running out of time

Донхёк считает это лето абсолютно загубленным. Напрочь. И в этом виноват только его излишне длинный язык, который в ненужный момент ударился об передние зубы, чтобы Ли мог произнести злополучное "Да". Это самое согласие вырвало подростка из привычной жизни, закинув его куда-то на её отшибу. Кто угодно, узнав о том, что родители отправили Донхека первым же рейсом на другой континент, давно бы уже обзавидовались, не понимая всей подноготной. От парня просто избавились. Убрали с глаз долой на эти жалкие полтора месяца летних каникул, отправив к тетушке за бугор набираться опыту, готовиться к взрослой жизни и просто заводить новые знакомства. Но хочет ли этого сам парень, никто не поинтересовался. А он и не возражал, ведь в душном Сеуле летом невыносимо, особенно, когда тебе даже некому лишний раз скинуть смс-ку, чтобы пройтись до ближайшего парка или кафе с мороженым. Донхёку в тот момент было без разницы, где загибаться. Пролежать остатки каникул на своей кровати под кондиционером или же в совершенно чужой стране, где на тебя будут косо смотреть из-за глупого акцента. Донхёк с мужеством принял ту сторону, где ему придётся коммуницировать с незнакомцами и тётушкой, которая упорно будет делать вид, что от хорошей жизни забыла корейский и что английский ей как родной. И ради всего этого придётся пережить долгий перелет и мучения на паспортном контроле, где таможенники упорно будут выпытывать цель визита. Ага, цель визита: "Родители не хотят, чтобы я дышал пылью в Корее, поэтому я приехал дышать пылью сюда". Знать бы ещё, как это всё правильно сказать, но там скорее всего все по глазам понятно будет. Донхек надеется. В принципе всё оказывается чуточку лучше. Вэнди всё ещё такая же излишне гиперактивная, её шмотки выглядят так, будто еженедельно бывают в химчистке, а лицо всё также сверкает молодость и свежестью. Так и не скажешь, что эта дама пережила развод, перебралась в Верхний Ист-Сайд, где Донхеку и предстоит пережить остатки этого лета, и отправила ребёнка в колледж. Он бывал здесь уже, но чисто проездом, когда родители изъявляли желание насладиться западным колоритом и заодно вспомнить о родственных связях. Тогда они останавливались в отеле, где Ли как раз мог отсиживаться в спокойствии. Теперь тётя пригреваяет его под своим крылышком, всем видом крича, что её материнские инстинкты изголодались. Теперь она снова не одна. Всё прямо как в сериалах с Никелодиона: комната на углу здания, окна открываются вверх, а вместо балкона пожарная лестница, на которую можно даже выбраться покурить. Полупустые стеллажи и какие-то остатки книг на них, явно пристроенные чуть позже статуэтки и семейные фотографии, на которых Донхек даже может узнать своих родителей. Тётушка хорошо постаралась с этим местом после того, как её сын, двоюродный брат Хёка, съехал от неё. Даже не верится, что кто-то провел здесь целое детство, засыпая под гудение такси и другие сомнительные звуки, а затем собираясь по утрам под старые CD, которые до сих пор стопочкой стоят на рабочем столе в специальном для этого отсеке. В свободное время Ли обязательно пороется там и, может быть, заберёт себе что-нибудь на память, перед этим устроив себе марафон, желая успеть с ним до конца каникул. Будни здесь шумные, город живёт такой же насыщенной жизнью, как и Сеул. Они практически не отличаются только в этом плане. А так, различий все же больше, и их просто невозможно игнорировать. Донхёку знакомо плохо всё здесь, начиная от еды и заканчивая людьми.В младшем возрасте его это не особо волновало, но сейчас Ли немного в другом положении. Искать знакомства придётся, иначе один он здесь долго не протянет, а постоянно отвлекать тётушку от её дел будет как минимум неловко. Но особо долго париться по этому поводу Донхёку не приходится. Сончан. Сон или Чан. Без разницы. Для местных он просто Чон. Запомнить ещё проще. Парень, который живёт на несколько этажей выше и часто прогуливается по пожарной лестнице, совершенно игнорируя тот факт, что конструкция не самая надёжная и что каждый желающий может наблюдать через своё окно, как он крадется вниз. Парень невероятно длинный, его лицо постоянно прикрыто отросшей золотистой чёлкой, а тело тонет в мешковатых джинсах и широких майках. Этакий типичный представитель молодёжи Нью-Йорк. Неотесанный, с претензией на понимание моды, черпающий все своё оригинальное вдохновение из пинтереста. Именно так они и знакомятся с Донхеком. Чужая тощая задница мелькает несколько дней подряд перед окном Ли, и чаще всего это происходит ближе к полуночи. Скрежет металла стабильно прерывает прекрасный сон Донхека два раза за ночь. Видимо, сосед совершает путь туда-обратно, практически не беря во внимание то, что его маршрут нихера не незаметный. Парень на слух ощущается, будто мешок с костями, который волочется по каждой перекладинке. — Может ты уже наконец научишься пользоваться лифтом? В одну ночь Донхек не выдерживает: подрывается к окну и распахивает его. Высовывается на улицу почти