Роза цветёт в полнолуние

Напряжение витавшее в воздухе достигало своего апогея, Розмари развернулась от разворачивающейся на её глазах потасовки, мечтая поскорее уйти со злосчастного третьего этажа. Проклятое место, а не очередной коридор для учеников. Девушка прижимала блокнот к груди, она всеми силами пыталась убедить себя, что не должна в это лезть. Не ее все-таки дело, кто знает что натворил Долгопупс. Не станут же они просто так, нападать на него? Хотя, это шайка Малфоя, им никогда не нужен был повод прицепиться, чтобы самоутвердиться за счёт слабого. Невилл чувствовал себя рыбой выброшенной на берег. Он болтыхался, тратя последние силы, но все безуспешно. Парни Драко держали, так крепко его руки, что каждый его изворот причинял неимоверную боль. Малфой пристально смотрел в глаза гриффиндорца, на что он тут же отвёл их. Долгопупс ненавидел долго смотреть в глаза, во-первых весьма невежливо глазеть на других. А во-вторых ему причиняло это неимоверный дискомфорт, встречаясь взглядом с другими было достаточно неприятно. Драко просунул в карман слизеринской мантии руку, доставая маленький предмет. Это был один из аксессуаров маггловского женского туалета, в чёрной подставке с золотистой вставке. На предмете был знак того же цвета, эмблема бренда. Слизеринец открыл верную часть помады, прокручивая её. Алый цвет выдвинулся из помадного футляра, по гадкой ухмылке Малфоя было ясно, чего он хочет. — Смотри, что у меня для тебя есть, Долгопупсик, — исковеркав фамилию Невилла, волшебник подошёл к нему совсем близко. — Кажется у твоей старой корги, похожий цвет. — Не надо, Драко, — жалобно начал гриффиндорец, он всем нутром не хотел проходить этого. Это был не очередной пинок под зад, а полноценное унижение как мужчины. Его отец точно не был в такой ситуации, никто не посмел бы так подшучивать над ним. А его сын совсем другое дело, ему и так разукрасили чернилами лицо, не хватает только мерзкой помады. — Не надо, Драко, — перекривлял его Крэбб, все дружно засмеялись, предвкушая сладостный момент унижения, такого ничтожного волшебника как Невилл. — Жаль у нас нет платья, — сказал Малфой, беря ледяной ладонью лицо Долгопупса. Он сжал его щеки так жестко, что его губы стали напоминать рыбьи. — Так ты будешь похож на гребаного педика. Роузи прикусила нижнюю губу, она остановилась. Нет, она не сможет так просто уйти, оставить человека, который так нуждается в её помощи. Снейп не узнает об этом, Саламандр успеет, должна успеть. Вот только получится ли справиться с ними. В последний раз, когда она сталкивалась с шайкой Драко, она почти проиграла. Если бы не злосчастный Люпин, страшно представить, чем бы все кончилось. Розмари обернулась к сокурсникам, увидев что Малфой уже подносит помаду к губам Невилла, она поняла, нельзя больше тратить время на сомнения. Пора действовать, быть может у этого будут последствия, но она обязана рискнуть. Выронив блокнот с прикреплённой ручкой, она туда же сбросила сумку. Волшебница достала из внутреннего кармана палочку остриём к ней. Взявшись за неё, она подбросила её в воздухе, и подхватила рукоятью к ладони. Она часто так делала, когда собиралась использовать заклятье не для себя, а для других.  — Люмос Солем! — громко проговорила Роузи, надвигаясь на парней. Светлый луч вылетел из палочки тонкой струей. Он прямиком полетел на группу парней, сильный удар заклятья попал им по глазам. Подростки потеряли возможность видеть, ненадолго, конечно. За это время Розмари пронеслась по коридору прямиком к ним. Она сжав палочку на середине, прыгнула в сторону Невилла. Девушка приложила ладонь к его груди, выдирая гриффиндорца из лап крепких слизеринцев. Он не смог удержать на ногах, от давления девушки. Они вместе рухнули на пол. Долгопупс поморщил глаза, он все ещё плохо видел. Волшебница пришедшая на помощь напоминала размытую оранжевую кляксу. Губы гриффиндорца зашевелились, будто пытающиеся что-то сказать. Розмари особо никогда не говорила с ним, но глядя сейчас на Невилла, она чувствовала жалость. Его лицо измазано чернилами, оставляя на коже царапины от пера, небольшие капли с ресниц попадали в глаза причиняя наверняка