Дай мне руку, я проведу тебя сквозь тьму

Рейстлин впервые в жизни чувствовал настолько мучительный страх и ужас. Глаза архимага напротив мерцали алчным огнем – Фистандантилус наслаждался собственной ловушкой и уже предвкушал развязку. Юный Маджере опустил глаза и сжал тонкими пальцами подол мантии, издевательски белоснежной. Он чувствовал себя беспомощным, и это было самое отвратительное чувство на свете. Похоже, выбора и правда не было – ему придется, он просто обязан заключить это проклятую сделку, иначе все, к чему он так долго стремился, пойдет прахом. Здесь – уверенный в своей победе лич, там, выше – темные эльфы, который точно, совершенно точно убьют его, стоит ему только подняться. Рейстлин зажмурился и собрался с мыслями. Он готов, это точно – ему нужно лишь облечь слова в нужную формулировку… Внезапно он почувствовал, как чья то ладонь мягко накрывает его собственную – почувствовал и чуть не рванулся в сторону, думая, что архимагу уже надоело ждать. «Не дергайся ты так, а то упадешь. Будет неприятно» Там, где голос Фистандантилуса пугал, заставлял терять волю, пробирал до костей, внезапный чужой голос отрезвлял, как вода из озера Кристалмир осенью, и грел, как весеннее солнце. Голос чувствовался достаточно юным – но его легкость не могла скрыть глубины, что он скрывал за собой. Невидимая рука одобрительно сжала его кисть, когда Рейстлин застыл, опустив голову и скрыв свое лицо от пристального взгляда архимага за длинными каштановыми волосами. «Вижу, с самообладанием у тебя все в порядке, хоть и сердце у тебя колотится. Напоминает мне мое Испытание, хотя, кажется, ты покрепче будешь» Это Испытание, Испытание – почему-то эта мысль вновь заставила Рейстлина воспрянуть духом, хотя эта же правда, открытая ему только что Фистандантилусом, заставила его пасть духом и начать волноваться. Внезапно он почувствовал себя немного глупо – сейчас, когда чужое прикосновение хранило его здравомыслие, он внезапно понял, что старый маг намеренно делал все, чтобы Рейстлин поверил ему. А особенно тому, что без его неоценимой помощи ему не справиться. Внутри разгорелся праведный гнев и возмущение – Рейстлин ненавидел, когда им пытались манипулировать. «Теперь правильный настрой» - голос коротко засмеялся. Рейстлин внезапно почувствовал непривычную радость – его нечасто хвалили – и тут же смутился, чуть не раскрыв себя Фистандантилусу, - «Что теперь думаешь делать?» «А почему я тебе я должен рассказывать свои намерения?» - подозрительность Рейстлина, которую он порой путал с благоразумием, вновь подняла голову – «То есть мне не нужно доверять архимагу, но стоит доверять тебе, бесплотному голосу в моей голове? Вы совершенно не думаете о том, что у меня есть и свои мозги в голове?!» Он вспылил – и тут же постыдился своей реакции, с ужасом понимая, что эта вспышка может стоить ему жизни. Но обладатель голоса, похоже, ничуть не был рассержен – голос вновь коротко засмеялся. «Мы с тобой похожи все больше и больше. Я тоже не был склонен никому доверять. Но не волнуйся. Все же мы оба маги – мы должны помогать друг другу. Вот, держи. Остальное – за тобой» Рука мягко погладила его по костяшкам пальцев, и под ладонью внезапно появилось… что-то. Гладкое дерево, если доверять ощущениям, мягкая щекотка магии и тихое гудение силы – Рейстлин тихо открыл глаза, с удивлением обнаруживая в своей ладони небольшой посох – короткий, едва ли в две ладони, и абсолютно безобидный. Но за видимой бесполезностью Рейстлин чувствовал что-то большее. Шанс. Словно ему вновь мигнули три Луны, одобрительно следя за ним. - Ты принимаешь мое предложение? – похоже, маг уже терял терпение, но все еще