Капитан не отдавал себе отчета в том, что, безостановочно злясь на непокорную девицу, он дает ей место в своем разуме.
Первый звоночек был охерительным звоном в больной голове, когда он, схватив свой персональный раздражитель за руку во время очередного буйства ее извращенного материнского инстинкта, представил, как заводит эту руку за узкую спину девицы и вытягивает максимально вверх. А затем и вторую, заставляя ее скинуть маску безразличия и зашипеть от боли и ставит ее наконец-то на колени. Как выводит натренированные руки из плечевых суставов и, пока Аккерман скулит от боли, подтягивает девичьи бедра ближе к своим. Леви с огромным усилием выпалил немногословную, но едкую лекцию по поводу ее абсолютно неадекватного поведения и отпустил. Развернувшись на каблуках форменных сапог, мужчина побрел к себе в кабинет, стараясь не акцентировать свое внимание на натянутых в паху штанах. Уже в кабинете начатая фантазия обретает продолжение, когда в окне он видит, как группа новобранцев несколько шокировано смотрят на картонных титанов. Среди этой мелюзги стоит, равнодушно пялясь на макеты и девка. А потом она наклоняется, чтобы проверить ремешки сапог. Леви фыркает, прикрывая глаза, открывая их уже перед скованной болью Микасой. Девушка из фантазий не выглядит смелым бойцом и от этого несколько остывший мужчина загорается вновь. Желание доказать мелкому отродью, что она здесь не важнее псины, заполняет рассудок. Он накажет ее. Выдерет ее глупую и нездоровую привязанность к мальчишке, да и саму ее выдерет до болезненной пульсации в паху у обоих. Ривай выдыхает и опускает руку в штаны.***
- Аккерман, держи строй! Аккерман смотрит на всех, кроме него. Да и плевать, главное, чтобы если и подохла, то где-нибудь без его личного присутствия. Терять такую исключительную боевую единицу – расточительство похлеще грабежей Браус, но война – не детская песочница. Песочные горки на войне – безымянные могилы, а потенциальные «друзья» пожирают тебя вовсе не глазами. Если девчонка этого не понимает, то значит так тому и быть. Ривай согласился быть капитаном, а не нянькой. Хотя детишки из бывшего 104 забавные. Снова бросив взгляд на «головную боль» он выкраивал из памяти данные, которые помогут ему в очередной раз утихомирить пыл психопатки. Если самому Леви плевать со всех трех стен разом на девчонку, Эрвину, будь он не ладен, Смиту отчего-то не плевать. Если мясо само может вытащить себя из задницы, то оно, как минимум, заслуживает толику интереса главнокомандующего. И именно поэтому, несмотря на обещание самому себе не пересекаться с девицей, Ривай скачет в параллельном ряду их общего построения. Капитан помнил, что Йегер и девочка-Аккерман не кровные брат и сестра, отчего его язвительные замечания о нездоровом влечении со стороны «носителя яиц» их тандема выходят на уровень «ежедневной рутины». Эти полоумные закололи трех взрослых мужчин, когда семью девчонки убили. Мысленно Ривай отметил, что эти юные монстры – не детишки, пусть и поведение, да и внешность соответствуют возрасту. Вновь бросив взгляд на Аккерман, он едва успел заметить неприкрытую ненависть, вязко вытекающей из узкого разреза глаз. Девочка отвернулась, когда мужчина поймал ее взгляд, стараясь сохранить самообладание и придерживаться построения. - Аккерман, я дам тебе возможность посмотреть на меня поближе, когда ты будешь вылизывать коридоры корпуса. Можешь и братца своего прихватить, хоть где-то полезен будет. Взгляд вернулся с лихвой, но теперь внимания к их перепалке проявил и Смит, что не очень хорошо. Конечно, Леви потом выслушает нотацию по поводу «взаимоуважения» и «ты же наставник», но пока друг ограничился лишь сведенными бровями. Леви ответил ему безразличием и снова вернулся к девчонке. Аккерман смотрела поверх головы лошади, но побелевшие кулаки, сжимающие поводья, выдают девку с потрохами, даром что на лице привычная отчужденность. Вероятно, в ее воображении это вовсе не поводья, а капитановская шея. Аккерман была первой в его жизни азиаткой. Первой и последней, по слухам, всех узкоглазых перебили еще до его, Леви, рождения. Как эта выжила – чудеса да и только. Второй такой вряд ли найдется. Исходя из ее личного дела, чета Аккерманов жила в какой-то глуши, избегая гонений. Девочке повезло родиться у людей, которых ненавидят абсолютное большинство жителей стен. Леви, помня о жизни под землей, знал, что чем эксклюзивнее товар – тем больше денег ты выручишь. Невинная азиатка – подарок свыше, появление работорговцев был вопросом времени. - Правый и Левый фланги, занять позиции. Две небольшие группы отделились от основной массы и пошли в обход леса Гигантских Деревьев. Леви отметил, что Богини играют с его нервами на поражение, когда проклятая Аккерман осталась скакать параллельно ему. Вероятно, если бы, будь он не ладен, Йегер был слабее - ну или походил на обычного сопляка чуть больше, - Аккерман с девяти, или сколько там ей было, лет, скакала бы не на лошади, а на чьем-то вялом члене, не забывая постанывать в такт прыжкам. Безусловно, первое время она была бы самой любимой куклой богатого ублюдка, но даже экзотика надоедает со временем. Мелкое отродье продержали бы лет до шестнадцати, воспитав под себя, а потом бы выкинули в ближайший бордель. Леви, отдавая очередной приказ, пропустил через себя картинку, где, вероятно, самая красивая шлюха в его жизни вылизывает его член до мокрого блеска. Вряд ли бы он залез ей между ног, но неприкрытая ничем покорность, читаемая в узких глазах, с лихвой окупит всё, чего он лишается из-за собственных принципов. Будь судьба этой девчонки таковой, то все жалование капитана разведки падало бы в карман сутенера, лишь бы черноволосая сама насаживала свою голову на его хер. Леви последний раз бросил взгляд на не-шлюху-Аккерман и взмыл ввысь на тросах. Как прибудут обратно, он решит вопрос со своими странными фетишами без лишних свидетелей.***
