Ниа едва ли пошевелился, когда услышал шум за спиной, у входа, даже не стал смотреть на камеры видеонаблюдения. Ещё один кусочек пазла встал на своё место тогда же, когда и остановились уверенные шаги. Цокот невысоких каблуков мужских ботинок нельзя было перепутать ни с чьими. Мелло. Уж слишком хорошо он его знал, чтобы не понять. Некоторое время тело пронизывал холодный сквозняк, отчего младший вздрогнул. Всё же на полу было немного зябко, даже не учитывая мягкий ковёр.
Какая-то странная тишина резала слух Келя и тот поморщился, взглянув на «белое пятно», чрезмерно выделяющееся в светлом помещении. Но больше не сделал ни шагу в его сторону, лишь стоял в нескольких метрах и буравил пронзительным взглядом. В помещении неприятно гудели компьютеры, ярко светились мониторы, показывая изображение с камер наблюдения и ещё какую-то информацию. Но сейчас, на удивление, его это не интересовало.
— Ниа, — наконец произнёс блондин, не здороваясь, ведь зачем тратить время на подобные мелочи?
Названный опустил одну руку на пол, слегка откидываясь назад и повернул голову, взглянув на парня в ответ. Вы глядите, Ваше Высочество снизошёл до низшего и даже обратил на него внимание, вау. Он не был удивлён визиту, лицо совершенно не выражало эмоций, а взгляд был как обычно холоден, даже больше, чем погода на улице. И это раздражало.
Вокруг, как обычно, раскидано множество игрушек: от автомата и роботов до кубика Рубика, мозаика, куклы, марионетки, пазлы, уточки и почему-то даже карты Таро. Множество головоломок. Парень усмехнулся, когда подумал, сколько же денег идёт на подобные прихоти младшего.
— Доброго дня, Мелло, — поприветствовал того юноша и легко кивнул, будто обдумывая что-то. Кажется, он анализировал ситуацию или просчитывал дальнейшие действия второго. Забавно, но очевидно. — Зачем пожаловал? — задал интересующий вопрос младший, зная, что в итоге всё равно получит ответ. Не в стиле блондина умалчивать абсолютно всё, но долгое время его не следовало.
Михаэль неторопливо приблизился и присел на корточки рядом. Чёрт, как же бесил этот внимательный выжидающий взор, малочисленные жесты, внешность, одежда, даже пазл, которому тот бы пожелал уделить больше времени, чем живому человеку, бесило абсолютно всё. Ничего со времени приюта Вамми не изменилось. Ни-че-го. Он такой же наглый апатичный мудак. От этих мыслей старший нахмурился. Что же за помутнение сковало его разум? Он не знал.
— Я тебя ненавижу. Ненавижу, ненавижу, ненавижу, как же я тебя ненавижу, — заявил тот, но собеседник так и не отреагировал, взглянул в яркие, почти светящиеся в тусклом свете глаза.
— Я знаю, — скучающе хмыкнул Ниа, медленно кивнул, подтверждая слова ещё и действием. Это ещё сильнее выводило из себя. Робот, неспособный на эмоции.
И зачем он пришёл, если ждал такую реакцию?
Мелло изменил неудобную позу, встал на одно колено и невесомо протянул руку к чужому лицу, одними лишь пальцами коснулся щеки. Белокурый зажмурил один глаз, быть может, ожидая удара, которого не последовало. Подобная реакция лишь веселила и побуждала на продолжение сих действий. А может, следовало лучше ударить, чем так нежно касаться мягкой кожи? Нэйт ненавидел прикосновения и без причины вряд ли позволял кому-то себя касаться. Это было понятно ещё с детства и ни для кого не было секретом. Сейчас же причины не было. Почему он не сопротивлялся? Когда чужие холодные цепкие пальцы прошлись чуть ниже, большой палец тронул краешек рта, а после ладонь удержала подбородок. Глава СПК выжидающе глядел, не зная, чего ждать. Всё же моментами этот эмоциональный человек был крайне непредсказуемым, даже для него.
Ох, что с ним не так? Блондин ещё сильнее укоротил расстояние, коснулся губами чужих. Такое невинное, как для Мелло, прикосновение даже поцелуем нельзя назвать было. Юноша удивлённо раскрыл глаза, не ожидая подобного со стороны давнего знакомого и подался вперёд скорее рефлекторно, не понимая, зачем и что делает. Он лично дал разрешение на этот поцелуй, даже больше — сам его начал. Михаэль ухмыльнулся, сминая чужие губы своими, переместил руку на затылок, сжимая белоснежные волосы между пальцев и углубляя поцелуй. Так давно ожидая этого момента, бывший мафиози иногда больно кусал младшего за губы, за язык, настойчиво продолжал, будто пытаясь отомстить, иногда слышал от Ривера удивлённое «ах» и насмешливая ухмылка становилась ещё шире. Возможно, он слишком давил на него, что тот не успевал реагировать, поддавался абсолютно всем действиям юноши и вряд ли думал о том, чтобы отстраниться. Но старший сам слегка отодвинулся, наблюдая за таким милым сейчас лицом, за красными губами и трепещущими ресницами. Засмотрелся, как собеседника пробивает мелкая дрожь, желая продолжить.