думал, что он управляет ловушкой, которую соорудил в сердце Испытания, - Подними свои ясные глазки и посмотри на меня, бедная пташка. У тебя нет выбора. - Правильно, - Рейстлин вздохнул – свободно и глубоко, словно перед прыжком. Магическое сосредоточение выжгло страх холодной волной, и он сжал в ладони древко странного посоха. Тот толкнулся в руку, как верный зверь – и Рейстлин поднял на архимага глаза, синие и холодные, - Выбора нет. Он выбрасывает рывком вперед руку – неказистый и короткий посох увеличивался и менялся, вытягиваясь . Рейстлин видел, как надменное лицо Фистандантилуса вытягивается в узнавании – он и сам в восхищении смотрит на изящное навершие посоха, золотую драконью лапу, крепко сжимающую хрустальный шарик. И на ум само собой приходит короткое слово, словно щедро подаренное кем-то другим. - Ширак! Посох вспыхивает ярким светом, бьющим по глазам – архимаг явно не был к этому готов. Расслабившись за множество похищенных жизней и прожитых лет, Фистандантилус просто не ожидал, что щуплый мальчишка, едва-едва изучивший основы, сможет дать ему отпор. Он понял все слишком поздно – еще когда юный маг выкинул вперед руку, нужно было как-то защитить себя. Но он просто не ожидал, кто придет его защищать. Свет не причинил ему слишком много вреда – но рассеял его внимание, сделав его уютное убежище вновь открытым для всего, что происходило на Испытании. Этого Рейстлин и добивался. Не дожидаясь того момента, пока его противник придет в себя, он вздохнул как можно глубже и крикнул так громко, как мог. - Лайам, стреляй! Послышался стук откидываемой крышки подвала и засвистели стрелы, впиваясь в половицы и пригвождая архимага к месту. Фистандантилус рванулся вперед – затрещала ткань его мантии, в воздухе запахло могильным смрадом и гниющим мясом – и схватил Рейстлина за шею, костлявыми пальцами впиваясь в горло. - Нет, мальчишка, не уйти тебе, Хитрец! - Я не Хитрец! Я Рейстлин Маджере! – и Рейстлин, дернув рукой, вонзил в шею архимага серебряный кинжал – подарок Лемюэля. Фистандантилус захрипел, пытяясь в последние минуты жизни добраться до сердца юного мага, но внезапно почувствовал руку на своем собственном. «Оставайся мертвым, Фистандантилус. Тебе, как и мне, не обмануть смерть» Лайам спрыгнул в подвал и сморщил нос от запаха – Рейстлин, тяжело дышащий, был неожиданно рад его видеть. Даже если бы здесь внезапно оказался сам Стурм Светлый Меч со своей ненавистью к магам, Рейстлин бы бросился к нему на шею, окрыленный своей победой и смертельно испуганный. - Теперь ясно, чем тут воняло, - темный эльф пошевелил мыском сапога мертвое тело и скривился, - Дракарт явно хотел уморить нас, поддонок. Знал ведь, что такую тварь просто так не убить. Нет, ну надо же было так придумать! Книги до Катаклизма, черт бы его побрал! Если мы эльфы, так еще и темные, так значит нас сразу в расход! Ублюдок, клянусь Королевой, я раздавлю его тонкую шею, когда встречу в следующий раз. Он пнул еще раз разлагающийся труп и подошел в угол, где Рейстлин все еще пытался откашлять свои собственные легкие. На его шее пунцовело кольцо синяков от смертельной хватки Фистандантилуса – темный эльф наклонил его голову в бок и посмотрел внимательнее. - Неплохо ты принял удар за нас. Ты не такой уж и бесполезный, человеческий маг Маджере, - Рейстлин просипел что-то язвительное, но не сопротивлялся, когда в поврежденную кожу Лайам начал втирать что-то холодящее, - Ладно. Вылезти сможешь? - Не думаю, - Рейстлин кашлянул еще раз. Ноги дрожали, а простое заклинание внезапно лишило его всех сил. Страх, гнев и ярость выжали все из него, что могли, - Меня ноги не держат. - Одна морока с тобой, - эльф