Охотник

1926 год. Окрестности Рудрапраяга, Индия. Гуннар зевнул в кулак и помотал головой, отгоняя сонливость. Последние несколько дней сильно вымотали охотника, но заснуть сейчас в засаде и упустить зверя, за которым он приехал через пол-Земли, было бы позорным окончанием экспедиции. В качестве наживки был лежащий возле реки труп девушки, на которую леопард напал рано утром, но сожрать не успел. В густых зарослях диких джунглей было бы сложно устроить засаду: сам Гриммсон бы в таком случаи либо был бы достаточно близко, чтобы зверь ощутил его запах, либо установить зрительный контакт в темноте и через листву было бы невозможно. Конечно, он мог бы отравить наживку, но был один нюанс… хищник, терроризирующий местных жителей не был Гриммсон улыбнулся и прицелился, когда леопард появился в зоне видимости, пускай и прошло уже около четырёх часов. Сейчас приходилось использовать ружьё, а не палочку, слишком много внимания немагов привлёк этот анимаг, использующий звероформу для своих грязных делишек. Солнце уже село и заросли погрузили ь в непроглядную тьму, луна освещала лишь небольшую тропу возле реки. Охотник прижался щекой к винтовке и прицелился, готовясь сделать выстрел, но леопард обернулся в человека, принимая облик старосты деревни, расположенной недалеко отсюда, вытянул руку с палочкой. Зелёная вспышка отправила охотника в темноту.

***

1990 год. Сигишоара, Румыния. Мрачного вида бармен плеснул ещё огневиски в стакан собеседника светловолосого журналиста. Какой смысл в интервью у не трезвого человека он не понимал, но жизнь в регионе, где к Тёмным Искусствам и существам относились максимально лояльно, научила его, что отсутствие твоего носа в чужих делах бережёт здоровье и способствует долголетию. — Так как Вы справились с ним? — поинтересовался Локонс у своего собеседника, наблюдая за тем, как собеседник выпивает очередную рюмку. Алкоголь тут был дорогой, но справится с нетрезвым волшебником было куда проще, а доход с новой книги с лихвой окупить эти затраты. — Так вот… — мужчина зажмурился и пошатнулся, — Я шёл по следу, постепенно углубляясь в лес и уже почти потерял след оборотня, как услышал треск кустов и едва успел увернуться от броска этой твари, но моя палочка выпала из руки и в темноте я её сразу смог её найти, а оборотень уже нёсся на меня, желая вцепился в мою глотку. — И как же Вы справились? — Локонс увлечённо шуршал пером, записывая историю человека, освободившего от оборотня небольшую деревню в Австрии, а теперь продолжал своё путешествие. – Вот этот малыш, — мужчина достал из ножен нож с широким лезвием и покрутил его в руке, любуясь тусклыми бликами, — Я бросился на оборотня первым, повалил его на землю и вспорол ему горло. Вот так вот, — на последних словах он воткнул нож в грудь Златопуст так, что тот легко проскользнул между рёбер, вгрызаясь в лёгкое писателя, — Или как-то так. Гний во Мраке падаль, — убийца осёкся, ощутив недоумённый взгляд бармена, — Прогний… сгний… Сгнивай во Мраке, падаль! Во славу Ситиса! — фраза, получившая я не с первой попытки растерялась весь свой пафос, но свидетелей всё равно было не так много. Точнее один. И то его интересовало лишь то, кто заплатит за посиделки. Наёмник из Валалахии, что мстил писателю по просьбе брата одного из лищившихся по вине Златопуста Локонса памяти бросил на стойку горсть золотых монет и исчез, словно утонув в полу. Зачистив кровь при помощи палочки, бармен сгрёб монеты в кассу и убрал в мойку две стопки, словно ничего не произошло.

***

Если убить убийцу, то меньше убийц не станет, но убить можно больше, чем одного убийцу. Самое мерзкое в охоте на волшебников-канибалов в том, что просто отправить такого к праотцам недостаточно: необходим ритуал… в ходе которого охотник должен съесть сердце людоеда, приготовленное в специальном зельи. И будь охотник слаб духом, то убитая им мразь вернётся в его же теле. Но не добить его нельзя, нееееет. Она долго будет блуждать в мире теней, пока чья-то магия, чаще всего маленького ребёнка, не приманит его. Страх маленького мага перед монстром прячущемся в шкафу, под кроватью или в самом дальнем и тёмном углу кладовки непременно рано или поздно откроет дорогу в наш мир вполне настоящему монстру, что может даже выкинуть из тела его предыдущего хозяина, а дальше… а дальше он вновь вернётся к старым делишками. Гуннар охотился на людоедов в том числе, и эта работа была самой сложной: в мире волшебников поедание врага действительно могло передать победителю силы побеждённого, так что эти волшебники были весьма сильны, хоть и нерукопожатны. Благодаря этому Гуннар сейчас попал в мир Теней, когда непростительные заклинание отделило душу от тела, то попал он именно сюда, в мир Теней, где охотника ждала финальная схватка с людоедов и решалось, чья душа вернётся, а чья отправится в небытие. Здесь, под низким свинцовым одеялом неба, которое никогда не менялось нельзя было сказать сколько времени прошло. Нельзя было бы сказать есть ли оно здесь вообще, но прожив тут некоторое время, Гуннар наткнулся на тело писателя, что обречён был вечно умирать, захлёбываясь кровью, если бы его не нашёл Гриммсон. Вместе с телом ему не нужно будет искать лазейки, он вытеснил из тела его предыдущего владельца, а получив ещё и память своего нового сосуда, решил, что бросить эту душу на растерзание местным тварям. Выбравшись в материальный мир, Гуннар сразу промыл рану и призвал машину, приобретённую незадолго до смерти и служившую ему домом, и складом. Ввалившись в заднюю дверь, где салон при помощи чар был преображение в жилое помещение, мужчина сразу включил невидимость и блокировку дверей своего передвижного убежища и открыл шкафчик с зельями, которые несмотря на прошедшее время неплохо сохранились благодаря чарам консервации, и выпил несколько флаконов сразу, тут же заснув прямо на полу. Восстановление пробитого лёгкого было непростой задачей даже для магии. Но мужчина ощущал, как рана постепенно зарастает. Не зря его в своё время выбрала одна из пихтовых палочкюек, которые по мнению большинства зготовителей любили живучих волшебников.