через края и кромки

Гет
G
Завершён
113
автор
catulus бета
Пэйринг и персонажи:
Размер:
2 страницы, 1 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено копирование текста с указанием автора/переводчика и ссылки на исходную публикацию
Награды от читателей:
113 Нравится 0 Отзывы 2 В сборник Скачать

/

Настройки текста
Кира заходится в очередной панической атаке, жадно глотает порциями воздух и идет трещинами по остаткам всего, — здравомыслия, сил, пресловутой души. Она ярко сияет, да по швам не расходится из-за чистого упрямства и желания, гордо вскинув голову, сказать всему миру: «Я здорова». Но не получается. Какая ирония. Потому что Кира рядом с ним — «Такая сильная… Смелая… А ничего сделать не можешь» — слабая, нездоровая, поразительно красиво разбитая… И настоящая. Потому что Кира рядом с ним — «Будет так, как хочу я. Но я подожду, пока ты сама мне отдашься» — стабильно омывает изможденные гниющей похотью (что в ее жизни теперь не носит этот ярлык?) внутренности океаном крепкого алкоголя и скоро заработает цирроз печени или же билет в гроб первым классом. Самоисцеление, так говорят. Потому что Кира рядом с ним — «Вы ведь как никто знаете про мои таланты, Кира Олеговна» — прикрывает нервный тремор недосыпом, одиноко проливает почему-то горькие слезы ночью на пустой кухне (словно по расписанию) и мечтает однажды проснуться в другой, абсолютно нормальной жизни. В любом месте, теле, да что угодно. Только бы не плавиться оловом в кислоте его обжигающих двусмысленных прикосновений/взглядов/улыбок. Не подставляться под пылкие, блаженные ощущения, вызванные мальчиком-что-хочу-то-и-беру на кончиках оголенных нервов. И не задыхаться от сладкого шепота, вместе с чужими ледяными руками пробирающегося волной мурашек под водолазку, а затем и прямиком куда-то в перевыстраданное четырехкамерное сердце. Кире страшно и тошно. Она не планировала, что мимолетный, ни черта не значащий секс в ее квартире обернется безумным, катастрофическим и фатальным падением в широкую бездну необузданных желаний. — Продолжим игру? Только теперь я сверху. Меня, кстати, Назар зовут. У Киры губы чешутся Назара поцеловать, стереть его нахально-важную ухмылку и забыться-закопаться-закинуться с головой собственной яростью, но она лишь бетонную стену безразличного взгляда возводит, показывая всячески, насколько ей все равно. А потому только сильнее поддевает, заманивает, тянет. Назару думать совсем не хочется. Думать в принципе невозможно, когда рядом с Кирой. Ее запредельно много в его голове — эти стальные радужки и прошивающий холодный взгляд, перманентно идеальная укладка на темном каре и тонкие изящные пальцы, что впиваются в собственную кожу, до крови. Не залипнуть нельзя, в институте его взгляд на нее одну — внимательную, постоянно загадочную, ослепительно прекрасную… И выученную им до последнего росчерка. Она через края и кромки самого Назара в наркотическом угаре. Его чертов идеал, неудержимо драгоценный трофей с губами цвета спелой вишни… Такую только вжимать-впечатывать в стены хочется, облизывать всю целиком, щупать, мять, жадно выцеловывать, оставляя лиловые отметины вязью на тонкой девичьей шее. И когда чересчур откровенно ловишь ее стоны губами, держать крепко руки, с таким напором и страстью, гранича с сумасшествием для них обоих, одновременно заставляя подчиниться ее полностью, самозабвенно и без остатка. Наркозависимый бэд-бой, неисправный прожигатель жизни с вечно разгоряченными победными огоньками на карих радужках и кредиткой с кучей нулей отцовских денег в кармане. Назар и сам выглядит уязвимо. Совсем не как классический плохой мальчик, которого ежесекундно пытается из себя строить. Он мечется в аритмии и повторяет отчаянно как мантру, успокоительное, что ничего не чувствует — просто не может. Влюбиться в преподавательницу клише посильнее, чем влюбиться в подругу. — Кира Олеговна, я тут подумал, может, мы с вами могли бы подружиться? — ласково произносит он, нетерпеливо опаляя горячим дыханием чужую кожу и тем самым дразня, только кого из них сильнее не ясно. — Или даже… больше. Между ними воздух трещит от искр, тяжелеет и осыпается. Они слишком ветреные, взрывоопасные, помешанные, не для отношений. Не для всех, кроме друг друга. Они возвращаются раз за разом, чтобы кусаче целоваться до ночного безумия, спускаться руками ниже, туда, где их тела в полурасстегнутых вещах соприкасаются теснее всего и надрывать самих себя до остаточных границ вменяемости. — Кир, я не могу без тебя, не могу не видеть тебя, не слышать, — шепчет он, когда ластится кошкой к ее боку, трется как бы случайно лбом об ее руки, глазами глубокими заглядывает в расколотую душу и тянется к желанному теплу. Кире бы оттолкнуть заносчивого парнишку куда-то к черту, ведь в голове табу — не твое, забудь, но на деле – лучший человек за всю ее больную жизнь. — Кира, я влюбился. Впервые. Я тебе это докажу. Как чертовски зависимые, не иначе — этим двоим, кажется, судьбой предначертано соединиться воедино пазлами, прочно склеиться, тесно сплестись в одно целое, осознавая, что статус самых драматичных отношений в этом гнилом институте, насквозь пропахшим легкими деньгами и безрассудством, заняли бы, несомненно, они.
Примечания:
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.