Окропляя красным мир вокруг ты шепчешь о любви мне

Меч палача отделяет голову от тела, во все стороны летят брызги крови, пачкая лицо и форму рядом стоящей девушки. Боже, ну почему она в паре именно с ним? Каждая их казнь превращается в какую-то бойню с реками крови, хотя начальство требует тихую мирную зачистку. Такими темпами она точно разорится на химчистке. И поседеет раньше времени. Её напарник — наставником или учителем его назвать сложно, пусть он старше и опытнее — больше похож на какого-нибудь маньяка, наслаждающегося карательным процессом, нежели на гордого представителя отдела наказаний (про себя она так его и зовёт). Это довольно пугает, но она привыкла. Хотя на распределении пожалуй стоило все-таки настоять на партнёрстве с курящим в углу от остальных мужчиной, он был угрюм, но выглядел хотя бы уравновешенным и навряд ли обмазывался кровью акудам. Правда не то, что бы у неё был выбор — Маньяк как увидел её, сразу с горящими глазами потребовал себе в ученицы, и это было странно. Ещё совсем зелёная и не выделяющаяся из толпы таких же новобранцев, она каким то образом приглянулась палачу, о котором чуть ли не легенды слагали. Из-за этого некоторые даже прозвали её мошенницей, мол, смогла подлизаться начальству, хотя на деле, она с радостью поменялась бы с любым из сетующих на неё людей местами. Продержаться с ним так долго стоило ей больших нервов: столько крови и внутренностей не каждый новичок вытерпит. А ещё он до ненормального оберегал её. Будто она была хрустальной статуэткой, а не палачом. И это было странно. Она не понимала почему восторженно вырезающий преступников Маньяк так нежен с ней, почему постоянно стоит ближе нужного, касается, гладит по щекам, влюблённо улыбается. Она не понимала и это пугало. После казни он подходит близко-близко, как и каждый раз, весь покрытый кровью, склоняется, заглядывая прямо в глаза, и спрашивает: — Цветочек мой, ты цела? Конечно она цела, он никого из акудам и близко не подпускает, самолично разрезает их надвое и больше частей. Это злит. Сильно. Как она станет полноценным членом отдела наказаний, если он не даёт ей научиться? У неё зачастую не бывает и шанса отточить навыки, только если не удастся уломать других учеников на спарринг. Неприятно осознавать, что ты бесполезный балласт. Украшение или партнёр для галочки. Следующая хвостом зверушка. Довольно таки бьет по гордости. — Я в норме. Вовремя отодвинуть тянущуюся к её лицу окровавленную руку и отойти на два шага назад уже дело привычки. Его лицо даже не дрогает, он все так же воодушевленно улыбается, поднимая обе руки в знаке примирения. Рутина. — Не хочешь запачкаться? Прости-прости. Она скептически осматривает свою форму, после снова угрюмо смотря ему в глаза. Ну да, в этот раз кровь заляпала только юбку и ботинки, на том спасибо. Сам он с ног до головы красный, даже волосы в крови. Все же хотелось бы без этого притворного оптимизма и псевдозаботы. Но будто он изменится. Остаётся только вздохнуть и неодобрительно покачать головой, уперев руки в бока. — Мистер, пойдёмте уже. — Как скажешь, моя милая. Её аж дрожь пробирает. Не слишком приятно, когда сомнительные личности вроде Маньяка дают подобные прозвища. Это по неприятному напрягает. Когда она смотрит на него, что-то внутри кричит о опасности, пусть она и знает, что он ни за что не навредит ей. Слишком много нежности в улыбке и собственнической любви глазах. Но ладно: он конечно сомнительная личность, но палач хороший, и, сколько бы плохо она о нём не думала, всегда добр и ласков с ней. Даже слишком на самом деле.

