Коллекционер

В тайники его снов на самое дно Где тебя никогда не увидит никто Никаких сожалений, он делал , что мог Может кто-то другой полюбит его В это утро Нигма отпросился с работы. Каждую секунду оглядываясь назад, он набрал номер участка, попросив дежурного соединить его с моргом. — Эд? Что-то случилось? — спросила телефонная трубка голосом Лесли Томпкинс. Нигма прочистил кашлем горло и с трудом разлепил сухие губы, чтобы ответить. — Это…— он обернулся назад, бросив взгляд на дверь ванной. — Это личное. Дело в Кристен. На том конце провода в голосе прорезалось беспокойство. — Боже, надеюсь, с ней все в порядке? Нигма почувствовал, как его охватывает паника. Сердце из груди вспорхнуло в горло и теперь колотилось так бешено, что оставалось только удивляться, почему собеседница этого не слышит. — Да. То есть, нет. «Соберись ты!» — С ней все в порядке, — он с трудом взял себя в руки. — Но она… оставила меня. И уехала. С ним. Лесли тихо ахнула. Ее дыхание словно взвилось по трубке, тревожа остатки здравого смысла, что еще оставались у него в голове. Но уже было поздно. — Не может быть! Я сейчас ей позвоню и попытаюсь образумить! — Я уже пытался, — нагромождал он ложь за ложью, — но она просто выключила телефон. — Эд, я так сожалею! Вы были… Остальной поток слов Нигма практически не слышал. Голос в трубке звучал все тише, все глуше, словно ему приходилось преодолевать толстые стены, чтобы достигнуть слуха. В конце концов вокруг Нигма воцарилась такая плотная тишина, что казалось, что еще чуть-чуть и она продавит барабанные перепонки. Именно поэтому, когда трубка громко рявкнула его имя, Нигма от неожиданности вздрогнул и чуть было не уронил телефон на пол. — Простите, я немного не собран, — он попытался было оправдаться, но это не потребовалось. — Я подменю тебя на пару дней, — пообещала Лесли. — И попробую связаться с Кристен или Томом. Пусть попытается, если хочет. Телефон мисс Крингл он еще час назад разбил на мелкие кусочки и выбросил. А перед этим объехал все окрестные мотели с сумкой-холодильником, выгребая дочиста автоматы со льдом. Район тот еще. Зато даже приличные места не удосужились оборудовать камерами. Кому как не эксперту полиции об этом знать? Нигма попрощался и положил трубку на аппарат телефона. Поднялся со стула и, чувствуя, как от волнения у него подрагивают руки, повернул ручку двери ванной. — Теперь нам какое-то время никто не станет мешать. Кристен не ответила. Ее тело, уложенное в небольшую ванну, было засыпано льдом. Кровь отлила к прилегающим к ванной частям тела, собралась там багровыми подтёками. Голова была запрокинута на бортик, недвижимые глаза смотрели в потолок. Чуть приоткрытые губы из нежно-розовых стали почти синими и резко выделялись на бледном лице. Пальцы Нигмы скользнули по овалу лица, отвели со лба прядь волос, заправив за ухо. Очертили линию скул, опустились к шее, где на коже явственно виднелся отпечаток его руки. Он ожил в тот миг, когда она перестала дышать. Что-то внутри него словно поймало отлетающую душу, вобрало в себя, воспряло и поднялось к свету. В тот миг он прижал к себе отяжелевшее тело и разрыдался, от переполняющих его чувств. Восторг. Эйфория. Кажется, для таких возвышенных и тонких эмоций человечество не придумало слов, не смогло облечь в звуки и символы что-то настолько безбрежное и практически невыносимое в своей мощи и красоте. Нигма склонился над ванной, коснулся губами лба Кристен. Она была так немыслимо прекрасна в смерти, что он просто не смог ее отпустить. Не сейчас. Он запустил руки в россыпь холодных кубиков, крепко обхватил труп и поднял из ванной. Нести его было непростой задачей. И не только потому, что он был холодный и тяжелый, а потому, что он застыл в неудачной позе. Даже когда Нигма попытался устроить его на постели, постоянно заваливалось на бок. Тогда он оставил бесполезные попытки, и аккуратно применив силу, согнул застывшие сочленения, выправляя тело в горизонтальное положение. Суставы поддавались с громким хрустом, нехотя. Особенно трудно было с ногами: пришлось забраться на кровать и подхватить тело под коленями, надавить всем весом. Словно извиняясь за вынужденную грубость, Нигма провел ладонями от бедер к ступням. Поправил сбившуюся комбинацию. Теперь Кристен лежала спокойно, в каком-то особенно уютном умиротворении. Нигма вытряхнул на постель содержимое ее сумочки и аккуратно расставил на тумбочке дамские принадлежности. Подумал немного и сгреб косметику обратно — краска ей не нужна, — оставив только расческу. Он осторожно провел щеткой по волосам девушки — нужно