«Зачем я открыл дверь?»

Отчёты. Их бесчисленное множество. Казалось бы, выполнил заказ и всё. А тут и о нём писать надо. Дадзай чёркнул по листу, тут же сминая и откидывая его - переписывал в третий раз. В комнату испуганно забегает Накахара, стукнув один короткий раз по двери. Наблюдает за разъярённым, и ему тоже совсем не смешно. Умудряется протянуть снова: - Дадзай-сан, можно мне у вас работать? Осаму закрывает глаза, пытаясь сдержать эмоции, и тихо шикает, откидывая и ручку: - Я, кажется, уже повторял. Я работаю один. И это занятие не для шестнадцатилетних мальчиков. Чуя устало выдыхает, скатываясь вниз по стене. Садится на корточки, руки сводит замком перед собой. Весь как-то сжимается. Ему некуда идти. Негде работать. Остаться с Осаму и заняться этой деятельностью - единственный способ выжить. Он опускает голову: - Пожалуйста, Дадзай-сан... - голос становится более тихим, а на глазах, скрытых от оппонента за чёлкой, появляются слёзы. - Чуя...Я понимаю, что у тебя проблемы и немало. Но помочь я ничем не могу. Завтра ты соберёшься и уйдёшь. Я дам тебе денег на первое время. - Дадзай холоден. Ему безынтересно будущее совсем ещё мальчишки, который не умеет жить. Привык быть один. Заботиться только о себе, делах и людях, которых заказали, репутации у начальства, улучшении знаний и навыков, его волновала собственная безопасность. Не проходило и дня, чтобы Неполноценный не пытался скрыть сочувствие и подобные ему эмоции под масками безразличия или цинизма, внушая, что роль, которую играет его истинное лицо. Во что он верил. Но скрытые чувства обречены на получение свободы, и рано или поздно они разорвут плоть, но проявят себя во внешнем Мире. Этого и опасался Дадзай, но старался размышлять о них, как о невозможном для него исходе, Осаму же не идиот и может контролировать то, что неподвластно никому, да? Накахара встаёт и выходит из кабинета, придерживаясь за мебель – ноги подкашиваются и дрожат. Он забирает свои вещи, которые умещаются в одной руке и поглядывает на улицу, где уже темно - десять вечера. Ему страшно, что-то маленькими иголочками жжёт внутри, Чую слегка тошнит. Он не понимает, почему так поступает, ведь Дадзай-сан разрешил остаться до завтра; то ли желает разбудить его совесть, то ли поскорее уйти, чтобы не привыкать к заботе холодного дяденьки. Заглядывает к Осаму в кабинет, шмыгая: - Я уже ухожу. Денег не надо. Спасибо вам и до свидания. - закрывает за собой дверь и стремится побыстрее покинуть квартиру. В след доносится крик: - Куда?! Там же ночь! Накахара шагает, не сбавляя темпа. Дверь открывается. Обшарпанные стены быстро мелькают, он выходит на лестничную площадку - на ступени, где легко можно упасть, в таком они виде, а за перила лучше и вовсе не браться. Но Осаму настигает его, прижимая к стене, чтобы не упустить. - Ты никуда не пойдёшь сейчас, кроме моей квартиры. На улице темно. Чуя грустно заглядывает в карие глаза, слегка краснея, а Дадзай уже перехватывает чужие вещи и несёт в комнату. Заваривает чай и обещает подойти, когда закончит с отчётами. "Родителей паренька убили на моих глазах. Хоть он и не питал к ним, кроме младшей сестрёнки, чего-то отличного от ненависти, но это будет травмой; он не сможет жить так, как жил бы, даже если я ему помогу. Если я этого не сделаю, он может сам лишить себя дней…" - мафиози вздыхает, начиная что-то рисовать в раздумьях на исписанном и почти готовом к сдаче листе с информацией. "Мне нужно будет отвечать за достойное существование другого. Я стану уязвимым. А в этой сфере уязвимость и смерть - синонимы. Тем более, что у меня есть опыт, и не очень удачный, в близком общении с человеком. Но он прав: если сейчас его выгоню, это будет ровно тем же, если бы я вовсе не открыл дверь. Стоит попробовать? Да и паренёк сам может сбежать вскоре. С минуты на минуту он одумается и не совершит такую оплошность. А в случае моей опасности пострадает и он. Понимает же?" Дадзай был в полном смятении, но выбор, пусть пока размытый в его глазах, был. Он, по привычке, прислушался, убедившись, что всё в порядке, поднялся и направился к Чуе. - Тебе нужно снять небольшую площадь. По правой стороне третьей улицы ест-... - киллера перебивают. - Дадзай-сан, пожалуйста... Я буду помогать вам в домашних делах и буду работать вместе с вами... Я очень боюсь..., - он, в который раз, опускает голову, -...