Lost the game

      Холодный утренний свет заботливо укрывает Страну восходящего солнца. Лёгкие порывы свежего океанского бриза колыхают белые верхушки волн, проносясь дальше, до самого пирса, и наполняя воздух солёным запахом. Странно было бы встретить кого-то здесь в столь раннее время, но, тем не менее, ещё издалека заметна сидящая на каменном бортике фигура. Полы плаща, как и тёмные пряди волос, чуть развеваются тем же ветерком, а взгляд карих глаз устремлён в сторону рассвета, что окрашивает тёплыми тонами небо.       Губы расплываются в лёгкой ухмылке, когда за спиной слышатся знакомые хаотичные шаги. — Ты опоздал на пять минут, — произносит он, не оборачиваясь к собеседнику. — Решил тебя позлить, — широко ухмыляется пришедший и присаживается рядом, не доставая руки из карманов тёмного пиджака. — Вообще, не тебе меня упрекать. Прошло два года после дела с Гильдией, а ты решаешь написать простенькое сообщение и пригласить меня в другой конец города в такую рань. Я мог и не прийти. — Но ты ведь пришёл, Чуя, — только сейчас детектив переводит на него взгляд всё с той же мягкой улыбкой. — Давай сразу к делу. Я пришёл, потому что знаю — будет интересно. Ведь пришёл я к тебе, Дазай, — парень складывает ногу на ногу.       Тот лишь пожимает плечами и коротко отвечает: — Сегодня вечером я уезжаю. Навсегда. — Куда? — после небольшой паузы спрашивает Чуя и опускает взгляд на спокойные волны. — Во Францию, — смотря вдаль, он непринуждённо болтает ногами, словно бы говоря нечто совершенно обыденное. — Во Францию… — тихо повторяет за ним, прикусив губу. — В Париж, если быть точнее.       «Парижский синдром», — мелькает в мыслях мафиози, и он продолжает уже вслух:  — Я с тобой. Двойная поездка, так сказать.       Дазай резко оборачивается к нему и осторожно спрашивает: — Ты ведь понял, о чём я? — Я не глупый, Дазай. — Чуя смотрит в глаза собеседника, поджимая губы. — И ты уверен, что хочешь… поехать? — Абсолютно. — Хорошо, — вдруг соглашается парень и отводит взгляд в задумчивости. Посидев так немного, спрыгивает с парапета на сам пирс. — Тогда увидимся сегодня на нашем месте. В пять вечера, — бросив это уже на ходу, Дазай разворачивается и уходит. — Стоп, — рыжеволосый вскакивает на ноги, — И ты просто уходишь? Я час добирался сюда, вместо того, чтобы лежать в своей мягкой постели и смотреть десятый сон, ради нескольких минут разговора?       Но его слова оказались проигнорированы, ведь эспер уже скрылся где-то в улочках Йокогамы.       Будильник на телефоне Чуи прозвенел, оповещая о нужном времени. Ровно пять вечера. Парень стоит, в ожидании сложив руки за спиной, и качается из стороны в сторону, переходя с носочков на пятки.       Место встречи — одна ничем в принципе не примечательная улочка Чаши. Но именно здесь эти двое встретились впервые около девяти лет назад. К тому же, тут обычно не бывает прохожих – никто не помешает «свиданию» Двойного чёрного.       Вскоре появляется и Дазай, что размеренно шагает к мафиози и останавливается рядом. — Ты опоздал на семь минут, — оборачивается к нему Чуя с язвительной победоносной улыбкой.       Детектив лишь чуть приподнимает бровь, достаёт из нагрудного кармана пальто маленькие часы и показывает ему циферблат: — Вообще-то, на восемь, я засекал. — Ты специально опоздал? Агрх, ты невыносим.       Чуя вздыхает и ступает шаг вперёд к нему. — Я знаю, — Дазай спокойно убирает часы обратно в карман, смотря на парня.       И мафиози не знает, что ответить. Он сначала всматривается в глаза эспера, но предательски опускает взгляд, пытаясь подобрать слова, подходящие под эту ситуацию.       Повисшее между ними молчание прерывает Дазай с вдруг появившейся улыбкой: — Чу-уя. — О, Боже. Я знаю этот тон, — он поднимает взгляд, сдерживая смех за маской безразличия. — Какой способ двойного самоубийства выбираешь? — Прыгнем за ручку с крыши, — серьёзно начинает голубоглазый. — Или утопимся в океане. Но сначала я прострелю тебе ногу, если ещё раз будешь говорить со мной в таком дурном тоне, придурок. Или если будешь считать, что я не пойму скрытый смысл твоих слов. Я изучал психологию.       Дазай только ещё больше улыбается от его возмущения. Конечно, он знал, что Чуя догадается о скрытом смысле, он на это и рассчитывал. Но зачем говорить об этом? — Знаешь, мне понравился первый вариант, особенно та его часть, где мы держимся за руки. И да, можешь прострелить ногу, только тебе придётся нести меня, я ведь не смогу дойти. — Я тебе дам костыли. А руки будут заняты, — Чуя демонстративно прячет ладони в карманы и продолжает, передразнивая уже давно сказанные слова:  — Ведь чисто принципиально я атакую ногами, а не руками. — Дорогой, я прекрасно знаю, как ты атакуешь, — парень закатывает глаза и продолжает:  — Костыли мне не нравятся. А вообще, изначально я мечтал о двойном суициде с хорошенькой девушкой. Но, знаешь, если с тебя снять эту дурацкую шляпу, ты будешь больше подходить для этой роли. — Пальто своё ты сжёг, предатель, но я свою шляпу не сниму, — мафиози прищуривается. — И с какой это стати я буду подходить на эту роль?!       Осаму цокает, ещё ближе подходя к Чуе: — Может, ты не снимешь, зато сниму я, — он демонстративно забирает у него шляпу и нахлобучивает себе на голову. — С какой стати? Ну, у меня нет других вариантов. — Эй! Верни. — голос срывается в возмущении, но рыжеволосый сразу же успокаивается. — Хотя, да, ты прав.       