•••
Рыжий в глубокой задумчивости сидел, глядя то на разбитый экран мобильника, то на алый корпус гитары, подписанный собственной фамилией. —«Ну и что мне ему писать?» — Спросил сам у себя Шань, ритмично постукивая по инструменту и слушая гулкий стук. Зачем всё это? Он сам не понимает. Чего он хочет добиться? Да пожалуй ничего. Чего Рыжий ждёт? Абсолютно ничего. Единственное, что крутится уже несколько дней в рыжей голове — слово «благодарность» Да. Просто ёбанная благодарность и не капли больше. Благодарность за чертовски дорогой кусок деревяшки, который за недели полторы стал Шаню дороже всех богатств. И поебать, что получается пока лишь нелепое дёрганье струн вместо музыки, и мозоли на пальцах болят сильнее разбитых костяшек, и тяжёлая роль слушателя лежит пока лишь на плечах Хэ-демона-Тяня. Шань впервые занимается чем-то только для себя. Не ради денег, не ради репутации, хотя ради её он ничего и не делал, не ради чего-либо. Просто так. Удовольствия ради. И ничего бы не было, не подари этот идиот ему дорогущий инструмент. Только черту известно, какая небывалая и ранее не виданая им благодарность царит в душе Шаня. И блять, он хочет выразить это цветение души хотя бы сообщением. —«Придурок» — Для начала Мо решил поздороваться. —«Ты опять прогулял ёбанные уроки без меня.» — Шань не может заставить себя написать простое человеческое спасибо. —«Прогулял. Без тебя.» — Спустя пару минут ожидания над мобильником отвечает Хэ. —«И больше не появлюсь.» —«Что значит, больше не появишься?!» — Рыжий возмущённо хмурится, глядя в экран, будто бы Тянь увидит это. Рыжие глаза пылают гневом — опять Придурок взялся за старое. Заебали уже эти розыгрыши. —«Заканчивай этот цирк. Бесишь» — Быстро бьёт по клавишам Шань, уже начиная верить в то, что благодарности Хэ не заслужил. —«Ну и хули ты не отвечаешь. Тянь. Хэ Тянь. Придурок! Урод ёбанный!» — Продолжает спамить Рыжий, натягивая на себя чужую черную спортивную кофту, и прыгая к двери, пытаясь на ходу завязать шнурки кроссовок. —«Я тебе лицо сломаю, если это просто, блять, шутка!» — Шань в одно движение открывает дверь и выбегает на лестницу. Только бы успеть к Тяню — разобраться в очередном, свалившемся на рыжую голову, говне. И вот спустя двадцать минут он стоит у Хэ в дверях. Стоит и молча ахуевает. —Ты… Ты что делаешь.? — Беспомощно моргая, лепечет Шань, глядя на Тяня, судорожно собирающего беспорядочно раскиданные по огромной квартире. В квартире было пусто, как никогда. Всё сложенно и прибрано. Всё куртки, кроссовки, редкие в обители Тяня предметы мебели. Телевизор, приставки и маленький столик. Всё пропало. Будто бы он и правда собрался куда-то срочно уезжать. —Вещи собираю, не видишь что-ли?! — Грубо гаркнул Тянь, не удосужившись даже повернуться к нему лицом, и продолжая судорожно упаковывать вещи в чемодан. —И вообще, ты какого лешего припёрся, тебя никто не просил! Шань лишь продолжил беспомощно хлопать глазами, пытаясь понять, либо это такая серьёзная в намерениях шутка, либо… Тянь правда собрался куда-то валить. —Ты… Куда.? — Слишком глупо, слишком открыто и слишком, мать его, показывающе всю глубину того, как нужен этот придурок Шаню, спросил Рыжик, постепенно понимая, что все происходящая никакой не розыгрыш. —Да какая тебе разница, боже мой! — Хэ вскинул руки в истеричном жесте и тут же опустил, переводя полный злости взгляд на Шаня. —Иди отсюда, а. Я же сказал, я больше не приду. Не сюда, не в школу, не на репетиции. Не звони и не пиши мне больше. — Сказал, как отрезал Хэ, что-то всучивая растерянному в пух и прах Мо. Рыжий продолжил хмурится, требовательно пялясь в тёмно-серые сердитые глаза. Ну же, Хэ, ёбаный, Тянь. Скажи что это просто шутка. Что сейчас все закончится. Что вернётся в норму. Что они вновь пойдут к Шаню в тёмную комнатушку, вновь Рыжий будет мучить струны. Всё вновь будет как всегда. Мо умоляет. Пусть все вернётся на круги своя. Но Тянь просто сверкает на последок грустным огоньком в взгляде и накидывает Шаню на плечи его же синюю кофту, забирая у того свою — черную. —Забудь меня и всё. Ты же ненавидишь, так даже легче- Хэ пытается искренне улыбнуться, но Шань видит лишь заебавшееся выражение глаз и фальшивую маску лыбы. —Убери от меня свои руки!..