Мой маленький псих

　　　- Чертова Комиссия, угораздило же связаться, - зло чертыхается Пятый, одним резким движением ломая шею молодому парню в военной форме, за спину которого он переместился всего несколько мгновений назад. Бездыханное тело падает к ногам мальчика, прямо на мокрый после недавнего дождя асфальт, содрогаясь в агонии, и Номер Пять впервые за последние минуты делает глубокий вдох, пытаясь привести к чертям сбитое дыхание в норму. 　Получается просто отвратительно, потому что после серии быстрых перемещений в пространстве все тело ужасно ноет, а усталость, оседающая на плечи, становится почти невыносимой. Пятый аккуратно поправляет отворот пиджака, осматривает семь лежащих рядом с ним тел и, делая шаг вперед, удивленно хмурится. 　Стук сердца все еще отдается гулким эхом в ушах и горле, концентрация кофеина, адреналина и кортизола зашкаливает, и Пятый некоторое время просто непонимающе смотрит на свою правую ногу, по которой от бедра стекает кровь, пачкая шорты, гольфы и ботинок. 　　　- Чертова Комиссия... - повторяет мальчик и устало прикрывает глаза, едва не оступаясь, - Соберись. 　Пятый мысленно воспроизводит все произошедшее от начала до конца, пытаясь отыскать в воспоминаниях тот момент, когда было получено ранение, но голова отказывается работать. Вместо цельной картины произошедшего есть лишь какие-то ее жалкие обрывки. 　Кафе. Аромат кофе. Шум проезжающих по улице машин. Четверо посетителей. Приятная горечь крепкого кофе. Холодный ветер. Тени. Суматоха. Ругань. Хруст костей. Боль. Опустошающая усталость... Номер Пять несколько раз мотает головой, приводя себя в чувство, снова пытается отыскать в хронологической последовательности событий момент, когда его ранили. Тени. Суматоха. Ругань. Хруст костей. Отблеск от ножа, зажатого в ладони одного из агентов Комиссии. Рывок в пространстве. Удар в бедро. Боль... 　Сил почти нет. Голова работает все хуже, и Пятый успевает прикинуть как быстро он истечет кровью, если прямо сейчас грохнется в обморок от кровопотери. 　　　- Соберись... - шипит мальчик и собирает последние силы, концентрируясь на перемещении в академию. 　Яркая синяя вспышка, возникающая в комнате на мгновение ослепляет, заставляя Клауса вздрогнуть от неожиданности, а потом из нее прямо на пол падает Номер Пять. 　У Пятого бледное лицо, не выражающее совершенно ничего, тяжелое шумное дыхание, несколько синяков на руках и одежда перепачканная кровью. 　　　- Господи-боже, Пятый! - подрываясь с кресла, охает Четвертый и хватает мальчика за плечи, мягко приподнимая и встряхивая одновременно, - Что стряслось?! 　Пять ощущает все совсем по-другому, потому что боль оглушает, а сил совершенно нет. Он даже не может дать ответ на вопрос, почему из всей семьи в миг близости к смерти, он переместился именно к Клаусу. 　　　- Комиссия, - отзывается Номер Пять и морщится от боли, - Мы немного не договорились, а у одного из них был нож и преимущество в несколько секунд... - у Четвертого совершенно перепуганный вид, и мальчик успевает поймать себя на мысли, что внутри него что-то ёкает из-за чужих эмоций. Это будоражит и пугает одновременно. 　　　- Черт... Я позову Ваню, - тараторит Харгривз и уже хочет подняться на ноги, когда Пятый, резко подаваясь вперед, хватает его за руку, сжимая с максимальной возможной силой. 　　　- Нет, стой! - почти вскрикивает мальчик и тут же оседает обратно на пол от болевого импульса, прошибающего все тело, - Я обещал им, что проблем с Комиссией больше не будет. Они не должны знать, Клаус. Пожалуйста... Мне нужна твоя помощь. 　Четвертый бормочет всевозможные ругательства себе под нос, пока помогает Пятому опуститься в кресло, пока прижимает к ране чистое полотенце, чтобы остановить кровь, пока достает из шкафчика аптечку и нитки, пока нервно ищет обезболивающее в куче препаратов. В этой монотонной бессвязной веренице звуков Номер Пять слышит что-то похожее на "Блядская Комиссия", "Гребанные ножи", "Чертов Пятый". 　Клаус опускается перед Номером Пять на колени, руки его предательски дрожат, но он все равно аккуратно поднимает ткань перепачканных кровью шорт, убирая в сторону окровавленное полотенце и хмурится от предстающей перед глазами картины. 　　　