Для мистера Холмса

Письмо доставили с утренней почтой среди нескольких таких же писем, и Холмс поначалу не обратил на него внимания. Утренние газеты были для него источником любимого интеллектуального упражнения: он бегло просматривал их, и незначительные события выстраивались у него в голове в некую картину. Картину пера одного и того же мастера. — Прекрасно, — пробормотал Холмс. — Так это он проводил через министерство финансов. И Майкрофт ничего не заметил? Такого не может быть. О, а что значит вот эта заметка? «Лондонские лебеди были обнаружены на севере Ирландии». Что и кому вы хотите этим сообщить, уважаемый профессор? Он отодвинул газеты и закурил, мысленно распутывая сеть этих, на первый взгляд, бессмысленных сообщений. О письмах он вспомнил лишь после обеда. Все письма улетели в камин кроме одного: «Для мистера Холмса». Адреса не было, а почерк — Холмсу был знаком этот почерк, хотя он никогда не переписывался с этим человеком. Ему было известно, как этот человек выглядит, хотя они никогда не беседовали, и чем на самом деле этот человек занимается в свободное от преподавания время. Впрочем, то, что между ними происходило, вполне можно было назвать беседой умов. Холмс подверг письмо тщательной проверке, но не обнаружил следов яда, после этого можно было ознакомиться с содержимым. «Дорогой мистер Холмс. Ваше внимание невероятно лестно. На прошлой неделе вы прошли слишком близко и вспугнули моих лебедей. Три дня назад вы присутствовали на моей открытой лекции, я думал, вы попросите автограф, но вы ушли. А вчера ваше вмешательство в мои планы довело меня до мигрени. Всю ночь я вместо работы задавался вопросом: почему вы избегаете личной встречи со мной, но при этом ведете преследование? И пришел к неутешительному выводу: вы отчаянно стремились привлечь мое внимание. Так возрадуйтесь — вам удалось. Если хотите поужинать со мной, то приходите сегодня вечером в Р-т. Или в министерстве финансов вам запрещают подобное времяпрепровождение? М». Пока Холмс читал, в душе его зрели весьма неприятные чувства: уязвленное самолюбие и горькое разочарование. Мориарти явно писал Майкрофту, а посланец не разобрался и отнес письмо на Бейкер-стрит. Майкрофт, не выходя из кабинета, удостоился такого приятного и вежливого послания, тогда как он, Шерлок Холмс, получал от Мориарти лишь угрозы, составленные из газетных вырезок. Майкрофту Мориарти написал собственноручно, да еще оставил столько загадок. И какой у него красивый почерк! Холмс невольно поднес бумагу к носу и вдохнул аромат сирени. — Превосходно, — сказал Холмс. И бросил письмо в камин. О том, чтобы доставить его адресату, и речи не шло. Затем он взглянул на часы и решил вздремнуть перед ужином. *** Мориарти был в Р-т, причем столик у него был самый неприметный, Холмс еле отыскал его. При виде Холмса Мориарти ничем не выразил своего удивления. Напротив, он вежливо указал на место напротив себя. — Вижу, вы прочитали мое письмо, — спокойно сказал он. — И даже не проигнорировали, как игнорировали прежде все мои предупреждения. В таком случае вы заслужили хороший ужин. Пожалуйста, присаживайтесь. Холмс не торопился принимать приглашение и смотрел на него сверху вниз. Мориарти был бледен и красив, тёмные круги под глазами — свидетельство бессонной ночи — совсем не портили его. — Ваше письмо, адресованное моему брату Майкрофту? Да, прочитал. А потом сжёг. Собственно, это я и пришёл вам сообщить. Он собирался насладиться смятением на лице Мориарти и немедленно уйти, но Мориарти почему-то всего лишь поднял бровь в недоумении. — Ваш брат Майкрофт? Не понимаю, о чем вы. Письмо было написано для вас, мистер Холмс. *** Ужинали в полном молчании. Холмс искоса поглядывал на Мориарти и каждый раз встречал все тот же равнодушно-спокойный взгляд. Когда принесли десерт, Мориарти сказал: — Вы в самом деле думали, что я в состоянии перепутать адреса? И что же такое должно было со мной произойти, чтобы я совершил подобную ошибку? — Возможно, мигрень? — предположил Холмс. Есть совершенно не хотелось. Хотелось перейти к тому, что следует за ужином. Но не мог же он так и сказать. Мориарти усмехнулся, словно читал его мысли. — Ну, лебедей вы должны были разгадать еще по «Таймс», — задумчиво произнес он. — А, вас смутило упоминание министерства? — В том числе. — В письмах приходится прибегать к иносказаниям. Я же не мог прямо написать о ваших… об известных мне… Он замолчал. Они сидели в дальнем углу ресторана, и никто не мог их подслушать. И все же он остерегался произносить вслух то, о чем они оба подумали. — Ну вот, мы поужинали, как вы и хотели, — сказал Холмс, поднимаясь из-за стола. Он ждал, что Мориарти его остановит, но Мориарти даже не смотрел в его сторону, погруженный в собственные мысли. Нужно было как-то привлечь его внимание. — Под министерством финансов вы имели в виду Майкрофта. Лебеди — ваши агенты, а ваша лекция — одно из ваших великолепно организованных преступлений. Но вчера я не вмешивался в ваши планы. Мориарти пристально посмотрел на него снизу вверх. Так посмотрел, что невольно захотелось сесть обратно, но Холмс устоял перед искушением. — Вы правильно сделали, что сожгли мое письмо, — сказал Мориарти. — Я ваше тоже сожгу, если вы мне его пришлете. А на сегодня с вас достаточно. И кстати говоря, когда придете в очередной раз обыскивать мою квартиру, не сортируйте мои счета. *** Холмс вернулся домой взвинченный и разочарованный в себе. Нужно было настоять на продолжении ужина, раз уж выпал случай. Впрочем, Мориарти разрешил ему написать. Холмс немедленно взял перо и чернила и написал: «У вас в саду цветет сирень, мне бы хотелось взглянуть». Отправить письмо завтра или неделю выждать? С этим вопросом он отошел ко сну. Одно он знал точно. Письмо он отнесет сам: он прекрасно знал, где находится лондонская квартира Мориарти.