Драконы не умирают

Он сидел в своих покоях и смотрел, как пламя медленно пожирало поленья. Сегодня Джон поднял всего три кубка: за победу, за усопших и за нее, Его Королеву. На пире было слишком шумно, это и понятно, ведь они победили армию нежити и самого Короля Ночи, но бывший бастард Эддарда Старка не мог там находиться, находиться рядом с ней. Его всё ещё тянуло к ней, безумно тянуло. Джон всю свою жизнь искал своё место, а жизнь бросала его на произвол. И только там, на корабле, рядом с Дейенерис он осознал, что находится там, где должен быть. Она заставила его мёртвое сердце вновь забиться тем самым огнём. Он любил её. Так, как никого. Да, была Игритт, и да, ее Джон тоже любил, но Королева Драконов… это было нечто иное, нечто большее. Однажды ночью, на том самом корабле, но до того, как Белый Волк решился постучать в тяжёлую дубовую дверь, он мечтал. Мечтал, что, возможно, когда-нибудь у него всё же будет шанс на поцелуй. А в ту страстную ночь, когда завладевшая его сердцем и душой королева уснула на его плече, он мечтал о семье, хотя это и было запретной темой для Джона, так как он был простым бастардом. Но мысли не желали тогда покидать его голову. Он мечтал о семье с ней, Королевой, что всегда смотрела с высока, несмотря на свой маленький рост, смотрела гордо, заявляя, что она здесь главная, что пришла забрать отнятое у её семьи; но вся броня Матери Драконов пала в тот момент,  когда Джон вернулся из-за Стены, окунувшись в то ледяное озеро с головой, когда, продрогнув до костей, он возвращался к Стене на коне его дяди. В тот момент Джон подумал, что вновь вернётся в тот мрак и холод, но на этот раз ему было ради чего жить и бороться. Тогда в каюте Король Севера преклонил колено, потому что увидел ее настоящую. Тогда он признал себя северным дурнем, влюбившимся в Дейенерис Таргариен. И он все чаще стал замечать добрые, а иногда даже ласковые аметистовые глаза. А теперь Джон просто сидит на кровати, всматриваясь в огонь, не способный уловить хотя бы одну из роящихся в голове мыслей, чтобы довести ее до логического конца. Джон до сих пор не осознавал, что он вовсе не бастард и никогда им не был. Он всю свою жизнь был принцем, сыном Рейгара Таргариена и Лианны Старк. Все эти насмешки и издевки из-за его происхождения, которое совершенно от него не зависело, били всегда по больному. Санса, постоянно игнорирующая его в детстве и старающаяся убедить Арью и Брана, что общаться с бастардом недостойно детей высокородного лорда, сама оказалась ниже его происхождением. Он был принцем! Но теперь это не имеет значения. Эйегон Таргариен! Так сказал Бран. Но он не Эйегон, он Джон! Всегда им был и останется. Ему не нужны ни власть, ни слава, ни богатства, ни этот проклятый Железный Трон, черт бы его побрал. Только Дени. Его Дени. Но сейчас, когда он знает, кем были его родители… Это неправильно. Он не Таргариен, и для него кровосмешение запретно. Чертов идиот! Джон тяжело вздохнул и опустил лицо на руки, уперевшись локтями в колени. Начал тереть лоб и надавил на закрытые глаза до белых кругов. Из раздумий его выдернул скрип двери. Он знал: это была Его Королева. Никто больше не осмелился бы войти без стука (или, может, он просто не услышал?), да никто и не заявился бы к нему, когда для вина есть такой повод. –Тебя не было на пире, — начала Дейенерис, пройдя на середину комнаты. –Был. –А потом ты исчез. –Прошу прощения, моя Королева. Я неважно себя чувствую и не хотел беспокоить Вас этим пустяком, — Джон встал с постели и подошёл к столу, налил воды и выпил залпом. Бурерожденная непонимающе смотрела на своего возлюбленного. Неужели всё, что было между ними, было ложью? Как она хотела вернуться