вздохнул, - Сейчас подсажу. Миках! Подстрахуй. «Отличная работа, маленький Маджере» Рейстлин потихоньку приходил в себя, с наслаждения вдыхая свежий воздух после затхлого подвала. Темные эльфы, громко возмущаясь, обшарили все в подвале, собрав то, что они считали ценным. - А с этим что? – один из них перешел на эльфийский язык. Рейстлин устало повернул голову прислушиваясь – теплое ощущение чужой руки вернулось. «Не волнуйся. Самый главный бой позади» Рейслин прикрыл глаза, наслаждаясь редкой лаской, краем мысли думая, что если бы это был вечно суматошный Карамон, то Рейстлин чувствовал бы только раздражение пополам со стыдом. А сейчас он будто бы был в безопасности – приятное, но такое редкое чувство. - Ничего. Он помог нам не попасться в ловушку от Дракарта. Мы перед ним в долгу. Так что просто уходим отсюда, - хмуро командует Лайам, - Я послежу за магом. «Никогда не смотри на цвет мантии или на темную славу. Иногда темные даже честнее чем праведные» Рейстлин устало кивает и благодарно опирается на протянутую руку. Безобидный невзрачный посох длиной в две ладони свисает с его пояса. Они запирают дом Лемюэля, идут по дороге к лесу и молчат – Рейстлин запрокидывает голову и смотрит на луны над своей головой. Сейчас он словно стоял под внимательным взглядом трез богов – Лунитари красила его плечи алым, Солинари высвечивал серебром рукава, Нуитари прятался в складках. - Здесь расходимся, мы тебя не видели, маг Маджере, а ты – нас, - темный эльф кинул взгляд на Рейстлина и будто бы пересилив себя, протягивает руку, - Ты наименее противный человек из встреченных нами. - Я не человек, я маг, - Рейстлин так же серьезно пожимает протянутую ладонь и накидывает капюшон, ежась от пронзительного ночного ветра. Эльф еще некоторое время задумчиво смотрел в его глаза, будто бы пытаясь что-то найти, но вскоре отошел, отвернулся и пошел, давая остальным знак двигаться следом. «Как ты себя чувствуешь?» - Смертельно устал. Хочу спать. Но я все еще не знаю, что принести в Башню, - Рейстлин обхватил себя руками, ежась. Посох вновь нырнул под его пальцы – Рейстлин посмотрел на него и неосознанно сжал, не желая расставаться. - Рейст! Вот ты где! - Карамон? – Рейстлин потер глаза, надеясь, что у него не начались галлюцинации. Он устал, увидел самое страшное, что только было в его жизни – кроме проклятого костра, что все еще снится ему в кошмарах – и, кажется, заболевал под пронзительным ночным ветром, - Что ты здесь делаешь? - Рейст, давай вернемся! – глаза Карамона были круглые, как блюдца, и голубые, как небо над Утехой, - Тебе не обязательно истязать себя в этой ужасной Башне! Пойдем скорее! - Братец, прекрати кричать, - Рейстлин потер гудящий висок, - У меня голова раскалывается. - Тогда пойдем скорее, Рейст. Пойдем домой. И произошло то, что никогда не должно было произойти – губы Карамона зашевелились в знакомом песнопении, полилась музыкой магическая речь. Светоч вспыхнул над ними, высеребривая их волосы и делая похожими. Близнецами – которыми они и были. - Я просто хотел, чтобы магия была твоей, - Карамон хмуро насупился, - Твоим талантом. У меня все равно есть меч, она мне не нужна. Если бы это было чуть раньше, Рейстлин бы не простил ему подобного предательства. Все, над чем он работал, пошло бы в его глазах прахом. Но сейчас, уставший, растративший все нервы на страх и радость победы, Рейстлин лишь дернул плечами и положил руку на кисть Карамона. - Если ты будешь так страшно глотать «ух» во втором слоге, когда-нибудь вместо светоча ты призовешь какого-нибудь демона из Бездны и он все-таки откусит тебе самое дорогое. Придется мне подтянуть твое произношение, раз уж