подарок

- Хён? – Гюн тихо открывает дверь в комнату старшего брата, заглядывая за неё. - Да, малыш? – поднимает немного рассеянный взгляд на младшего, что неловко переступает с ноги на ногу в дверном проёме, теребя края его, Чжухона, растянутой футболки, что полностью прикрывает бёдра, свисая почти до самых колен. «Только бы под ней были бы шорты», - он тихо вздыхает и прикрывает глаза, пытаясь избавиться от таких ненужных сейчас мыслей. - Ты не занят? – уже складывает руки в замочек, неловко сцепляя между собой длинные пальцы. - Нет, - опомнившись, откладывает телефон в сторону, гася экран. - Если я тебе помешал, то могу зайти потом? – глаза из живых вмиг гасят огни неловкости и смущения, как только Гюн переводит взгляд на телефон брата, до этого подмечая открытый диалог. - Ты мне никогда не мешаешь, поэтому не стой в дверях, - Чжухон легонько, уголками губ улыбается, от чего скобы на лице неестественно топорщатся. Практически все, кто видел старшего брата Чангюна, в ужасе отшатывались и обходили стороной. Они не стесняясь, называли его уродом и отродьем. Он лишь спокойно смотрел на них и круто разворачиваясь на пятках, уходил, сразу забывая о глупых людях. Неужели он был виноват в том, что с его лицом случилось такое? Раньше он мог просто подорвать человека, что не угодил ему своим мнением о его внешности, но потом младший брат схватил его за руку, где он уже несколько секунд концентрировал голубое пламя, Чжухон испуганно смотрел на улыбающегося через слёзы Гюна, чья рука немного дымилась и покрывалась обугленными участками кожи. «Хони, не слушай их, ты самый красивый человек, которого я когда-либо видел, самый-самый, честно-честно, а теперь пойдём домой, поможешь мне руку обработать.» Он помнит, как мелкий кусал губы, когда ему накладывали бинты, как он тихо плакал, старался, чтобы старший не слышал, потому что рука нещадно болела, кожа сходила восковыми пластами, а жалуются только слабаки. - Ты с Хвасой переписывался? – Чангюн садится на краешек кровати, подальше от брата, неловко оббивая взглядом босые ноги. - Да, - старший развернулся, теперь смотря на идеальный профиль младшего, в который раз останавливаясь на красивом шраме под глазом. - Ты её любишь? – он немного сгибается, наматывая серую ткань футболки на кулак, голос непривычный, как будто подавленный, а вопрос кажется резким и странным. И, о господи, неосознанно оголяет нежную кожу бёдер. «Ну почему ты никогда не надеваешь шорты?» - Чжухон уже мысленно стонет от безысходности. - Нет, я её не люблю, - честно отвечает старший. - А кого ты любишь? - Чан воодушевлённо поднимает глаза на парня, что сложил ноги в позе йога и размеренно дышал, не до конца прикрывая глаза. - Боюсь, я не могу поведать тебе этой тайны, Гюни, - Чжухон пытается тепло улыбнуться, но выходит как-то неестественно-натянуто, - возможно, когда ты повзрослеешь, а я стану более смелым, то расскажу тебе о человеке, по которому с ума схожу и души в нём не чаю, - он лохматит мягкие волосы брата, перекидывая пару блондинистых прядей на смоляную сторону. Младший забвенно молчит, у него совсем немного губа подрагивает и кости в пальцах ломит от того, что он скручивает их в узел. Глаза выражают какую-то отстранённую печаль и грусть. "Братья не могут любить друг друга платонически, а тем более хотеть завладеть чужой душой, разумом, заполнить собой все мысли человека, хотеть, чтобы тебя любили в ответ ещё больше, отдаваясь полностью, это отвратительно и неправильно" - похожие мысли проносились в голове у обоих, когда Чжухон с вселенской нежностью и грустью смотрел на брата, что в свою очередь так тоскливо на него взирал, что непременно хотелось попросить прощения за то, что он любит его? Да, правда, старший сошёл с ума, влюбившись в мелкого. - Хён, - тихо зовёт Гюн, не отрывая глаз. У них с раннего детства с младшим связь особая, не как у всех. Оба это чувствуют, но признание кажется чем-то нереальным, от чего вся преграда может разрушиться. - Да? - У меня завтра день рождения, - он неловко переводит взгляд на свои руки, рассматривая шрам на ладони. - Я помню, конечно же помню, я никогда не забываю этого, - Чжухон немного собирается, выпрямляя спину. - И все прошлые четырнадцать раз ты поздравлял меня самый первый, - у Гюна кончики ушей краснеют, а глаза бегают по чёрному покрывалу совершенно не хотя продолжать фразу, - и в