Жизнь сначала

POV Алина Просто…иногда…хочется спросить у кого-нибудь… «Почему?», «За что?». Для чего мне такое испытание? Такие сложности, которые терзают изо дня в день? Возможно, кому-то да знакомо такое чувство безысходности, что хочется кричать, но ты всего лишь утыкаешься в подушку и сипло пищишь, чтобы никто не услышал. Каждый раз подходя к зеркалу, я вижу уставшие глаза. И это не зависит от времени дня. Будь то утро, обед или же вечер… Всё одни и те же чужие глаза. Мои глаза. Я всё также навожу себе утром чай. Как и тогда, с Ним. Но только вместо чайной ложки сахара в кипяченую воду падает таблетка сахарозаменителя. Вместо любимого фруктового чайного пакетика я достаю из шкафчика обычный чёрный чай. Вместо Его нежного поцелуя в шею, от которого внутри пробирает дрожь, а на теле появляются мурашки, я ощущаю холодный ветер с открытого окна. «И этим они я пожертвовала ради карьеры» Мне до безумия хочется окунуться в ту пору, когда 16-летняя я иду на каток, по уши влюблённая в своего тренера. Когда я могла прыгать сложнейшие каскады и прыжки. Я была сильнейшей мире. Мне было сложно переживать всю грязь, что лилась на меня с соц.сетей. Я много плакала, переживала и думала, что что-то делаю не так. Но на самом то деле, все было не так плохо, ведь так? «Ведь у меня тогда был Он» Иногда мне попадаются статьи под заголовком «Сильнейшая фигуристка Мира Алина Загитова: до сих пор неизвестно что с ней». И знаете что? Мне становится смешно. СМИ негодуют насчёт моего местоположения, при этом объявляя меня сильнейшей, хотя сами ненавидели меня всего-то год назад. Да, я любила популярность, но не такую какую мне навязывали. Мне хотелось быть любимой. Я ею и была. У меня числилось куча поклонников. Но после того, как я… - Mädchen, komm rein. (Девушка проходите), - обратилась ко мне врач на немецком, тем самым прервав поток моих мыслей. Она жестом показала, чтобы я проходила в кабинет. Возле двери была табличка: «Кабинет врача-психиатра города Цюрих, Швейцария» Нет, я не боюсь. В этом кабинете мне пришлось побывать слишком много раз. - И так. Вы - Алина Загитова, верно? - спросила врач. - Да, - продолжаю отвечать ей на немецком. - Сколько вам лет? - Восемнадцать. Кабинет был не очень большим. В центре находился большой стол со стульями по обе его стороны. На нём располагалось много незнакомых мне бумаг и различная канцелярия. Позади женщины стоял длинный прозрачный шкаф, наполненный баночками и тюбиками с лекарствами. Сзади меня стояла больничная койка с простыней. Я старалась лишний раз не смотреть на неё, чтобы не нагонять страх. В другом углу находилось несколько больших растений в горшках. Врач сочувственно посмотрела на меня, будучи уже заранее оповещена о моих проблемах со здоровьем. Она села и предложила мне тоже присесть. - Давайте ещё раз по порядку. Что вас беспокоит? - Меня… - в горле встал ком, - Не знаю даже как это назвать. Мои руки автоматически собрались в замок. Я начала глазами «прыгать» по полу, будто бы там был написан ответ. - Не волнуйтесь, - женщина добрым взглядом посмотрела на меня, - Это просто консультация. - Меня беспокоят… - небольшая пауза, - Даже мешают… Нервозные припадки…? - Расскажите пожалуйста в чём это проявляется. Я посмотрела на свои руки и показала ей. - Видите? Они трясутся. Врач нахмурила брови, но терпеливо ждала продолжения. - И так каждый раз, когда я хоть немного начинаю нервничать. - Угу… то есть.. - И это не всё! - я резко прервала её мысль, - Ну то есть… - я немного постыдилась своей наглости. Руки начинали трястись ещё сильнее. Чтобы хоть как-то унять тряску, я положила их в карманы моей светло-розовой