woochan aesthetic

Уджин лежит на мягком диване и обнимает любимого со спины, прижимается сзади и носом зарывается во влажные, мягкие кудряшки, вдыхает аромат собственного шампуня. Он улыбается, поглаживает младшего по бедру, забираясь длинными пальцами под боксёры, пока тот тихо смеётся какой-то очередной комедии в телевизоре. — Малыш, — мурлычет Уджин куда-то в макушку Чану, опускается немного ниже, кончиком языка проходится за ушком, слегка сжимает бедро, на что слышит тихий смешок. — Хён? — младший прикрывает глаза и нежится от чужих прикосновений, чуть выгибается и прижимается к Киму. Ответа он не слышит, лишь чувствует, как широкая ладонь накрывает его пах и медленно поглаживает. Чан сводит ноги вместе и едва заметно, но ощутимо, подаётся бёдрами вперёд, на что Уджин усмехается и слегка сжимает чужой член через ткань. Младший дёргается от неожиданности, шумно выдыхает через нос и пересохшие губы облизывает, вызывая волну мурашек у Кима. Уджин от губ Чана с ума сходит. Он обожает медленно и тягуче целоваться, сминать их и прикусывать, осторожно оттягивать зубами. Обожает чувствовать вкус фруктового бальзама на своих губах, после поцелуев. Обожает касаться их подушечками пальцев, а после ощущать, как горячо и влажно в чужом рту, когда Чан губами их обхватывает и медленно посасывает. — Чани, — шепчет на ушко, обжигая горячим дыханием кожу, не прекращает поглаживания. Бан молчит и, кажется, едва дышит, трётся о чужую руку и скулит, — мой малыш, — ведёт руку выше, под футболку на талию, сжимает пальцами, оставляя красные следы на белой коже, — сейчас поиграем немного, подожди меня, не трогай себя. Младший сглатывает шумно и дышит часто, слышит, как Ким поднимается с дивана и подходит к столу, выдвигает ящик. От неизвестности, кажется, дыхание совсем перехватило. Чан переворачивается на живот и нетерпеливо трётся о диван, сдерживает тихие вздохи и стоны, прикрывает рот ладонью. Уджин возвращается и садится рядом, аккуратно заводит чужие руки за спину и тонким ремешком запястья стягивает. Уджин разводит ножки Чана в стороны, приподнимает за талию. — Согни ноги. Голова кружится от такого Уджина. Чан привык быть лидером. Привык, что его слушаются, но он никогда не признается, что ему нравится подчиняться. Нравится, когда над ним доминируют, приказывают. Ему нравится быть послушным и нравится, когда за это хвалят. Он сгибает ноги и выгибается, выпячивая задницу. Ким знает, что выпрашивает младший, но сегодня они играют по его правилам, потому игнорирует чужое и собственное желание отшлёпать парня и включает вибратор на минимальную скорость. Чан слышит знакомый звук и улыбается, подаётся назад, а старший руку одёргивает. — Одно правило, малыш, — оглаживает чувствительные бёдра, — кончишь раньше, чем я разрешу тебе — будешь наказан, понял? — Да, хён… — Умница. Ким вибратором касается чужого члена через ткань белья и Чан дёргается от неожиданности и нахлынувших приятных ощущений. Скулит, уткнувшись лицом в подушку, и задницей виляет, а старший принимает это как вызов. — Хочешь быстрее? — в ответ слышит лишь невнятное мычание, — ну же, детка, я хочу тебя слышать, — переключает скорость на среднюю и сильнее прижимает. Младший чувствует себя слишком хорошо и, не выдержав, кончает с протяжным стоном, пачкая бельё, на что Уджин хмыкает и сильно шлёпает Чана по заднице. Бан стыдливо хнычет и ноги вместе сводит, валится на бок. — Блять, я же сказал, — шлёпает ещё раз и вибратор на край кровати кидает. — Извини, хён… — прикрывает глаза, стараясь избежать зрительного контакта. — Что же, я говорил о наказании, верно? Тебе придётся кончить ещё пару раз для меня. Чан шумно сглатывает, предвкушая новые ощущения. Такое они ещё не пробовали. Уджин усмехается и молча расстёгивает ремень на чужих запястьях, подносит их к своим губам и заботливо целует, аккуратно растирает, а после переворачивает младшего на спину и устраивается между разведённых ног, руки ставит по бокам от его лица и любуется, наклоняется к нему и шепчет: — Ты такой красивый, — после припадает к пухлым губам и целует, как любит, жарко и требовательно, сладко. Забирается руками под футболку и оглаживает плавные изгибы чужого тела, ведёт к груди и сжимает её. Пальцами, будто