— Из Рыжего начинает фонтаном бить ярость. Шань скинул с плеч чужие руки, сгорая от желания врезать ублюдку, для которого он, судя по всему, был очередным увлечением на пару дней. —Хватит цацкатся со мной, будто я ребёнок! Будто бы такой долбоёб! — Мо бесится, отходя к двери и отталкивая от себя руки Хэ. —Я то думал, что значу для тебя хоть что-нибудь… А ты же даже не попрощался, если бы я не написал… — Мо последний раз проникновенно, откатывая Тяня своей вселенской печалью и безысходностью, глянул на брюнета, открывая дверь. —Не так уж я тебя ненавидел, хотя тебе это и не важно, бездушный ты мудак— Шань агрессивно рыкнул, открывая дверь и невольно смачивая ресницы солёными капельками слёз. —Надеюсь не увидимся— Мо захлопывает входную и мчится вниз по лестнице, кулаком вытирая слёз из-под глаз. Блять-блять-блять. Как же хуёво. Рыжий задыхается в собственных слезах, но мчится по улице всё быстрей и быстрей. Только он думал, что все в жизни наладилось. Что у него появились друзья. Появился тот самый нужный и единственно дорогой, прям как в книжках, человек. Появилась доступная только ему, и, да, Шань уверен, адресованная только ему счастливая улыбка. Появился Хэ Тянь. И сука, что-то не то было в нем. Было в них. Неизвестное до этого Шаню, дурашливое, счастливое. И похуй, что оно только начиналось. Ведь всё закончилось. Обидно, больно и слишком жестоко для Шаня оно закончилось. Ёбанная жизнь. Всегда она так. Подсунет в розовой красочной обложке отборное дерьмо. Дерьмо по имени Хэ Тянь.•••
Рыжий поднялся вверх одним движением, резко выдыхая носом. —«Блять. Опять мне этот уёбок снился»— Шань массирует переносицу, пытаясь понять, где он вообще находится. Оглянувшись вокруг, сонно зевая, Рыжий разглядел серые кресла и разрисованные нецензурными графити стены предпослелнего вагончика электрички. В нос ударил запах резины и обивки сидушек. Точно. Он же едет из школы в метро. —«Уже ведь полгода прошло. Пора наебать на этого придурка» — Шань тяжело выдыхает, глядя в окно на быстро мелькающие стены. Тогда Тянь свалил и, как пообещал, больше не появлялся. Шань много раз пожалел о сказанном «надеюсь не встретимся». Первые пару недель он все заваливал переписку с ублюдком пустыми угрозами, мольбами и просто сообщениями, по типу «Прошу, вернись». Но все они оставались не прочитанными. Искать Хэ Рыжий не планировал. Это все равно, что пытаться найти иголку в стоге сена. Да и тем более зачем. Тянь оказался бездушным мажором-ублюдком, каким его Рыжий и считал по-началу. А Хэ лишь играл с ним, как с марионеткой. Шань был лишь так, очередным увлечением для красавца-уёбка. Пора откинуть воспоминания о нем, как о всем остальном дерьме в этой жизни, подальше — в топку подсознания. Он и пытался это сделать, постепенно забывая о придурке, в очередной раз жестокого ударившего прямо поддых чувствам Мо. Но образ нахального Тяня преследовал его, то и дело появляясь перед глазами в самый неожиданный момент. Первое время Рыжику казалось, что вновь общаться с теми, с кем связывал его Хэ, он никогда не будет. Своеобразное предательство слишком сильно подкосило его. Да и никто не желал знать одинокого и ещё более мрачного после всего потерянного рыжего гопника. Даже Цзянь с Чжанем первый месяц не попадались ему на глаза. Вернее, как Шань позже узнал, Цзянь пропал куда-то через пару дней после Тяня. Об исчезновении двух самых известных на всю школу клоунах говорили все её ученики. А про никому не нужного Шаня и Чжаня все забыли. Это конечно удивительно, но даже когда великолепное кварто ещё существовало, Чжань и Шань легко находили общий язык. Оба простые, самые обыкновенные, незамысловатые. С Чжэнси можно было болтать о чем угодно, и не задумываться. Хоть об этих дибилах, которые обычно и слова не дают сказать, хоть о новой версии той самой мобильной игры, хоть о погоде