***

Ещё один день в никуда. Злит до побелевших костяшек на сжатых в кулаки ладонях. Она палач, а не нежный цветочек. Ей хочется выполнять свою работу, а не ходить бесполезным хвостиком. Вот тебе и мошенница из слухов, не может даже заставить учителя признать её. Наверное стоит все-таки попросить Босса поменять ей наставника — едва ли она станет полезной, если все продолжится в том же духе. Вообще как-то грустно думать об этом на крыше штаба, но места с лучшим видом найти сложно, а тут самое то, проветрить голову. Ночной Кансай по своему красив, со всем множеством бьющих в глаза неоновых огней, идущих контрастом с серыми многоэтажками. — Почему грустишь в одиночестве, Ангелочек мой? «Ангелочек» издаёт тихий писк и вздрагивает всем телом. Звонкий голос её наставника, перекрывший собой гул проезжающийся вдали машин, застаёт врасплох и заставляет подняться с насиженного места. Вот тебе и проветрила голову. — Что вы тут делаете? — Искал тебя. Она давит стон. Ну конечно же. Ладно, ей стоило ожидать этого. Время когда они не на заданиях он либо пропадает невесть где, либо липнет к ней как кот. Она надеялась, что этим вечером он выберет первый вариант времяпровождения и даст ей наконец отдохнуть от своей компании. Надежда, как мы знаем, умирает последней. — Хорошо… Вы что-то хотели? — Милая, ты выглядела расстроенной на задании, что-то случилось? — Он заботливо укладывает руку ей на плечо и давит обеспокоенное выражение лица. — Если что не так — обязательно скажи мне. Как старший я постараюсь всеми силами помочь! Ну раз так. Можно и попробовать решить все на словах, кабинет Босса если что никуда не денется. — Вообще-то… проблема как раз таки в вас. — Слова срываются на удивление легко, хотя сидели на плечах тяжким грузом. Как приятно наконец озвучить то, о чем она так долго думала, хотя он, кажется, не рад услышанному. — Во мне? — Лицо её партнера застывает с широко раскрытыми глазами. Он опешил, не зная как правильно отреагировать. Что он сделал не так? Мог ли он чем-то обидеть её? Она злится из-за того, что он снова испачкал её форму? Или потому что на том задании отрубленная им кисть приземлилась ей прямо на голову? Или он слишком много приставал вчера? Пробегающие в голове мысли не дают толкового ответа. На такие мелочи его дорогая даже внимания не обращает, обходясь угрюмым взглядом в его сторону. Тогда что не так? Чем он мог её обидеть? За эту неделю ничего выбивающегося из нормы вроде не случалось. — Милая, я сделал что-то не то? Скажи пожалуйста. Хватка Маньяка на её плече становится сильнее. Она морщит лицо и отводит взгляд. Он действительно не понимает или играет дурочка? — Да… Вам не кажется, что вы опекаете меня чрезмерно сильно? — Подопечная делает особый акцент на последнем слове. — Вы не даёте мне ничего делать, мое развитие уходит в тупик и сама я как палач становлюсь бесполезна. Я хочу быть полезной обществу, а не шататься балластом позади вас. — Балластом? Я никогда не считал тебя таковым– — Тогда почему ничего не позволяете исполнить самой? На зачистках оставляете меня позади и не подпускаете никого, будто меня нужно защищать. — Её учили, что нельзя спорить со старшими, но она, видимо, плохая ученица. Во всех смыслах. — Но я должен тебя защищать! А если тебя поранят? Что мне делать, если с моей милой приключится что-то… Его перебивает гневный крик. — Я не ваша милая! — Она скидывает с плеча его ладонь и отшатывается подальше. Как же она зла. Она не ребёнок и не зелёный юнец. Это длилось слишком долго. Она просто хочет быть полезной. Она не хотела выделяться на фоне других палачей. Она не хотела его внимания. Грудь тяжело вздымается, а перчатки скрипят от силы с которой она сжимает кулаки. — Понятия не имею почему вы вообще начали меня так называть! У нас деловые отношения, вы не должны так оберегать меня, иначе я становлюсь бесполезной! Нас связывает только работа, вам нет резона переживать поранюсь я или нет! — Но я же люблю тебя. Она замирает. — Что?.. Это шутка? Может у него просто нет чувства юмора и он решил разбавить атмосферу? — Я люблю тебя. Как же мне не оберегать свою любимую? — Он подходит вплотную и сцепляет свои руки с её в замок, — Моё сердце кровью обливается, как только подумаю, что тебя могут хоть пальцем тронуть другие… Бред. — Вы… Какого чёрта… — негодование, ярость и шок смешиваются в голове, мешая подобрать слова. Он чокнутый. Абсолютно точно ненормальный. Что у него вообще в голове творится? Каким образом он вообще умудрился влюбиться в неё? И насколько давно это длится? Неужели он тогда выбрал её поэтому? — Это не оправдание. Мне не нужна ваша опека или чувства. Он выглядит так, будто ему дали пощечину. Ей не особо жаль, если честно. За все проведённое вместе время он вызвал больше напряжения и страха, нежели симпатии. — Возьмите себя в руки и ведите себя как подобает палачу. Мы все равно рано или поздно умрём, нет смысла любить и лелеять меня. После этих слов он будто просыпается и глядит так ошалело, что её пробивает холодным потом. — Нет-нет, цветочек мой, — Подопечная пятится назад, но утыкается спиной в чуть ли не ледяной метал двери выхода, пока он подступает притык, почти нос к носу. На дне пурпурных глаз блестит что-то красное и у неё предательски сильно стучит сердце, а по лбу скатывается холодная капля пота, — Тебе я умереть не позволю. Он обвивает напарницу руками, утыкаясь носом в шею и вдыхая её аромат. — Я вынес свой урок и обязательно исправлюсь. Поэтому давай никогда-никогда больше не ругаться, хорошо, ангел мой? На этот раз я хорошо позабочусь о тебе, дорогая. На языке горчит. Звучит как угроза, нежели обещание.