по-жа-луйс-та. Дадзай-сан... Хотя бы месяц... Осаму сдавливает ложку, которой помешивал чай. Они в очередной раз говорили об одном и том же, это выводило. Но: - Хорошо, я подумаю над твоим предложением... - Спасибо, спасибо большое! Вы меня спасаете, Дадзай-сан! - юноша счастливо улыбается - он почти выпросил себе уютную жизнь, с ней и работу, пусть на время. Ну, почти. Дело за малым. - Расстели постель, раз вызвался. Чуя быстро заканчивает с оставшимся напитком и уходит, выполняя сказанное. А Осаму лишь ухмыляется: "Наглый мальчишка". Совсем такой, как Неполноценный в юности. * * * - У нас есть проблема...кровать одна; на диване спать невозможно даже мне, что уж думать о тебе; матрасов больше нет. Есть кресло. Я могу спать на нем, а ты ляжешь в постель. Идёт? - мафиози подошёл поближе. «Это всё временно, временно…Он сам сказал, что желает побыть здесь хотя бы месяц…Пока не отойдёт от стресса и не начнёт мыслить разумно…Если я и привяжусь, чего себе никогда не позволю, то потом быстро отойду…Наше общение продлится всего тридцать один день…» Чуя заметно смущается, потупляет взгляд и рассматривает зелёные носочки. Он не мог позволить своему спасителю жертвовать удобствами ради него, ведь Дадзай многое уже сделал; Чую окутал стыд из-за того, что может отобрать и последний комфорт: - Если вам не противно, то мы оба можем расположиться на кровати...Или лучше я пойду на кресло... Осаму хмурится: - Не представляй себя на кресле. Там ужасно, и я не позволю тебе спать сидя. Я могу составить тебе компанию под одеялом. У Накахары что-то дрогнуло в груди. Кровь стала перекачиваться в ускоренном темпе, кажется, окрашивая всё вокруг в розовый. Серую тумбу, город в окне, стены и самого Чую. Он радовался тому, что может немного приукрасить ситуацию; и в этом цвете было что-то ранее неизведанное. Но лишь помотал головой из стороны в сторону - стряхнул с себя это непонятное и щекотящее в животе состояние, когда Осаму уже не видел его действий. Дадзай медленно направился в спальню, улёгся в кровать и смотрел вверх, на потолок, с которого, временами, сыпалась штукатурка - такое состояние было во всей квартире. "Идти ему некуда...Если он будет жить один и начнёт оправдывать это ложью о том, что учится где-то вдалеке от семьи или просто ходит без родителей, органы могут заинтересоваться и начать выяснения, что к хорошему никогда не приводило. Да и ему стоит скрываться два года, пока не достигнет совершеннолетия. Но столько времени - это немало. Особенно для меня. Я, пребывая в одиночестве и общаясь редко с какими-либо людьми, кроме как с работниками и по задачам, могу привыкнуть к его общению и тогда...возникнут проблемы...". Дадзая волновала уязвимость, что влекли за собой ежедневное контактирование с человеком и забота о нём. Члены мафии не могут пожелать ни себе, ни врагу такого. "Я не позволю себе взять другого в привычку, даже если он будет жить под боком. Ни за что."- Осаму твёрдо решил и ему стало немного спокойнее; даже сумел расслабиться. Накахара, после того, как умылся ледяной водой - день сегодня был нелёгким, он старался смыть всю грязь - слёзы, пот и кровь, что шла откуда-то изнутри; направлялся в спальню. Чуя стянул резинку с волос, проходясь по ним и взъерошивая руками, возле корней, и положил её на тумбу. Дадзай, завидев рыжего, отодвинулся на край кровати, уступая место, а она издала противный скрип. Парень сел на неё, зачем-то прощупал матрас и только после лёг, не укрываясь. - Возьми одеяло. Ночью здесь бывает холодно, ты можешь замёрзнуть. - Неполноценный удивлялся самому себе: он, один из лучших мафиози в городе, хладнокровный и с недавним сильным желанием выгнать юношу, сейчас думает о том, как бы его согреть. Он шевелил покусанными губами, произнося слово "бред", а глаза распахнулись в безумном выражении. Он нашёл решение, которое сравнил бы со смутой. Ночью, когда Накахара мирно спал, Дадзай направился за пистолетом.