и вкусных столовых булочках. Если общение с Тянем напоминало скорее лай дворовых псин, в перемешку с каким-то, наоборот, дохуя личным и слишком не похожим на первое взаимодействием, то с Чжэнси все всегда было по-другому. Проще, понятнее и приятнее. Но Шань бы и не понял это, если бы они, как любые адекватные люди, постарались забыть о всей прекрасной четвёрке, когда половина из неё таинственным образом пропала. Однако их с Чжанем тянуло друг к другом, будто бы магнитом, как бы это сейчас слюняво и сопливо не звучало. С ним спокойнее и комфортнее. Шань не срывается каждые несколько минут на крики. Чжань говорит в своём темпе, никуда не торопясь. Мо злится меньше. Чжэнси рассуждает старше и опытнее. Да и вообще, он всегда был самым взрослым из них четверых. Блять, пора бы уже забыть о том, что когда-то их было четверо. Последние полгода были только Шань и Чжань. Забытая богом и людьми хмурая пара друзей, старающихся держатся вместе. Мо частенько спрашивал сам у себя — почему их всё ещё тянет друг к другу. Что это за чувство? Всё ещё привычка? Или же попытки залечить душевные раны? Он не знает. Да и нельзя их взаимодействие назвать дружбой, или даже общением. Словно все темы для пустой болтовни поиссякли. Наверное это все же привычка. По привычке они ходят с столовую в одно и тоже время. По привычке сидят за одним столом. По привычке ходят вместе со школы и ездят на одной электричке. Всё это — дело ёбанной привычки. Шань действует словно себе в противовес. Пытаясь забыть все, что связывало их с тем ублюдком, продолжать общаться с Чжанем. Мо понимал, что Чжэнси чувствует себя примерно так же после исчезновения Цзяня. Одиноко, пустынно и неворятно серо. Говорят, без важных людей под боком жизнь теряет краски. Наверное это тот случай. И без того закрытый для остальных Чжань ещё сильнее замкнулся в себе. Конечно, у него наверняка были друзья помимо Шаня, если их вообще можно назвать друзьями. Но каждый раз Чжэнси попадался ему на глаза, пребывая в абсолютном одиночестве. Точно. Одиночество. Вот как правильно описать состояние Рыжего ейчас. Всё хорошее, что было в жизни, завязалось тугим узлом на персоне Тяня и после его исчезновения тоже пропало. Так ему казалось в моменты, когда никого не было рядом. А за «никто» считались все, кроме Чжаня. Почему он попал в категорию отдельных личностей? Да потому, что единственный в этом мире понимает Шаня сейчас. Чжэнси тоже потерял друга. Самого близкого человека. Кому, как не ему, знать, как чувствует себя все эти полгода Шань. Рыжий мотнул головой, прикрывая глаза. В который раз его мысли закружились вокруг образа пшенично-волосого. Мо опустился назад на кресло, старательно прогоняя молчаливого Чжэнси из своей головы. Всё таки что-то с ним не то. Даже Тянь так не застревал в мыслях Рыжего. И почему Чжань вновь не хочет уходить из мыслей. Шань переводит взгляд на дверь, понимая, что свет станции уже доносится до поезда, и скоро его остановка. —Проснулся? — Неожиданно раздаётся тихий голос Чжэнси под ухом Рыжего. Он всегда так говорит — тихо и серьёзно. Спокойно. Мо несколько секунд моргает, пытаясь понять, говорит это образ из башки, или же настоящий Чжань не вышел на своей остановке. —Как видишь да. Хули ты в электричке, твоя станция две назад была.— Грубо спрашивает Шань, поворачиваясь лицом к Чжэнси. Рыжие брови привычно сводятся к центру, а янтарные глаза светятся тусклой злостью. —Не вышел и не вышел, будто бы тебя это ебёт — Чжань — как всегда — спокоен, как удав. Серо-голубые, светлые, будто бы небо снежной зимой, глаза искрятся в свете фонарей метро некой задумчивостью. —Ты бы проспал свою остановку.