целиком в пижаме с глупыми мишками. Ночной гость от неожиданности пропускает одну ступеньку и с грохотом успевает зацепиться за поручень. От такого зрелища у Донхека мурашки бегут по телу, а голову долбит осознание, что из-за него человек чуть не вывалился с высоты. Хотя, если приглядеться, то Сончан и самостоятельно мог совершить этот трюк, ведь его трезвость распрощалась с ним, видимо, ещё в том месте, откуда он уверенно ползет домой. Парень сам перепугался и остановился на выступе перед окном Донхека, пытаясь перевести дыхание. — Ты в своём уме? — на выдохе, с лёгким наездом, но не настолько сильным, чтобы Ли получил по лицу или вовсе не понял сказанных ему слов. Английский у Донхека все ещё чуть выше среднего. — Тот же вопрос. Я из-за тебя спать не могу! — ответ парень кое-как из себя вымучивает, надеясь, что его поймут и что его акцент не настолько безобразный. — Малыш, мы ещё не настолько близки, чтобы я был причиной твоей бессонницы, — Чон пытается подняться на ноги, и в этот раз результат более менее сносный. Донхек может поклясться, что понял что-то помимо "малыш". Слышать такое от Чон-я-выгляжу-как-звезда-старшей-школы-Сончана было как минимум смущающе. — В любом случае, научись пользоваться лестницей или лифтом. Тут уже на твой вкус, — Ли никогда так не был благодарен прохладному ветерку, который обдувает его горящие щеки и шею. Сончан тоже весь красный, но явно не от смущения. — Воспользуюсь лифтом, если решу зайти к тебе в гости, дитя солнца. Донхёк может поклясться, что раньше Сончан не так уж и сильно мешал его сну. Сегодня ночью всё стало только хуже, ведь определённые мысли никак не хотели покидать светлой головы Ли. ;; Донхёк так и не заводит себе друзей. Выбирается с тётей пару раз в Центральный парк, где они жуют сэндвичи прямо на траве, а потом идут добивать себя китайской едой в соседний квартал. Так они поступают раз в неделю, когда у Вэнди выдаётся несколько свободных часов. — Почему ты постоянно дома? Я думала ты научился пользоваться метро! — женщина ловко орудует палочками, при этом успевая попутно отчитывать племянника. — Я не знаю, куда я могу сходить один. В Корее у моих сверстников не так много увлечений, и каждый раз, приезжая сюда, я поражаюсь, что у подростков бывают какие-то интересы, помимо учёбы и дополнительных курсов по математике, — Ли гоняет остатки лапши по посуде и тяжело вздыхает. Пару раз ему в голову приходила позорная мысль о том, чтобы подняться на этаж выше и постучаться в квартиру соседа. Но принято ли тут это вообще? Донхёк и так выглядит, как дикий иностранец, который только и может смотреть распахнутыми глазами на окружающих, умело делая вид, что не понимает языка. Если тётя узнает, что Ли иногда так делает, то ему мало не покажется, ведь он приехал сюда за новыми знакомствами! — Может тебя познакомить с Сончаном? Помнишь? Я рассказывала тебе о нём. Прекрасный мальчик, я подтягивала его по корейскому весь этот год, и в конце августа мы снова начнём заниматься. Познакомьтесь! Совершите культурный обмен! Вам обоим это пойдёт на пользу, вот увидишь! "Ага, только если так можно назвать обмен слюной" Сончан просто, как и все американцы, без комплексов, и ко всему этому некоторая обаятельность добавляет ему самоуверенности, с которой жизненный путь любого человека становится проще и позволяет флиртовать с каждым встречным. Донхёк не из тех, кто называет всех подряд геями. Скорее, он просто хочет убедиться, что таких как он — много. Дома с этим было и легко, и сложно одновременно. Рыбак рыбака видит издалека, как говорится. Здесь же ты ошибёшься тысячу раз, прежде чем придёшь к верному выводу, ведь людей здесь много, и практически каждый так и пестрит свой индивидуальностью, как кажется Ли. Донхёк до сих пор немного идёт на поводу у стереотипов, ведь все любят выделяться и показывать настоящих себя. Дома Донхек слишком далёк от всего этого, там бы он был белой вороной, если бы слишком об этом распространялся, а здесь он скорее наоборот — просто блеклое пятно среди тех, кто позволяет себе быть теми, кто они есть на самом деле. Возможно, он даже понравился кому-нибудь вроде Сончана, если бы выглядел менее обыкновенно. — Я хочу покрасить волосы,— Вэнди чуть не давится. Острый ли это соус или внезапное решение племянника? Да без понятия. Оба варианта создают эффект неожиданности,— В красный. Ли не верит сам себе. Говорит более, чем уверенно, но внутри все сжимается в жгут от понимания, что он осознанно пытается покинуть свой панцирь и приложить хоть каки-то усилия для того, чтобы понравиться кому-нибудь. — Окей, твоя воля. Только сам потом отмывать раковину и ванную будешь! Донхёк бы и так это сделал, но настоящее разрешение крайне требовалось организмом и совестью. Возвращаясь к Чон Сончану. Донхёк знает, о чем он говорит. Будет одинаково забавно, если его теория опровергнется или подтвердится, но только для этого придётся принять предложение тёти и отдать себя в полное распоряжение до конца лета. Ну, если он согласился на целое