Много места для любви

      Разумеется, первым делом Джонни направился не к Бестии. Сам он искренне считал, что его можно понять — полвека просидеть в Микоси бесплотной тенью самого себя, не осознающей, что с ней происходит… Да тут кто угодно бы пустился бы во все тяжкие, наверстывая упущенное время, вспоминая вкус жизни! Так Джонни оправдывался про себя, успешно заглушая тот крохотный росточек совести, что проклюнулся в нём от пагубного, как он сам считал, влияния Ви.       Перво-наперво Джонни отправился в «Посмертие», но направился не к Бестии, а к барной стойке. Вальяжно оперевшись на неё локтями, он взгромоздил непривычно лёгкую задницу на высокий барный стул и с ухмылкой уверенного в себе человека подозвал барменшу. — Мне текилу олд фэшн с каплей сервеза и чили. — То есть, один «Джонни Сильверхэнд», — понятливо кивнула кудрявая барменша, нисколько не впечатленная его знанием местной коктейльной карты, деловито начиная смешивать его напиток. Видимо, таких выпендрежников здесь целая толпа ходит — подумал, хмыкнув, Джонни и заглотил свою текилу залпом, стоило ей поставить перед ним стакан. — Повторить, — бросил он девушке уже слегка хриплым голосом — любимый коктейль дал в голову его новому телу, явно не привыкшему к таким крепким напиткам. Бармен коротко кивнула и начала смешивать новую порцию, забрав его опустевший стакан. Джонни оглянулся по сторонам и заметил в глубине клуба огражденный приватный угол, вход в который сторожил вооружённый мордоворот с боевыми имплантами, видимо, выполняющий здесь функцию охранника и вышибалы одновременно. А потом краем глаза он заметил за широкой спиной охранника проблеск знакомой гривы цвета морской волны, и у него отчего-то трусливо ёкнуло сердце…       Джонни торопливо отвернулся обратно к стойке и угрюмо уставился в свой напиток, словно тот мог дать ему ответы на все вопросы. Почему-то слова, необходимые для извинений, на ум не приходили. У Сильверхэнда вообще вдруг появилось чувство, что стоит ему только открыть рот в присутствии Бестии, как он тут же начнёт мычать и что-то невнятно блеять в свое оправдание, после чего Бестия прострелит ему жопу, а тело выкинет на свалку. А Ви ему за это, кстати, тоже спасибо не скажет. Заключив, что ему необходимо собраться с мыслями, Джонни решительно опрокинул в себя вторую стопку. Текила размывала восприятие, рот горячо жгло перцем чили, и одновременно алкоголь лишал его страха, давая ему взамен беззаботную лёгкость и целую кучу ебанутых идей. Джонни заказал ещё пару стаканов фирменной текилы и заглотил их, уже даже не морщась. Такое количество крепкого спиртного дало по несчастному, не опытному в пьянстве телу так, что Джонни словно вернулся в свои молодые годы, когда только начинал кутить, и желание творить всякую херню увеличивалось пропорционально количеству выпитого. Поэтому не было ничего удивительного в том, что после энного количества стаканов с бухлом в буйную головушку Сильверхэнда пришла идея, показавшаяся ему гениальной. Джонни восторженно замычал себе под нос, сполз со стула и направился к выходу, шатко покачиваясь от опьянения.       Спустя пару мелких баров и несколько заказанных для местных завсегдатаев коктейлей — и Джонни, не перестающий скалиться во весь рот и панибратски хлопать незнакомцев по плечам, уже разжился новым адресом своего старого знакомого татуировщика. А ещё спустя пару часов, одно помятое крыло чьей-то угнанной тачки (потому что за свою малышку Ви бы ему весь код проел своим нытьем) и разговор с флегматичным мастером, Джонни уже расслабленно сидел в кресле, похожем на риперское и весело трындел с татуировщиком про жопы тёлок, с удовлетворением наблюдая, как на его-не его предплечье под инструментом в чужих умелых руках расцветает простенькая татуировка. Круглобокое аккуратное сердечко заключало в себе три слова, выведенные курьезными вензелями. «Джонни + Ви навсегда».       