случайно, задевает чувствительные соски и ловит губами стоны возлюбленного. Чан обвивает ладонями шею старшего и притягивает к себе ближе, языком проникает в горячий рот и сплетает с чужим в страстном танце. Уджин, на мгновение отрываясь от чановых губ, стягивает с него футболку и опускается поцелуями ниже, едва сдерживаясь, чтобы не оставить пару ярких засосов на молочного цвета коже. Чан рвано стонет, зарывается пальцами в мягкие волосы и сжимает в ладонях, слегка оттягивая, когда Ким во влажный рот вбирает чувствительный сосок и пальцами играется с другим. Младший чувствует, как член снова твердеет, а прикосновения любимого остаются на теле приятными ожогами. Он в спине выгибается до хруста и пахом упирается в живот Уджина, губу закусывает, сдерживая тихие стоны. Кажется нечестным, что тот до сих пор в одежде, Чан хватается за его плечи и тянет футболку, скулит сквозь стон: — Сними это нахуй. Уджин отстраняется и голову поднимает, смотрит на младшего и усмехается. — Нет, сладкий, обойдёшься. Чан откидывает голову на подушки и произносит тихое: — Блять… С реакции Бана смешно, но Уджину и самому уже пиздецки тесно. Член болезненно упирается в домашние шорты и ему кажется, что он может кончить лишь от сладких стонов. Он опускается всё ниже и ниже, языком обводит кубики пресса, зубами поддевает край белья и несильно оттягивает, отпускает и губами припадает к члену, слизывает капельки спермы, выступившие через ткань после первого оргазма. Чан губу до крови прикусывает, дышит тяжело и рвано стонет, руки с чужих плеч перемещает на своё тело, оглаживает его, кончиками пальцев едва касаясь чувствительных мест. Бёдрами вперёд подаётся и скулит: — Хён, пожалуйста… Снова усмешка. — Какой нетерпеливый… Хорошо, если ты просишь — всё для тебя, малыш. Уджин слышит совсем тихое «спасибо» и приподнимается, стягивает с Чана боксеры, а тот ноги смущённо сводит. Он улыбается и широкой ладонью поглаживает Чана по голени, слегка сжимает. — Мы так часто делаем это, а ты всё смущаешься. — Заткнись… — шипит сквозь стиснутые зубы, чувствуя ещё большее смущение, но почти сразу расслабляется, когда ощущает тёплые ладони и приятные поглаживания любимого. Ким аккуратно разводит чужие ноги в стороны и берёт в руку вставший член, чуть сжимает и чувствует, как младший немного дрожит. Переводит взгляд на его лицо и видит, как он губы кусает, подушки в ладонях сжимает, места себе не находит. — Чани, мы не виделись всего две недели, — с нажимом проходится пальцем по влажной от предэякулята головке, — ты что, даже не дрочил? — Заткнись, умоляю… — Даже не думал обо мне? — пальцами трёт головку и вслушивается в тихие вздохи, а сам сглатывает шумно, едва сдерживаясь, желая ещё немного подразнить младшего. — Блять, Уджин… Парень тихо смеётся и ложится на живот, удобнее устраиваясь между разведённых ног. Обхватывает губами головку члена и берёт чуть глубже, языком повторяет узор из набухших вен. Чан голову теряет от чужих действий, стонет громко и протяжно, удивляясь своей же чувствительности. Он зарывается пальцами в волосы любимого и выгибается сильнее, борясь с желанием толкнуться в его рот. Уджин берёт всю длину и стонет гортанно, пропуская лёгкую вибрацию, заставляя младшего немного дёрнуться. Отстраняется и пальцем вытирает губу от слюны. — Всё хорошо? — Да, не останавливайся, хён, пожалуйста… — скорее выстанывает, чем произносит, и сильнее сжимает чужие волосы в ладони. Ким гладит Чана по бедру и целует головку, постепенно вбирает член полностью и щёки втягивает, создавая вакуум. Двигается уверенно и как-то слишком умело, что младшего удивляет, но больше с ума сводит и все мысли уничтожает. Бан не выдерживает и со сладким стоном обильно кончает в горячий рот. Уджин отстраняется и глотает всё, пальцами собирает остатки с уголков губ и облизывает их. Чан жадно хватает воздух ртом, пытаясь скорее отдышаться, и говорит совсем тихо: — Заставил меня кончить два раза, а у самого стояк такой, что от одного прикосновения кончишь… — Малыш, ты меня недооцениваешь, — поднимается и нависает над младшим. Чан, ещё не отдышавшись, улыбается и обхватывает ладонями его шею, притягивает к себе и оставляет лёгкий поцелуй на любимых губах. — Правда что