***
Кирс вздыхает и идёт за неизвестным Гончим, который поймал её на «месте преступления». В действительности она просто вышла из строя во время раздачи пайков, чтобы помочь подняться какой-то неуклюжей старушке. Когда дверь за Гончим захлопывается, она садится на жёсткий матрас и оглядывает уже знакомую темницу, с усмешкой обдумывая возможности чуть улучшить и обжить её. Она невольно надеется на Инеса, всегда вытаскивающего её из подобных передряг, но спустя пару часов тупого изучения серого потолка ей кажется, что сегодня смена не его, а потому остаётся только прикрыть глаза и понадеяться уже на сон. Благо, постоянные метания по рынку в поисках работы изрядно выматывают своей скукой и безнадёжностью. А ещё Бранденбург, не проявивший никакого интереса к её персоне после той внезапной стычки чуть больше недели назад. Кирс хмурится — она не замечала его даже мельком — и вздыхает. Что вообще с ним может произойти? Его псы ведут себя как обычно, значит его величество Цербер всё ещё на страже этого города. А она всё также не имеет ни малейшего понятия, что тогда произошло и почему истекающий кровью Бранденбург так удачно упал возле порога дома Риелит, на секунду оглушив лязганьем оружия о каменную кладку. Вряд ли он выжил бы тогда, не реши она открыть дверь и посмотреть, что произошло. Думать об этом не хочется. А вот его меч невероятный — она просто не могла бросить на улице такое опасное и красивое оружие, а потому ещё успела почистить его подручными и знакомыми способами, несмотря на пугающее количество крови. Бранденбург хорошо — почти возмутительно хорошо — ухаживает за своим мечом, на котором нет ни царапинки, ни малейшего намёка на ржавчину. Ручка была удобной, лезвие — острым, но почти в два раза его оружие больше меча Кирс Тистеллы. Просто Кирс почти привыкает не думать об этом с печалью, медальон же греет грудь памятью о родителях, а не о глупой фамилии. Кирс вздрагивает и просыпается от противного звука скрипящей решётки. Пробуждающийся мозг делится мыслью о том, что здесь давно пора смазать петли, как это время от времени делает Мерло в доме. Кирс потирает глаза и поднимает взгляд на тень, застрявшую в проходе, нелепо наблюдая, как силуэт приобретает почти вызубренные наизусть черты Бранденбурга. Кирс моргает. Подтягивает ноги к себе и опирается спиной на стену темницы, за неимением других вариантов. Силуэт молчит. Кирс снова примеряет на него фигуру Инеса и вздыхает. Не сходится в плечах, да и голова немного проглядывает сверху. Начинать разговор не хочется. Бранденбург закуривает. Тишина не давит на Кирс. На неё давит его немой силуэт, опирающийся на косяк темницы, едва заметные облачка дыма и маленький огонёк сигареты. Кажется, ещё немного и она сойдёт с ума. — Что на этот раз? — Кирс вздрагивает и кривит лицо. — На раздаче пайков из очереди вышла, — со сна голос немного низкий, и она старается отвечать быстро. Может, всё не так уж и плохо. — Бабушке помогала? — Бранденбург усмехается. Нет, похоже, плохо. К лицу Кирс приливает кровь, она закусывает губу и отворачивается. Это ей видно только силуэт, а вот для его взгляда света достаточно. Он докуривает, выбрасывает окурок куда-то в раковину и больше не пытается говорить. Кирс прислушивается к капающей где-то воде. — Стоять на пороге примета плохая, — и, немного помолчав, добавляет: — Так Риелит говорит. Бранденбург хмыкает. — А это хорошая, — Кирс не давит смешок, но прикрывает рукой рот и отводит взгляд. Застывает. Что-то как-то не так она себя ведёт. Бранденбург молчит, наблюдает за ней какое-то время и уходит, не закрывая дверь. Кирс ждёт несколько минут и уходит домой.***
