Fire meet gasoline

В последние дни месяца полицейский участок напоминает военный госпиталь, развернувшийся в годы Второй Мировой. Все носятся, кричат, паникуют. Вот-вот прольётся кровь, кто-то стиснет зубы и продолжит свою нелёгкую работёнку, а кто-то закроется в пустой комнатушке, подопрет дверь спиной и опустится на пол, горько разрыдавшись. Только не сегодня. Сегодня здесь тихо. Так непривычно тихо, особенно для человека, который весь этот участок на уши и поднимает. Джефф бросает сигарету в пепельницу и, нарочно скрипнув стулом, в тысячный раз за этот вечер встаёт из-за стола, заваленного делами и протоколами. Прогуливается по кабинету, угрожающе сверкая недовольной физиономией, снова садится за стол. Нет, это просто невыносимо. С этим нужно что-то делать. В конце концов, после минутной мысленной перепалки с собственной гордостью, капитан снова встаёт и, злобно рыкнув, выходит из злосчастного кабинета. Конечно же, хлопнув дверью напоследок. Чтобы она услышала. — Эй, ты! — как только голубоглазый радар улавливает движение в радиусе десяти ярдов, сигнал тревоги недовольным женским воплем проносится по всему пустому участку. — Живо выпусти меня отсюда! Джефф приостанавливается, держа в руках стаканчик с холодным и самым что ни на есть мерзким эспрессо со вкусом песка, добытым из этой допотопной кофемашины. На его щетинистом лице расползается улыбка — так улыбается волк, притаившийся в кустах и заприметивший свою добычу. Но Эмма определённо не подходила на роль добычи. Она тоже хищница, она тоже улыбается, увидев Джеффа вдали участка, и ей тоже, как и ему, хочется вцепиться в его глотку. — Апартаменты не люкс, Эм, прости, что не учёл твои пожелания! — выкрикивает капитан, всё же не приближаясь к камерам. Мало ли, что она бросит в него на этот раз. У него до сих пор со скулы царапина от того каблука не сошла. — Мог бы и учесть, — она склоняет голову набок и брезгливо морщит напудренный нос. — В конце концов, я здесь постоянный посетитель! Не боишься, что доложу на тебя в книге жалоб и предложений? — Кому доложишь, куколка? — Джефф все же не выдерживает: ему срочно, ну просто жизненно необходимо сейчас подойти к ней ближе, встать почти вплотную к металлическим прутьям, которые так соблазнительно обхвачены её тонкими наманикюренными пальчиками. — Если ты забыла, босс здесь я. Смерив мужчину равнодушным взглядом, за которым определенно скрывается что-то, что разгадать ему не дано, актриса ухмыляется. Босс. Как же ему идёт эта чёртова форма, этот эгоизм, эта самовлюбленность, эта собственноручно данная ему власть. Если бы Джефф не был таким мудаком, он бы попросту не был собой. Сексуальный мудак. Харизматичный мудак. Озлобленный на весь мир, при этом всё же готовый пожертвовать собой мудак. Ни одно из его худших качеств не может существовать обособленно. За каждым его недостатком скрывается достоинство, и Эмма в тысячный раз ругает себя за легкомыслие, когда видит в отражении стеклянной двери офиса свою глупую физиономию. Что поделать, если от этих изумрудных глаз ей попросту не отлипнуть? Если эти бицепсы, обтянутые тканью чёрной футболки, так и манят к ним прикоснуться? А волосы, его шикарные шоколадные волосы с едва заметной сединой на висках (работа-то нервная) жалостливо просятся оттянуть их пальцами, заставив мужчину сдавленно застонать... — Хватит на меня глазеть, Эмма, — говорит Джефф, сглотнув. — Хватит на меня глазеть, Джефф, — она высовывает кончик языка, пробегая им по нижней губе. Капитан едва не теряет сознание от этого вида. — Что за детский сад? Ладно, чёрт с тобой, — он тянется к заднему карману своих рабочих брюк и достаёт оттуда увесистую связку ключей. Голубые глаза вспыхивают радостным блеском. — Ты отпускаешь меня? — Размечталась, — небольшой ключ податливо входит в замочную скважину камеры. Джефф открывает дверь, поднимает брови и улыбается. — Прошу на допрос, мисс.