Ханджи Зои – человек, претендующий на звание гения. После нее только мальчик Арлет, который, конечно же, будет связан узами крепкой дружбы с раздражающей Аккерман и шумным Йегером. Риваю пора бы наведаться к местной ведьме, чтобы та сняла с него порчу. Либо пройтись по семьям всех погибших ребят и на коленях умолять о прощении, лишь бы они сняли коллективное проклятье с его плеч. И именно эта очкастая дылда первая заметила, что Ривай «неровно дышит» в сторону второго сильнейшего бойца в их отряде пушечного мяса. На оскорбления, колкости и «внушающий ужас» взгляд у сумасшедшей ученой иммунитет, поэтому ей, как и гребанной Аккерман, насрать на то, что он пытается втолковать. Леви поморщился, когда снова сравнил кого-то с девчонкой. Поморщился он и тогда, когда Ханджи начала в своей исключительной манере что-то вдалбливать в его голову. Когда до мужчины дошел смысл этого «что-то» то фарфоровая кружка едва не лишилась своей целостности. Четырехглазая упорно доказывала ему, что она его прикроет, если он решит провести с «милашкой Микасой» пару вечерков наедине. Годами носимая маска едва не треснула вместе с его рожей, но уцелела. Его подруга, в свойственной только ей манере, игнорировала тот факт, что он своей «пассии» в отцы годится. Когда Леви, бросив парочку самых заборных ругательств, сбегает от женщины к себе в кабинет, то позволяет себе высказать в пустоту абсолютно все. В адрес Смита, который заделался посланником мира, надоедливой Ханджи, которая с нихуя взяла на себя роль свахи, на, пусть ее черти дерут***
- Капитан Леви, майор Ханджи просила занести вам отчеты о прошедшем эксперименте. - Аккерман, я тебе не родитель, но напомню – перед тем, как зайти, нужно постучаться. Девчонка скривилась, как если бы съела что-то очень кислое, но кивнула. С ее недовольной мины хоть картины пиши, да любуйся. Кажется, Кирштайн увлекался живописью, может вместо внеочередного наряда припахать пацана к миру искусств? - Свободна, Аккерман. - Так точно, папочка. Мужчину едва ли не титановой молнией пробивает, когда вместо уставного «сэр» слышит «папочка». Однако, гордость не позволила догнать уже ушедшую нахалку, вернуть на место***
В очередную ночь, когда все нормальные люди спят и видят в кошмарах капитана Леви, сам капитан тратит свое личное бесценное время на девочку-Аккерман и весьма нетривиальный вопрос – маленькое отродье действительно обладает «стальными яйцами» или это исключительное слабоумие и отвага. Леви устал доказывать самому себе, что ему похуй на девчонку, поэтому с кружкой черного чая, так и не ответив на поставленный вопрос, расслабляется, впервые отпуская поводья здравого смысла. Полет фантазий тем временем выходит на новый, совершенно извращенный, уровень. Будь Микаса мужчиной, вопрос о том, кто кого нагнет был бы как никогда актуален. Сам факт, что капитан размышляет о своей подчиненной в таких ракурсах заставляет задуматься об адекватности размышляющего, но Риваю насрать. Леви, пройдя все круги ада казарм и общих душевых, нагляделся на мужские фигуры всех мастей, расцветок и форм. Член ни на одну не встал, а на фантазию не соплячки, а сопляка - встает. Был бы он сверху или отродье поджало бы его под себя и вытрахало все самоуважение, гордость и нарциссизм? Почему-то от осознания, что это чудовище действительно могло покуситься на узкие капральские бедра, табун мурашек пробежал по всем ста с чем-то сантиметрам его роста. А если бы он был сверху, то отклячивал бы юный Аккерман свой зад так же, как его оригинал перед «ошибкой человечества»? Леви в который раз убедился в том, что собственная ванная комната была лучшим, что ему досталось на посту капитана, и что его больной мозг скоро отсалютирует ему и свалит. Леви бы и сам свалил, но некуда. Красная тряпка, которую девчонка не снимает, по ощущениям и виду, никогда, надоедливо мельтешит перед глазами. Отродье, словно издеваясь над практически свихнувшемся капитаном, лениво плелась прямо перед его носом. Казалось бы, протяни руки и сорви, либо придуши девку и, подрочив на еще теплое тело, уйди восвояси. Однако в голове это выглядит настолько до тошноты реалистично и мерзко, что мимолетное возбуждение ускользает так же быстро, как алый шарфик перед глазами – девочка умотала наконец-то в казармы вместе с Браус.***
Леви обязательно обратится к мозгоправу, когда ему дадут выходной. И девку с собой прихватит для наглядности. Чтобы доктор понял, что бедный капитан Разведки не придумал у себя в голове полоумную азиатку, которая отравляет его жизнь без особых трудностей. Его подчиненной тоже стоит свою жижу в черепушке проверить, может и станет адекватнее относится ко всему, что касается Йегера. Главнокомандующий Смит, для которого спектакль одного невысокого актера стал практически отдушиной, дает добро на поездку в город для друга и его подчиненной, в тайне надеясь, что оба вернутся живыми.