лето на соседнем континенте, то эта просьба уже кажется чем-то пустяковым. ;; Донхёк смотрит на себя в зеркало, а затем на свои ярко-красные ладони. Он проглатывает вздох, не понимая относится ли тот к восхищению или ужасу. Скорее, всё вместе. Теперь Ли выглядит как дешёвая пародия на панк-рок звезду. Не хватает чёрной подводки и светлого тональника. Волосы торчат в разные стороны, ещё слегка пахнут краской и имеют неестественный блеск и гладкость. Донхёк хочет взвыть, потому что он уверен, что завтра это будет выглядеть более, чем ужасно, если сейчас это всё не причесать. И парень хотел было уже заняться этим, как его останавливает звонок в дверь. Выдохнуть и отложить это дело все-таки приходится. Скорее всего это тётя, точнее, кроме неё некому пытаться попасть в квартиру таким образом, ведь сейчас они с Ли делят одну пару ключей на двоих, дубликат которых Донхек потерял ещё на прошлой неделе. — Я думал, ты поехала дальше работать. Ты что-то забыла? — конечно, зачем же смотреть в глазок, если можно сразу распахнуть дверь. Донхёк совсем не думает об уровне преступности в Америке, и что он может отличаться от корейского. Кто знает, что может скрываться на лестничной клетке? Ну вот, Донхёк и не знает. — Вспомнил, что обещал навестить тебя, — а всё довольно просто. Скрывается Чон Сончан, который явно не помещается в обзор глазка, — В этот раз я поднялся по лестнице. Донхёк не понимает из-за чего паниковать больше. Из-за того, что Сончан прекрасно понимает корейский, и Ли не сможет говорить ничего лишнего у него за спиной, или то, что сосед застал парня не в лучшем виде. — Твоя тётя сказала, что я могу зайти сегодня, но не уточнила точно во сколько. Но я вижу, что ты не особо занят, — Донхек от смущения начинает медленно сливаться со своей новой причёской. Их "неофициальное" знакомство выдалось крайне дерьмовым, а теперь Ли рискует испортить и "официальное". Но Донхёк не будет без этого Донхёком, да и как он тогда проверит свою теорию, даже ничего не сделав для этого. — Ты умеешь укладывать волосы? Парень недоумевает от чужого вопроса, а Ли надеется на положительный ответ, украдкой отмечая, что Чон довольно тщательно относится к своему внешнему виду, снова блистая своей превосходностью средь бела дня. — Возможно? Донхёку достаточно только этого, чтобы пропустить парня в квартиру. ;; — Вопрос. Что ты сделал с волосами такое, что они теперь практически слиплись? У Ли нет внятного ответа. Он пытается подавить в себе мурчание, пока сосед стоит у него за спиной, пытаясь прочесать огненные пряди. Парень мило ругается шёпотом и иногда проходится зубчиками расчески прямо по скальпу, то Донхёк старается не обращать на это внимание, героически выдерживая этот сеанс мазохизма. — Думаю, я не знаю таких слов, поэтому объяснить будет трудно,— Донхёк смотрит на Сончана через зеркало, пытаясь отодвинуться от чужого торса ближе к раковине, которая всё ещё запачкана красными разводами. Чон секундно ловит чужой взгляд в отражении, чувствуя, как между их телами просачивается внезапный сквозняк. — Нам нужно пополнять твой скудный словарный запас, — он снова возвращается к зачесыванию волос куда-то на затылок, чуть не проходясь младшему по бровям. Но Донхёк даже не замечает этого. В голове крутится чёртово "нам". Давно любое нелепое проявление хоть какого-то внимания так не будоражило Ли. Это восхищение, которое излучает Сончан, так и хочется впитывать в себя, вдыхая маленькие частички вместе с кислородом, пока они все не осядут коркой на лёгких, вызывая долгие мучения. Донхёк и не может сказать, что ему и сейчас легко. — Мы можем потусоваться в комнате моего кузена, где я сейчас живу. Ну, когда ты закончишь, — голова Хёка наконец принимает более-менее опрятный вид, — Там есть старые диски, которые можно послушать. — Звучит прикольно. Я потом могу показать то, что нравится слушать мне, если ты не возражаешь. Может объясню какие-нибудь клёвые фразочки. Сойдешь за своего даже, ха-х. — Звучит неплохо. Донхёк старается больше ;; Всё проходит настолько хорошо, что Сончан практически прописывается в чужой квартире. И это без преувеличений. Парень снова забывает, что такое дверь, и стабильно после позднего завтрака врывается в комнату Донхека через окно, перед этим постучав чисто ради приличия. Вэнди это не особо колышет — её просто уже нет дома к этому времени, а Ли всё ещё пытается привыкнуть, каждый раз подавляя в себе визг, когда чужое лицо появляется по ту сторону стекла. Ну, так Донхек хоть научился закрывать шторы и лишний раз не устраивать воображаемых концертов под музыку из колонок или дефиле в нижнем белье. Сончан уже несколько раз подоспел на такие шоу, мастерски не выдавая до последнего своё присутствие. Донхёк забавный, наблюдать за ним всегда интересно. Ещё забавнее общаться с ним, используя слова, которые вводят красноволосого в ступор, и он зависает перед ответом, не зная, что ответить. Сончан — засранец, из раза в раз расплачивающийся за это, ведь Донхек тоже остр на язык и ум. Не каждый