После этой весёлой программы-минимум Джонни наконец взял себя в руки и вспомнил, зачем вообще выпрашивал у Ви тело. Он уже успел слегка протрезветь, хотя алкоголем от него все равно, наверное, несло за милю. Рокер решил эту проблему просто — влез под душ, быстро заскочив к ним с Ви домой. Уже скинув с себя практически всю одежду, Джонни вспомнил, что до этого как-то не видел тело Ви обнаженным. Казалось бы — на что там смотреть? Они оба мужики, никаких существенных отличий, как и смущения, Сильверхэнд по идее ощущать не должен… Но почему-то ощущал. Он не мог выкинуть из памяти тот факт, что Ви недавно признался ему… И сейчас, если подумать, Джонни вспомнил, что и до этого Ви старался никогда не показываться перед ним обнаженным — что было довольно непросто, учитывая, что они буквально делили один мозг. Но пацан был упертым и с бараньим упрямством продолжал избегать малейших вероятностей оказаться перед призраком в неглиже. Что было довольно глупо, как рокеру казалось поначалу… А теперь вот и он сам отчего-то чувствовал неуместное смущение. Словно был зелёным сопляком, который впервые прокрался в женскую раздевалку. Встряхнувшись, Джонни поспешил напомнить себе, что он не девочка-первогодка, чтобы смущаться чужого члена, у него вообще-то и у самого когда-то был… Когда у него было собственное тело. Хмыкнув, Джонни внезапно вспомнил, что во времена его буйной жизни его постоянным хобби, помимо постоянного бухалова и транков, так же в равной степени была и дрочка. Когда он не пялил очередную восторженную фанатку, то любил и сам доставить себе удовольствие.       Рокер и сам не сразу осознал, что тянется своей-не своей рукой к резинке боксеров, что оставались единственной преградой перед полным обнажением. Джонни замер на месте, почти с ужасом глядя на изящные длинные пальцы, так непривычные ему, на аккуратные лунки ногтей. Что именно он сейчас хотел сделать?.. Для него это было бы нормой — вот только он был сейчас не в своём теле. И Джонни не покидало ощущение, что если он сейчас дотронется до тела Ви как-то так, это в какой-то степени будет… Ну, не очень нормально. «Это как домогаться спящего. Или коматозника. Какой пиздец», — подумал Сильверхэнд, сам с себя охуевая. Однако, несмотря даже на эти мысли, странное для него желание потрогать это тело, проверить, как оно реагирует на простую ласку, увидеть его целиком никуда не исчезло. Даже, кажется, стало ещё сильнее. Джонни в ахуе ощутил знакомое напряжение в низу живота. Тряхнув головой, Сильверхэнд поспешно стянул с тела боксеры, не глядя, и шагнул под душ, резким хлопком по панели включая воду. Горячая вода стекала по пропахшему алкоголем телу, и остатки опьянения окончательно покидали его. А странные мысли — нет. В конце концов Джонни пришлось признать поражение перед самим собой. «Мне просто интересно. Я просто посмотрю… Ничего, блять, такого. Ведь сейчас это же временно моё тело?..» Рокер опустил голову и окинул взглядом косую линию живота. У Ви было подтянутое, сухое телосложение. По сути своей он был заточен больше на скрытность и бой на дальней дистанции. Так же он был быстр, если требовалось срочно откуда-то съебаться, что сам Джонни втайне считал очень полезным навыком, которым сам ранее так и не овладел. Да и тело у него было другое — более накаченное, более массивное. Он