было привести их в порядок, а то они спутались и выглядели словно пакля. Уже скоро они легли на мраморно-белые плечи золотистой волной, мягко отражая теплый свет от единственной горящей лампы. Остальные источники света Нигма выключил, закрыл жалюзи и для верности занавесил окна, чтобы ни одна живая душа не увидела его гостью. Она должна принадлежать лишь ему. Одного взгляда на тело хватило, чтобы его охватило возбуждение, еще более яркое, чем то, что он чувствовал вчера, прежде чем заняться любовью с Кристен, пока та была еще жива. Но он медлил тогда, и сейчас тоже не собирался набрасывать на нее, как обезумевший, хотя искушение было велико. Он обошел кровать, то и дело поправляя покрывало, касался все еще холодной кожи. Наконец, он остановился у изножья постели, только сейчас заметив, насколько изящные у Кристен ступни. Он восхищенно выдохнул и сел рядом с ней, ладонью обхватив щиколотку, проводя по своду стопы, поразившись, насколько на нем нежная кожа. Он бережно поднял ногу Кристен к лицу, словно кот потерся щекой о ступню, поцеловал каждый палец. — Ты так прекрасна. Он забрался на постель, устроился удобней, поставив ее ступни на свой пах. Через плотную ткань брюк он чувствовал их приятную тяжесть и холод остывшей на льду кожи. Нигма подрагивающими пальцами расстегнул ремень, потянул вниз молнию и приспустил брюки вместе с бельем. Свел вместе стопы трупа и осторожно протолкнул возбуждённый член в образовавшуюся щель. Двинул бедрами вперед и чуть не захлебнулся от будоражащей прохлады и гладкости кожи Кристен. Он прижимал ее стопы к себе, сводил их теснее, гладил маленькие пальцы с посиневшими ноготками. Закрыв глаза, даже не пытаясь сдерживать прорывающиеся стоны удовольствия, он то водил головкой члена по ступням, то исступленно целовал подошвы ног, облизывая каждый палец. В какой-то момент он почувствовал, что вот-вот кончит. Пришлось остановиться, Нигма собирался растянуть удовольствие насколько это вообще возможно. Он поднялся с постели и, взглянув на тело Кристен, тихо ахнул. Она лежала на покрывале, запрокинув голову, устремив взгляд вверх, приоткрыв красиво очерченные губы в беззвучном восторге. Руки раскинулись по сторонам, чуть приподнятые, словно девушка парит подхваченная порывом свежего ветра. Нигма, застегнув ширинку, схватился за карандаш, в нетерпении перелистнул блокнот, чтобы запечатлеть стан любимой. У него никогда не было таланта к рисованию и воображения, чтобы изобразить плоды собственной фантазии, но это с лихвой компенсировалось наблюдательностью и способностью точно переносить на бумагу то, что он видит в реальности. Мягкий карандаш скользил по листу, обозначая линии тела на кровати, пусть примитивно и наспех, но точно, и все же рисунку чего-то не хватало. И Нигма, поддавшись внезапному порыву, дорисовал за спиной Кристен тонкие прозрачные крылья, как у мотыльков. Он критически осмотрел получившийся набросок. Да, теперь все, как и должно быть. Нигма вернулся к кровати и склонился над телом. Он положил ладони на ее голову, которая свободно поворачивалась на безвольной шее, покрывал поцелуями щеки и скулы. Коснулся кончиками пальцев потемневших губ, протолкнул в рот, нажимая сильнее. Тепло комнаты сделало свое дело, согрело тело, и теперь окоченение медленно, но верно проходило. Рот податливо приоткрылся, и Нигма приник к нему губами, легко коснулся ее языка кончиком своего, углубляя поцелуй, легко прихватил зубами ее нижнюю губу. А потом, ухватив за подбородок, потянул челюсть вниз, чтобы открыть рот еще шире, чтобы получилось вставить в него член. Нигму в равной степени охватывали возбуждение и стыд. Такое он чувствовал лишь однажды, когда в первый раз мастурбировал, поглядывая на обрывок страницы какого-то журнала для взрослых. Он закрыл глаза и подался бедрами вперед, проталкивая член в безвольный рот. Пальцы перебирали волосы Кристен, собирали их в горсти, удерживали голову, направляя член глубже, чтобы он касался прохладного нёба. Несмотря на приятные ощущения, Нигме было как-то неловко проделывать такое с Кристен, поэтому он уже скоро остановился. Уложил ее голову обратно, провел пальцами по ее губам и легко поцеловал. Раздевшись полностью, он потом лег рядом, обнимая мертвую любовницу. Его ладонь огладила плавные изгибы красивого тела через тонкий шелк комбинации, легла на грудь, на которой выступал твердый сосок, обвела пальцем его контур. Нигма нежно поцеловал Кристен в шею и плечо. Спустил с него бретельку комбинации, потянул ниже, обнажая красивый бюст. Грудь стала более мягкой и податливой. Каждое прикосновение к