Чуя отступает на шаг назад: — Я тоже тебя знаю. Немало лет. Давай не с крыши, а с Эйфелевой башни, — добавляет, отворачиваясь от него.       А брюнет подходит со спины, аккуратно кладет ладони на плечи и чуть наклоняется, заглядывая в лицо: — Всегда умилялся с твоего возмущения, Чиби.       Парень закатывает глаза, забирая шляпу и надев обратно на себя: — А я – от крови на твоём лице, — спокойно улыбается.       Детектив берётся за поля шляпы и опускает ему на лицо с довольной улыбкой: — Я знаю. — Иди к чёрту, Дазай, — он шипит и надевает шляпу нормально. — Разве что вместе с тобой, Чуя. — Ну да. Только туда нам и осталось, — отходит от него.       Дазай выпрямляется, проговорив: — Двое отбитых друзей вместе по жизни, — протягивает парню руку. — Какие выражения, вау, — прищуривается Накахара. Рукой, которая была в кармане, что-то сжимает, а вторую протягивает. — Тебе не нравится? — улыбается брюнет и берёт его ладонь в свою. — Мне льстит. Два друга… Давно такого не слышал, — ступает шаг вперёд. — Как там нас называли? Не помнишь? — ещё шаг и уже шепчет на ухо. — Двойной чёрный? — Просто не было повода сказать, — он опускает голову немного набок. — Именно так. Славные были времена. — Вау, что я слышу, — Чуя ухмыляется. — Могу сказать, что, отчасти, это взаимное ощущение. — Лишь отчасти? — Дазай вскидывает брови с наигранным разочарованием. — Хорошо, не отчасти, — невозмутимо переплетает пальцы их ладоней.  — Рад слышать, — эспер вновь улыбается и притягивает Чую за руку на себя. — Э-эй, — рука выскальзывает из кармана. На ладони виднеется лёгкий порез от ножа. Мафиози игнорирует слабое покалывание и испорченную перчатку, смотря исподлобья на парня. — Не делай так больше. — Почему же? — бросает взгляд на его вторую руку и замечает порез. — Ай-ай-ай, Чуя, нельзя играться с острыми штуками, к тому же так неосторожно. — Безопасность, — шипит он и резко вырывается, пряча руки в карманы. — Сам ведь учил. — Никогда не сомневался, что ты хороший ученик, — с лёгкой ухмылкой брюнет спокойно убирает руки за спину. — Один человек готов убить за эти слова. Да что уж там готов… убивал и убивает, — слабо кивает и отводит взгляд. — Хм, не могу сказать что ты плохой учитель. — Знаю… — чуть хмурится. — Акутагава. Всё портит его излишняя вспыльчивость и неконтролируемый характер.       Дазай вздохнул и кивнул в ответ на его последнюю фразу в знак благодарности. — Работать с ним сейчас вдвойне сложнее.       Держа в голове понимание того, что это, скорее всего, их последний разговор, Чуя медленно берёт его левую руку и начинает аккуратно разматывать бинты. — Хах, я представляю, — Дазай замолкает, переводит взгляд на него, непроизвольно сжав пальцы, но не отдёргивает руку. — Что ты делаешь? — Открываю одну из величайших тайн мира, — Чуя аккуратно проводит подушечками пальцев по участку открытой кожи, который был пока мал. — Маньяк-суицидник, ну мне ведь интересно.       Детектив внимательно следит за его движениями с внутренним напряжением и сдержанно произносит: — Полагаю, фраза: «лучше некоторым тайнам оставаться тайнами» — тебя не остановит? — Не остановит. Сам ведь знаешь, — Чуя наклоняется, сняв первый оборот бинта и наматывая его на ладонь, — Остановит лишь смерть, моя смерть. Готов меня убить, чтобы уберечь тайну?       После некоторой паузы Дазай немного расслабляет руку и разжимает пальцы: — А разве я уже не убил тебя? — Именно, — Чуя прикрывает глаза, уже немного быстрее разматывая бинты.       «Давно убил», — проносится у него в голове. Сняв бинт до конца, рыжеволосый открывает глаза и несколько секунд пребывает в искреннем удивлении, так как ничего необычного на запястьях не оказалось.       «Какого чёрта, Дазай?!» — думает он и ухмыляется, скрывая некое разочарование, и проговаривает вслух: — Хорошо, это было ожидаемо.       Дазай лишь довольно улыбается реакции, наблюдая за парнем: — Знаешь, это стоило того, чтобы увидеть удивление на твоём лице…       Вдруг Чуя, едва касаясь, проводит кончиком языка по теплой коже, выпрямляется и оборачивается.       «Да чтоб тебя» — Дазай не договаривает от его его прикосновения, едва заметно вздрагивает и осторожно отстраняет руку. — Кхм. И что же ты ожидал увидеть, Чуя? — он берёт бинт и начинает неспеша наматывать обратно. — Всего чего угодно. Такого, или… — оборачивается, широко ухмыляясь теперь его реакции, — заурядных шрамов и порезов, несмотря на то, что ты ненавидишь боль, или, — подойдя ближе, вновь берёт руку и оставляет три невесомых поцелуя вдоль предплечья, — что-то из-за даров. Своих или чужих. От таких действий Дазай роняет бинт и немного сжимает зубы: «Чёрт». Но руку, опять-таки, не отстраняет. — Не злорадствуй. Мой дар лишь нейтрализует другие, не оказывая на меня какого-то действия. Насчёт порезов, — делает небольшую паузу. — Было искушение, но, как видишь, дальше не зашло. — Вау, Дазай… — тихо засмеявшись, Чуя тянет руку немного на себя, кратко целует ямку локтя и ниже, слабо прикусив кожу. На лице всё время красуется спокойная ухмылка, а вторая рука сложена за спиной. — Искушение, которому ты не поддался, интересно.       Дазай, не слушая слов, прикрывает на пару секунд глаза, собирается с мыслями. После снова смотрит на него и чуть поводит рукой: — Перестань. — Зачем и почему?       