на тот корабль и никогда его не покидать. Именно там она обрела свой дом. В объятиях любимого мужчины. Именно там, среди волн. В маленькой каюте. Когда его глаза цвета стали смотрели на нее с трепетом и любовью. Неужели та ночь была ничем для него? Дени не могла в это поверить, слишком уж многое говорили его руки, его губы, его дыхание, его взгляд. Джон повернулся к ней и долго не отводил глаз. Боги, как она была красива. Он приблизился слишком близко, настолько,  что мог ощущать ее горячее дыхание на своей коже. Так хотелось поцеловать эти манящие губы. Но он не мог. Его мечтам никогда не суждено было сбыться. Ни в детстве, ни сейчас. Она не будет его женой никогда, и никогда не станет матерью его детей. Нет, не потому что так сказала какая-то ведьма, он просто не верил ее словам, а потому что его любовь запретна. Чёртова судьба! Ей все было мало. Мало его страданий. Мало его смерти. Он ненавидел свою жизнь за это. Никогда не быть счастливым. Долг — смерть любви. Эти слова до сих пор звучали в его голове, несмотря на то, что произнесены они были давным давно старым мейстером Эйемоном. И однажды он уже выбрал долг. Молчание слишком затянулось. И Джон начал первым. — Мне не нужен этот железный стул. Я не желаю быть королём. Для остальных я так и останусь бастардом, — он опустил глаза в пол, не мог смотреть прямо. Боялся сорваться. Сорваться, чтобы обнять, притянуть к себе, почувствовать вновь ее обжигающее дыхание и поцелуи на своей коже, зарыться в ее серебряные волосы. Дейенерис издала нервный смешок и закатила глаза. –Ты же знаешь,  что твоя сестра… кузина всё уже рассказала. Скоро все Семь Королевств узнают о том, кто ты. Тогда уже будет неважно, хочешь ты этого или нет. Народ будет требовать, и если откажешься, то на этот раз сгинет почти весь континент. А ты никогда не был бастардом, — она так проникновенно смотрела на него, а он не смел поднять глаз. Дени шёпотом добавила, — не для меня. –Я отрекусь от престола, преклоню колено вновь. Столько раз, сколько потребуется. Мне это не нужно! — Джон не услышал ее последних слов, а теперь уже решительно смотрел прямо в глубину ее фиалковых глаз. Королева лишь покачала головой. –Как ты не понимаешь, что это всё не поможет! Народ будет устраивать бунты! В Вестеросе вновь начнется хаос! –Он и не прекращался! — теперь они уже перешли на крик. — Серсея всё ещё сидит у руля! Пусть у нее не осталось крупных союзников, но и великих домов тоже почти не осталось! –И что ты предлагаешь?! Сорваться сейчас и полететь жечь Королевскую Гавань? Я не собираюсь лишать тысячи невинных людей жизней! Ты и сам это прекрасно знаешь. Так позволь узнать, что бы ты сделал? Или может ты, как и твоя сестра, хочешь оставить Север независимым? Может, считаете меня безумной, каким был мой отец?! Если вам так важна независимость, то забирайте! Плевать! Матерь Драконов переполняли эмоции. Чтобы не натворить глупостей, она развернулась на каблуках и стремительным шагом удалилась из комнаты, оставив мгновенно протрезвевшего Джона. Он понял, что обидел её. Сильно. Сноу чертыхнулся и глубоко вздохнул, усаживаясь с очередным кубком вина на пол перед камином. От осознания произошедшего у него засосало под ложечкой: он ведь очень любит ее, но боится подпускать близко к себе эти мысли, он ни за что бы не простил себе, если бы Дени натворила глупостей из-за его слов. Он не хотел обижать Королеву. А Джон как обычно всё испортил, когда казалось, что хуже уже некуда. Идиот! Дейенерис решила выйти на воздух, так как в помещении сделалось невыносимо душно и тесно, а морозный воздух мог успокоить бурлящую драконью кровь. Королева оказалась на крытом переходе из главной башни в