так получается. Маги должны помогать друг другу. - Мне всегда выговаривали за мой акцент. Говорили, что я когда-нибудь из-за него погибну. Иронично, что в мои последние часы я был не в состоянии произнести ни одного заклинания. Образ Карамона задрожал и мягко начал растворяться в ночном воздухе под светом трех лун. Рейстлин облокотился на подставленную руку – не на тяжелую и грубую от меча Карамона, а чужую, изящную и аристократически-бледную. Золотые волосы спускались на непривычную для магов синюю мантию, подшитую золотом – Рейстлин еще раз потер глаза и поднял взгляд вверх, встречаясь с по-соламнийски голубыми глазами. - Испытание почти пройдено. Обопрись на меня, у нас еще много дел. - Фистандантилус повержен, а Рейстлин желанный член любой из трех Лож, - Антимодес довольно сложил руки на животе, но тут же нахмурился, - Правда, отправлять Маджере в столь юном возрасте в лапы этого паразита это слишком даже для тебя, Пар-Салиан. - Необходимо умерить его гордыню, - глава Белой ложи свел брови, о чем-то крепко задумавшись, - Испытание прошло даже слишком легко, он так ничему и не научился. Думаю, я дам ему глаза Раэланы. Антимодес тут открыл рот для суровой отповеди – глаза, что могли видеть лишь тлен, мертвецов и разрушение, были пыткой, не меньше – как бережно хранимый посох Магиуса оттолкнулся от своей стойки и тяжелым набалдашником попал прямо по голове архимага. Пар-Салиан еще пару минут сидел неподвижно, затем потянулся, чтобы поднять артефакт и поставить его на место. Посох тут же услужливо подкатился под его ступню, и если бы Антимодес не успел подхватить друга, господин глава уже растянулся бы на полу. - Кажется, кто-то против такого решения, как и я, - не сдержал смешка белый маг, осторожно помогая встать Пар-Салиану, - И все же что-то странное было в Испытании, не чувствуешь? Будто третья сила вмешалась. - Кажется, я даже догадываюсь, кто, - Пар-Салиан тяжело сел на стул, беря в руки перо, - Но Солинари отказывается открывать мне эту тайну. - Как и остальные, - Антимодес вернулся к своему хорошему расположению духа, - Юстариус успел подать голос, чтобы Маджере вошел как Красная Мантия. Равновесие, все дела. И Лунитари очень благосклонна к нему. - Как и все остальные, - архимаг покосился на посох и вздохнул, - Я надеялся разлучить братьев. Карамон слишком сильно привязан к Рейстлину. Он должен быть самим собой. - Это уже не нам решать, - Антимолес был совершенно доволен подобным исходом. Все же Пар-Салиан иногда перегибал палку. - Рейст? – Карамон в очередной раз позвал близнеца, который отсыпался после Испытания. Для Крамона, что никогда не воспринимал магию всеръез, все происходившее было кошмаром – да еще и Рейстлин, пройдя это самое Испытание, тут же уснул, свернувшись под одеялами. - Ты же знаешь, Рейст, я в магии совсем ничего, все это враки. Ты обиделся, да? Вот и не просыпаешься, - суп в руках старшего близнеца совсем остыл, но всегда голодному Карамону сейчас было не до этого, - Это все они, а не я Рейст! - Я знаю. Голос был тихим и сонным – Рейстлин высунул голову из под одеяла, его каштановые волосы серебрились, пронизанные тонкими серебристыми нитями седины. Голубые глаза смотрели сонно, но строго. - Рейст! - Не кричи, голова болит, - Рейстлин поморщился и потянулся за водой. Караман, чуть не снеся все на своем пути, понесся к близнецу, аккуратно приподняв его над постелью. Маг благодарно – благодарно – кивнул и взял стакан, опустошая его мелкими глотками. Карамону показалось, что при свете заходящего солнца, глаза его близнеца слегка изменили цвет – от пронзительного неба над Утехой до серебристо-голубого грустного взгляда Стурма.