может идеально незаметно вставлять в свою речь строчки из корейской попсы, выдавая их за серьёзные изречения. — Ты снова обманываешь меня! Тётя сегодня на какой-то нью-йоркской тусовке, поэтому Чон торчит здесь с самого вечера. Они с Донхеком снова играют в своеобразную угадайку, по очереди включая трэки и пытаясь угадать их перевод. Ли частично преуспевает в этом, самодовольно смотря на Сончана, который сидит прямо на полу перед колонкой. На голове у него повязана бандана на манер косынки. "Так делает мой любимый рэпер, поэтому так делаю и я, ведь мы оба круты". Ага, Донхек не сомневается в этом, особенно когда Чон мило дует свои губы после очередного проигранного раунда, полностью подтверждая статус "клёвого парня". Ли обычно буквально млеет на этих моментах, немного зависая и через силу отводя взгляд от чужого лица. Фантазии о мягкости чужих губ обычно плавно перетекают в ночные размышления, делая бессонницу новым спутников красноволосого. Его эксперимент, целью которого было изучение конкретной необъятной американской души, медленно и верно начинает проваливаться. Донхёк все больше убеждается в том, что его привлекают мужчины и что Сончан как раз отлично попадает в эту категорию. Ну, у него как минимум есть для этого все половые органы, он классно одевается, иногда сбегает из дома, чтобы читать рэп в клубе, и он уделяет очень много времени Донхеку. Даже даёт ему глупые(по мнению Донхека) клички и никнеймы. Хэчан, оленёнок и малыш совсем отвыкли от внимания, получая его лишь в малых дозах пару раз в год на семейных праздниках и в период экзаменов. Поэтому достаточно лишь этого, чтобы Донхёк со всей силы врезается в глупую влюбленность, окрашивая все вокруг цветом крови. — Останешься сегодня на ночь? Думаю, Вэнди будет не против и утром как раз сможет убедиться, что мы не только фигней занимаемся,— как же Донхёк надеется на положительный ответ. В его груди резко натягивается струна, которая вот-вот порвётся под натиском ожидания. Сончан все так же сидит на ворсистом ковре, пытаясь отдышаться после очередного творческого порыва. — Отличная идея, но, боюсь, сегодня я ночью буду в клубе. Предки уехали куда-то в пригород навестить кого-то там. Дня идеальнее больше не найдётся,— Ли на секунду становится физически больно, но воодушевление с которым парень говорит о предстоящем выступлении, залечивает любые сердечные раны. Донхёк снова ругает себя за неуместные надежды. Часто чувства путают и бывают сами по себе ложными. Для Ли, который привык полагаться на логику и метаться из крайности в крайность, будучи фигурой категоричной, это кажется просто мозговыносящим, когда он элементарно не может понять причины своего ускоренного сердцебиения. Иногда он задумывается, что вообще будет с ним, когда летние каникулы закончатся. Придётся записаться к психотерапевту? — Ох, ну ладно. Как-нибудь потом,— дует щеки и отворачивается к потолку, пытаясь проглотить остатки своей самонадеянности. Матрас со скрежетом проминается где-то сбоку, Донхёк проявляет всю свою стойкость, чтобы не сместить траекторию своего взгляда. Он понимает , что делает Чон. Струна в груди натягивается снова, начиная чуть вибрировать, что игнорировать становится все тяжелее. Сончан довольно чуткий, каким бы идиотом он не казался со стороны. Его ладонь всегда вовремя уберёт мешающую чёлку Донхека, глаза внимательно следят за каждым чужим движением, а губы всегда готовы подсказать нужное слово, когда парень путается в мыслях. Из-за каких-то внутренних волнений такие мелочи порой ускользают от взгляда Ли, который, наоборот, не позволяет себе вольностей, чтобы не показаться навязчивым. Сончан подбирается к изголовью кровати, спихивает Донхека чуть вбок, заставляя освободить ему немного места. Подушка оказывается отвоёвана, и Чон подминает край под затылок, плотно прижавшись плечом к плечу красноволосого. Записанные на диск треки давно закончились, поэтому он с лёгким жужжанием попусту крутится в дисководе. Донхёк пытается сосредоточиться на этом звуке, чтобы не задыхаться от биения пульса в ушах. Они слишком близко. Хрустит одеяло — Сончан поворачивается на бок, чтобы видеть чужой профиль. Он скатывается чуть вниз и утыкается носом куда-то в ключицу Ли, вдыхая запах краски, которой Донхёк каждую неделю обновляет цвет. Грудная клетка равномерно поднимается при каждом вдохе, Ли обреченно отрывает взгляд от потолка, стараясь увильнуть от прикосновения. Чон старается наблюдать: медленно отстраняется, чтобы оставить осторожный поцелуй на выступающей косточке, а затем ещё один где-то между шеей и смуглым плечом, задевая несколько родинок, помечая их важным следом. Он чувствует как по шее расходится пульс, а кожа под языком чуть отдаёт мылом и чем-то сладким. Парень чуть усмехается, запуская ладонь в красные локоны, вспоминая, как Хёк постоянно мучается с ними, раз за разом убивая в себе хорошего мальчика. И ведь правда. Донхёк совсем не такой. Донхёк — пламя. Тёплое, совсем не обжигающее, растекающееся у Сончана под пальцами. И