дискомфортные ощущения. Слизеринка чувствовала стыд, стыд за то, что она медлила. Стояла там, и собиралась бросить его. Оставить наедине с этими дикими животными. Не знающими, что такое пощада, они нападали бы на него ровно до тех пор пока, не нашёлся кто-нибудь, кто вступиться за него. Намного сильнее этой шайки Розмари прекрасно понимала, что этой силы в ней нет, даже если и есть. Она пока что не знает как правильно пользоваться ей. Их встречи с Люпином ограничивались другими занятиями, а не реальным обучением. — Саламандр, какого хрена ты тут делаешь? — раздраженно спросил Драко, потирая ладонью глаз. Роузи обернулась на него, она слезла с Долгопупса. Смотря на трио самым ненавистным взглядом, кой ей только подвластен. — А ты, Малфой? Вы что с ним сделали? Таковы игрища чистокровных?! — Проваливай отсюда, если не хочешь занять его место! — прорычал Гойл, поджимая и без того тонкие губы. Он нервно постучал указательным пальцем, по сжатой палочке. — А если хочу, что тогда? Наедите на меня втроём, как по-мужски, — ехидно ответила Роузи, засовывая руки в карманы, и делая шаг вперёд. — Саламандр, не лезь не в своё дело, иначе одной дуэлью не отделаешься! — Это ты не отделаешься! Бой не был проигран, лишь прерван! — быстро проговорила Роузи, поддаваясь эмоциям. «О Мерлин, что ты сейчас несёшь! Я же должна была просто забрать Невилла и свалить отсюда, а не разворачивать ещё большую проблему.» — Кем прерван? — спросил Драко, усмехаясь ей. Он подошёл к ней и наклонился к уху сокурсницы. — Думаешь я поверю в то, что это не ты позвала Люпина. Какое совпадение, ехала в одном купе с профессором, и тут же он появляется в коридоре. — Мне не зачем такое устраивать, — тихо ответила Роузи, опуская голову. Она чувствовала себя ущемлённой, все это время они считали, что это она подсторожила. Пришла на дуэль, и подговорила нового профессора. Такой слушок не добавляет ей чести, наверняка с таким односторонним наблюдением, Малфой успел поделиться с кем-то, кроме Крэбб и Гойла. Неудивительно теперь, почему её сторонятся. — Ну, конечно так тебе и поверили, Саламандр, — усмешка Драко стала ещё шире, когда он выпрямился. Он надменно глядел на неё, и словно наслаждался. Ему нравилось иметь некую власть, или знание обо мне. Думать, что он на шаг впереди, но Малфой слишком глуп, чтобы замечать действительно важные вещи. — Кончай играть с ней, Драко, — прошипел Крэбб, нацеливая палочку на волшебницу. Он так и ждал, чтобы напасть на неё. Былая обида за выходу в школьном дворике, ещё сидела в нем. Хотелось поскорее отдать должок наглой Шевченко, что слишком много себе возомнила. — Сейчас, — прохрипел блондин, хмуря брови. Отмахиваюсь от друга, словно от надоедливой мухи. — Если так хочешь, мы можем продолжить там, где остановились. Малфой отошёл от сокурсницы, заводя руки за спину. Он был повёрнут лицом к ней, оценивающе осматривая. Он ждал. Надеялся, что она откажется, давал легкий шанс увильнуть от дуэли. Но это была лишь игра, никто не отпустил бы её. Честь это не то, чему учат мальчиков в чистокровных семьях. То что произошло с Невиллом начало, он и не надеялся на помощь. А зная свою удачу, Розмари осознавала, что к ней наверняка на подмогу не придут. С Люпином все закончено, и ему больше нет до неё дело. Все теперь по-другому, больше не будет как раньше. — Почему бы и нет, — согласилась волшебница, стискивая руки. Она тихо похлопала себя по карманам мантии, принимая, что те пусты. Палочка. Её нет. Кажется, она произнесла заклятье прыгнула на Невилла, но что дальше. Она же была в руках. Пока она размышляла, Драко расслаблено доставал палочку из внутреннего кармана пиджака. Он не рассчитывал на настоящую дуэль. Слишком уверенный в себе слизеринский мальчик. — Саламандр! — крикнул Долгопупс, повернувшись к парню. Девушка увидела летящую к ней палочку. Должно быть обратила её, пока вырывала Невилла из лап этих громил. Она легко поймала двумя руками палочку, пока рыжая была отвлечённа, слизеринка не смогла проследить за своими соперниками. — Диффиндо! — прокричал Крэбб, удерживая палочку на уровне лица студентки. Роузи почувствовала острую боль у щеки. Словно её