— Ты не один? — спросил тот, хоть ему и не особо была до этого разница – всё равно он совершит задуманное. Ниа ненадолго задумался, будто не зная, что на это ответить, перевёл взгляд куда-то вбок, в сторону мониторов, нервно потрепал прядь волос. Старшему даже в голову не пришло осмотреться вокруг, когда изначально всё внимание забрал себе Нэйт. Проклятая зависимость.
— Посмотри туда и поймёшь, — послышался ответ и как бы старшему не хотелось ликовать, слыша это сбитое дыхание и в половину приглушённый голос, пришлось взглянуть в сторону кивка.
Этот надоедливый парнишка, Джованни, замер, в ступоре открыв рот, смотря на представившуюся сцену, не в силах что-либо сказать. Кель засмеялся, посчитав эту реакцию забавной, хотя вряд ли можно было на его месте отреагировать по-другому. Нежданно-негаданно к ним заявился «враг», который ранее пытался пристрелить начальника, и поцеловал его. В открытую. И что ещё более странно — тот отвечал на поцелуй. Казалось, нужно ждать апокалипсиса.
— Всё в порядке, — голос, обращённый в сторону подчинённого. Да, Нэйт пытался вести себя как обычно, будто ничего не происходило, будто его ничего не тревожило. И сейчас, когда у него не получалось, речь сбивалась, а мысли путались, не давая сложить слова вместе, это выглядело смешно. Очевидно, что ему не нравится заниматься подобным при посторонних, в отличие от Мелло, которому было наплевать на других людей. Поставленная цель, какова бы она не была, превыше всего.
Уши белокурого слегка покраснели, а тело предательски дрожало, когда его обхватили руками, поглаживая спину. И всё же Ниа не любил прикосновений, они… Заставляли его чувствовать себя странно. Этот человек заставлял чувствовать себя странно. Блондин толкнул младшего на себя и тот молча упал прямо на колени первого, инстинктивно обнял за шею и прижался ближе, чтобы не съехать, даже обвил Келя ногами. Старший приблизился к чужому уху, лизнул и прикусил мочку, слегка оттянув. Белокурый поёрзал на чужих коленях, пытаясь почувствовать себя более комфортно, на что Мелло недовольно зашипел и ухмыльнулся, повернул голову в сторону сотрудника СПК.
— Так нравится смотреть, как твоего начальника хотят трахнуть? Или, может, хочешь присоединиться? — саркастично спросил Кель, заметив румянец на лице брюнета, перевёл взгляд обратно на тяжело дышащего младшего.
Ривер легко дёрнул того за рукав куртки, чтобы тот прекратил, получил в ответ ехидную улыбочку, будто он так забавлялся, не видя в этом ничего постыдного.
— Не здесь, — умоляюще попросил юноша, другой рукой неосознанно сжав плечо, — пожалуйста.
И Михаэль послушался, подхватил того под бёдра и встал. Ниа успел только сильнее сжать ногами поясницу и крепче обнять. Было бы очень неловко сейчас упасть. Он страдальчески посмотрел на Джованни, а тот всё никак не мог отойти от увиденного, молча открывая и закрывая рот, как рыба.
— Куда идти? — спросил блондин, прекрасно зная, где находится личная комната Ниа: узнал в предпоследнем докладе и выучил план штаба врага на всякий случай.
— Дверь слева, прямо и вторая справа, — на выдохе произнёс младший и положил голову на плечо, пытаясь восстановить собственное сердцебиение. Казалось, он слышал насколько громко и быстро бьётся обычно спокойное сердце.
Белокурый еле слышно охнул, когда оказался на своей же кровати, рассеянно кивнул тому, что давний знакомый умудрился не забыть закрыть дверь на защёлку и сам же потянулся за поцелуем, когда тот, сняв обувь, навис сверху. Ниа пытался взять инициативу на себя, неумело переплетая языки, обводя языком ряд ровных зубов, чувствуя этот извечный вкус шоколада, но, признаться честно, у него не получалось, в этом вопросе гений был гораздо хуже Мелло. Поэтому последний взял всё на себя, контролируя ситуацию.