губы у него тоже пылают, Чон еле касается их своим дыханием и трепетно прижимается, чувствуя каждую ранку и неровность. Донхёк резко выдыхает и вжимается в подушку, но Сончан двигается вслед за ним, нависая сверху и пытаясь неуклюже перебраться на чужие бедра. Чон целуется развязно, проводит по приоткрытым губам Ли языком, чтобы затем смять верхнюю, медленно углубляясь и давая парню проявить некоторую самостоятельность. Донхёк пытается включиться в процесс и расслабиться, впутывает пальцы в русые пряди и чуть тянет на себя. Сончан послушно приближается, случайно стукаясь зубами о чужие. Донхёк улыбается в поцелуй и спокойно позволяет языку Чона столкнуться с его собственным. Всё выходит довольно мокро, особенно, когда светловолосый целует подбородок и уголки губ, растворяясь в каком-то невыносимом приступе нежности, желая пометить каждый участок смуглой кожи. Парень с усилием отрывается и уткается лбом в донхеково плечо, обхватывая парня своими длинными конечностями. Донхёк обнимает его за широкую спину, сложив руки в замок где-то на лопатках. — Было ли это хорошей идеей? — звучит слишком тихо, так что Сончан не сразу слышит эту фразу через свое умиротворение. — Я ни о чем не жалею. Не знаю как ты, — ставит перед фактом, даже не отрывает лица от донхековой футболки. Может оно и хорошо. В любом случае, маленький эксперимент Донхека увенчался успехом. "Я тебе нравлюсь?" Вертится на языке, но так и не произносится вслух. ;; Донхек ищет подвох во всем. Уже задумывается о том, что его план раскусили и просто глумятся над ним. Но все это уходит на второй план, когда Сончан снова появляется в его комнате, чмокает его в губы в знак приветствия и забирается прямо в ботинках на кровать. Честно, такими темпами Донхёк даже забывает о том, что это все было небольшим наблюдением в целях удовлетворить свою любопытство и потребность в правоте. Но потеющие ладони и и лёгкая тошнота от волнения, накатывающая из раза в раз при виде Чона, сообщают об неутешительных прогнозах. — Ты же понимаешь, что мне скоро уезжать? — они снова лежат на этом же месте, только в этот раз Донхек находится в объятиях Чона. — И что?— парень поглаживает его спину сквозь футболку, ненавязчиво пробираясь под неё пальцами и касаясь разгоряченной кожи. Первые дни августа стоят душные, непривычно долгие и одурманивающие. В комнате еле еле работает вентилятор, но парни не готовы расцепляться, пытаясь хоть на время стать единым целым. Этот разговор слишком долго назревает в их головах. Никто не решается сказать вслух, что скоро их пути разойдутся. Сончан снова вернётся в школу, Донхёк вернётся на Родину и будет сдавать экзамены. Они будут общаться по фейстайму, перекидываться сообщениями. Но до какой поры? Когда это надоест им обоим? Донхёк подозревает, что очень скоро. — Нам нужно принять решение,— Ли выкручивается из объятий, садится на колени рядом со светловолосым. Губы красные от нервных прикусываний и поцелуев,— Я до сих пор не понимаю, что между нами. Мне страшно от мысли, что я вернусь домой, и всё станет прежним. И Донхёк вкладывает в эту фразу свой собственный смысл. Его жизнь снова станет никакой. Просто бессмысленной и тусклой, с кучей дорамных локаций, в которых приходится существовать, разделяя эту участь с другими сверстниками. Это место мало чем отличается, но здесь есть Сончан. Здесь есть ночные прогулки по городу, шаткий скейт и китайский магазинчик на углу улицы, в который ты мчишься, чтобы успеть до закрытия и чтобы не пришлось идти в круглосуточный. Здесь Чон знает каждый переулок и скамейку. Здесь рассветы приобретают немного иной смысл. Донхёк слишком привык к этому тихому "люблю", которое Сончан выдыхает куда-то ему за ухо каждый раз, когда они сидят в четыре утра на пожарной лестнице. — Я бы хотел, чтобы ты остался. "Потому что жизнь здесь серая и пахнёт суетой и выхлопами" ;; Донхёк склоняется над каким-то журналом, которые раньше выписывала его тётя пачками, а теперь они стали этаким раритетом. Большая часть текста про моду осень-зима складывается в голове во что-то более менее внятное, незнакомые слова просто игнорируются или примерно подбираются по смыслу. Сончан сидит напротив, уткнувшись в учебник и пытаясь скурпулезно выполнить задание. Донхёк иногда поглядывает на перевернутые родные буквы и надеется, что сосед делает успехи и что ошибок становится в разы меньше. Они провели слишком много времени наедине, чтобы начать понимать друг друга с полуслова, но кто знает, насколько это полезно для их учёбы. Иногда их головы забиты немного другими вещами. Точно не правильностью времен в диалогах и не уважительными окончаниями. У Сончана же порой вообще каша из текстов, которые он пишет по ночам прямо на полу, пока Донхек спит, и мыслей о всём Ли целиком: о его родинках, розоватых волосах и солёной коже. Внутренняя тревога становится все более ощущаемой, когда число на календаре становится всё больше и больше. Сончан тратит ночи на то, чтобы запомнить как можно больше деталей в своих