был бы выше Ви. И его силы вполне хватило бы, чтобы влёгкую заломать более хрупкого на его фоне наёмника… Так. Стоп. Притормози, блять, Джонни, мать твою. Рокер едва не ебнул кулаком по стене, осознав, что мысли так и норовят свернуть в какое-то странное русло. «Сначала "я не могу тебе ответить, Ви, иди нахуй со своими чувствами" — а потом я представляю, как хватаю его и ставлю раком у стены. Пиздец, какая ж ты лицемерная мразь, Джонни», — мрачно подумал Сильверхэнд. Он быстро домылся, стараясь не смотреть на тело Ви дольше необходимого (хотя даже мельком увиденного было достаточно, чтобы отметить, что у пацана гармонично сложенное и вообще, ну, красивое тело), и вышел из душа. Джонни мог бы, конечно, удовлетворить свое любопытство. Пока, технически, это было его тело. Вот только от одной мысли о подобном поступке у него появлялось мерзкое чувство неправильности. Он не мог так поступить с Ви. Хер знает, как это вообще произошло, но он успел здорово привязаться к пацану. И предавать доверие таким образом… Нет, такой мразью он никогда не станет.       Освежившись, Джонни наконец вернулся в «Посмертие» с изначальной целью — поговорить с Бестией и извиниться перед ней за прошлые проебы. На удивление, Бестия практически сразу поняла, что человек перед ней — не милый и простой наёмник Ви, а кто-то другой, пусть и с его лицом и телом. Отчасти она удивилась, когда узнала, что это её старый друг Джонни, смерть которого она фактически успела увидеть с высоты на крыше башни Арасака. В серых глазах Бестии на мгновение промелькнула тень прошлых чувств — немного сожаления, печаль и горькая нежность, после чего королева «Посмертия» включила режим ледяной неприступности и на последующие вопросы Джонни о её текущей жизни отвечала довольно холодно. Впрочем, рокер не зря был уверен в собственном обаянии, да и Бестия, судя по всему, все ещё была неравнодушна к нему, поэтому спустя пару часов разговора, в котором Джонни, не изменяя себе, мурлыкал женщине те слова, что она хотела услышать, а она показательно ломалась и грубила ему, Бестия согласилась пойти с ним в кино. — Я же помню, что обещал это уже давным-давно. И мне правда жаль, что я не исполнил этого обещания раньше, Бестия, — мягко сказал Джонни, аккуратно погладив женщину по бедру. Бестия фыркнула и чуть улыбнулась ему: — Лучше поздно, чем никогда, Сильверхэнд. Постарайся хотя бы в этот раз не проебаться. — Заеду завтра в семь, крошка. У «Посмертия». Не опаздывай, — самодовольно ответил женщине Джонни, мимолетно прикасаясь к её щеке на прощание.       Поначалу все шло просто прекрасно — Джонни заехал за Бестией на одной из новых тачек, которую Ви удачно обнаружил после помощи Панам в грузовом контейнере на пустошах. Рэйфилд Калибурн выглядел хищно и стильно, и мог разгоняться до ста километров в час всего за пару секунд — отличная тачка, чтобы впечатлять девушек. Даже повидавшая многое Бестия была слегка удивлена, хотя её удивление скорее относилось к тому, откуда у простого наёмника взялась такая машина. Впрочем, она не задавала никаких вопросов, а просто, держась с обычным для неё равнодушным достоинством, опустилась в пассажирское кресло. Джонни запрыгнул на водительское, с приятным вибрирующим шелестом сработала автоматика, закрывая дверь, и машина сорвалась с места, повинуясь малейшему давлению ноги на педаль.       