***

Лампочка неприветливо мигает и трещит, острые ноготки беспрестанно стучат по лаковой поверхности деревянного стола, а лопнувшие нервы капитана Джеффа заставляют его глаз неистово дёргаться каждый раз, когда он смотрит на актрису перед собой. Это допрос, а значит, по законам жанра он должен возвышаться над ней с какой-нибудь толстой папкой, осыпать её угрозами-вопросами и, брызгая слюной, кричать что-то о правосудии. На деле же всё иначе. Вопросы задаёт она. — Почему мы в участке одни, м? Ты что, убил всех сотрудников, а заодно и преступников? — Значит, ты не отрицаешь тот факт, что ты преступница, — парирует он, разминая шею. — Задержанных я имела в виду. Задержанных. Почему ты всех, кроме меня, отпустил? — Ты видела, как Вуд передавал пакет с порошком Стоуну? — Так я подозреваемая или свидетель?.. — Отвечай на вопрос, Эмма. — Отвечай на вопрос, Джефф, — передразнивая его тон, молвит девушка. Не справившись с бушующим внутри гневом, капитан ударяет ладонью по столу. Актриса даже не вздрагивает. — Ты самая что ни на есть подозреваемая. До каких пор я буду натыкаться на тебя на местах преступлений? Ты всегда, блять, всегда ошиваешься там, где кто-то кому-то передаёт наркоту или кто-то кого-то грохает. Совпадение? Не думаю. Эмма удивлённо открывает рот, будто Джефф сейчас прямым текстом обвинил её в причастности к тому жуткому, жуткому убийству. Бегущая строка на лбу девушки так и гласит: «Ты поплатишься за свои подозрения, козёл». Как хорошо, что капитан умеет читать между строк. — А ты какого хрена за мной следишь? — блондинка всё же повышает тон. — Мне уже осточертело видеть твою физиономию в каждых кустах! — А мне осточертело ловить тебя, как нашкодившего подростка, в каждой передряге. Ты настолько пустоголовая, что не можешь осознать всю паршивость этих тусовок? — Пустоголовая?! — актриса вспыхивает мгновенно, подрывается со стула и обходит стол, чтобы встать возле капитана. — Это меня ты пустоголовой назвал? Ты, человек, который возится с какой-то девчонкой, вместо того, чтобы ловить реальных преступников?! Хреновый из тебя коп, скажу я тебе. Эмма всегда поражалась своему таланту так мастерски задеть за живое, ударить по самому больному месту, рентгеновским зрением своим просканировав все уязвимые места. Джефф заводится: рывком поднимается со стула, озлобленно фыркает и хватает её подбородок двумя пальцами, приближая побледневшее лицо девушки к себе. — Повтори, что ты сказала, — безжизненным голосом скрежещет он, и в фильмах как правило после подобного следует изящно покатившаяся по полу голова Эммы и окровавленное мачете Джеффа. Но она и вовсе не подаёт виду, когда отчётливо выговаривает: — Из тебя вышел просто хреновый коп. Эффект её слов не заставляет себя ждать. Грубо рявкнув что-то о том, что она за это ещё заплатит, капитан хватает Эмму за талию и с силой припечатывает хрупкую фигурку актрисы к ближайшей стене. Пискнув, она собирается схватиться за голову, но Джефф перехватывает её запястья, чтобы она не смогла вырваться. Вот только коп снова просчитался: вырываться Эмма точно не собиралась. Только не из этих самых желанных рук. — М-м-м, как вы зол, капитан, — шепчет она, вскидывая голову, чтобы предоставить больше площади для его поцелуев-укусов. Он посасывает нежную кожу и что-то мычит в ответ, а она в удовольствии закатывает глаза, когда мужчина поднимает запястья актрисы над её головой. Эмма в его полной власти. И это, чёрт возьми, просто невероятно. — Вас возбуждают оскорбления? Внезапно он останавливается, поднимая на девушку свой поистине звериный взгляд. В бесчисленных оттенках изумруда его глаз полыхает адское пламя. Она весело улыбается, прикусывая губу. — Меня возбуждаешь ты, — хрипло бормочет он, отпуская её руки и теперь борясь с неподатливой застёжкой на блестящем платье блондинки. — Я хочу тебя. Всегда хотел. — Наши желания совпадают, — томно отзывается девушка. В конце концов, это должно было случиться с ними. Все эти долгие взгляды друг на друга, эти часы, проведённые в его кабинете за заставляющими кровь приливать ко всему, чему можно и чему нельзя скандалами, эти обидные колкие фразы, брошенные в надежде увидеть долгожданную реакцию, эти прикосновения в стиле «дёрнешься — задушу», эти порочные мысли, иногда слетающие с искусанных в немом желании