At the edge

— О. Мантис будто в замедленной съемке одернула руку и опустила глаза. Для Тони не существовало предела скорости. Соблазняющее познание всегда сияло на горизонте, чтобы открыть то, что для людей не было предназначено. Но сейчас каждый нейрон его мозга, каждая мысль хаотично металась на постсверхзвуковой. Старк сглотнул рвущийся наружу едкий смешок. Девушка-гуманоид выглядела сконфуженной. Как будто его мысли сейчас отличались от тех, что заполонили головы остальных, как будто, заглядывая в чужое подсознание, она не получала дозу чего-то личного. Воспоминаний, боли. Как будто не привыкла к этому. Гений бы разъярился, позволив огню внутри вылиться на оказавшуюся не в том месте не в то время Мантис, если бы не догадывался о том, что девушка сделала это случайно. К тому же, удивительно, но у него не было сил на гнев. Лишь сейчас, когда осевшая пыль начала жечь горло, а вокруг было тяжело услышать даже намек на звук, Старк понял, насколько изможден. Тишина пожирала каждое движение любого из чудом выживших. Он опустился на камень неизвестной породы вслед за также бесшумно осевшими на землю Квилом, Мантис и здоровяком с кожей, испещренной красными полосами. Старк едва видел их за пеленой пустого белого шума. А они вряд ли замечали его. На каменистой багровой породе в метрах друг от друга сидели те, кто смотрел перед собой и не видел паривших в воздухе глыб и полусгнившего оружия павших здесь тысячелетия назад. Все их прошлое скрывалось в секунде, растворившей дорогих им людей. Реальность вибрировала под пальцами, не давая собрать картину перед глазами в единое целое. То и дело загоняла мысли в чудовищную временную петлю. В голове, словно на заевшей пленке, крутятся слова. Последние, рассыпавшиеся на пальцах Старка мертвой пылью. — Локи, подожди, нет! — вскрикнул тогда Тони, все еще не в состоянии осознать, что Питер, прижавшийся к нему в поисках защиты, растворился в удушливой атмосфере враждебной планеты. Он никогда с таким не встречался, мозг отчаянно противился желанию понять, что происходит. А главное, поверить себе. В то, что это не лихорадочный сон, а не менее болезненная реальность Но это же Локи. С его излюбленной ухмылкой смеющегося последним, Локи, способный за мгновение проанализировать происходящее и приспособиться к любой ситуации. Тогда почему бледное, изможденное борьбой, но не потерявшее горделивого выражения лицо идет трещинами, линия губ ломается, а радужку заливает обсидиановая пелена страха? Тони уже давно перестал дышать. — Старк… Его имя. Просто имя. Не «Старк, помоги!», не «Тони, что происходит». Потому что Лафейсон знал, что происходит. И хотел, чтобы его гений запомнил его именно таким: олицетворением контроля, магом со снисходительным взором и текучими движениями. Запомнил ту идеальную картинку, которую Старк столько раз стирал слой за слоем и с нежностью проходился пальцами по изящному эскизу. Но протянутая в сторону Старка рука, жест, за который Тони чудом успел зацепиться взглядом, говорил о том, что в последний миг Локи хотел быть рядом.