порезали ножом. Она издала жалобный писк, касаясь кожи. Что-то вязкое и влажное было. Размазывая жидкость подушечками ледяных пальцев, она посмотрела на них. Кровь, он порезал её. Её лицо порезал, Чертов Крэбб! Зрачки Розмари расширились, а всегда зелёные изумруды вместо глаз потемнели. По лицу Малфоя было заметно, что тот и сам не ожидал такого от своего дружка. Видно, мисс Саламандр очень сильно задела его мужское эго. — Дуро, — прошипела Роузи, направляя палочку на Гойла, его руки застыли в одном положении. Постепенно каменея. Если бы она бросила проклятье в сторону Крэбб, тот наверняка смог отбить его. И это слишком предсказуемо. Скулёж Грегори должен отвлечь, хотя бы Винсента. — Невидимый хлыст, — произнесла девушка, направляя палочку на Драко. Она слышала, что нужно нападать первой, такой ход позволяет избежать поражения. — Экспеллиармус! — прокричал Крэбб, перехватывая палочку Роузи. Заклятье не успело ударить по Малфоя, у неё больше нет палочки. Но у Винсента и Драко, они есть. Розмари слишком быстро проиграла, что было и так ожидаемо. Она видела свет исходящий из двух палочек, Саламандр зажмурила глаза.

***

На улице было непривычно для этого сезона. Слишком ветрено, холод пробирал до самых костей. Пэнси следовало одеться в иной наряд. Но она и не собиралась выходить, резкое желание заглянуть к чёрному псу оказалось сильнее здравого смысла. Она как и всегда заглянула на кухню, эльфы странно заулыбались. Но все же угостили пирогом с печенкой, волшебница упаковала её в ту же корзину. Паркинсон шагала сильнее кутаясь в мантию, ветер раздувал её, обнажая тощие ноги. Она смотрела по сторонам, как на зло все были по парам. Либо дружеским, либо любовным. После того, что она увидела у каменных глыб, они так и не говорили с Драко. Он делал вид, что все в порядке. Вёл себя словно, они приятели, словно не понимает, что не безразличен Пэнси. У волшебницы была одна Надежда — Розмари. Они лучшие друзья, и когда выяснилось, что походу к Люпину закончились. Паркинсон про себя очень обрадовалась, ей хотелось поверить в то, что все будет как раньше. До начала злосчастного пятого курса. Но мечты развалились подобно карточному домику, когда к ним подошёл Снейп. Возможно все они, трое думали, что это не заметно. Но Пэнси видела, как Люпин смотрел на них. И как декан говорил с ней. Все напоминало запутанные игры в маггловских любовных романах. Только вот, проблема в том, что Роузи не совершеннолетняя для этих игрищ. И если кто-нибудь узнаёт об этом, беда ждёт всех. В голове Пэнси пробегала одна идейка, сделать эту историю более популярной, чем она есть сейчас. Дать возможность обществу разорвать этот порочный треугольник. Вот только она не могла поступить, так эгоистично по отношения с Роузи. На это было причины. Во-первых чувство любви. Оно впервые для Розмари, подруга Пэнси так часто отрицала и обсмеивала её переживания. Что в Паркинсон не находилось сил, чтобы решать Саламандр этого. Во-вторых слизеринка не хотела брать ещё один секрет на свою совесть. Хватало и одного, за который узнай Роузи, точно не обрадуется. Пэнси тихо прошла по тёмному коридору, сейчас он особенно мрачен. Маленькие фонарики развешанные по уголкам, еле-еле освещали. Филч плохо позаботился о освещении некоторых мест, не расчитовал на прогулки особо одарённых студентов. Тут достаточно прохладно, Паркинсон натянула на себя халат и поверх него мантию. Ей казалось весьма неприличным вылавливать его в таком виде. Слизеринка пришла сюда, как только смогла придумать свой минимальный вклад в это дело. Она не доверяла ему, но обратиться больше не к кому. Конечно был ещё декан, но навряд ли он с радостью помог бы, без последствий для остальных. А этот странный волшебник, от него веет добротой, и тем что ему можно верить. Он единственный, кто сможет хоть что-нибудь предпринять. И лучше ему появиться сейчас. Паркинсон понятие не имела насколько там дела плохи, но понимала, что нельзя терять не минуты. Выдохнув из легких воздух, девушка все же решилась. Она быстро двинулась по направлению кабинета. Та тихо постучала маленьким кулачком в дверь. Брюнетка тут же приложила ухо к деревянной