ли? — смеётся. — Хочешь проверить? — шепчет в губы и улыбается, мягко целует. — Единственное, что я хочу сейчас, это тебя, хён. — А тебя хватит на третий раз? — Малыш, ты меня недооцениваешь, — повторяет слова старшего с той же интонацией и сокращает расстояние между ними, но останавливается в паре миллиметрах от чужих губ, произносит в пол голоса, — и сними уже наконец эту футболку, — опускает руки на широкие плечи и сжимает ткань в ладонях, затягивает в нежный поцелуй. Уджин на мгновение отрывается от таких манящих губ и стягивает с себя мешающую футболку, прижимается к горячему телу и целует целует целует. Горячо и страстно, сминая любимые губы. Чан на ощупь находит пульт и выключает надоевший сериал. Ладонями оглаживает широкую спину и выгибается, прижимаясь как можно ближе и тихо постанывает от желанной близости. Уджин, не разрывая поцелуй, снимает домашние шорты, под которыми не оказалось белья, и проникает языком в чужой рот, углубляя и без того влажный и мучительно тягучий, но такой чувственный и страстный поцелуй. На них не осталось одежды, но им всё так же невыносимо жарко, воздуха в лёгких едва хватает, но им плевать абсолютно. Они растворяются в друг друге. Бан хнычет, бёдрами подвиливает и Уджин замечает, хочет. Очень хочет. Он неохотно отрывается от чужих губ и касается их пальцами, медленно во влажный рот проникая. Чан открывает глаза и смотрит на старшего затуманенным от возбуждения взглядом, пальцы посасывает и томно вздыхает, приоткрывая рот, языком между ними проходится. Ким наблюдает за чужими действиями и шумно сглатывает, пальцы изо рта с пошлым чмоком вытаскивает, шепчет в губы: — Скажи, если будет больно. Снова припадает к пухлым губам, целует сладко и жадно, как в последний раз. Он медленно вставляет один палец, почти сразу второй. Третий входит свободно и Уджин двигает ими чуть активнее, но так же аккуратно. Чан отрывается от губ и стонет протяжно и красиво, хватается за плечи, короткими ногтями то царапая, то впиваясь в карамельную кожу. — Тебя, хён… пожалуйста… Уджин слушается, ведь самому уже не терпится. Он вынимает пальцы и входит: постепенно, медленно, позволяя привыкнуть, сам же голову вниз опускает, стонет от слишком приятной узости. — Блять, какой же ты узкий… Чан двигает бёдрами, сам нетерпеливо на член насаживается, выстанывая имя старшего. Ким ускоряет темп, толкается быстрее и глубже. Он, кажется, голову теряет от этой атмосферы: громкие и слишком порнушные стоны, пошлые шлепки потных тел о друг друга совсем неритмичной музыкой наполняют комнату; под ним его любимый едва успевает дышать, глаза прикрывает от невероятных ощущений, но просит больше, глубже, быстрее, а старший и отказать не может, ведь самому хочется так же сильно. Он срывается на низкий рык, грубо толкается в податливое тело, а Чан будто на грани сумасшествия от удовольствия. Голова идёт кругом у обоих, оба любят до безумия и приятного покалывания где-то в груди. До желания отдать друг другу весь мир. Нет, больше — Вселенную. Уджин мокрыми губами касается чужой шеи, заботливо убирает прилипшую чёлку со лба и поцелуями поднимается выше, целует в щёку, скулу. Чан улыбается мимолётной нежности старшего и притягивает его к себе за шею, мягко целует. Ким ускоряется снова и выдалбливает из любимого громкие стоны, пока тот сильнее цепляется за его плечи и чуть не теряет сознание от накатывающего оргазма. Уджин обхватывает ладонью его член и надрачивает в такт своим толчкам, а он, чувствуя крепкую хватку, выгибается и с протяжным стоном кончает, пачкая животы обоих. Старший толкается ещё пару раз и выходит из Чана, кончает на его ж ивот с громким и хриплым стоном. Он тянется за салфетками на столе, аккуратно вытирает младшего и себя, кидает её обратно на стол и валится рядом с любимым. Чан обессиленно поворачивается на бок и обнимает Уджина, утыкаясь носом в изгиб его шеи, а тот прижимает к себе ближе и целует в макушку. — Надо в душ, — шепчет Уджин через некоторое время, прерывая уже засыпающего младшего. — Потом, — сонно бубнит. Ким тихонько смеётся и крепче обнимает, медленно поглаживает по спине. — Хорошо, потом, — целует в висок и чувствует дыхание Чана на своей коже. Он нежно улыбается и, прикрыв глаза, засыпает тоже.