воспоминаниях, чтобы призрак был точнее. — Не хочешь сегодня сбежать со мной? — он даже не отрывается от своей прописи, вырисовывает из раза в раз глупое "не уходи". Где-то рядом не менее глупое "любовь". На чужом языке это слово кажется менее опасным. — Что ты имеешь в виду? — Донхек же с радостью откладывает журналы, устав читать советы о том, как привлечь мужчину своей мечты. Сончан хоть подходит и не всем требованиям, но Ли не жалуется. — Ну, сходить на тусовку моего знакомого или что-то в этом роде. "Что-то в этом роде" застревает в голове Донхека. От Чона все ещё порой веет некоторым подвохом. Ли забывает, что парень вёл вполне социальную жизнь до знакомства с ним. — Я подумаю, но только при одном условии, — смотрит в этот раз внимательно, старается поймать взгляд, — Ответь на один мой вопрос. Вопрос, который терзает Донхека с того злополучного вечера. И Донхёк знает, что Чон не хочет на него отвечать, что тот живёт сегодняшним днём и не хочет думать о том, что будет в недалеком будущем. Все это слишком нервно и не очень соответствует тем заповедям, которым Сончан повинуется всю сознательную жизнь. Ли потирает где-то под столом влажные ладони, пытаясь дособрать остатки решимости, чтобы поставить точку. — Что между нами? Сончан так и застывает, сжимая в ладони ручку. Последний слог на бумаге идёт вкривь, за этим следует тяжёлый вдох, которыми они обмениваются из раза в раз, ведь они не умеют разговаривать. Донхёк и Сончан каждый раз глупо смотрят друг на друга, оставляют горячие поцелуи или смеются невпопад над всяким бредом. Здесь уже нет вины языкового барьера, здесь просто их глупость и юношеское неумение понимать своего собеседника. — Мы встречаемся? Что-то вроде этого? Донхёк его прекрасно понимает его с первого раза. ;; После этого они не видятся около трёх дней. Сончан сваливает по своим из ниоткуда взявшимся делам, а Донхёк страдает ничегонеделанием в своей комнате, даже не вспоминая об их разговоре и давясь острой лапшой. Смотрит по вечерам с Вэнди комедии по кабельному, а днём сваливает в местный скейт парк, чтобы просто поглазеть или лишний раз попасть кому-то под колёса, чтобы хоть как-то проверить, что он существует. Сегодня он поступает точно так же: собирает рюкзак, закидывает в него старую зеркалку и для разнообразия уходит через пожарную лестницу. Мобильник отправляется в режим полёта — так Донхёк пытается пресечь надежду на то, что Сончан кинет хоть какую-нибудь весточку, перестав забивать ленту инстаграма бесконечным потоком сторис. Донхек даже из вредности не посмотрит их, чтобы не подавать виду, что он беспокоится. Проверка своих и чужих чувств оказалась слишком жестокой и глупой. Люди везде одинаковы, у всех свои сомнения и страхи, а Чона они явно наполняют по самое горло, чудом не переливаясь через нижнюю челюсть. Он не скажет и слова о том, что у него бурлит в душе. И Донхёк зол именно поэтому, потому что вдали от дома он решился стать настоящим собой, а Сончан, купаясь в самопровозглашенной свободе, не может позволить себе этого. Ли думает об этом последние несколько дней их разлуки, думая о том, насколько он ошибся. Он сидит на самой высокой рампе, прямо под солнцем, чувствуя, как нагревается макушка, и что до теплового удара осталось совсем ничего. Людей не так много. Несколько парней кучкуются где-то поближе к тени, передавая между собой толстую самокрутку, доски бесхозно валяются под ногами. Донхёк впервые задумывается о том, что было бы неплохо купить доску, но лето стремительно заканчивается. Смысла в этом просто нет. — Можно попробовать?— Донхёк про себя улыбается. Страх разговаривать с незнакомцами практически улетучился. Парни странно на него косятся, прекращая свою пустую беседу. — Прокатиться?— один из них откликается, резко поворачиваясь к Ли. По внешнему виду он ничем не отличается от местного контингента, который Донхёк из раза в раз встречает здесь. Сам он на их фоне порой смотрится всё так же блекло. — Ага, понять нужна ли мне своя доска,— он танется к скейту, который передаёт ему незнакомец, практически сразу опуская его обратно на асфальт. Хозяин транспортного средства внимательно наблюдает за Ли, пытаясь уловить как можно больше деталей. — Ты случайно не знаешь Чона? Ну, такой длинный, рэпует иногда, говорит много и носит всякое шмотье несоразмерное, — Донхёк получает микроинфаркт, — Мне кажется я видел тебя у него в соцсетях. Кто же мог подумать, что по Сончану тащатся не только его тётушка и девчонки из его школы, которые все лето оставляют ему комментарии под фотками. За пределами мирка Донхёка у Чона существует вполне насыщенная знакомствами и событиями жизнь. Как же Ли любит намеренно забывать об этом. — Возможно бывал там. Честно? Не знаю, — Донхек подозревает себя во лжи, ведь Сончан прилипал к мобильнику в любую свободную минуту, чтобы заставить Донхека наделать с ним кучу селфи или просто чтобы тайком сфотографировать Ли. — Береги такие связи, чувак. Кто знает, может однажды Чон станет звездой. Его график уже сейчас забит: выступления, учёба, выступления, учёба. Молодец парень — совмещает всё, — незнакомец говорит это с таким восторгом, что создаётся впечатление, будто они с Сончаном знакомы. — Ты не знаешь, где он сейчас пропадает? Он обещал мне кое-что, — Ли незаметно откатывает доску в сторону её хозяина. После разговора о Чоне настроение мгновенно улетучивается. — Сложный вопрос. Тусуется где-нибудь, может у своей девушки или у своих корешей, но точно без дела не сидит. "Девушки" Донхёк, кажется, понимает, как ощущается разбитое сердце. В один момент оно будто перестаёт качать кровь, а потом будто перезапускается из-за разряда тока, выбивая Ли обратно в реальность. Теперь всё становится намного яснее. В первую секунду Донхёку кажется, что это крайне несправедливо, а во вторую он уже рассеянно ищет выход из парка, стараясь игнорировать тяжесть, приливающую к вискам. Иногда разговоры с незнакомцами не сулят ничего хорошего. ;; Сегодня Вэнди делает поблажку. Вспоминает родные слова и сгребает племянника в объятия, когда тот внезапно появляется на пороге квартиры, перед этим настойчиво, с некоторым надрывом, названивая в дверь. Парень содрогается в бесшумных рыданиях: дорожки слез катятся по его щекам, а сам он изредка вбирает воздух в лёгкие, чтобы не до конца потерять сознание от внезапного сбоя нервов. Сегодня они снова будут сидеть в гостиной. На фоне будет идти какой-то сериал из нулевых со странными шутками, которые Донхёк обычно просто не понимает, а Сончан смеётся с них в голос так, будто эти каламбуры — нечто гениальное. Вэнди тоже смеётся, но как-то мельком. Донхёк привалился к её плечу и не находит физических сил, чтобы отлипнуть. Он выжат на все сто процентов, не дойдя ещё до самых сложных уровней этой игры. К одному из завершающих он бы приступил прямо сейчас, если бы не был так занят поедание солёного попкорна, менее любимого, чем сладкий.  Сегодня судьба складывается явно против него, каждой деталью делая день всё хуже и хуже. — Донхёк? Может поговорим?— Вэнди действительно делает на сегодня исключение. Парень в этот раз готов расплакаться уже только из-за знакомой чистой речи. Донхёк ценит это. Может быть даже немного скучает по дому, наглотавшись местного колорита. – Может. Мне нужно кое-что рассказать тебе, — он наконец отлипает от чужой мягкой хлопковой футболки и пытается сесть прямо. Обида до сих пор обжигает горло, и Донхеку не терпится выплеснуть её на бедную тётю, которая в любом случае выслушает и поддержит,— Ты, наверно, уже замечала что-то, потому что я уверен, что водить тебя за нос, ну, в некотором смысле, было слишком самонадеянно... Парень от волнения мнет в руках плед до треска, еле успевая подтирать слезы. — Мальчик мой, перестань, пожалуйста,— женщина по-настоящему пугается, но старается держать всё под контролем. — Я расскажу тебе одну тайну. Можешь, пожалуйста, не говорить родителям? Возможно, когда-то я сделаю это сам, — голос, севший от количества рыданий за сегодняшний день, где-то на конце фразы окончательно ломается. Внутри Донхека что-то с треском разламывается и падает куда-то на дно желудка, будто в бездонную яму. — Я сохраню любую твою тайну, — женщина нежно утирает очередную мокрую дорожку, — Если же эта тайна никак напрямую не повлияет на твоё здоровье или не заставит тебя вступить в банду беспризорников. Донхек грустно улыбается. Лучше бы так. — Моя тайна живёт на этаж выше, носит странные джинсовки и широкие штаны, у неё постоянно заплетается язык, когда мы учимся,  и она совершенно не жалует существование дверей, напрочь игнорируя их и врываясь в мою жизнь другими возможными способами. Донхёк попался на свою же удочку, превратившись в объект наблюдений, который в итоге не выдерживает всех этих испытаний. В медицинской карточке смело можно будет писать про остановку сердца и сломанные ребра. — Вы такие глупые, когда сталкиваетесь лбом к лбу. По отдельности вы гении, которые тонут в своём безумстве, не замечая очевидного, — голова Донхека оказывается снова на чужой груди, где-то прямо над сердцем, тысячу раз разбитым и склеенным обратно. Вэнди переходит на английский, даже как-то слишком неожиданно для самой себя. — Что это значит?— Донхёк смотрит в цветной экран, картинка на котором так и не становится чёткой, подобная той, что в голове Ли. — Ты сам должен сказать мне это, солнце. ;; Донхёк позорно сдаётся первым.  