Инес колышком сидит за столом и прилежно записывает всё, что считает важным из рассказов Кирс. А важным он считает почти всё. Кирс расслаблено улыбается, касается медальона и оглядывает комнату Инеса — довольно неплохую, Кирс ведь действительно представляла что-то похуже, когда соглашалась на предложение Инеса. Деньги в обмен на знания о Верхнем мире. Кирс не жалко, да и Инес неплохой человек, так зачем отказываться. Кровать, тумбочка, стол, два стула — кажется, один он принёс со столовой для неё, — слишком обычная обстановка, немного даже внушает спокойствие. К тому же за несколько дней никаких пересечений с Бранденбургом и попаданий за решётку. Жизнь налаживается, как может. — Ладно, думаю, мне пора. Риелит будет волноваться, а я обещала успеть к ужину. — Инес смотрит в темноту за окном и кивает, закрывая тетрадь. — Я провожу, — он поднимается со стула, но Кирс кладёт ладонь на его плечо и улыбается. — Не нужно. Я запомнила дорогу, а у тебя ещё скоро дежурство. Инес хмурится, но соглашается, благодарит Кирс за урок и закрывает за ней дверь. Кирс спешит, стучит каблучками по коридору штаба и идёт знакомыми нелюдимыми коридорами. В штабе Гончих не так уж и страшно, когда знаешь, что есть друг, который всегда вызволит из-за решётки. Да и стоит заскочить по пути к одной женщине, добродушно продающей ей чай. Это не помешает ужину. Кирс не всматривается в неожиданно появившийся на пути силуэт и ускоряет шаг, хмуро улавливая дым сигарет. Мерещащийся Заксен Бранденбург — уже слишком, поэтому она выкидывает эту мысль и вновь думает об ужине. Бранденбург хмуро провожает девушку взглядом.***
Лёгкие горят, горло пересыхает, ноги наливаются тяжестью, но уши всё ещё улавливают шаги позади. Убегать от Финна столь же неправильно, как и то, что делал её бывший напарник. Так безжалостно убивать своих же… Просто немыслимо. Но его безумные глаза всё ещё ярким доказательством сияют в её голове. Столкновение с Бранденбургом — она едва не падает и тут же вцепляется в его руку, тяжело дыша, — становится ещё одним неправильным — немыслимым — происшествием. Шаги становятся громче. Кирс сжимает руку Заксена и тянет за собой в какой-то тёмный и узкий закуток, зажимая себе рот ладонью и вжимаясь в стену. Кровь в голове шумит, лёгкие тяжёлые и горячие — хочется вдохнуть ночной прохладный воздух — и Кирс кусает свою же руку, сжимая другой ладонь Бранденбурга. Вскоре мимо мчится Финн, что-то говоря о вечной преданности и её доме. Ещё через несколько минут шаги затихают, и Кирс оседает на холодные камни, тяжело дыша и сжимая на груди одежду. Проходит ещё немного времени, прежде чем она понимает, что держит кого-то за руку. Нахмурившийся Бранденбург смотрит на неё сверху вниз. Сердце пропускает удар и разгоняется быстрее прежнего. Она разжимает руку и нервно трёт вспотевшие ладони об одежду. И почему это происходит именно с ней? Обжигаются о прохладный воздух лёгкие, горло, ладони, гудят отяжелевшие ноги, и сердце колоколом звенит, отдаваясь глухим шумом в висках. Финн не был таким. Совершенно точно её напарник — Финн Эвклаз — добрый, вежливый и наивный парень. Человек, равнодушно убивающий других Гончих в переулке и с безумными словами бегущий за ней, совершенно точно не он. Это… образцовая Гончая? Кирс холодеет. Срывается с места и вновь бежит по каким-то улочкам, спотыкаясь, беспорядочно хватаясь за стены домов и пустые прилавки, чудом не пропустив свой дом. Риелит успевает лишь охнуть, когда Кирс скидывает обувь и бросает тело на кровать, прячась под простынёй. Но мысли изнутри переворачивают память вверх дном. Как она вообще смеет забывать, кто такой на самом деле командир Гончих. Слёзы неприятно стекают по носу и виску, губы дрожат, и дышать всё ещё тяжело. Наверное, даже сложнее, чем раньше. Бранденбург ерошит волосы и цыкает. Всё ещё хочется взять её за руку.