Куртка мигом оказалась где-то сбоку, а рука, расстегнув пуговицы рубашки, поглаживала впалый живот, медленно, нагревшимися пальцами перебирала рёбра. Михаэль снял белую ткань с чужого тела, и тот податливо позволял делать с ним что угодно. Будто кукла. Только теперь у этой фарфоровой куклы появились эмоции. Словами не передать того, что скрывали эти томные чёрные очи.
Кель спустился ниже, облизывая и покусывая сосок, сжимая второй большим и указательным пальцами. Младший продолжал дрожать и часто громко дышать, сжимал маленькими пальчиками простыню. Блондин взглянул на лицо юноши, на его прикрытые глаза. Он определённо был сосредоточен на своих ощущениях, наверняка пытался разобрать, что чувствует. «Слишком много размышляешь без дела, Ниа», — подумал старший и прекратил посасывать сосок, после весело хмыкнул и оставил укус в том же месте. Ривер приглушённо вскрикнул, от неожиданности открыв глаза. «Да, вот так». Мелло зализал ранку, оставшись довольным результатом. Оставил ещё несколько укусов и засосов на бледной шее, плечах, на видных местах, бережно после слизывая кровь. Можно было сравнить это с игрой с собакой.
— Они у тебя надолго останутся, — позлорадствовал тот, пока младший не знал, куда себя девать. Места укусов горели огнём, и этот жар расплывался по всему телу, принося какое-то странное мазохистское удовольствие. Но так же ведь не должно быть? Боль не должна приносить позитивных эмоций, абсолютно точно не должна. Свихнуться можно.
— Ты собственник или просто хочешь мне больно сделать? — недовольно засопел Нэйт, напоминая котёнка. Парень засмеялся, вновь упёршись руками по бокам не сильно покрасневшего лица.
— А что, если скажу, что не хочу, чтобы кто-то тебя трогал так же, как это делаю я? Посчитаешь меня собственником? — улыбка старшего была на удивление искренней и светлой, он действительно не врал. Ну не хотел он кому-либо отдавать его личное несчастье, источник проблем и мотивацию что-либо делать.
Белокурый проигнорировал сказанное, скорее всего посчитав за враньё, и снял верхнюю часть одежды с голубоглазого, оголяя его торс, провёл собственной небольшой ладошкой сверху вниз, подробнее изучая чужое тело, до ремня узких кожаных штанов, будто намекая. И Мелло не тянул, снял ремень, распустил шнуровку, пытаясь унять дрожь в руках, не без труда снял с себя штаны, отбросив их к верхней одежде. Зато теперь он понял, о чём были постоянные подколы Мэтта о тройной защите от секса. Громко засмеялся, когда под штанами младшего обнаружил голубые трусы с зелёными динозавриками.
— Игнорируй, — тяжело вздохнул Ривер, закрыв глаза рукой, почувствовал, как эту же руку убрали и ненадолго прижали к постели, вскоре отпустив.
— Не закрывайся от меня. Но, ха-ха, трусы с динозавриками? Ты серьёзно? Собрался заниматься сексом с совершеннолетним, а чувствую себя педофилом, — пошутил юноша, пытаясь унять смех. Кажется, ему даже удалось смутить нижнего, его щёки сильнее покраснели.
— Игнорируй, — еле слышно повторил тот, борясь с желанием вновь прикрыть лицо, оставив руку на том же месте.
— Хорошо-хорошо, — Михаэль под конец выдохнул, наконец прекращая смеяться, оставив только улыбку, — только мы снимем этот ужас, хорошо? Не уверен, что смогу на них смотреть без смеха.
Старший наклонился к столь милому лицу и поцеловал, наконец избавляя их обоих от ненужной и такой мешающей сейчас ткани. Парень охнул, когда горячая рука обхватила его член, он с лёгким нажимом провёл вверх и вниз, повторил, остановившись на головке, сильнее надавил большим пальцем и продолжил незамысловатые действия. Ниа прикусил губу, чтобы вдруг не издать странных звуков или, что ещё хуже, застонать. Кель сосредоточенно дрочил, а после прибавил к процессу и свой член, теперь принося удовольствия сразу им двоим. У Нэйта перед глазами искры, он зажмурился, понимая, что пока сдерживаться — самое сложное задание за последнее время. А верхний то и не стеснялся, иногда сквозь рваные вдохи-выдохи прорывались стоны.
Юноша недовольно фыркнул, когда движения вдруг прекратились, открыл глаза, чтобы всё-таки посмотреть почему и наткнулся на внимательный чужой взор. У Мелло были сильно расширены зрачки. Из-за возбуждения?