Добраться до кинотеатра, в который Сильверхэнд ещё в незапамятные времена обещался сводить Бестию, было просто. Но в конце пути их обоих ждал неприятный сюрприз — кинотеатр оказался давно закрыт и заброшен. Вход на территорию был заперт, а рабочие помещения покрыты толстым слоем пыли и мусора. Такая мелочь не могла остановить Джонни, поэтому он любезно отыскал вход, пригнал машину, поставив её перед большим белым экраном бывшего авто-кинотеатра, и предложил Бестии устраиваться поудобнее, пока он найдёт и запустит для них фильм. Воспользовавшись имплантами Ви, чтобы вскрыть электронные замки и защиту помещения киномеханика, Джонни подобрал фильм, идеально подходящий для свидания — «Бусидо X», идеально тупой и не способный отвлечь от обжиманий на задних сидениях (на что он, честно говоря, очень рассчитывал). Когда рокер вернулся к машине, Бестия уже расположилась на обтекаемом капоте Калибурна, подложив для удобства свою куртку и оставшись в одной лёгкой майке, которая не скрывала её ничуть не ставших хуже с годами достоинств. Джонни довольно оскалился, присаживаясь рядом и аккуратно приобнимая благосклонно следящую за ним женщину за оголенные плечи. — Смотри, какое старье я откопал! Классика! — Сильверхэнд кивнул в сторону экрана, на котором брутальные персонажи лихо отстреливали друг другу головы и конечности. Бестия фыркнула: — Твой вкус во все времена оставлял желать лучшего, Джонни. Твоё счастье, что мне все равно, что смотреть. — Ну почему же… — Сильверхэнд понизил голос до интимного бархатного шепота, склонившись к аккуратному ушку Бестии: — Не такой у меня и плохой вкус. Ведь мне нравишься ты… Женщина засмеялась глубоким грудным смехом, но не оттолкнула рокера, который начал медленно покрывать поцелуями её изящную шею. А Джонни в это время казался легкомысленным и непринуждённым лишь снаружи. Внутри у него кипела буря из противоречивых чувств, не всем из которых он мог дать точное определение. Он был искренне рад видеть Бестию спустя столько времени, ему было приятно прикасаться к её нежной коже и мягким локонам волос… Но в душе было поразительно пусто. Он сожалел, что так получилось, что Бестии пришлось жить с грузом вины за его смерть так долго, что он не успел извиниться… Что так тупо проебал её когда-то, в конце концов! Но сколько бы Джонни ни искал сейчас в себе хотя бы тень отклика былых чувств — внутри у него царила только тишина и непонятная горечь, которая усиливалась с каждым мимолетным поцелуем, оставленным его губами на теле довольно откинувшейся на капот Бестии. В конце концов, он остановился и отстранился от женщины, с сожалением заглядывая в её лицо. — Прости меня, Бестия. Я… Не знаю, что со мной не так, но… Женщина остановила его речь, покачав головой. На её тонких губах играла лёгкая улыбка, в которой чувствовалась знакомая горечь. — Мне не за что тебя прощать, Джонни. Столько времени прошло. Я изменилась, мы изменились. Да и если быть до конца откровенными… — Бестия достала сигарету и красиво, вкусно закурила, выпуская струйку дыма в воздух: — Наши с тобой отношения закончились давным-давно. Джонни отвлёкся от попыток разобраться в своих сумбурных чувствах и удивлённо взглянул на неё: — Тогда… Почему ты согласилась на эту встречу со мной? Бестия ласково улыбнулась, нежно погладив его по щеке: — Потому что мне хотелось вспомнить нашу славную молодость. Вспомнить тебя, себя, какими мы были. Проверить, насколько мы с тобой изменились со временем. Ты все такой же… Словно и не было всех этих лет. Только тело другое. Джонни хмыкнул и пожал плечами. — Я пятьдесят лет просидел в гребаной цифровой тюрьме ебучей Арасаки. Я почти ничего не осознавал, пока находился там. Только когда я попал в мозг Ви, начал приходить в себя и понимать происходящее. Бестия неожиданно остро и серьёзно взглянула на него: — Ты ведь и сам не осознаешь, что