Прекрасно понимая, что Чуя получает от этого лишь удовольствие, он всё же отвечает сквозь зубы: — Потому, что у меня не одно искушение, которому я пока не поддался. — Хм… а вот это ещё интереснее, — Накахара пробегается кончиками пальцев по руке и выравнивается. Хмыкнув, резко снимает бинт с шеи и сразу несильно кусает, но не отпускает хватку. Иногда усиливая, иногда ослабляя её, аккуратно зализывая и втягивая нежную кожу.       Дазай широко открывает глаза и замирает от неожиданности, чувствуя лёгкую дрожь и закусывая губу. Второй рукой берётся за плечо Чуи и сжимает, но так и не отталкивает.       Лизнув место укуса, рыжеволосый проговаривает: — Что-то не так?       Осаму опускает взгляд на него и негромко спрашивает: — Издеваешься надо мной, да, Чуя? — Нет… не издеваюсь, ты ведь знаешь, — тот коротко целует шею под ушком. — Конечно, тебя я прекрасно знаю, — чуть поводит головой. — И не смотри на меня так. — Как? Как человек, что готов убить тебя, умереть с тобой, убить себя, убить с тобой, уйти и полюбить кого-то или полюбить тебя? — мафиози слегка безразлично отстраняется на несколько сантиметров.       Осаму замирает от этих слов, вдруг улыбается с лёгкой грустью и произносит шёпотом: — Придурок…       Тут же Дазай притягивает его обратно к себе и, наклонившись, осторожно касается губ своими. На лице Чуи появляется еле заметная паника. Немного нервно выдыхает в губы и дерзко, но с некоторой нежностью, целует. Брюнет отвечает на поцелуй и обнимает его одной рукой за талию. Мафиози пропускает пальцы сквозь тёмные волосы, мысленно оценивая: «Такие же мягкие, как я и думал», — и аккуратно поглаживает пряди, приобнимая второй рукой за шею.       Дазай прикусывает его нижнюю губу, чуть отстраняется и заглядывает в лицо. Нахакара молчит, сжав сзади руку в кулак и всматриваясь в карие глаза. Одновременно холодным и пылающим взглядом пытается изучить и понять действия одногодки, но, не находя ответа, кусает с непривычки губы.       Тот в ответ снова лишь мило улыбается. Как же много есть улыбок в запасе у Осаму... — Ммм, неплохо целуешься, Чуя. — Блять, иди к чёрту, — он опускается с носочков, на которые вставал, чтобы было легче, и упирается лбом ему в грудь, сжимая ладони в кулак. — К чёрту.       Дазай тихо смеётся, обнимает его, и проводит ладонью по спине: — Я уже говорил, что с тобой — куда угодно.       Тихо скрипя зубами и вздыхая, мафиози меняет тему: — Первое дело общее вспомнил. — Неужели? — детектив снимает второй рукой шляпу и прячет довольное лицо в рыжих волосах.       Чуя замирает, сжимая кулаки сильнее. Тихо вздыхает, расслабляя ладони. Парень не обращает внимания на кровь, стекающую по коже перчатки: — Давно хотел сказать. Ты выиграл тот спор честно. — Молодец, что признал, — детектив пожимает плечами, не меняя положения. — Спасибо… — рыжеволосый закрывает глаза, прижимаясь ближе. — Жаль, нам не быть на одной стороне снова. — Ты прав… — Дазай неловко улыбается, опуская взгляд на него. — Но кем бы мы ни были перед лицом этого мира, сейчас, друг с другом мы будем самими собой, да?       Накахара с лёгкой издёвкой смотрит ему в глаза: — Может быть, — выдерживает паузу и продолжает, ухмыляясь и показывая белоснежные зубки: — Я мог и поспорить, но ты прав. — Вот и чудно, — Дазай надевает обратно на него шляпу специально немного набекрень и тискает Чую за щёчки. — Я уже не пятнадцатилетний пацан, — рычит Накахара, кусая его руку. — Твой возраст мне не мешает, — брюнет тихо шипит от укуса и нехотя отстраняет ладони. — Как скажешь. Просто в следующий раз трюк с гипсом тебе не поможет, и ты останешься без руки, — мафиози скрипит зубами, но глубоко вдыхает, успокаиваясь. — Я могу выбрать, без какой? — Без той, которой ты коснёшься моих щёк, — Чуя складывает руки на груди.       Осаму смотрит ему в глаза с абсолютно серьёзным лицом. Битва взглядов длится несколько секунд. Вдруг он осторожно тыкает Чуе сразу в две щеки.       Накахара тихо рычит, достает из обоих карманов по два складных ножа и, скрещивая руки, приставляет лезвия к ямкам под локтями парня у вены: — Достаточно. — Понял, я понял, — Дазай смеётся и отстраняет руки с жестом «сдаюсь». — Не горячись, Чуя, а то опять порежешься. — В тот раз, — прокрутив ножи между пальцами, мафиози закрывает их и кладёт в карманы, — это была твоя вина. — Разве что, косвенно, а так я не причём. — Ты потянул меня на себя! Это было неожиданно, а моя ладонь была слишком близко к лезвию! — Я не знал о лезвии, — Осаму возмущённо разводит руками. – А ты вовсе должен быть готов к неожиданностям, находясь рядом со мной. — Могу теперь не к чёрту, а нахуй послать, — он лишь поправляет шляпу, — Или на иглу наркотика, которой тебе так и не сделали… — Ох, ну в этом случае только на твой, — Дазай подмигивает с ухмылкой, но тут же серьёзно продолжает. — Кхм, и хорошо, что не сделали, не люблю наркотики.       Чуя замирает, осознавая слова. Секунда, две секунды, три, десять: — О, мой бог, Дазай! — Я, конечно, не бог, но спасибо, — парень смеётся, смотря на рыжеволосого. Мафиози отворачивается от него, пытаясь отойти от услышанного. — Ого, это произвело ещё больший эффект, чем я ожидал. — Заткнись, — шипит Чуя и с улыбкой оборачивается снова. — Нет никакого эффекта. — Во-первых, ты молчал целых... десять! секунд, — Дазай начинает загибать пальцы. — Во-вторых, твоё восклицание. И ты отвернулся. А вдобавок ко всему теперь затыкаешь меня. — Но… — сквозь возмущение перебивает парень. — Я понял, — вдруг не даёт договорить Осаму. — Чуя, ты пробка. — Пробка? — Ну да-а, — протягивает Дазай с улыбкой, раскачиваясь с носка на пятку. — Затыкаешь, как пробка. — Я бы провёл ассоциацию, но мне достаточно, — он закатывает глаза, жестикулируя рукой. — Да ладно тебе, Чуя.       