пятнадцатый год, могу я попросить у тебя небольшой подарок? У него глаза поблёскивают, от чего кажутся светящимися. - Конечно, всё, что попросишь, малыш. Чан вздрагивает от чжухонова «малыш», ещё больше краснея в щеках и шее. Он так любит, когда брат его ласково называет. Испытывает невероятное удовольствие, в душе мечтая, чтобы старший всегда так обращался к нему. - Я, - у него голос неестественно дрогает, - я хочу, чтобы ты научил меня целоваться, - приставляет ладошки к лицу, и почти пищит, потому что стыдно неимоверно, но хочется, чёрт возьми, хочется. У старшего улыбка вмиг исчезает с лица, являя собой то самое киношное недоумение. Он в ступоре. - Что? – неуверенно, даже немного испуганно переспрашивает он, пытаясь выискать пару разноцветных глаз, что умело прячутся за ладошками. - Хён, ну ты же слышал, не заставляй меня это повторять, - он хочет уменьшиться до микроскопических размеров. - Чангюн, - старший сглатывает, - я-я не могу, - он пальцем оттягивает ворот, ставшей вмиг удушающе-тесной футболки. У младшего взгляд мигом потухает, губы поджимаются, а нос издаёт одинокий шмыг. Он сразу трёт нос кистью и жмурится. - Да, - он негромко хлопает ладошками по коленям, - да, ты прав. Прав, извини, - голос будто обесточивается, становится беззвучным, - я, пожалуй, пойду, - младший как-то слишком резко встает с кровати, не поворачивая голову на брата. Полу поднятая футболка вновь прикрывая молочные бёдра, а Чан едва различает стеклянные капли, что одиноко скатываются на обожжённую сторону обречённого лица. Миг, два, Чжухон почти молниеносно хватает уходящего брата за руку и рывком тянет его обратно. Они вместе падают на край кровати. Двуцветный что-то крякает, падает на колени старшего брата, что держит его поперёк талии. Так было в детстве, Чангюн уже не помнит, как Чжухон усаживал его на колени и что-то тихо рассказывал, гладя его по волосам и играя с маленькими ручками. Сейчас же, Чан вырос, стал более складным и красивым что ли. У него начали проявляться скулы, а детская припухлость с тех самых милых щёчек и пухлых пальчиков исчезла, вырисовывая чёткие и длинные фаланги пальцев. У него голос поменялся, сломался, как и у многих, стал боле глубоким и низким. Он оставался таким же родным, но более высоким и осознанным. Младший всё также смущался и стеснялся брата, также любил слушать его рассказы перед сном, также любил делать ему переслащённый чай. Чжухон знал, что мелкий к нему привязан и относится совершенно по-другому. - Прости, что обидел тебя, - он утыкается носом в ложбинку меж лопаток, бесшумно вдыхая запах брата. - Я сморозил глупость, прости, - тихо говорит младший. Он весь сжимается, но желание расслабиться и прильнуть, впитаться в тело брата слишком велико, и он вот-вот проиграет. - Чангюн-и, -призывно окликает старший. - Да? - Я тебя люблю. Это оказывается так легко, так просто сказать вслух, но ожидание реакции – вот что действительно разрушает нервную систему. - Нх, - младший хлюпает носом, - я не хочу, чтобы ты утешал меня словами о братской любви, я же люблю тебя по-настоящему, как же ты не поймёшь, - он предплечьем вытирает глаза. - Ты слишком юн, Гюн-и, я боюсь к тебе прикасаться, не то, что в любви признаваться. Я не могу привязывать тебя к себе, когда ты так ярко ощущаешь всё. Ты разлюбишь меня, а я останусь с разбитым сердцем смотреть на твою новую девушку и улыбаться, ведь любимый младший братик теперь встал на путь истинный, - он лбом тычется в острые лопатки, пальцами перебирая по чётко вырисовавшимся рёбрам. - Хён, я никогда тебе не разлюблю, ты как часть меня, - он откидывается на грудь брата, прикрывая глаза, - ты можешь мне верить, я никогда тебе не вру. - Чангюн-и, - он носом зарывается в макушку брата, - как тебя угораздило влюбиться в такого уродца, как я? Я тебе скобами поцарапаю, если захочу поближе прикоснуться, понимаешь? - Чжухон, я, я люблю тебя всего абсолютно, для меня ты выглядишь самым красивым человеком на свете, - младший ёрзает на коленях из-за неудобной позы пытаясь наконец взглянуть на любимое лицо, что жарко дышало ему в спину, разнося стаи мурашек по ровному позвоночнику. - Ты такой прекрасный и невинный, мне страшно, что я сделаю что-то не так и огорчу тебя, - первый, совсем невесомый поцелуй в местечко на шее, где заканчивается рост волос. Чангюн сжимается от щекотных ощущений, немного морща