебя такого! И это за всё, что я сделал для вас, девочка? Гермиона прищурилась и дёрнула бровью, но не ответила. А Драко заметил, что Снейп будто прислушался, закатил глаза и усмехнулся. Кажется тут пахло легилименцией. — Так, спорщики! Вон отсюда! — Андромеда подхватила Снейпа и старшего Малфоя под руки и вытолкала их за дверь, выговаривая им в спины. — Люциус, готовь своё вино! У нас сегодня праздник. Семейство Малфой резко выросло наполовину. Это надо отметить. А молодым родителям и малышам нужен воздух и спокойствие. Мужчины, ворча, исчезли в коридоре. — Мамуля, я пойду к папе Гарри, сообщу о радостной новости! — Роза легко чмокнула Гермиону в щеку и потащила Скорпиуса к выходу. — Возможно, он захочет вас навестить, что ему передать? — Пусть приходит, — отозвался Драко. — Через недельку? Гермиона согласно кивнула. — Да, через неделю. Я немножко приду в себя и буду рада встретиться с Гарри и Джинни. — Папа, я с Розой! — предупредил Скорпиус. — Но если что, я всегда готов понянчиться с моими сестричками и братом! Драко поднялся, чтобы пожать сыну руку, и напомнил: — Нянек тут хватает, лучше учись хорошо. Закончи Академию Магии так, чтобы быть примером для младших. Это лучшее, что ты сделаешь для них. Тот беспечно усмехнулся: — Пап, я буду стараться, но ничего не обещаю! Пока, Гермиона, тётя Андромеда! — он помахал им рукой, а Драко покачал головой, глядя на своего сына со снисходительной еле заметной улыбкой. — Я пойду проверю, что там делают наши друзья-спорщики, — Тонкс последовала за детьми. Когда в комнате не осталось никого кроме малышей и Гермионы, Драко сел с ней рядом на кровать, обнял за плечо и наконец спокойно вздохнул. — Что ты сказала Снейпу? — спросил он, наблюдая, как малыш у её груди просыпается и открывает большие глазки серебристо-серого цвета. Гермиона поцеловала Драко в щеку: — Я напомнила Северусу, что предупреждала, что отомщу ему за все его интриги, несмотря ни на что. Он мне не верил, говорил, что я только болтаю и ничего не делаю. Он всегда меня недооценивал, — она рассмеялась. — О, да ты коварная женщина! — Драко прижался носом к её пышным волосам, от которых приятно пахло молоком и еле заметно — сладкими нарциссами. Он наслаждался всем, что происходило сейчас, каждым движением, запахом, звуком, стараясь всё это запомнить, впитать в себя — тихое кряхтение малышей, нежную улыбку Гермионы, её смех и ласковые ладони, поцелуи. Солнце из окна, блики лучей на стене. Всё было прекрасно. — Драко, ты мне так и не скажешь, что произошло в Лабиринте? — спросила вдруг Гермиона, ловя его взгляд и ласково потираясь щекой о его подбородок. — Почему ты скрываешь это? Она спрашивала об этом редко, потому что он отвечал всегда одинаково, как и сейчас: — Там не произошло ничего ужасного, Гермиона. Я вернулся. Зачем знать подробности? — Но вдруг… — тонкие пальцы сжали его крепкую ладонь, лежащую на её бедре. — Драко… Я боюсь, что ты пожертвовал чем-то таким… — Ничего не бойся, моя волчица. Я с тобой, — он вздохнул и нежно прижал свою ведьму к себе, а потом взял её за подбородок и взглянул в её встревоженное, но такое родное прекрасное лицо, чтобы увидеть море любви в карих глазах. — Я люблю тебя, Гермиона. Люблю больше жизни. Она потянулась к его губам и когда коснулась его, Драко ощутил чистое ослепляющее счастье. Драко Люциус Малфой никогда не расскажет своей жене о том, что, почуяв его кровь, Хранители также почувствовали магическую силу всех поколений древнего рода Малфоев. Он стал для них находкой, человеком, соединявшем в себе чистую вековую магию. Они не уничтожили Драко, а долго совещались и проверяли его и, в конце концов, предложили остаться с ними на многие-многие лета. Исполнять роль Хранителя Времени. Драко согласился, но с одним условием. Дать время. Совсем чуть-чуть на фоне той вечности, что они сулили ему. Он просил сорок лет, Хранители согласились только на двадцать. Двадцать лет вместе с Гермионой. Казалось бы, очень много. Но целуя её сейчас, Драко понимал, что этого времени катастрофически мало. Так мало, что он не может ей рассказать о своём договоре с Хранителями. Это заставит её страдать, чувствовать себя виноватой и ждать их расставания, год за годом, день за днем. Не для того он пожертвовал собой в тот роковой день. Нет, Гермиона никогда не узнает об этом. А перед своим уходом, он напишет ей письмо и объяснит, почему молчал. Но это случится только через двадцать лет, а сейчас Драко собирался жить, да так, чтобы эти годы стали самыми прекрасными и счастливыми. — И я люблю тебя, — шепнула Гермиона, пристраиваясь под тёплый бок Малфоя: её мягкие кудри упали на его шею. — Очень сильно люблю. Посмотри на наших чудесных малышей — это моя любовь к тебе. Я уверена, ты сделал невозможное, чтобы вернуться. Что бы это ни было, я рада, что мы вместе. Спасибо, мой охотник… Я счастлива… Это стоило того.КОНЕЦ