Щеки горят обжигающим румянцем. Перегревшийся телефон валяется где-то под боком, пока Ли пытается оклематься после дрожащих пальцев и зудящего сердца. "Зайди сегодня ко мне" Донхёк прояснит всё сам, если Сончан слишком слаб для такого шага. Он сам скажет ему в лицо, что все это было ошибкой и что они просто глупо утонули в своих желаниях. "С радостью" Ли вздрагивает и долго не решается найти смартфон, затерявшийся в покрывале. Какое-то нетерпение настигает его. И от этого становится тревожно. Он скучает по Чону ровно столько же, сколько и злится на него. ;; Донхёк старается думать на английском, чтобы словарного запаса не хватало для самоуничижения. Вечера становятся прохладней и это немного сбивает, когда пытаешься скоротать время на пожарной лестнице в ожидании чего-то. На парне толстовка и шорты, от чего промозглость ощущается сильнее. Ладони все ещё хранят запах табака, а кончик языка — его привкус. В кармане смятая пачка вишневых сигарет, купленных в каком-то азиатском магазинчике, который встретился им в Чайнатауне во время небольшой экскурсии от Сончана. Тот день был одним из лучших. В голове Ли называл эту прогулку "свиданием" и практически срывался на писк, немея под каждым чужим взглядом. Сончан спокойно держал его за руку, и это было чем-то слишком правильным.  Тогда было только начало каникул, всё время мира было в их распоряжении. И они его наконец-то потратили, даже немного раньше крайнего срока. — Ты не замёрз меня ждать?— появляется привычно неожиданно, но с привычным грохотом и суетой. Донхёк даже иногда думает о том, что лучше бы в ту ночь Сончан навернулся здесь, а Ли просто бы спокойно отсидел свой срок и больше бы не вспоминал обо всем этом. — Я просто устал тебя ждать,— Донхёк даже не поворачивается к нему. Он внимательно впитывает в себя вечерний вид на город, который является спутником его ночных размышлений вот уже второй месяц. — Ага, классно,— звучит как-то поникше, но Ли из гордости не смеет оторвать взгляда. Сончан привычно скрипит железными ступенями и приземляется рядом. Их локти и колени соприкасаются. Кожа Чона практически горит, и Донхёк может почувствовать это прямо через слой одежды. — У тебя есть девушка,— утверждает, пытается сразить наповал с одного меткого выстрела. Сончан даже вздрагивает — Донхёк попал ровно в цель. Красноволосый наконец смотрит в чужое лицо, чтобы насладиться чужой гримасой поражения.  Всё до глупости клишированное, и Донхёку даже смешно от того, что на мгновение его жизнь превратилась в идиотскую подростковую драму. — Я не хотел, чтобы ты узнал это от Джона. Честно, я хотел сделать это сам и именно поэтому пропал на несколько дней, чтобы уладить все проблемы,— Сончан тараторит настолько быстро, будто у него вот-вот отнимут воздух из лёгких. Он в отчаянии хватятся за донхеково предплечье, удерживая парня на месте, будто тот сейчас попытается сорваться в бега. — Ну, и как? Проблема уладилась?— такая светловолая, длинноногая, из команды поддержки, любящая уроки литературы и домашнюю пиццу. С огромными амбициями и желанием поступить в престижный колледж. Донхёк долго исследовал её страничку, чтобы всё же понять, чем они отличаются друг от друга. Главное отличие в том, что Донхек совсем не знает, чего чего он ждёт, живя одним днем, со страхом заглядывая в будущее, так и не сталкиваясь с ним лицом к лицу. — Проблема оказалась слишком внимательной и сказала, что я чёртов слабак, — Сончан хмыкает и тоже пытается вглядеться в оранжевые отблески. — Слабак? — Слабак, который боится сам себя. — И что ты хочешь этим сказать? Донхёк всё прекрасно понимает. Слова тёти тоже в этот момент становятся ясны. — Я испугался того, что в моей жизни что-то может меняться. Что ты можешь поменять меня. Всё это слишком поэтично, слишком красиво, чтобы быть реальностью. Донхёк тысячи раз переслушивал чужой саундклауд, но даже там Сончан не был таким откровенным, как сейчас. В данный момент перед ним самый настоящий Чон Сончан, который наконец почувствовал свободу, которой ему предлагает воспользоваться жизнь. И Донхёк всё же первым ставит точку. Целует горько, цепляется за чужие плечи, растягивая ворот футболки. Сончан выше — это немного неудобно, но Донхеку в принципе всё нравится. Его устраивают губы, которые сталкиваются с его собственными. Парень цепляется за него в ответ, ищет где-то снизу донхекову ладонь, чтобы в отчаянии схватиться за неё и больше не отпускать. Всё это продолжает быть слишком поэтичным. Но сейчас они одни, и Сончан наконец может прижать Донхека к себе, отбрасывая любые предрассудки и сомнения, наконец рисуя своё собственное "Долго и счастливо". Поцелуи лечат от любых недугов, в том числе и собирают воедино дырявую душу Сончана. — Значит, ты мне обещаешь провести этот остаток лета вдвоём? — Донхёк разрывает поцелуй первым, губы влажные, саднящие от укусов и холода. Хочется снова вернуться в тепло. —  Я обещаю тебе больше, чем лето. ;; Это их последняя ночь. Тётя снова засиживается у подруги. Донхёк предпочитает ловить последние мгновения свободы, совершенно не думая о том, что утром ему придётся тащиться к уныло ожидающему его такси и ехать к финальному пункту назначения. Ли даже фантазирует две крайние ночи о том, будет ли похоже их расставание на мелодрамы, развернётся ли Донхек в последний момент и бросится в объятия к Сончану, заливая его плечо горькими слезами. Сончан целует его в лоб, не стремится сказать что-то на прощание. Всё и без слов понятно. — Ты приедешь следующим летом? — чужой взгляд блестит среди полумрака комнаты. Ли пытается впитать в себя всю ту надежду, который он излучает. — Я отдам тебе каждое лето, которое у меня есть.