поверхности, прислушиваясь. Было тихо. Словно никого не было. Должно быть не услышал. Нужно посильнее. Паркинсон стала тарабанить подтверди двумя кулаками. Не жалея сил. Волшебница остановилась, снова прислушалась. Также тихо. Должно быть его нет. Она зря здесь растрачивала своё время, вместо того, чтобы действительно помочь. Студентка посмотрела на дверь, и отошла собираясь уходить. Кабинет неожиданно отвалился, за дверью показался учитель. Пэнси уставилась на него, не понимая как ему удается так тихо передвигаться. Не было звука шагов, ничего. Его волосы были растрепанны, а глаза выглядишь усталыми, и помутневшими. Профессор казался помятым, не хотел открывать. Но напору мисс Паркинсон весьма сложно противостоять. — Профессор Люпин, надеюсь я не потревожила вас, — начала Пэнси, соблюдая вежливый тон. Она сильно занервничала, не зная с чего начать. Как попросить. Сейчас, когда он открыл дверь Пэнси кажется, что идея весьма глупа. И тот ни за что не согласится. — Совсем нет. С вами все в порядке? — Да, но.я.хотела бы попросить вас, — неуверенно сказала волшебница, потупив взгляд в пол. — О чем? — спросил Римус, ему хотелось поскорее понять для чего сюда явилась девчонка. Её лицо было очень знакомым, но Лунатик запамятовал откуда. — Вообщем, вы помните, ехали с нами в одном купе, — волшебница натянула улыбку на лицо, стараясь разбавить натянутую атмосферу. — Ах, да, — поморщившись ответил Римус, он вспомнил её подругу. Странную девчонку, что сладко пахнет, и тут же бросается в бой. — У вас что-то произошло? — Да, — тихо отозвалась Паркинсон, понимая, что пора переходить к главному. — У неё бывает непростой характер, который в некоторых случаях приводит к последствиям. — Каким последствиям? — оборотень полностью раскрыл дверь в кабинет. Он отошёл, чтобы она прошла внутрь. Но девушка не двинулась, продолжая стоять на месте. Все это казалось Люпину весьма подозрительно. Он вспомнил эту девчонку, она достаточно высокомерно отзывалась обо всем. А сейчас говорила достаточно искренне, так хотелось верить. — На третьем этаже у картины основателей должна быть дуэль, Розмари не сможет противостоять Драко, Грегори и Винсенту одна, — жалобно протянула Пэнси, сдерживая внутренний поток слез. Она ощущала тяжесть вины, что тяжелым камнем лежало внутри неё. Слизеринка считала себя кластеру подругой, она всегда выбирает его. Хоть он не и делает также. А сейчас, пока она болтает, неизвестно, что Роузи проживает там совсем одна. — Почему же вы не пошли с ней?! — профессор вышел в коридор к ней, захлопывая за собой дверь в кабинет. Римус был искренне поражён такой дружбе. Бросить своего близкого друга одного, вот тебе и Слизерин. Каждый сам за себя, нет места простым человечным порывам. Люпин не мог себе представить такого, что он просто пойдёт шататься по школе, когда его Друзьями попали в настоящую засаду. — Я.она не захочет меня видеть, но вы можете. Не говорите, что я рассказала, — попросила Паркинсон, идя в след за учителем по очередному проходу коридора. Римус ничего не ответил, и исчез за очередным темным поворотом. Он не считал поступок Пэнси правильным. Но если она явилась к нему, а не занималась другими делами, значит ей не плевать, значит в девочек не все потеряно. Люпин помнил каким прибыл в школу Сириус, холодным и черствым. Такого воспитание аристократов, единственное, что отличало его от таких же как он. Так это бурный нрав, в окружении других, Блэк смог стать таким каков он есть. Быть может девочка тоже изменится, все-таки не могла же мисс Паркинсон начать дружить с Розмари, и поддаться её влиянию. За воспоминаниями Пэнси не заметила как добралась до гремучей ивы. Она научилась тихо проникать в их тайное с Пончиком место. Чёрный пёс был больше, чем бродягой, что подъедался с её рук. Иногда волшебнице казалось, будто он понимал её. Эти серые глаза, так похожие на человеческие. Пончик всегда внимательно смотрел, слушал, иногда перебивал лаем. Жаль, что нельзя его забрать в Хогвартс. С каждым днём становится все холоднее, малыш не может оставаться здесь на всю зиму. Слизеринка бросила корзину вперёд, дабы не помялся пирог. Вслед за ним, она спрыгнула