Valkyrie and God

      Мир Хельхейма, в котором обитают лишь души мертвых, что при жизни не проявили себя и не пали в бою, для кого Вальхалла - царство ушедших героев - не доступна, был холоден и сер. Здесь никогда не бывало солнца, лишь пронизывающий до костей ледяной ветер гонял нависшую в воздухе густым туманом тоску, а тень непролитых слез, навечно застывших в глазах скитающихся здесь душ, никогда не рассеивалась. Правящая в мертвом царстве Хела - царица мертвых - никогда не была рада живым гостям, а кто приходил сюда с горячим сердцем навсегда терял его. Да и никто добровольно никогда не отправится в Хельхейм, поскольку место это было ужасным и даже самые сильные и смелые боги предпочитали обходить его стороной. Все, кроме одного. Ступая по оледеневшей земле, которая знала лишь пронизывающий ветер, бог войны продвигался все глубже, все ниже мертвого царства, чтобы только добраться до его сердца, где был заточен тот, кого суровое и стальное сердце приняло. И даже Хела, вышедшая на встречу богу, не смогла остановить его. Изгнанный с небес много лет назад, проигравший с позором Одину, бог войны был преисполнен желанием отомстить. Но если раньше это желание шло лишь за себя, то теперь оно разгорелось еще больше, стоило лишь узнать, что все девять валькирий, что верой и честью служили Всеотцу, были заточены в телесные оболочки и разбросаны по мирам. Так Один привык решать свои дела, если ему что-то не нравилось. И в этот раз он не стал изменять своим привычкам.       В сердце Хельхейма, ледяной пещере, освещаемую холодным зеленым пламенем, в центре ледяного зала расположился закрытый кокон. Присмотревшись, можно было заметить, что это и не кокон вовсе, а крылья. Некогда мягкие пушистые перья теперь были покрыты тяжелым железом, скрепленным болтами к основанию, что служило основной костью. В центре крыльев было спрятано и тело, которое забыло о легкости и теперь было тяжело, словно огромный валун. Каждая клетка его кровоточила, не давая спокойно дышать, хоть дыхание никогда и не нужно было его хозяину. Но так было раньше. Войдя вглубь пещеры, бог войны осмотрелся на наличие дополнительной опасности. Доспехи его были покрыты слоем льда, что образовался прямо по пути сюда, нагнанный ветром. Темно-русые волосы, не скрытые шлемом, спутались, покрылись инеем, но бледное лицо было серьезным и невозмутимым. Придя сюда он знал за чем именно идет, и не уйдет, пока не выполнит свою миссию. Осмотрев своеобразную арену, в центре которой стоял "кокон", опираясь на несколько стальных перьев, бог войны сделал шаг вперед, безмолвно бросая вызов. Послышался скрежет стальных перьев, после одно крыло распахнулось, являя холодному миру скрытую доспехами, окровавленными, фигуру, что мягко опустилась на землю, роняя на нее тяжелые крылья. Лицо, скрытое шлемом, не выражало ничего, а из-за забрал было невозможно разглядеть глаз. Но бог войны был уверен, что этот самый взгляд был направлен точно на него. Вновь послышался лязг металла, а в воздух взметнулись два крыла, распахнувшись на несколько метров вверх и в стороны. Обхватив покрепче меч, бог войны сжал с силой зубы. Чтобы освободить валькирию сначала нужно было ее убить. Словно прочитав мысли непрошенного гостя, страж Одина сделал плавный шаг назад, после резко кидаясь на противника. - Умри! - звонкий голос, полный ненависти, отразился от стен пещеры. Находясь в телесном заключении, валькирии испытывают неконтролируемую ярость, а испытываемая ими боль заставляет их быть более яростнее и опаснее в битве. Стражи Одина сами по себе всегда были опасны, а теперь, когда их одолевает ярость, они представляют невероятную опасность. Успев отразить удар, бог войны отпрыгнул в сторону, вновь блокируя удар крыла своим мечом, ощутив невероятную мощь и желание убивать. Но лишь один умрет сегодня. Умрет, чтобы освободиться, а после исчезнуть навсегда. Отразив очередной удар, бог войны, не желая терять и минуты, атаковал следом, нанося мощный и резкий удар, мгновением оказавшись чуть левее противника, но сильное крыло не дало даже дюйму лезвия меча коснуться валькирии. Бой будет тяжелым.       То и дело о стены пещеры ударялись резкие звуки металла о металл, отражались переполненные боевым настроем крики, а также грохот падающих с потолка камней от мощных ударов. В ходе битвы богу войны все же повезло ранить валькирию, и теперь страж Одина был хоть и свирепее, но это было даже на руку. Ярость застилает глаза, не дает мыслить рационально, а потому силы распределяются неравномерно и вот валькирия уже просто нападает и нападает, лишь бы только ранить, убить, не щадя своих сил. Уловив момент, бог войны уворачивается от очередного выпада, смертельного при неудачной контратаке, затем вонзая лезвие меча глубоко в грудь валькирии. Закаленный кровью тысячей демонов и темных эльфов металл разрезает пластину брони словно мягкое масло, проникая глубоко в плоть, пронзая сердце. Мгновение они стоят неподвижно, слышно лишь дыхание одного, второй же затих. Смотря на лицо, сокрытое забралом, бог войны морщится от боли в собственной груди, а после отстраняется, заметив как сочится кровь из-под железной маски. То были кровавые слезы. Тяжелым грузом тело валькирии падает на пол пещеры, а из телесной оболочки золотистым дымом поднимается освобожденная душа, принимая вид человека. Карие глаза смотрят с теплом, тоской и любовью, губы тронуты легкой улыбкой. Мягкие живые крылья распахиваются, роняя на пол пару серебристых перьев. Легким прикосновением ложиться на щеку мягкая рука и бог войны прикрывает глаза. - Спасибо, Ибо. Шепот отражается все от тех же стен, а после все затихает. Лишь одна душа смогла покинуть Хельхейм, одна часть целого. Вторая же осталась, чтобы закончить начатое дело.