соседнюю. Боги, все-таки он лгал, когда целовал её. Лгали его руки и губы… Она не могла в это поверить. Ей не нужен был Север. По правде говоря,  теперь ей уже не нужен был и Железный Трон. Она лишь хотела счастья. С ним. Ее волком. Пусть его настоящее имя Эйегон и в их жилах одна кровь, кровь дракона, для нее он навсегда останется Белым Волком. Ее любимый. Она ненавидела Сансу. Как можно было рассказать такую тайну? Ее отец хранил эту тайну многие годы и унес с собой в могилу, а она… просто взяла и рассказала при первой же возможности. У нее были хорошие учителя. Мизинец и Серсея. То, что надо. Интриганы высшего класса. Все для себя! Дени глубоко вдохнула холодный воздух и оперлась на перила. Только сейчас она заметила, что вышла в одном лишь теплом платье. Мороз и падающие с неба снежинки сейчас сильно контрастировали с её горячей кровью и драконьим характером. Но это не страшно. Зато ее разум успокоится. Кхалиси напугал внезапный голос справа. –Он в очередной раз отказался от своего предназначения, не так ли? — резко повернув голову, она обнаружила, что голос принадлежал Брандону Старку, мальчику калеке и, по словам Джона, Трехглазому ворону. Дейенерис ничего не стала отвечать, лишь сильнее сжав замерзшую деревяшку под пальцами. Отвернулась и вновь глубоко вздохнула. — Он, действительно, не хочет этого. Но ты это и так знаешь, — он общался с королевой так, будто она была вовсе не королевой, а простушкой. Но в данный момент Дени было все равно на это. Пусть говорит, как хочет. — Тебя волнуют люди, ведь, узнав о настоящем наследном принце, они захотят посадить на трон его. –Да… но мне так надоели войны. Еще одного переворота королевства просто не переживут, — Дени говорила еле слышно, но Бран все улавливал и кивал на ее слова с непроницаемым лицом. –Можешь больше не волноваться по этому поводу. Теперь это уже неважно, — Бурерожденная скептически подняла бровь, бросив взор на мальчика. — Ты упорно не замечаешь знаки… — Какие… О чем ты говоришь? — Когда солнце взойдёт на западе и сядет на востоке… — Дейенерис начала отрицательно кивать головой, не веря словам Старка. Этого просто не может быть. –Нет, — слабым голосом произнесла Дени. Откуда этот маленький лорд, никогда не покидавший Севера, мог знать о пророчестве? — Ты ошибаешься. Это невозможно, — юноша смотрел все также беспристрастно. Холод в глазах. Пугающий до мурашек. –Тогда я поясню. Помимо существования обычных знаков, произошло исполнение пророчества. Тем солнцем был принц Оберин из Дорна. Прославившись и завоевав уважение народа у себя в песчаных землях, он погиб в Королевской гавани. Первыми листьями стали Гарпии, которые падали при тебе с пирамид и стен, последним же опавшим листом стала стена. А воды рек и морей пересохли, когда иные шли на юг, замораживая любую каплю влаги. И ты заплатила высокую цену за жизнь, что крепчает с каждой минутой. Жизнь дракона — достойная плата, — королева больше не могла произнести ни слова. Она просто стояла закрыв ладошкой рот, а из ее глаз тихо скатились солёные капельки. Дени не могла поверить своим ушам. —   Я знаю Джона, и он никогда не бросил бы своего ребёнка, никогда не оставил бы после себя бастарда, потому что знает каково это. А дитя, что ты носишь под сердцем, станет величайшим из всех королей, которые когда-либо были. Я вижу лишь возможное будущее, но судьба, что уготована вашему наследнику, поистине эпохальная. Он будет тем королём, кто не только поднимет Семь королевств с колен, но и вновь возродит и прославит род Таргариенов. Красный Дракон вновь станет великим. Слушая речь Брандона, которая почти все время доносилась будто откуда-то издалека, Дейенерис постепенно отступала