сейчас испытываешь? Джонни открыл было рот, чтобы спросить, какого, собственно, хуя, откуда?, но женщина приложила ладонь к его губам, пресекая все возражения. — Я вижу твои сомнения. Я же не слепая. И я, между прочим, не была полвека заперта в полукоматозном состоянии, а честно жила все это время и набиралась опыта естественным путем. Как бы странно это ни звучало, я сейчас куда опытнее тебя в жизненных аспектах, Джонни, — Бестия улыбнулась и предложила ему свою тлеющую сигарету. На фильтре остался тёмный отпечаток её фиолетовой помады. Сильверхэнд взял предложенную сигарету и растерянно затянулся. Никотиновая палочка быстро сгорала, перегоняя в его лёгкие желанный наркотик, а сама опадая серым пеплом. — Я… Не понимаю, что со мной происходит. Я полностью, блядь, запутался. — Кто-то вызывает у тебя такое смятение? Вау. Не думала, что увижу, как влюбляется сам Джонни Сильверхэнд. Ты же всегда был тем ещё бабником, волочился за каждой юбкой! Хотела бы я посмотреть на человека, который заставил тебя так измениться… — Он перед тобой — мрачно отозвался Сильверхэнд, приканчивая сигарету одной сильной затяжкой и бросая бычок на влажный асфальт. Бестия с изумлением посмотрела на него, забыв подкурить вторую вытащенную порцию никотина. — В смысле?.. — В прямом. Это Ви. Мужчина. В теле которого я, блять, сейчас нахожусь! — Джонни со злостью вдавил свой ещё тлеющий окурок в асфальт носком ботинка, слепо глядя перед собой. Бестия отошла от шока, вызванного ответом Сильверхэнда, и теперь со снисходительной улыбкой наблюдала за его метаниями. — Не понимаю, что тебя так смущает — то, что твой избранник оказался мужчиной, то, что ты с ним делишь буквально одно тело… Или что ты в принципе испытываешь что-то, похожее на нормальную человеческую влюблённость? — Все это, сука, вместе! Что, блять, значит, "что именно меня смущает"? Я от всего одинаково в ахуе — я медленно убиваю человека, к которому сам не понимаю, что испытываю! Человека, который мне признался! Сука, пиздец какой-то! Ебаный сюр — я даже сдохнуть нормально не могу! — рокер выдал полноценную истерику, матерясь через слово и со злобой пиная трещины в асфальте заброшенной парковки. Бестия со вздохом поднялась с капота машины, убирая портсигар и зажигалку в карманы своих обрезанных шорт и подходя к психующему Джонни, в смятении схватившемуся за голову. — С вами обоими все будет в порядке. Ты найдёшь выход. Вы вместе найдёте, я уверена. Ты же Джонни Сильверхэнд, твои идеи всегда были ебанутыми, но срабатывали! Бестия дождалась, пока рокер обратит к ней свой потерянный взгляд, и мягко обхватила его лицо ладонями. — Вы справитесь. Не давай ничему разрушить чувство, которое вас связывает. В Найт-сити жизнь может оборваться в любой момент — для этого не обязательно быть смертельно больным. Поэтому живи сегодняшним днем, — женщина забрала свою куртку с капота Калибурна и накинула на себя, небрежно продевая руки в ее короткие рукава. — Скажи ему о своих чувствах, пока не стало поздно, — посоветовала она Джонни на прощание, невесело усмехнувшись чему-то своему. — Бестия! — заорал ей вслед Джонни, вспомнив, зачем, собственно, все это затевалось, — Ты простишь меня когда-нибудь? — Я простила тебя уже давно, тупица. Что было, то прошло! — прилетел ему приглушенный ответ из сгущающихся сумерек.       Бестия давно ушла, а Джонни все оставался стоять посреди пустой парковки рядом с шикарной тачкой. На обветшалом от времени экране сзади все ещё беззвучно мелькали кадры старого боевика. Молчание укутывало все вокруг, словно плотное тёплое одеяло. На Найт-сити медленно опускался вечер.