в тайный проход. Ей ловко удавалось проникать внутрь, не сравнить с первым разом. Паркинсон поднялась влажность земли, подбирая в руки корзину. Периодически та задумывалась откуда появился проход, кто же создал его. Не могло же все появится на ровном месте. В голове были разные версии, начиная от истории мародеров, о коих ходило немало историй. С этими мыслями, брюнетка подтолкнула дряхлую дверь вперёд. Внутри было как всегда тихо, она заглянула за угол, где был старый камин. Пёс катался по грязному полу на спине. Наверняка он видит её перевёрнутой в таком положении. Пончик склонил голову в бок, затем вовсе перевернулся на лапы. — Мой сладенький мальчик, — пролепетала писклявым голосом Пэнси, быстро шагая к собаке. Она потрепала по слипшейся шерсти Бродягу, если бы тот мог, то точно скривил бы своё аристократичное лицо. Слизеринка опустилась к нему, заглядывая в глаза Гримма. Он не изменился с последнего её прихода, та же игривая мордочка. Пса не сильно интересовала девушка, тот учуяв приятный запах пирога поспешил к корзине. Он залез головой к еде, откусывая ещё теплое тесто. Проглатывая большими кусками пирог с мясом. Паркинсон расслабленно выдохнула, глядя на собаку. Ей казалось, что это самые добрые существа на свете, но Пончик отличался от других псов. Он не испытывал особого восторга, когда она приходила. Пэнси ощущала себя на месте собачонки, что обожала своего хозяина. Пончик же изредка позволял себя любить. Проблема была в том, что девушка так вела себя со всеми. Каждый, кто нравился ей, и проявлял совсем немного внимания. Она отдавала себя без остатка, привязывалась подобно бездомной собаке блуждающей по улицам в поисках хозяина, что никогда не имела. Паркинсон стало безумно тоскливо от одной мысли, что по правде говоря не сильно кому-то нужна. Ей приходилось все время навязываться, чтобы иметь компанию, либо иметь возможность заслужить любовь. Брюнетка встала с места и зашагала по заброшенной комнате. Грязь сочилась отовсюду, ровно настолько же как и холод. Она остановилась у угла, и разглаживала обовью пыл на разломанном полу. Шагая вслед за пылинками, ученица подошла к забытому камину. Пэнси засмотрелась на пустоту, пока не заметила бумагу. На пергаменте были записи, что быстро передвигались. Паркинсон опустилась ниже к камину, потягиваясь к бумаге. За грязью и уголками, казалось, что это небольшой клочок. Но взявшись за край, волшебница вытащила целую газету. Она всмотрелась в перебирающие строки, и запечатлённые колдографии. Из газеты на неё смотрел взрослый, истощённый мужчина. Его чёрные волосы до понял были слипшимися от грязи, а взгляд был полон безумия. «Сириус Блэк сбежал! Преступник совершивший большое преступление, нарушив клятву, против небезызвестной семьи Поттер, стал первым, кто сбежал из Азкабана.» Пэнси уставилась на изображение Блэка, она провела подушечкой указательного пальца по его лицу. Слизеринка не могла понять одного, как здесь оказалась газета. Не мог же её принести Пончик. Неужели они не одни тут, кто-то принёс её, прочитал и спрятал. Неизвестный не хотел, чтобы газету нашли. Поэтому припрятал в камине, если так, то кто бы это мог быть? Не прячется же в гремучей иве сам Сириус Блэк. А если некий волшебник, и хотел чтобы она нашла газету. Для чего? Пэнси смотрела в потемневшие человеческие серые глаза смотрящие на неё с газеты. Тут определённо присутствует тайна, разобраться в которой ещё предстоит. Паркинсон пролистнула газету ища ещё записи о нем. Но листая очередную страницу, пересчитывая за другой ничего о преступнике не было. Пёс доживал пирог, облизываясь длинным языком. Собачьи привычки так крепко ужились в нем, что он не представлял себя без них. Сириус полностью вылез из корзины оглядываясь по сторонам. Анимаг упустил из виду девчонку. Странно, она всегда сидела рядом, и пропала его за голову, пока тот ел. Блэк оглянулся назад к камину, у которого сидела студентка. Ему не нужно подходить ближе, чтобы понять, чем она там занята. Он превратился в свою человеческую форму, продолжая стоять на месте. Сириус выстроил в своей голове план, и его исход не предвещал ничего хорошего для Паркинсон.