джинсовой куртки. - Это при слабом стрессе. Если же это более нервная ситуация, то… Мои глаза становятся влажными. Становится трудно дышать. Делаю глубокий вдох. - То меня начинает всю трясти до такой степени, что сложно двигаться. Порой, это доходит до неконтролируемого обморочного состояния. - Девушка, с вами все в порядке? - скорей всего она увидела, как мне трудно дышать. - Простите… Мне протянули стаканчик воды. Несколько глотков, и вроде легче. Я повернула голову налево и увидела своё отражение. У меня тушь потекла?.. - И врачи говорят, что это неизлечимо. Все твердят, что будет так всегда. - А как же выписанные для Вас таблетки? - продолжая что-то записывать себе в блокнот, врач внимательно слушала меня. - Да, я их принимаю. Но они просто облегчают общее состояние. От припадков, к сожалению, навсегда не избавляют. Женщина встала из-за стола и приподняла меня за плечи и предложила прилечь на койку. После минуты моих отказов, она всё же уговорила хотя бы сесть туда. - Скажите честно, Вам сейчас плохо? Я была ошарашена такой настойчивостью и глупостью вопроса. Нет, мне хорошо! Я счастлива, и все прекрасно! Ей хватило одного взгляда, и она поняла, что сказала нелепость. - Когда это началось? - В конце июля, того года. - В связи с чем? - А разве это важно? - насмехнулась я, - Из-за своих проблем, нервов. Врач снова села за стол и минут 5 что-то писала на листке. Она открыла мою мед.книжку и после этого вопросительно посмотрела на меня: - Вы… Два месяца лежали в психиатрической клинике?… - Да, - настолько сухим мой ответ ещё никогда не был. Женщина подошла ко мне и громко вздохнула. - И так, это список лекарств, которые Вам помогут, - мне протянули бумажку. На ней было написано пунктов восемь дорогих лекарств. Скорей всего, ещё и импортных. Гадость. - Мм… Спасибо, - единственное, что мне удалось выдавить из себя. После этого я вышла из кабинета, и бумажка сразу же полетела в мусорную урну. Зачем мне эти бесполезные лекарства, если они не избавят меня от всего ужаса? Сейчас я чувствую опустошенность. Уже нет страха. Просто чувство безысходности. Походу, я свыклась с мыслью, что так и будет. Мне придётся посещать этот кабинет два раза в месяц и отмечаться, что я в порядке. Нет, мне страшно. Страшно, что это со временем усугубиться, и я снова окажусь там, где провела два адских месяца в своей жизни. То место, где я потеряла себя настоящую. ****************** - Алина, да приди ты в себя! - мама кричала и пыталась поговорить со мной. - НЕТ! Это все вы! - я кричала изо всех сил, что были, - Вы сломали мою жизнь! МОЮ! В этот момент из кабинета вышли какие-то люди в белом, взяли меня под руки и начали тащить в неизвестном направлении. - Отпустите меня! Из меня издавались злостные рычания. Я пыталась вырваться из рук и сильно кричала. Было больно. Очень больно. Душевно. Мне всегда говорили: терпи, не показывай людям свои страдания. Я так и делала. Каждый вечер, приходя домой, мне ничего не оставалось делать, как плакать в подушку. Но с утра родители заставляли собирать «новую» себя по крупинкам. Замазывать большие синяки под глазами, наносить макияж, натягивать улыбку и делать вид, что все хорошо. Помню, как они твердили, что так нужно. Это для моего же блага. Но они мне врали В один момент внутри что-то щелкнуло, и я снесла все свои вещи с поверхностей в моей комнате, затем полетел стол, шкаф и остальные вещи. Именно в этот момент из меня вышла настоящая я Я была неконтролируема. И сейчас это понимаю. Но тогда было совершенно все равно. На звуки из комнаты прибежала вся семья. Она пыталась меня успокоить. Не получилось Не помню как, но