ней, да и ко всему тему, теперь оставляло следы — кожа вминалась, а на этом месте образовывался кровоподтек. Нигма старался быть осторожнее, чтобы не портить тело отметинами, он еле дышал, поочередно приникая губами к соскам, обводил языком темные ореолы вокруг них. Его рука опустилась вниз, забираясь под подол комбинации. Перед тем, как положить Кристен в ванную, Нигма надел на нее белье, и теперь он натолкнулся на преграду в виде кусочка тонкой гладкой ткани. Он подцепил резинку трусов и чуть приспустил их, положив руку на венерин холмик. Его пальцы раздвинул половые губы, но тело внизу еще отогрелось не так хорошо, и как бы Нигма не старался, дальше он войти не мог. — Ничего, я никуда не тороплюсь. Думаю, что и ты тоже. Он улыбнулся покойнице и почти игриво поцеловал в кончик носа, а потом приник к губам, трогая язык Кристен своим. Скользнул ладонями по телу и поднял выше подол комбинации. Нигма опустился ниже, покрывал поцелуями живот, щекотал кончиком языка впадину пупка. Стянул белье совсем, чтобы не мешало. Нигма развел в стороны бедра Кристен, прижался ртом к промежности. Он целовал ее лоно, согревая твердые мышцы своим дыханием, пока не смог протолкнуть во влагалище пальцы. Тогда он надел презерватив на возбуждённый член и осторожно надавил головкой на вход. Тело поддавалось неохотно, но все же медленно пропускало внутрь, куда все еще не добралось тепло комнаты. Нигма полностью погрузил член внутрь и почти сразу же кончил. Одно то, что он овладел мертвым телом, было настолько неописуемо волнительным, что ему этого хватило. Слишком быстро. Тихо чертыхнувшись, он стащил резинку и сразу же надел новую, чтобы снова вставить член во влагалище Кристен. Пришлось немного подождать, пока возбуждение не сделает свое дело, и член не затвердеет снова. На этот раз все продлилось дольше. Нигма двигался, поддерживая тело под коленями, медленно, стараясь прочувствовать каждую крупицу восхитительного наслаждения, что дарила ему любимая женщина. — Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю. Его затопила такая невыносимая нежность, что на глазах выступили слезы, и перехватило дыхание. Он обвил руками бездыханное тело, прижимая к себе. Гладил качающуюся в такт его движениям голову, ловил краем глаз взгляд темных глаз, которые заволокла белесая пелена. Снова приникал к губам, ворочая в размягчившемся рту Кристен ее язык. А потом кончил, притянув к себе ее бедра, так близко, как только смог. Он вернул ее в ванную. А после доставал оттуда еще три ночи подряд. Любил ее до изнеможения, пока не падал без сил на бездыханное тело. До тех пор, пока и оно не отвергло его, выплеснув изо рта темную жидкость, густую, как смола. Уносить обратно тело в ванную Нигма не стал. Он оделся и вернулся к Кристен, прижал ее к себе с спины. Укачивал в руках, разбирая мягкие волосы на пряди, иногда невесомо целуя в висок. Говорил с ней, спрашивая, как она могла с ним так поступить, и тут же милостиво прощал, приникая поцелуем к прохладной коже. А после он встал с постели, поднял Кристен на руки и отнес в центр комнаты, где стоял, распахнув темный зев, большой чемодан и уложил туда тело. Как же жаль. Ее кожа манила прикоснуться к себе еще раз, но на теле уже проступали тут и там следы разложения, портя изысканное совершенство его любовницы. К тому же запах, даже несмотря на то, что Нигма держал Кристен на льду, начинал заполнять квартиру. И пока Кристен все еще не утратила свое очарование, Нигма принял самое тяжелое решение в в его жизни — избавиться от ее тела. Он похоронит ее в замечательном месте. Кажется, она как-то упоминала о том, как ей нравится лес. Уже завтра она исчезнет, станет частью густой чащи, через ее труп прорастет какой-нибудь прекрасный цветок. — Я так любил тебя. Нигма провел ладонью по ее лицу, закрывая мертвые глаза. Она теперь навсегда в его памяти. Каждое мгновение — величайшее сокровище, сокровенная тайна, принадлежащая ему одному. — Как жаль…— тихо вздохнул он, — что ты меня не любила. Нигма напоследок коснулся губами ее лба, посмотрел на нее с улыбкой, таящей глубоко под внешней радостью терпкую горечь. Все ведь могло закончиться совсем иначе, если бы не ее ошибка. В Кристен он ошибся, но, возможно, кто-то другой сможет понять. Если, конечно, его вообще кто-то сможет полюбить. Время покажет. — Прощай, Кристен Крингл, — сказал Нигма и захлопнул чемодан. Земля влажными комьями сыпалась на усыпальницу Кристен. Прощальный ужин стыл рядом. А Нигма представлял себе ее душу, взвившуюся бабочкой над сырой ямой. Такая легкая, невесомая. Но разве она такая одна?