губ... Джефф и Эмма были обречены. Искра пробежала между ними в ту первую роковую встречу, и теперь, питаясь керосином в виде их постоянных стычек, переросла в бушующее пламя. Они не могли потушить его. Оставалось только гореть. Джефф поднимает Эмму так, будто она ничего не весит, и, прервав очередное её возмущение глубоким поцелуем, несёт к столу. Обнажённые бедра девушки касаются холодной поверхности, и она прикрывает рот, чтобы вздохнуть, а капитан пользуется этим, ловко проскальзывая языком к её нёбу, сталкиваясь с её языком и делая этот поцелуй ещё более глубоким, почти звериным. Обхватив шею копа руками, Эмма притягивает его ближе к себе и обвивает его талию ногами. Благодаря его усилиям на ней остаётся только нижнее белье. Джефф отступает всего на полушаг, чтобы полюбоваться роскошным телом актрисы, а затем снова припадает к её губам, опускается на шею, на ключицы, кусает мягкую кожу груди. Но он не из тех, кто будет размениваться на ласки, а потому в следующую секунду пряжка ремня звонко ударяется о кафельный пол. Спустив брюки и обхватив одной ладонью заднюю часть шеи Эммы, а другой — её бедро, полицейский с глубоким стоном входит в столь желанную девушку. Она вздыхает, всхлипывает, разрываясь на атомы и молекулы от силы этого всепоглощающего удовольствия, совсем не подозревая, что это даже не начало. Стол шатается, стоны один за другим слетают с их губ, капли пота собрались на его лбу. Джефф убивает её, убивает, он не оставляет ей и малейшего шанса на то, чтобы прийти в себя. Эмма в небытии: она не знает, кто она, зачем она это делает и как позволила себе так просто отдаться этому урагану чувств... но если бы сейчас кто-то предложил ей отмотать ленту назад и предотвратить безудержный секс в допросной с самым горячим копом во Вселенной, она бы заехала этому человеку по его наглой бестактной морде. — Джефф, я... я... — шепчет она, чувствуя, как приближение к пику удовольствия скапливается внизу её живота. Она сильнее прижимается к нему, вся дрожит, ощущая каждый его дюйм внутри себя, и тогда Джефф крепко целует девушку, опустив руку на её клитор. Он доводит её пальцами, он сильнее вбивается в неё, сжимает свободной ладонью грудь, пропуская сосок между пальцами, снова целует, целует до тех пор, пока она сама не отстраняется от него, протяжно застонав и выгнув спину. Несколько раз толкнувшись в девушку, Джефф кончает следом, а после роняет голову на её влажное оголенное плечо. Их сбитое дыхание и уже не такой раздражающий треск лампочки — единственный звук в этой некогда пугающей допросной. Капитан первым приходит в себя, поднимая на девушку взгляд и заправляя прядь белокурых волос за её ухо. — Любимая, я не переборщил, называя тебя пустоголовой? — хрипло спрашивает он. Румяные щеки, улыбка до ушей, блеск в глазах — так выглядит счастливая женщина. Эмма качает головой, обнимая полицейского за шею. — А я не переборщила, когда назвала тебя хреновым копом? — Есть немного, — Джефф смеётся, оставляя поцелуй у неё на лбу. Ласково улыбаясь, блондинка кладёт голову ему на грудь. — И всё же я не понимаю, как ты смогла уломать меня на ролевые игры, — после недолгой паузы говорит мужчина. — Это, конечно, было просто охрененно, да и за решёткой мне не привыкать тебя видеть, учитывая обстоятельства нашего знакомства, но... правда, не могу поверить, что у тебя надо мной такая власть. Подняв на копа любящий взгляд, актриса лишь пожимает плечами. Путь к тому, чтобы приручить этого дикого зверя, тернист и усыпан осколками его тяжелейшего характера. Джефф никогда не уступит первенство в отношениях, ровно как и она, но есть у капитана маленькая слабость: всё, что связано с Эммой, полицейским участком и сексом делает его уязвимым. За полгода отношений она усвоила простую истину и теперь всячески, может быть, даже абсолютно бессовестно пользуется их положением, слегка превышая свои и его полномочия. — А знаешь, во что не могу поверить я? — спрашивает девушка и, поймав его вопросительный взгляд, продолжает. — В то, что ты действительно отпустил весь участок в разгар работы домой, чтобы заняться со мной сексом. Как ты там говоришь, власть? Думаю, ты прав. Весело расхохотавшись, Джефф немедленно отвечает ей тем же: — Помни об этом, когда мы будем заниматься с тобой сексом у тебя в гримёрке.