мы оказались в психиатрическом отделении. Я сильно кричала и истошно плакала. Из соседних палат повыбегали люди и шептались между собой. Со мной несколько часов пытались провести беседу и привести в себя, но все было тщетно. Врачи завели меня в комнату, положили на кровать и что-то вкололи в руку, после чего стены поплыли перед глазами, и я отключилась. Не помню ни того, что снилось, ни того, что было после. Только темнота. Спустя неопределённое время я услышала приглушённые разговоры на немецком языке. Немного приоткрыв глаза, я увидела солнце, которое светило прямо на меня. Сначала могло показаться, что это сон. Но после появившейся боли в висках мои опасения опроверглись. И зря. Всё тело ужасно ломило. Постепенно стало накатывать чувство тошноты и головокружения. Немного повернув голову, мне удалось увидеть двух людей. Один из них был в белом, а другой в тёмных вещах. Всё ужасно плыло перед глазами. Казалось, что я нахожусь на надувном матрасе в море. - Алиночка, ты проснулась, - я услышала радостный голос от человека в тёмном. Мама? - Ммм… - сказать какое-то слово оказалось намного сложнее, чем я думала. - Лежи, лежи, - она положила руку на моё плечо, - Сейчас тебе нужно полежать. Всё объекты так и не перестали плыть, но я усердно пыталась разглядеть второго присутствующего. - М.. Кто… Этст члтвек? Сказав это, меня на секунду повергло в ужас от того, что нет возможности говорить разборчиво. Но эта мысль оставила меня, когда накатила новая волна головной боли, что пришлось закрыть глаза. - Алина, это врач. С этого дня он будет наблюдать за тобой следующие несколько… месяцев. Месяцев? От этих слов меня ошпарило как от горячего утюга. В глазах резко всё прозрело, и тело непроизвольно подскочило с кровати. - Месяцев?! - чуть ли не криком разнеслось это слово по всей палате. - Sie müssen sich in dieser Klinik zwei Monate lang behandeln lassen, um Ihren Zustand zu lindern. (Вам придётся пройти лечение в этой клинике два месяца, чтобы облегчить ваше состояние.) - произнёс мужчина. - Да как?! Как?! У меня началось паническое состояние. Стало трудно вздохнуть и что-то сказать. Из моих глаз начали литься слёзы. И снова, снова трястись руки. Казалось, что это конец. Я не могла представить себя пациентом психиатрической клиники, да ещё и на такое долгое время. - Мама! Я пыталась найти в её глазах поддержку, хваталась за руки и сползала с кровати. Но я увидела лишь.. сочувствие?… Она просто стояла и смотрела на меня, будто это была не моя мама. Будто мне подсунули чужого человека, который меня совсем не знает. - Мам, ты чего? - мой голос сорвался на дрожащий, - Почему ты ничего не говоришь? - Так надо. Сентябрь и октябрь ты будешь здесь. Она села на край кровати и стёрла слёзы с моих щёк сухой салфеткой. - Мы с папой привезли твои вещи. Всё, что необходимо - в том чемодане, - она указала на дальний угол. - А как же Сабина? Масару? - Мы будем посещать тебя как можно чаще, - только сейчас удалось разглядеть в её глазах слёзы. - Мааам… - я не могла ничего сделать. Было чувство безысходности и от этого нахлынуло куча чувств, которые вылились в истерику. Я падала в бездну, - Мама! , - я крепко взялась за её руки и почти кричала, - Сначала вы заставляете меня! Меня! - я начала захлебываться в собственных слезах, - Писать записку Дане… - Даниилу Марковичу, - строго поправила меня мама. - Да какая разница! Сначала вы заставили меня сделать это, ничего ему не сказав заранее! И при этом пригрозили, что если проболтаюсь, то вы сделаете всё, чтобы он потерял свою работу и уехал в другой город! Затем увезли меня сюда, в чужой город, где нет никого! Вы оторвали