Мой блядский фанфик

Один на один. Выходной день. Я спал до обеда, а когда проснулся, долго не вставал с постели. Он сидел на своей кровати с телефоном в руках. Я сделал вид, что занят тем же, хотя краем глаза наблюдал за ним. Когда он кидал мимолётные взгляды на меня, я отводил глаза и глупо улыбался внутри себя, или же делал вид, что видел что-то смешное у себя в телефоне, пока представлял, как он поднимается с места и ложится ко мне рядышком, упирается лицом мне в грудь и дышит так, что я чувствую его жар сквозь свою футболку и улыбаюсь, проходясь пальцами по его темным длинным волосам. «Хён, почему ты такой недоступный?» тихо спрашивает он у меня. Чёрт, я до сих пор думаю о том, что он сказал тогда, во сне. И этот его фанфик про то, что он влез в мой сон намеренно, и намеренно сказал, что поцелует меня только во сне. Значит ли это, что я должен сделать первый шаг? А ведь я хотел быть уверен, что это был не просто сон. Упираюсь лицом в подушку и желаю, чтобы это был сон. Крепко зажмуриваюсь и надеюсь, что когда я открою глаза, его не будет здесь, это будет лишь моей фантазией. И не будет фанфика, который он так уверенно решил выложить. Уведомление о том, что у него вышла новая часть. Я не поверил своим глазам и удивлённо приподнялся с места, когда почувствовал, будто кровь резко прилила к голове и в глазах потемнело, а потом сцены, как флэшбеки в моей голове, они сверкали молниями и не давали сфокусировать взгляд, мне даже показалось, что он тогда смотрел на меня и ухмылялся. А может, и не показалось.? Кадры. Они застали меня врасплох. Валит меня на спину, прижимая запястьями к постели. Смотрит в довольной ухмылкой и останавливается на моих губах, прикусывая свою нижнюю. Снова я лежу у себя в кровати, он смотрит со своей. Вернулся назад, он всё ещё сверху. «Тэхён-а, я же говорил. За тобой должок. Когда уже ты меня поцелуешь?» — звучало, как требование. Всё ещё сверху. Опускается к моему лицу и усмехается. Приближается вплотную и ненавязчиво проходится языком по моей нижней губе, затем целует и кусает, так сильно, что я жмурюсь. Снова я лежу в кровати, а он — на своей. Смотрит и насмехается. Я пытаюсь встать, снова падаю, на долю секунды в глазах одна лишь темнота. И снова он нависает надо мной. Отпускает мои руки и отстраняется. Плавно проходится по моим голым ногам своими горячими руками, сжимает внутреннюю часть моих колен и раздвигает мои ноги, устраиваясь между них и снова припадая ко мне. Снова пара миллиметров одежды между нами, только теперь её словно не было, между ног разгорался огонь, когда он двигался, устраиваясь поудобнее, как если бы мы были без одежды и целовались кожей, безо всяких преград между нами. Он опускается к моему лицу, обхватывая колени в свои ладони, он сжимает кулаки так, что моя кожа натягивается под ними и словно трещит от напряжения. Я лежу, пытаясь предпринять что-нибудь. Он опускается ко мне, а его металлическая цепочка на шее свисает и почти касается моей кожи. Снова я там. И снова я тут. Я беру его за цепочку, собирая её внутрь, и тяну его к себе, грубо, уверенно, так, что он падает на мои губы и с удовольствием начинает целовать меня, всё глубже и яростнее. Я прохожусь пальцами второй руки вверх по его щеке вплоть до волос и сжимаю их, убирая и оттягивая назад, чтобы те не мешались на пути к паре минут моего удовлетворения. Он отстраняется от моих губ, плавно спускается к шее и начинает покусывать мою кожу, с каждым разом форсируя свои движения, пока в конечном итоге не начинает пытаться съесть меня. Мой кроткий, высокий стон вылетает из меня так же неожиданно, как и обрывается, ведь… Я вижу его снова там, на своей кровати. И возвращаюсь обратно, где он безвозвратно, нетерпеливо срывает с меня одежду и отрывисто