назад, не осознавая слов, словно мальчик-калека говорил на чужом и непонятном ей языке. Она делала шаг за шагом назад, пока не упёрлась спиной в покрытую льдом стену. Она не могла поверить. Она беременна. От любимого мужчины. Пророчество исполнилось, и она понесла. Но будет ли рад этому Джон? Они расстались на плохой ноте, наговорив друг другу лишнего. Ее вновь отвлек голос: это, кажется, была Мира Рид, она подошла к Старку со спины, что-то прошептав ему, а после кивка мальчика увезла его в помещение. Теперь она осталась одна и больше не могла сдержать эмоции и слёзы. Она положила руку на живот и не заметила,  как начала медленно скатываться вниз по обледеневшему камню стены замка. Она носит под сердцем его дитя… Сквозь пелену она видела, как с ночного неба до сих пор медленно, словно танцуя, падали снежинки, отражающие свет факелов и луны, не спрятавшейся за тучами. За стенами Винтерфелла парили два дракона. Они давно знали о радостной новости и теперь разглашали ее остальным. Джон все ещё сидел перед огнём, допивая кувшин алкоголя и размышляя о последнем диалоге, а точнее ссоре. Дени выбежала из комнаты в гневе. Почему он ее не остановил? Почему не подумал, произнося те слова? Дурак! Джон ругал себя за все, что наговорил. Надо было промолчать, а по-хорошему, вообще притянуть ее к себе как можно ближе. Но мог ли он себе позволить это? Теперь Джон размышлял о том, что было бы после того, как Дени заняла бы трон. Она оставила бы Север независимым, но это было невыгодно для его жителей: при любой опасности им пришлось бы всё решать самостоятельно, так как теперь не было бы помощи от других королевств. А Его Королева мудро бы правила остальной частью континента. Определённо,  ей пришлось бы выйти замуж… От одной только мысли об этом у него все внутри переворачивалось. Нет! Он не смог бы видеть ее в компании другого. Пекло! Она принадлежит только ему! К чёрту долг! Он и так слишком много жил им. Он предал Игритт ради долга, а что взамен? А взамен он получил нож в сердце! Он воскрес не для того, чтобы судьба вновь вытирала об него ноги. Джон не собирался совершать ту же ошибку, как и тогда. Он больше не мальчик. И пусть умрёт хоть весь мир, но с этого момента он хотел быть рядом с Дейенерис Таргариен. Быть счастливым. И пусть они последние из их рода, но их правление запомнят. Тут Сноу пришла гениальная идея: если только Дени простит его, он предложит ей пожениться. Тогда никто не сможет оспорить ее права на трон. В пекло их родство! Даже в роду Старков были женатые дядя и племянница. Так чем он хуже? Жаль, что он вспомнил об этом поздно, что поздно понял. Он любил Королеву Драконов и хотел быть рядом с ней все отведённое ему до окончания время. Разгоряченный парень, переосмысливший многое, вскочил с пола и помчался. Он не знал куда бежит, направляемый интуицией. Джон хотел лишь поскорее отыскать её. Когда ноги стали тяжелеть, будущий король почти отчаялся. Но услышал всхлипы. Быстро определив, откуда доносились звуки, он обрёл второе дыхание. В момент Белый Волк оказался на морозной воздухе рядом со своей Серебряной Королевой. Она сидела на полу в одном платье и плакала. Сноу опустился перед ней колени, нежно обхватив руками ее лицо, вытирая солёные дорожки. — Не плачь, любимая. Прости меня, пожалуйста. Слышишь? Прости… — Дени зарыдала, а Джон прислонился губами к мягким волосам цвета снега. Стал нежно и медленно целовать ее голову, ее лицо, шепча клятвы в вечной любви и убирая слезы, не прекращавшие катиться из необычных глаз королевы. Он осознал, что зима пока что не отступила и на улице,  на самом деле, холодно, а любовь всей его жизни сидела на промерзших досках перехода в одном