меня от любимого человека. Я любила его больше жизни! И ты, - я показала пальцем в грудь, - Знала это! Теперь же вы кладёте меня в психушку. Выкинули, как ненужную, поломанную игрушку! Мама молчала. Она плакала. - Вы сломали меня! Ты видишь это? - меня жутко трясло, и несмотря на сложность говорить, я продолжала разговор, - Я теперь не та Алина, которая была раньше. Вы сломали мне жизнь! Вы сломали! Я видела много сцен в фильмах, где люди истошно кричали. Кричали болью. И никогда не думала, что со мной может такое повторится. Повторилось. ************** Позже мне сказали, что проспала я 12 часов, а то, что вкололи - был усыпляющий и успокаивающий укол. После всего этого, мне кто-то сказал, что я стала бесчувственной. Да, это так. Я изменилась. Из доверчивой, мечтательной девочки с титулами всего Мира, которая всегда хотела жить радостно и беззаботно, превратилась в жестокую и бесчувственную. Но почему же так? Мои чувства растоптали, скомкали и выкинули, как ненужный мусор. Я пыталась создать иллюзию, что Он рядом. Ставила наши совместные фото на обои, тщательно скрывала от родителей, но вскоре, они увидели это и… было очень нехорошо. По щелчку пальцев моя любовь отключилась ещё полгода назад, потому что её никто не принимает. Теперь же мне тяжело выходить на улицу и… слышать музыку, звуки, видеть вещи, которые нас так объединяли. Меня разорвало по кусочкам. Все и всегда говорили, что я сильная. Нет, это не так. Они забрали мои силы жить и чувствовать. Я просто каждый день совершаю рутину. Изо дня в день. И если же бывает солнечный день, который может немного дать мне силы, то я их жадно забираю. Стараюсь сделаться сильной, но не выходит. Единственный человек, который не отвернулся, не бросил меня - моя сестра. После того, как меня выписали, она день и ночь сидела у моей кровати, успокаивая от горьких слёз. Она заставляла пить меня таблетки, когда я отказывалась. Она старалась делать меня счастливее. Пыталась шутить, делала подарки и наполняла любовью. Но обидно лишь одно: я не могу ответить ей тем же. Я пытаюсь, но вместо этого она получает разбитую меня. Сейчас я захожу на порог квартиры, где мне почти никто не рад. Снимаю обувь, куртку… и сразу вижу маму, которая вышла мне навстречу. - Ну что? - она облокотилась на стену, - Что врач сказал? - Ничего полезного, - фыркнула я, наливая воду в кружку. - Ага, значит ничего, да? - я сразу узнала этот саркастический тон, - Совсем ничего? - Нет! Я злостно посмотрела на маму, после чего услышала следующее: - Ну не хочешь лечиться - не лечись. Это твоя жизнь. - Да что ты такое говоришь! Руки начали трястись, пытаясь удержать кружку. Мама увидела это и явно занервничала, но не подала виду. Ничего не оставалось делать, как убежать в комнату. Зайдя туда, я увидела Сабину за компьютером. Она повернулась ко мне и улыбнулась, но поняв, что со мной опять что-то не так, переменила своё настроение. - Алина, что такое? - она была готова подскочить. Я подошла к компьютерному столу и ничего не могла ответить. В моих руках по прежнему была кружка, из которой выплескивалась вода. Меня сильно трясло. - Алина! Тихо, тихо. Сабина взяла кружку из моих рук и поставила на стол. Затем положила руку на спину и отвела к кровати. - Чшшш… Все хорошо. Я с тобой. Все хорошо, слышишь? Она прижалась ко мне и обняла. - Да тебя же трясёт, как стиральную машину на отжиме… Так не пойдёт. Порывшись в моей сумке, она достала нужные таблетки и снова заставила меня из выпить. - Пей. Станет лучше. Эй, ты чего? Не плачь… - Сабин, - мой голос был сиплым, дрожащим, - Я устала.. Я просто устала от всего. Прости, что не могу отблагодарить