Тот лишь цокает языком: — Хорошо, не я первый начал, — разводит обеими руками. — Может выпьем в том баре. «Lupin» кажется.       Дазай замирает на пару секунд из-за воспоминаний и поводит плечами, спокойно отвечая: — А знаешь, почему бы и нет. — Только я так и не понял. Виски или коньяк? — ухмыляется и идёт первым через короткий путь.       Детектив идёт позади на один шаг и наматывает обратно бинты на шею, а после и руку: — Виски, пожалуй. — Ну, а я возьму коньяк. Угощаю, Дазай.       Чуя выходит на улицу, пряча руки вновь в карманы. Уверенным, немного хаотичным в скорости и ширине шагом идёт сквозь малолюдную улицу вечернего города.       Дазай заканчивает с бинтами, сбрасывает со лба прядь волос, убирает руки также в карманы пальто и размеренно шагает за ним. — Благодарю, Чуя, — улыбается уголками губ. — Зачем эта лишняя лицемерная вежливость? — немного запрокидывает голову, смотря на него. — Или ты искренне? — Искренне. Не во всём и не всегда есть подвох или двойное дно. — Я просто проверял! — выпрямляясь, заворачивает за угол.       Брюнет лишь чуть ускоряет шаг, чтобы не отставать.       Дорога не очень долгая. Им ведь обоим открыты тайные ходы портовой мафии, а смысла боятся Мори просто нет. Сейчас им можно всё…       Чуя осматривает вывеску бара и уверенно открывает дверь. Он входит первым, давая Осаму возможность оглядеть всё и вспомнить, и садится в дальний угол барной стойки. Дазай мимолётно смотрит вокруг и присаживается на своё место. Буквально тут же на колени к нему запрыгивает кот. — Ну здравствуйте, учитель, — эспер проводит по пушистой шерсти кончиками пальцев. — Коньяк и виски. Всё как всегда, — приподнимая два пальца, привлекает внимание бармена. Спустя минуту рыжеволосый кивает мужчине, который принёс заказ, и поднимает взгляд на брюнета. Парень резко отстраняется от собеседника, замечая кота.       Посмотрев на него, Дазай тут же спрашивает: — Чуя, хочешь его погладить? — Ни за что. — Он же такой милашка, — детектив берёт котика на ручки и подносит мордашкой к Чуе. — Убери его от меня! — мафиози настороженно смотрит на морду кота, из-за чего глаза немного скосились, и отодвигается. — Убери, Дазай! — Ну и ладно, — с обиженным выражением лица Осаму прижимает кота к себе, который перед этим успевает лизнуть нос Чуи.       Накахара тихо визжит и в панике вытирает нос салфеткой из-под перчатки: — Это было возмутительно! — вздрагивает от не очень приятных ощущений. Посматривая на кота убийственным взглядом, отпивает алкоголь. — Он что-то скрывает.       Поняв, что произошло, Дазай тихо смеётся и одобрительно гладит кота за ухом. После тот соскакивает с рук и усаживается на свободное место, а парень тянется за своим стаканом: — О чём ты, это обычный милый котик. — Это не просто кот, Дазай! — недовольно ворчит мафиози и отворачивается от него к стойке, отпивая коньяк. — Ты просто его не любишь, — тот лишь фыркает и медленно делает глоток виски.       Все ещё недовольный Чуя складывает руки на стойке, не смотря на эспера: — Я ему не доверяю.       Дазай с негромким смешком при виде его недовольства подпирает второй рукой щёку и отпивает ещё: — Почему же тогда? — Просто чутьё, — кладёт голову на сложенные руки. Ведя по краям стакана подушечками пальцев, парень вздыхает. — Сам понимаешь, способ жизни у меня никогда не был безопасным.       Брюнет лишь кивает в ответ, задумчиво чуть покачивая стакан в руке и наблюдает за отблесками на стекле.       Рыжеволосый слабо улыбается. Приподнимаясь, отпивает: — Но вообще я люблю котов. — Правда? — удивлённо оборачивается к нему. — Да. — Чуя, почему ты раньше не говорил? Почему я узнаю только сейчас?! — упрекает Дазай, сдерживая восторженный визг. — А зачем тебе лишняя информация? — пожимает плечами с лёгкой издёвкой. — Она не лишняя. Чего ещё я не знаю о тебе? — продолжает Осаму, отставляет стакан. — Много чего. Давай будем честны, я был одним из лучших учеников, если не лучшим. Я то могу скрыть что-то от тебя. — Да, конечно… Но, котики, Чуя! Котики! Ладно, молчу. — У меня был кот. До группировки «овец». Такой же бездомный, — рыжеволосый безразлично допивает из стакана и, приподняв два пальца в жесте «повторить», оборачивается к нему. — Это мило, — детектив слушает, подперев голову руками. — Как его звали? — Курои*. — А что потом стало с ним? — Утопили в речке, — пожимает плечами, беря до рук второй стакан. — Бедняга… — грустно вздыхает, выпивая ещё виски, и продолжает после небольшой паузы: — В чём минус котов — они не могут познать прелесть самоубийства. — Шутки о девяти жизнях? — тихо смеётся. — Ладно, если честно, не все люди понимают. Да и это понятие для каждого разное. — Согласен. Но когда-то же и девятая жизнь подойдёт к концу, — Осаму поднимает стакан на уровне глаз, смотря через него на Чую, и немного покачивает. — Последний рубеж, где всё закончится.       