лишь платье. При этом тут она явно находилась дольше Сноу. Он подхватил Дени на руки и понёс в покои. Спустя какое-то время они оказали в комнате, где всего каких минут сорок назад они поссорились. Джон усадил Дени на кровать, а сам подкинул дров в камин, но быстро вернулся к возлюбленной. -Дени, прости меня. Я не должен был себя так вести. Любовь моя, ты не должна плакать из-за меня. Я должен оберегать тебя от слёз, а не быть их причиной, — он мягко взял ее ладони в свои и начал целовать их. Ее руки были мягкими, но холодными. Она слишком долго пробыла на ледяном воздухе. Но он согреет её. Он отдаст ей все свое тепло, что имеет. Дейенерис все ещё не могла прийти в себя. Она не могла собраться с силами, чтобы сказать Джону,  что это слезы не горечи или обиды,  а что это слезы счастья. -Моя Королева, стань моей женой, — теперь уже пришло ее время нежно касаться пальчиками его лица. Сейчас она улыбалась, но солёные капельки не желали отступать. — Тогда ни один лорд или простолюдин не скажет, что ты на троне незаконно. Мы будем править как равные, любовь моя. Я не хочу этого. Не хочу без тебя, — глаза грозового неба излучали надежду, любовь и заботу. Взгляд был полон нежности и обожания. Дени же не стала прерывать речь своего возлюбленного. — Пусть ты говоришь,  что не можешь иметь детей, я не верю этому. А даже если и так, то мы будем последними Таргариенами, которых Вестерос запомнит на века, — тут молодой король ненадолго задумался и улыбнулся своим мыслям. — Знаешь, мне недавно приснилось, как ты стоишь на балконе Красного замка и наблюдаешь за драконами, парящими над водой. Я стал медленно приближаться к тебе, когда из соседней двери выбежал мальчик лет шести. У него были белые волосы, твои волосы, Дени, и серые глаза. Он обнял меня, назвал отцом и сказал, что скучал по мне. Я взял его на руки и с ним подошёл к тебе. Ты повернулась с улыбкой. Боги, как я люблю,  когда ты улыбаешься. Ты ждала меня. Ждала, чтобы сообщить, что вновь беременна. Я надеюсь, что это был знак, Дени, — он улыбался, долго смотря в глаза самой прекрасной женщины в мире, а после опустил голову ей на колени. Королева перебирала его пряди цвета воронова крыла. И разбирала все его слова по полочкам. Глаза опять стали влажными, но она больше не собиралась плакать. Дейенерис подняла голову Джона, чтобы тот посмотрел на неё. Ей нужно было сказать ему. Сказать, что она беременна. Но не могла подобрать слов. Оказалось,  они ей и не были нужны. Бурерожденная взяла мужскую ладонь и положила себе на живот. -Ты всегда был прав. Тогда на корабле зародилась жизнь. Благодаря тебе, Джон, — Сноу опять погрузился в размышления. Она беременна. Она носит его ребёнка. Как он был счастлив этой вести. Если это будет мальчик, то они непременно назовут его Рейгаром. И он будет учить его всему. Раньше он и думать не смел о сыне, но эта женщина, его Неопалимая королева, сделала невозможное. Она воплотила все его мечты в реальность. -Джон? — видимо, он долго и сильно задумался. Дени ждала его реакции, а он погрузился в мысли. Моментально среагировав, он произнёс: — Я люблю тебя. Спасибо тебе. Джон поцеловал ее живот, а потом приподнялся и поцеловал губы, так долго манившие его. Теперь у них всё будет хорошо. Драконы — это большие и грозные создания, похожие на феникса — они возрождаются из пепла. Сколько бы людей не хотели бы их гибели, драконы всегда найдут силы вернуться. И когда история вновь повторится, когда далёких потомков последних Таргариенов попытаются уничтожить, люди с серебряными волосами и с красным трехглавым драконом на черных парусах будут возвращаться. И каждый раз они будут сильнее, чем раньше. Ведь Драконы не умирают!