тебя. И я.. я.. - Тихо… Все нормально. Самой лучшей благодарностью будет, если таких приступов будет меньше, и ты не будешь нервничать. - Но я не могу… POV Сабина Она запретила приближаться чужим людям к ней, потому что боится, что они причинят ей боль. Её взгляд стал таким холодным и чёрствым, что когда смотришь ей в глаза, то становится не по себе. Я вспоминаю радостные моменты, когда она была счастлива, и на душе сразу грустно, потому что жизнь поменялась. И ведь только я знаю, что этот взгляд может поменять определенный человек. Но Алина не даёт никому заменить Даниила Марковича. Она отвергает каждого, кто проявит к ней хоть малейший интерес. Её будто «обжигает» любовью. - Алин, - я уткнулась ей в плечо, - Прошу тебя, борись. Борись до конца, чего бы этого не стоило. Борись, несмотря на то, что твой голос дрожит. Борись тогда, когда ком в горле и трудно говорить. Борись ради меня, ради себя, - она стала меньше трястись, но была такой же испуганной, - Ты изменилась. Понимаю. Тебя изменили обстоятельства. Но прошу тебя, не сдавайся, - я посмотрела ей в глаза, - Сейчас умойся и прими душ, хорошо? - Сабин… Я даже не знаю, что сказать… Спасибо. - Пустяки. Когда Алина ушла из комнаты, и из ванны стал слышен звук воды, я поняла, что мне сейчас нужно сделать. Если я этого не сделаю, но всё будет только хуже и хуже. Я беру в руки телефон. И теперь руки похолодели у меня. Захожу в Инстаграмм и ищу тот же самый профиль. daniil_gleikhengauz Надеюсь, Вы до сих пор на этом аккаунте. Мне страшно. Не время медлить. Решительно пишу. szagitova: Здравствуйте, Даниил Маркович. Затаиваю дыхание и просто хочу, чтобы он ответил. Проходит несколько минут. И вижу статус «просмотрено». Ааа! Моей радости нет предела! Неужели это он! daniil_gleikhengauz : Здравствуй, Сабина. И так. Надо начать переписку как-то культурно. szagitova : Как у вас дела? Глупо! Глупо! Глупо! Ну как можно написать такой тупизм. Я вижу, что он просмотрел, но не отвечает. Да… На его месте я бы сделала точно также. daniil_gleikhengauz : Нормально. Сабин, что-то случилось? А вот такого вопроса в лоб я не ожидала. Думала начать как-то… Ладно напишу, что нужна помощь. Неееет. Стираю. Лучше, скажу что есть проблема. Нееееет. Слишком нагло. szagitova : Я бы не хотела Вас беспокоить и отвлекать от дел... Не знаю, как ему об этом сказать. Выключаю телефон и долго хожу по комнате. Если я сейчас ему напишу правду, то он наверное же откажет? У него, скорей всего, своя жизнь. Тогда лучше было вообще ничего не писать. Раз написала… szagitova : Нам нужна помощь И сразу же уточняю. szagitova : Алине нужна помощь szagitova : Алине плохо. И я не знаю, что делать Я слышу стук собственного сердца и понимаю, что совершаю непонятный поступок. Но ведь же, только он может спасти её? szagitova : Только вы можете помочь ей daniil_gleikhengauz : Что произошло? szagitova : Она эмоционально нестабильна. С ней происходит что-то неладное. Мы пытались это исправить, но все бесполезно. daniil_gleikhengauz : Сабина, не рви мне душу. Объясни, что происходит szagitova : Это всё произошло после переезда! Она не справляется ни с чём. daniil_gleikhengauz : Да какого переезда?! szagitova : Даниил Маркович, прошу Вас, не говорите, что я Вам сказала... daniil_gleikhengauz : Не скажу Сейчас я совершу непоправимое szagitova : Мы переехали в Швейцарию. В Цюрих. Я это сделала… И понимаю, что выдала всё, что можно было. Но она так нуждается в нём! szagitova : Вы правда нужны ей daniil_gleikhengauz : Сабина, я тебя понял. Спасибо. Так. Что значит «понял»? Это значит, что он не приедет или же что-то сделает? Узнаем это позже.