Дазай выпивает оставшуюся жидкость и ставит пустой стакан на стойку с лёгким отстуком. — Совсем скоро ты получишь своё, — за один глоток мафиози осушает шот и отставляет пустой стакан. — Как и каждый из нас. — Надеюсь, — Чуя зевает, прикрывая рот перчаткой, и прищуривается на кота. — Ну с ним точно что-то не так. — Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — слегка улыбается эспер и скрещивает руки.       Кот поднимает уши, будто бы понимая, что говорят о нём, смотрит на Чую, и коротко мяукает. Дазай вновь смеётся: — Учитель, не слушайте его.       Чуя просто отпивает растаявший лёд, игнорируя «очень интересное» взаимодействие человека и животного. Через некоторое время Осаму разворачивается на стуле и кладёт голову на стойку, смотря на Накахару снизу вверх.  — Что для тебя значит самоубийство? — спрашивает Чуя, чтобы просто поддержать разговор.       Дазай ненадолго задумывается и лишь после отвечает: — Если бы я был уверен, что у человека есть такая штука, как душа, то сказал бы, что это скорее убийство этой самой души, чем тела. Говорят же, что после смерти она остаётся жить. Тогда какая же это смерть? — пожимает плечами, смотря куда-то в потолок, и прищуривается. — Ну, а если не затрагивать это, то и просто застрелиться или там с крыши спрыгнуть сможет не каждый, ведь гораздо проще для человека нанести вред кому-то чем себе любимому, хоть и есть исключения. Но, подумай, кто захочет совершать самоубийство в здравом смысле? Кроме меня, конечно, – улыбается. – Обычно, к этому приходят из-за отчаяния. Когда уже не хватает сил бороться с ним. И это зачастую показывает не сложность ситуации, а слабость человека. — Интересные мысли, — Чуя садится таким же образом и немного ближе.       Осаму поворачивает голову набок, смотрит в голубые глаза, и улыбается уголками губ: — Возможно. — Да нет, интересные. Не совпадают с моими, — пожимает плечами мафиози. — А ты что об этом думаешь, если не секрет? — Возможность самоубийства даёт мне веру в то, что жизнью управляю я. Но если после этого шага я увижу свет, как «душа», все мои надежды угаснут также, как жизнь в глазах моих жертв. — В чём-то я согласен. Поэтому, если совершать суицид, то лучше уж быстро, без лишней боли и без гарантий «возрождения». — Для тебя главное без боли, для меня без гарантии выжить хоть как-то, — он щёлкает по стеклу. Бармен подходит к парням и наливает вновь. Чуя берёт бокал и аккуратно отпивает, не меняя положение. — Не то чтобы главное без боли… Хоть я и не люблю её, но вынести могу. Просто зачем усложнять ещё и этим? — Как скажешь, — выпивает за один глоток стакан и уже пустым бесшумно ставит его на стол.       Наблюдая за ним, Дазай зевает, прикрывая рот ладонью: — Если ты напьёшься, я тебя на руках не донесу, — задумывается. — Или донесу… — Да ты не слабак же. И вообще. Я и сам дойду, — Чуя цокает языком и вновь щёлкает.       Брюнет лишь бросает на него скептический взгляд.       Сев немного ровнее, Накахара отпивает коньяк покрепче: — Вообще, я любитель вина. Пью только во время побед. У меня есть целый склад старых и очень дорогих бутылок этого напитка. И каждая из них будет открыта на что-то масштабное. — Я помню. Например, «Petrus» восьмидесятого года в честь моего ухода из мафии, – усмехается Дазай и продолжает: — И часто ты туда заглядываешь? — Редко. Не позволяю. Только если это нужно будет показать перед остальными. Никогда не нравился алкоголь, — Накахара вздыхает и допивает остатки. — Дурманит разум и тело. Если даже можешь сфокусироваться на цели, а твои руки и ноги выдерживают стойку с пистолетом… Лишний адреналин в крови может нарушить всё. — Иронично, — брюнет складывает руки на груди. — Зачем тогда ты сейчас его пьёшь? — Жизнь коротка, — мафиози закрывает глаза и вновь садится как прежде. — Хах, а мы и так стремимся укоротить её ещё больше, — негромко произносит Дазай, постукивая пальцами по костяшкам другой руки. — Совершенно верно, — он переворачивается набок, немного касаясь волосами его плеча.       Осаму смотрит на Чую с мягкой улыбкой и тоже полуоборачивается в его сторону. — Мы все ещё не определились с видом… — Чуя закрывает глаза, чувствуя лёгкую безопасность. — Видом?.. — рассеянно переспрашивает эспер, чуть наклоняя голову к нему. — Видом и типом самоубийства. — Оу, точно, я совсем забыл. Какие у тебя варианты? — Яды пробовал? — Один раз… – начинает вспоминать детектив. – Заварил себе чай с сахаром и цианидом. Но глюкоза обезвредила яд, так что я выжил. — Молодец. За химию ставлю твёрдую двойку. — Эй, — чуть толкает его в плечо. — Я знал это. Просто всегда пью с сахаром, положил по привычке, и только потом это понял. — И не повторил попытку? Всё ясно с тобой, – протягивает Чуя. — Второй раз одно и то же неинтересно. — С такой точки зрения… хорошо. Можно дуэль. Или сказать Акутагаве о том, что я предатель портовой мафии, а ты всё ещё считаешь его недостойным, — он тихо смеётся в ладонь. — Ох, я уже это представляю. Он же весь изведётся, чтобы нас прикончить, – улыбается Дазай. — Конечно. Он, скорее всего, сам умрёт, но не прикончит. Так что лучше ты потом просто коснёшься его и… — рыжеволосый, задумавшись, потирает подбородок. — Или же мы можем тот опасный трюк повторить. Я не хочу умирать от рук этого ежа. Передумал. — Н-да, больно много радости ему будет, если убьёт нас… — Осаму замолкает, задумавшись, но тот же продолжает:  — Ещё предложения? — Может, просто русская рулетка? Вернее, усложним правила. — В барабане будут все патроны? Или пять из шести для интереса? — тут же делает предположения брюнет. — Пошли со мной, — Накахара ухмыляется и резко встаёт, от чего покачивается. — Хорошо, не так быстро.       