дышит мне в ухо, так, чтобы я мог кончить задолго до того, как он… Он вернётся на свою кровать. Будет сидеть на ней, опираясь спиной о стену, и шептать глазами всё, что я видел сегодня во сне, но забыл ровно до того момента, как он захочет, чтобы я вспомнил. Сейчас. Снова он. Я без нижнего слоя одежды, чувствую самой чуткой частью своего тела шероховатую джинсовую ткань, что трётся так отчаянно и бесстыдно. Снова он там. Он всё ещё смотрит на меня и посылает эти наваждения. И я возвращаюсь обратно, где он ласково гладит анатомию мышц моего живота и спускается ниже. Проходится вверх до пупка мокрым языком, оставляя жгучий, но одновременно ледяной след за собой. Горячее дыхание согревает эту дорожку по пути назад. Теперь я чувствую его губы на внутренней стороне своего бедра и уже не сдерживаюсь, чтобы реветь от боли и желания, так, что мой голос разрывался на частицы. Я ныл и скулил, просил, чтобы он наконец взял его и дёргал тазом в унисон его поцелуям на каждом своём бедре. От начала и вниз, слева, затем справа. Раз, два, три, миллион, бесконечность. Закрываю лицо рукой, закусываю нижнюю губу и рычу, провожу ладонью между ногой и пахом, будто бы нечаянно задевая свой член, стон срывается с моих уст. Резко вбираю в себя воздух шиканием. Тепло окутывает меня. Нет, не просто тепло, я горю. Жар его рта, щекотливые и в то же время приятные узоры его языком, я кричу от наслаждения и зарываюсь в его волосы, сжимаю их и прижимаю ближе к себе. Мои бедра сжимаются с каждым движением его языка и разжимаются вновь. Я танцевал под ним, не в силах удержаться на месте. Глубже. Ещё. Я чувствую его гортань, стены сужаются, и разжимаются вновь. Быстрее, медленнее, хаотично, по его воле. Даже если я получал удовольствие от него, я чувствовал, что на самом деле подчинялся ему, будто я сам исполнял его прихоти, лишь был марионеткой в его руках, что подвернулась совершенно случайно, но оказалась полезной. Момент эйфории, катарсиса и одновременной асфиксии, который должен был стать радужной посыпкой на ядовито-сладком кексе, уже был близко, но в ту самую долю секунды я вернулся назад и лежал спиной на своей кровати, громко дышал и не мог перестать дышать взахлёб. Он сидел на своей кровати, всё так же в телефоне, и когда почувствовал мой взгляд, отвлёкся и обеспокоенно оглядел меня. — Ты в порядке? Его взгляд был серьёзным, но я видел тот дьявольский огонёк в его глазах, я знал, что он издевался надо мной, но, не показывая этого, мучал меня ещё больше. Я слетел с кровати, как угорелый, весь вспотевший и эмоционально потрёпанный. Натянул джинсы, взял бумажник и вылетел из комнаты, захлопывая дверь. Без бухла я не смогу пережить всё недавнее дерьмо. Не это ли называется алкоголизмом, который мне не грозит? — Срочно, ты мне нужен. Мне больше некому сказать, — я начал истерично, сразу как только Юнги поднял трубку. — Алло. Его голос был убитым, обессиленным. Он помолчал немного, прежде чем ответить мне. — Ты знаешь, вчера было полнолуние, — охрип. Что-то случилось. Я слышал всхлипы, еле заметные, которые не мог уловить человеческий слух. — Чёрт, ты же не в общаге обращался, надеюсь? Стой где стоишь, и скажи, где ты, я приду. Мне жутко не понравился его тон. — Я в лесу, что у кампуса. Через полчаса я уже был на месте, летал между деревьев и выслушивал его дыхание. Когда пробежал мимо него, заметил тело, и уже сразу представил самое худшее, что могло произойти. — Что случилось? — я подбежал обратно и взглянул в лицо девушке. Её тело было изуродовано, будто животное выпотрошило ей все внутренности. Он смотрел на неё, сидя на коленях перед трупом, и не решался подать голоса, пока я не повторил вопрос. — Юнги, что случилось? — из-за паники я чуть повысил на него голос. — Я… убил Нину.