нос. - Твой маленький братик каждый день представляет твой светлый образ в ванне, удовлетворяя себя пальчиками, - машет пальчиками в воздухе, будто перебирая струны арфы он, уже в конец осмелевший, садится лицом к брату, оплетая его бёдра своими коленками. Глаза в глаза. Они не отрываясь смотрели в бездонные озёра напротив, понимая, что да, именно эти глаза они готовы видеть каждый день, просыпаясь вместе и засыпая, сцеловыать улыбки и слёзы с век. - Я то думал, что ты у нас божий одуванчик, малыш, - Чжухон внимательно, запоминая все родинки на лице, смотрит на брата. Хотя досконально знал каждую. - Я так люблю, когда ты называешь меня «малышом», - он ластится, носом водя по обугленной коже шеи, - а ещё я обожаю твой запах, хён, - тянет он, и старший просто уверен, что ухмыляется в ласку, уже давно поняв, что он обожает это его протяжное, с растянутыми гласными и губами трубочкой «хён». Чжухон пахнет чем-то родным и знакомым, поэтому младшему хочется, чтобы запах брата въелся в его кожу навсегда. - Я хочу тебя поцеловать, братик, - на выдохе произносит он, шальными глазами рассматривая ключицы парня, - очень-очень хочу. Он облизывает пересохшие губы. - Чёрт, ты меня убиваешь, - Чжухон выпускает сдавленный воздух через ноздри, колеблясь всё же. Гюн медленно приближается, прикрывая глаза. Лицо такое умиротворённое, ресницы подрагивают, румянец алеет ярче обычного, губы трубочкой сложил. Чжухон не выдерживает, прыскает от смеха. - Прости, - пытается отсмеяться, - ты такой милый и невинный с этими губами-трубочками, - тяжело смеяться и умиляться одновременно, но Чжухон справляется. Чангюн вздрагивает и открывает глаза. Смотрит на смеющегося брата и хмурится. У него мина кислая, губы-уточкой и глаза прищурены. - Не хочешь, не надо, - обиженно говорит младший и уже отталкивается, скидывая одну ногу с колен брата. - Стой, - хватает Чжухон младшего за запястье. Он аккуратно прижимается губами к губам младшего, целуя. Нежно, трепетно, по-детски в конце концов. Губы у Чангюна мягкие, влажные от слюны, неопытно тычущиеся куда попало, на вкус сладкие, отдающие мёдом или ещё чем-то невероятно тягучим. Не пошло, не развязано, не по-взрослому, просто невинный детский чмок одними лишь губами. Чжухон придерживает младшего под лопатками одной рукой, а другой за затылок, направляя на себя. Старший мягко перебирает губы Гюна, в то время как тот просто послушно раскрывает ротик, цепляясь за чужие плечи ладонями. Он с придыханием отрывается он старшего, глубоко вздыхая. Взгляд расфокусирован, он просто пялится в никуда, трогая пальчиком припухшие губы. Тело немного подрагивает, румянец никуда не спадает, только уже переходит на шею. - Ты нечто, малыш, - утыкается ему в грудь брат, всеми фибрами души вдыхая его запах. Чан вдруг мелко вздрагивает, взгляд становится более осознанным, фокусируется, зрачки сужаются, и смотрит он прямо в глаза старшему. Облизывает юрким розовым язычком нижнюю губу справа налево. - Ну, да, как рыбка просто рот раскрывал, пока ты высасывал из меня соки, - хихикает, прислоняя руку ко рту. - Ну, у тебя до этого было не так много опыта, думаю, - улыбается в ответ. - Мой первый поцелуй, - закусывает губу и ведёт пальчиком по ключице брата. - И тот, со мной, - смеётся. - Я берёг его специально для тебя, - хихикает. - Для первого раза неплохо. - А, если так? Он привстает немного, хватается за плечи и повторно целует, уже сильнее надавливая на плечи. Уже более влажно, более развязано, проходясь языком по рядам ровных чжухоновых зубов, они пару раз ими сталкиваются, но момент ничего испортить не может. Прерывается лишь на то, чтобы облизать чжухоновы губы. Старший водит руками по узкой спине, изредка переключаясь на бёдра. Чжухон позволяет младшему учиться, но вести не уступает. Мягко берёт за волосы, оттягивая назад и целует глубже, намного глубже. Язык проводит по ребристому нёбу, втягивая щёки. Разрывать поцелуй сложно, но кислород жизненно необходим, как и его губы. Всё, как в аниме: ниточка слюны между ними постепенно становится всё тоньше и тоньше, пока не опадает на подбородки обоих парней. Губы у младшего блестят, сверкает слюной, увеличились в несколько раз. - Это лучший подарок на пятнадцатилетие, - ерзает от удовольствия на коленях, - ты лучший брат, - хихикает и чмокает Чжухона в щёку. - Что же будет на шестнадцатилетие? - Увидишь, - улыбается.