Чуя возвращается обратно, ведь алкоголь в крови делает своё.       Осаму ровно садится на стуле с несколько растрёпанным видом: — А я говорил, что ты много выпил.       Эспер поднимается на ноги и протягивает ему руку. Мафиози закатывает глаза, но берёт его ладонь и поднимается. Поправляет волосы и надевает шляпу обратно. Прищуриваясь, он подходит ближе к Дазаю и старательно поправляет и его прическу.       Осаму смотрит на него с лёгким удивлением и улыбается: — Ты, вроде, куда-то идти хотел. — Да. Ко мне. Соединим рулетку с картами, — опускает его руку и, кидая напоследок деньги с чаевыми, идёт на выход.       Дазай убирает руку за спину и направляется за Чуей: — С картами… проигравший партию делает выстрел? — Увидишь.       Вскоре, немного неровной походкой, Чуя подходит к дороге: — Будем идти или я вызову машину?       Брюнет идёт рядом, чтобы если что поддержать его: — Я боюсь, сам ты не дойдёшь. Мафиози кивает и просто отправляет смс: — Не смею сопротивляться. Скоро подъедут. — Хорошо, — после этих слов Дазай более-менее успокаивается.       Чёрная тонированная машина с поддельными номерами останавливается возле них. Чуя ступает шаг, и двери автоматически открываются. Выбрав задние сидения, он садится первым. Дверь переднего сиденья у водителя сразу закрывается, давая Дазаю разрешение сесть только рядом с Чуей. Мельком окидывая машину взглядом, Осаму спокойно садится рядом с ним, закрыв дверцу.       Машина трогается на средней скорости к пункту назначения. Водитель и задние сидения разделены бронированной перегородкой. Такая же была сзади, но прозрачная, тонированная.       Парень зевает, дописывая сообщение на телефоне, и невольно кладёт голову на плечо Дазая: — Карты будут не стандартные игральные.       Тот лишь снисходительно улыбается, смотря на него: — И в чём же отличие? — Увидишь позже. Давай поговорим о чём-то другом? — рыжеволосый поднимает на него взгляд, позже опускает и закрывает глаза. — Хорошо, — соглашается Осаму и кладёт свою голову поверх его. — О чём, к примеру? — Сожалеешь о чём-то? — О том, что… — он немного хмурится и задумывается, но всё же договаривает: — не поцеловал тебя раньше. — Не похоже на тебя, — резко открывает глаза Чуя, всматриваясь в него, и сжимает ладонь в кулак. — Повтори. — Может быть и не похоже, — пожимает плечами Дазай, смотрит в голубые глаза и размеренно повторяет уже без паузы: — Жалею, что не поцеловал тебя раньше.       Чуя открывает рот чтобы что-то сказать, но передумывает и просто вновь закрывает глаза. — Наивно полагать, что ты выдашь настоящие эмоции своим поведением. Ты ведь незаурядный, — шепчет мафиози.       Дазай отвечает с загадочным выражением лица: — Рад, что ты такого мнения. — А что сделало тебя хоть немного счастливым за эту жизнь? — решает просто сменить тему, пока на разум ещё сильнее не подействовал алкоголь. — Всё это некоторые люди. Ты, Ода, ребята из агентства. Так, наверное. — Это достаточно мило, — улыбается Накахара, доставая руки из карманов и спустя несколько секунд продолжает: — Исповедовался бы в чём-то священнику, если бы душа существовала? — Интересный вопрос… Хах, думаю, можно было бы отпустить грехи как минимум за все убийства, к которым приложил руку. — А максимум? — У всех есть казалось бы маленькие проступки, без которых что-то могло бы сложиться лучше, – тихо отвечает в задумчивости. — Согласен. Был рад побыть в роли священника, — Чуя открывает глаза, смотря на него, и улыбается.       Осаму ловит его взгляд и вдруг произносит после небольшой паузы: — Теперь хочу увидеть тебя в церковной рясе.       Накахара осознает услышанное не сразу, но лишь пожимает плечами: — Ну, предсмертные желания нужно выполнять.       Дазай не сдерживает тихий визг: — Чуя, ты боженька! И да, раз тоже умрёшь, то можешь загадать своё желание. — Если у меня и есть желания, они уйдут со мной в могилу. Хотя знаешь, — машина останавливается. Он встаёт и заканчивает предложение, уже выходя: — Выживи.       Задержавшись в лёгком ступоре, Осаму почти что бежит за ним. — Это нечестно! — догоняет и показывает ему язык. — Уруру, какие мы недовольные, — зайдя в здание многоэтажки, Чуя берёт его за обе щеки, как Дазай делал с ним недавно. — Ах ты, ещё и мстишь мне моим же оружием, бессовестный, — возмущается брюнет и отстраняет его ладони. — Поспеши, — протягивает мафиози и заворачивает за угол, так и не включая свет. Парень фыркает и поспешно шагает за ним, всё ещё тихо возмущаясь.       Вскоре Чуя открывает дверь в небольшую комнату. — Бацубами! — опираясь на стену, поднимает взгляд на парня альбиноса и ухмыляется. — Ты всё сделал? — Карты, стол, два револьвера, патроны, ваша одежда и отсутствие остальных, – следует ответ. — Прелестно, — рыжеволосый аккуратно снимает шляпу и пиджак, откладывает их в сторону. — Будешь дилером. Мешай пока карты.       Бацубами послушно кивает и выходит из комнаты. — Ну что, Дазай? — мафиози немного наклоняет голову на бок.       Осаму, перед этим войдя за ним в комнату, оглядев её и махнув рукой парню в знак приветствия, сейчас также снимает свой плащ, чуть поводит плечами и оборачивается к Чуе, когда они остаются одни. — М? — Готов сыграть? — складывает руки в карманы брюк. — Ещё спрашиваешь, — усмехается Осаму и хрустит костяшками, — Всегда готов. Но ты так и не объяснил правила.  — Начнём с револьверов, — парень подходит к столу. — Барабан на шесть патронов. В коробках равное количество холостых и стандартных патронов. В начале игры мы заряжаем револьверы. Количество патронов разрешается любое. Отличить их можно по цвету на шапочке. Позже мы одновременно сбрасываем револьверы в коробку. Дилер их мешает и берёт карты. Они похожи на детские. На них изображены: крест, звезда, треугольник, цветок и волна. Дилер раздает равное количество на троих. Перед нами он раскладывает пять карт. Перевёрнутые, конечно. Как только на столе будет первый ряд карт, мы раскладываем свои пять. Мы имеем возможность просматривать и выбирать карты. Количество всех видов одинаковое, если что. Когда на столе три ряда по пять карт, мы все одновременно переворачиваем их. Выигрывает тот, у кого больше совпадений с картами дилера. Победитель берёт один из револьверов и стреляет в себя. Шанс на выстрел только один. По весу ты не определишь сколько патронов и какой вид в барабане. Хм… и да, карты могут быть все пять звёзд или одна волна, но четыре креста, сам понимаешь. Вопросы?       Осаму внимательно выслушивает и запоминает правила, после кивает: — Суть я понял. Вопрос один: что делает оставшийся в живых игрок? — Продолжает игру с Бацубами, который будет в качестве игрока и дилера. — Хорошо, — также подходит к столу с противоположной стороны от Чуи. — Тогда начнём? — Конечно.       Дилер медленно заходит в комнату. Кладёт карты на стол и начинает раздавать их. — Чуть не забыл, — Чуя тихо смеётся и снимает жилет. Надевает там же приготовленную рясу, аккуратно застёгивая каждую пуговицу, и садится за стол. — Теперь всё.       Дазай аж открывает рот от удивления, смотря на него большими глазами, и придвигает к себе свои карты: — Преподобный Чуя, тебе чертовски идёт. — Благодарю, — он поправляет волосы с улыбкой и берёт свои карты. — Начинаем? — спрашивает Бацубами.       Дазай кивает и берёт один из револьверов, подбрасывая его в руке: — Нужно ведь сначала зарядить. — Верно.       Чуя берёт горсть патронов из коробки и открывает барабан револьвера. Не показывая ни звуком, ни видом сколько зарядил, закрывает барабан и бросает оружие в коробку на полу. Остальные патроны также кладёт обратно.       Дазай, наблюдая за его действиями, чуть усмехается и протягивает руку за патронами, открыто положив в барабан равное количество холостых и настоящих, после чего также отправляет в коробку и подпирает руками подбородок.       Бацубами кивает, забирает коробку и ставит рядом с собой на пол. — Начинаем игру! — дилер раскладывает первых пять карт на край стола. — Игра на удачу. Раунд первый. Игроки, выложите пять карт рисунком масти вниз.       Чуя, рассматривая собственные карты, ухмыляется. Размешав их в руках так, чтобы не было видно, выкладывает пять первых из колоды. В свою очередь Дазай берёт карты, так и не перевернув и не посмотрев на них, наугад выбирает пять из стопки и аккуратно раскладывает на места. — Сейчас вы переворачиваете карты за мной. Готовы? — осматривает игроков дилер. Чуя лишь кивает, наблюдая за Дазаем.       Осаму улыбается в ответ: — Да. — Игроки, покажите первый ряд!       Парни одновременно переворачивают карты, осматривая чужие и свои ряды. Ряд Чуи оказался собран из звёзды, креста, цветка, треугольника и двух волн. А у Дазая: две волны, две звезды, треугольник, крест.       Накахара переводит взгляд на карты дилера. «Треугольник, звезда, треугольник, звезда и треугольник… чёрт!» — проносится в мыслях мафиози. — Господин Дазай, у вас три совпадения. Господин Чуя, у вас два совпадения. Игрок Дазай, прошу взять до рук револьвер, — Бацубами поднимает коробку с револьверами и кладёт на сторону Осаму. — Поздравляю, — кратко произносит рыжеволосый, собирая карты и складывая на угол стола. Вновь поднимает взгляд на Дазая, сосредоточенно наблюдая за его движениями. — Благодарю, — парень со спокойным удовлетворением на лице протягивает руку и берёт наугад револьвер, после поднимает взгляд на Чую. — Вот и проверим мою удачу, — брюнет подносит к виску оружие и нажимает на курок. Слышится лишь глухой щелчок, так как патронов в револьвере не оказывается. — Ну и как охарактеризуем твою удачу? — мило улыбается Накахара, издевательски смотря на него.       Улыбка сразу же сходит с лица Осаму, он опускает оружие и недовольно произносит под нос: — Вешалка для шляп, подсунул мне пустой револьвер. — Скумбрия надеялась на такую быструю смерть? — Второй тур? — аккуратно спрашивает дилер. — Конечно, — рыжеволосый пожимает плечами. — Револьвер.       Он протягивает руку. Бацубами кладёт револьвер, заряженный Дазаем, ему в ладонь. Чуя смотрит в барабан, ухмыляясь: — Хм, не пожалел.       Позже достаёт все патроны и вставляет несколько обратно, но под столом. Со щелчком закрывает барабан и кидает в коробку. — Конечно, в отличие от тебя, — Осаму показывает язык, заряжая второй револьвер. Снова кладёт шесть настоящих и холостых патронов, но в соотношении четыре к двум, после чего убирает. — Какие мы злюки, — цокая языком, произносит Чуя.       Дилер забирает карты и начинает тасовать, оборачиваясь к игрокам спиной. Брюнет скрещивает руки на груди, ничего не отвечает и ждёт.       