— Чжэнси хмыкает, закатывая глаза. —Ну проспал бы и чё— Шань непонимающе моргает, все ещё пялясь на Чжаня. —И как ты теперь до дома добираться собираешься? — Мо спрашивает, будто бы с издёвкой. Однако его это правда интересует. Не оставлять же Чжэнси, который из-за «лучших побуждений» не вышел на своей станции, а скорее всего просто тупо проспал ту. Чжэнси неопределёно пожимает плечами, глядя мимо Шаня в окно на серые стены. Светлые глаза смотрят в никуда — пшенично-волосый опять ушёл в себя. —«Ебать, как я до такого докатился?» — Спрашивает Шань, понимая, что не оставит друга в таком положении. И похер, что их тяжело назвать друзьями. —Значит пойдёшь со мной. Посидишь до следующей электрички. — Рыжий выдыхает, осознавая, что впервые в жизни тащит кого-то к себе домой только по собственному желанию. —Нет— Чжэнси усмехаясь косит взгляд на Шаня, от чего тому становится не по себе. —Я в парк пойду. Он на следующей станции.— Объясняет Чжань, продолжая с иронией глядеть на Рыжего. —«Нет, серьёзно, что со мной блять происходит?!» — Мо сам себя не понимает. У него дела, у него дома матушка, у него работа, у него учёба. У него нет времени таскаться с Чжэнси по каким-то паркам. Однако подсознание продолжает шептать на ухо об этом. Хоть в лоб, хоть по лбу. Шань хочет прямо сейчас пойти шляться по серым из-за отсутствия листвы на деревьях аллеям. Вместе с Чжанем. На Шаня неожиданно накатило осознание. Он пиздец как много думал о том, почему же образ светло-глазого всё надольше и надольше застревает в рыжей башке. Почему Чжань стал так важен. Так дорог сердцу. И лишь сейчас Мо доходят «святые истины». Чжэнси тоже потерял как казалось самого дорого для него человека. Тоже не может восстановиться после такого скотского поступка Цзяня. Тоже одинок и тоже мать его хочет вновь обрести всё то, что открыли им эти два уёбка. Они связаны, как не крути. Бля, Рыжий, тебе бы по башке лопатой за такие мысли. Не могут друг без друга. Остались вдвоем на целый свет. Вдвоём против всех. Мо Гуаньшань глядит в чужие серые глаза. И видит эту явную разницу. Глаза ублюдка-Тяня тёмные, будто бы грозовые тучи, и так зловеще каждый раз прищурены, словно он опять задумал очередное дерьмо. С злой задоринкой. У Чжаня же глаза светлые. Как небо зимой — такой лёгкий-лёгкий оттенок. Красивый. Глубокий. Задумчивый. Вот оно, главное отличие между ними. Тянь баловень судьбы, а Чжань абсолютно другой — серьёзный и слишком рано повзрослевший. И то, что они разные… Это прекрасно! Рыжего с головой накрывает пелена новых чувств, будто бы ледяной водой окатили. Вот в чем дело! Просто Чжань — другой. Он совсем не похож на Тяня, абсолютно и всецело не похож. И именно поэтому они остались вдвоём на целый свет после всего дерьма. Они нужны друг другу. Сильнее всех в этом ёбанном мире. Шань усмехается, глядя в светло-голубые очи. Вместе с Тянем они шли к этому чувству неприятно. То редкие толчки, то долгие паузы. Долго, заморочно и противно. А в итоге осталась лишь гулкая боль воспоминаний. С Чжанем всё проще и понятнее, как в прочем всегда. Легко, одним прыжком, даже нет, не прыжком, шагом. Приятно и красиво. Нет ни ругани, ни ссор, ни странных взаимодействий. Достаточно было просто этого проникновенного взгляда, и Рыжий все сразу понял. —Тогда вместе пойдём в парк — Шань кивает, убеждаюсь в правильности своего решения. Если так, то значит, блять, так. И нихуя Шань менять не будет. Единственное, что он понял из всей этой истории с Хэ, так это то, что сердце не обманет. Слушай его и все будет хорошо. А сейчас сердце трепещет в груди, повеливая прямо сейчас ебашить с Чжанем на другой конец города. —У тебя нет сегодня подработки? — Непонимающе моргает Чжэнси в ответ на такие заявления. —Да пошла она нахер, эта работа — Шань закатывает глаза, смотря на табло над дверью. —Имею право в конце концов отдохнуть. —Это ли наш Малыш Мо, которому работа была важнее всего на свете? — Усмехается Чжэнси, освещая стены метро радостным огоньком светлых глаз. —Где твой мобильник, Чжань Си-Си? — Отвечает колкостью на колкостью Мо, улыбаясь такому искренее в счастьу в глазах. Вот что ещё отличает Чжэнси от Хэ. Он не скрывает свои эмоции и чувства. Искренний, открытый. Прекрасный. Рыжий знает точно — Чжань чувствует тоже самое. Иначе его глаза не светились бы этим волшебством. Сейчас Мо впервые в жизни поебать на всё, кроме сидящего рядом «самого дорогого в жизни». И это прекрасно…