- Ох, чувак... - выдыхает Четвертый, но вовремя одергивает себя. Сейчас не время и не место, чтобы сокрушаться о чем-то, нужно помочь Пятому, помочь, пока это возможно сделать. 　Больше парень ничего не произносит, лишь хмурится время от времени, пока вводит несколько кубиков промедола в вену брата, заливает чужое бедро перекисью, стирает кровь с бледной холодной кожи, сшивает края раны, накладывает тугую бинтовую повязку и все это время молится всем известным ему богам, чтобы с Номером Пять все было хорошо, потому что его смерти он точно не переживет. 　Пятый наблюдает за движениями брата как будто из под толщи воды, до конца не веря в происходящее. Может он все же потерял сознание в той подворотне и сейчас просто медленно умирает? Может, только вот прикосновения Клауса вполне реальные, аккуратные, обжигающие, и когда длинные пальцы касаются кожи, Пятый ловит себя на мысли, что почти перестает дышать. 　　　- Вот и все, будешь как новенький, - со своей привычной мягкой улыбкой сообщает Четвертый,глядя на мальчика снизу вверх, - Ты в порядке? 　　　- Мне уже лучше, спасибо - кивает Пять, - Правда ногу все еще тянет. 　Пятому и правда легче. Значительно легче, если быть честным. Боль уже отошла на второй план, и вид у Номера Пять более собранный и сосредоточенный, но ровно до тех пор, пока Клаус не касается своими длинными пальцами его колена и не целует кожу чуть выше линии бинта. 　　　- Теперь тебе должно окончательно полегчать, потому что поцелуи способны излечить все, - с детской наивностью и улыбкой произносит Клаус, довольный тем, что брату стало лучше, а Пятый готов задохнуться от этой выходки. 　Мгновение, и Номер Пять уже удерживает Клауса за волосы, заставляя смотреть себе в глаза. Четвертый все еще на коленях. Сидит между разведенных ног брата и смотрит на него не моргая. 　Пятый почти не думает о том, что делает, он просто неловко подается вперед, игнорируя отголоски боли и впиваясь в губы Клауса обжигающим поцелуем. У Четвертого на губах вкус сигарет и виски, а у Пятого вкус крови и кофе. 　　　- Нет, нет, нет... Нет, Пятый... - тихо шепчет парень, разрывая поцелуй, - Не сейчас, только не так... - у Номера Пять зрачки неестественно расширены, а сердце бешено колотится под ребрами, почти оглушая. Его дыхание сбито ко всем чертям, но он все равно находит немного воздуха, чтобы тихо простонать что-то неразборчивое в поцелуй. 　　　- Не хочешь меня? - совершенно не думая и не стесняясь, уточняет мальчик и закусывает губу, когда парень перед ним невесомо касается его бедер, мягко поглаживая кожу. 　　　- Хочу... - честно отвечает Харгривз и сжимает зубы, преодолевая желание обнять мальчишку, - Черт, безумно хочу тебя, Пятый, но не так. Ты под промедолом, ты потерял много крови, ты бредишь. Ты вряд ли трезво мыслишь, тебе может стать только хуже потом... 　　　- Я старше тебя, Клаус, я могу решить сам, как мне будет потом, - огрызается Номер Пять, и Клаус касается лбом его солнечного сплетения, пытаясь вернуть свои мысли обратно. 　　　- Пятый, я обещаю, я сделаю все, что ты захочешь, только не сегодня. Сейчас тебе нужно отдохнуть, поспать, восстановиться. 　Мальчик кивает, сдаваясь на волю Четвертого и позволяя чужим рукам стянуть с себя пиджак, жилетку и галстук с рубашкой, а потом послушно откидывается на спинку кресла, чтобы Четвертому удобнее было снять с его шорты, обувь и гольфы. 　Тело Пятого хрупкое, местами покрытое синяками и шрамами, и Клаус почти чувствует, что хочет поцеловать каждый из них, потому что поцелуи способны излечить все. Одежда Четвертого великовата для мальчика, но это все не важно сейчас, когда Харгривз опускает худое тело на собственную кровать, и Номер Пять обнимает его за шею, отказываясь отпускать. 　　　- Пожалуйста, Клаус... 　Эта чертова просьба рушит всю решимость Четвертого, и он послушно опускается на край постели, чтобы случайно не причинить брату боль. Пятый прижимается к нему ближе и уже засыпая неосознанно утыкается носом в изгиб чужой шеи. 　Клаус аккуратно гладит его по спине, успокаивая и даря чувство защищенности, совсем непривычное для мальчишки, прожившем сорок пять лет в постапокалипсисе в одиночку, а потом касается губами теплого виска Пятого, отмечая, что сердце бьется значительно спокойнее, а дыхание выровнялось. 　　　- Спокойной ночи, Пятый, - шепчет парень и закрывает глаза.