Бацубами оборачивается и раздаёт равное количество карт. Едва заметно вздыхает и выстраивает свои карты в ряд. Чуя, предварительно просматривая карты, разложил свои пять по примеру дилера. Дазай снова выбирает карты наугад. — Игроки, переверните свои карты.       Ряд дилера составляют два креста, две волны, звезда и треугольник. Чуя сжимает кулак осматривая свои карты: звезда, треугольник, крест, крест, цветок, а позже карты Дазая: крест, волна, звезда, волна, цветок. — Господин Дазай, четыре совпадения. Господин Чуя, четыре совпадения. Оба берёте по револьверу, — приказывает Бацубами и вновь поднимает коробку с оружием. — Окей, — закатывает глаза Накахара и берёт револьвер первым. — Как удобно, — Дазай ухмыляется, забирает оставшееся оружие, прокручивает в руке и приставляет к виску. — Вместе на раз-два-три? — Хорошо, — совершенно спокойно рыжеволосый приставляет также.       Бацубами крепко сжимает кулачки и отступает на шаг назад.       «Плохое предчувствие… очень» — Накахара смотрит в карие глаза с нескрываемой паникой. Рука с револьвером не дрожит, в отличии от второй, которую Чуя прячет под столом.       Дазай, вглядываясь его лицо, начинает счёт: — Один. — Знаешь, я чувствую результат не хуже твоего покойного друга-предсказателя, — ухмыляется Чуя. — Два.       Осаму лишь улыбается в ответ с лёгкой грустью: — Да? Ну что ж, сейчас узнаем, насколько верно твоё предчувствие… Три.       Он нажимает на спусковой крючок. Раздаётся выстрел.       Чуя нажимает вместе с ним, не отводя взгляда. Выстрел Накахары оказывается глухим, но это уже не волнует. Его взгляд застывает на Дазае. — Прости за невыполненное желание, Чуя, — тихо шепчет Осаму с той же чуть дрогнувшей улыбкой. Всё также продолжает смотреть в эти голубые глаза, пока ещё может. Те несколько секунд, перед тем, как сознание окончательно померкнет. На тёмных прядях волос медленно выступает багряный цвет. Парень покачивается, роняет револьвер, что уже не в силах держать, и падает на пол. — Нет! — кричит Накахара и откидывает револьвер куда подальше. Подбегает к нему, падает на колени рядом. — Господин… Вы просили, чтобы мы продолжили игру… — Замолчи, убью! — он оборачивается к дилеру, берёт револьвер Дазая и направляет на него. — Проваливай. Сейчас же!       На глазах появляются слёзы, голос срывается на крик. Бацубами кивает и неуверенно уходит из комнаты, закрывая за собой дверь. Проводя взглядом подчинённого, Чуя вновь смотрит в карие глаза, которые с каждой секундой теряют свой цвет. — Н-нет…       Он берёт его ладонь в свою, подползает ближе, неразборчиво шепча: — Обретёшь покой и сладость, о которых мечтал… да? — не сдерживая слез, что текли по щекам и впитывались в одежду Дазая. — Ты ведь, п-правда счастлив… сейчас.       Поджимает губы и поправляет ему волосы: — Ты говорил всегда держать обещания, быть сильным и доверять тебе. Каждый раз. Я доверяю. И я держу обещания.       Чуя сжимает в руке револьвер. Руки дрожат. Впервые дрожат с оружием. — Боже, Осаму. Открой глаза, — сцепив зубы, продолжает: — Это же просто… просто трюк. Ты ведь достаточно гениальный для этого.       Он подносит вторую ладонь ко рту и прикусывает кожу на большом пальце. Шёпотом крича, продолжает говорить свои надежды: — Я тебя сам убью, если откроешь глаза. Чёрт, пожалуйста! Я хочу снова услышать шутку о росте, о моих дурацких шляпах и хороших ботинках. Я так хочу вновь ощутить твои ладони на своих щеках. Посмотри на меня свысока. Прошу… Улыбнись, посмейся, прикоснись ко мне… Пожалуйста, Осаму, поцелуй меня снова…       Чуя опускает обе руки, не отводя взгляд от пустых глаз. Вновь берёт бледную ладонь в свою, переплетает пальцы и обматывает чёрной лентой их запястья. Вот, кажется, что пушистые ресницы начинают дрожать, но стоит лишь моргнуть, и надежда тлеет как сигарета. Он вытирает слезы и приближается к его лицу. Вздыхает, убирает тёмные пряди волос со лба и пачкая пальцы в кровь. — Знаешь… Я ведь напился только ради того, чтобы не было так страшно. Я пытался переиграть, умереть самому. И Бацубами бы не дал тебе убить себя. Я продумывал ходы… Но не все. Помада, — он бросает взгляд на свою перчатку. — С помощью помады я помечал свой револьвер. Незаметно, у барабана. Но я так и не смог качественно вытереть её. Ты смотрел. Заметил бы. Оставалось надеяться на удачу. И мне не повезло…       Чуя аккуратно проводит по щеке Дазая. Задерживает дыхание и мягко целует. Целует до тех пор, пока чужие губы не остынут. Он едва отстраняется и аккуратно закрывает его глаза. — Я ведь тоже жалею, что не поцеловал тебя раньше, — шепчет, прокручивая барабан. — Теперь я понимаю смысл двойного самоубийства. Это нужно делать с тем, кто тебе дорог. Или кому дорог ты. Ведь умрёшь не ты, Осаму. А я… Я ведь умираю без тебя. Машину спалил, хах. Правильно, что тогда спалил. Осаму Дазай, спасибо тебе.       Раздается второй выстрел. Чёрная ткань рясы покрывается яркой кровью. Чуя с улыбкой падает рядом с Дазаем, так и не отпустив его ладонь, что связал чёрной лентой со своей. — Вот они! — кричит Бацубами, приведя Акутагаву с собой, и открывает дверь, застывая. — Поздно… — О, нет! — Акутагава подбегает к ним и замирает, смотря на два тела и всё ещё не веря этому.       Альбинос выравнивается, сжимает в руке крест и цитирует дрожащим голосом: — Ибо умирающему человеку, или человеку, теряющему любимого, почти всегда кажется, что смерть приходит слишком рано. К тому же, смерть часто приходит внезапно, когда её не ждёшь…