— Перевернись на живот и встань на колени, — приказал блондин хриплым голосом, а тот покорно выполнил, становясь в позу собачки. — Возьмись руками за изголовье. Да, правильно, стой вот так.
Потрепав того по голове, бывший мафиози шире развёл чужие ноги, потянулся обратно за курткой, доставая из кармана тюбик смазки. Выдавив немного себе на руку, он вставил сразу два пальца, сначала просто медленно двигая их внутри, давал привыкнуть к инородному телу в организме.
— Больно, — прокомментировал белокурый, когда парень на манер ножниц разводил пальцы в стороны, дабы растянуть анус. — Прекрати, это странно…
— А только ли больно? Потерпи немного и сосредоточь ощущения на пальцах, — Нэйт рвано выдохнул и кивнул, не до конца понимая, что до него вообще пытаются донести. Не может это быть приятно, только дискомфортно. Тогда то, что говорили другие люди – враньё?
Парень иногда ёрзал и пытался отодвинуться, не понимая, куда себя деть от неприятных ощущений, но цепкая рука сжимала таз, не давая особого выбора. Когда N при очередном толчке почувствовал ещё более странное ощущение, повторяющееся и при следующем, он простонал, сам не понимая причины.
«Это был… мой голос?»
Теперь ему ещё сильнее хотелось прекратить это, он чувствовал себя максимально странно, с каждым толчком мысли всё сильнее путались и терялись. Ниа даже пытался считать в уме, чтобы не думать об этом, но каждый раз сбивался. Куда подевалось то хладнокровие и рациональное мышление? От бессилия он лишь сильнее сжимал изголовье кровати руками.
Кель прибавил ещё один палец перед тем как закончить с подготовкой. Чёрт, этот вид со спины тоже был ужасно привлекателен: бледная кожа была такой чистой и светлой, что хотелось оставлять на ней метки и синяки, чтобы как-то испортить эту невинную красоту. Он даже не замечал, насколько сильно сдавливал руку на чужом теле.
Вынув пальцы, Михаэль хмыкнул и выдавил из тюбика больше лубриканта, привычно распределяя по поверхности члена. Ему-то не впервой. Нэйт сильно вздрогнул, когда почувствовал головку, казалось, у него всё похолодело. Первые несколько толчков были такими резкими и грубыми, что хотелось закричать, так больно было. Невыносимо.
Чужие губы ласково коснулись спины, создавая контраст в ощущениях, чувствуя дрожь. Мелло замедлил темп, понимая, что процесс не принесёт никакого удовольствия, если белокурый не соизволит расслабиться.
— Не надо… прекрати… — попросил Ниа, но его будто не слышали, да и действительно, поздно было о таком просить. Нужно было сразу не отвечать.
— Расслабься, сейчас пройдёт, — Ривер прикусил губу, чувствуя, что не в силах уже держаться за кровать, отпустил пальцы, свалившись на подушку, упираясь о неё лбом.
Блондин фыркнул и сменил позу, теперь младший оказался сверху, а проникновение было более глубоким. Грубые руки сжимали тощие бёдра, помогая двигаться. Мелло был прав: боль вскоре прошла, стоило только расслабить мышцы. На смену ей пришли ещё более странные ощущения, чем когда там были пальцы. Странные… Сколько ещё раз это слово прозвучит в сознании? Старший без лишних мыслей увлёк того в страстный поцелуй, не давая сконцентрироваться и прийти к чёткому выводу.
— Приятно, — лидер СПК запнулся на половине, вспомнил вопрос, заданный партнёром несколько минут назад. — Когда твой член трёт о мои внутренности, такое напряжение, будто от электрического тока, — на выдохе произнёс младший, пытаясь сосредоточиться на ощущениях.
— Глупый, не задумывайся, просто чувствуй, — улыбнулся Михаэль, убирая пушистую прилипшую ко лбу чёлку, чтобы лучше видеть такие знакомые прекрасные глаза-угольки. Сейчас в этих пустых глазах читалось так много эмоций, что старший засмотрелся.
Это ангельское зарозовевшее детское лицо, с опухшими красными от поцелуев губами, дрожащими ресницами и тёмными глазами, хотелось запомнить навсегда, выжечь в памяти до самой смерти, записать на плёнку и вечно смотреть. Ниа сдерживался, это было видно сразу, кусал губы и пытался не стонать, не давал себя слышать.
Мелло позволял тому самому выбирать темп, двигаться как пожелает, царапать свою спину, позволял даже кусать собственное плечо, взамен до синяков сжимая бёдра. Как же возбуждали оставленные красные отметки на идеальной коже, что очень сильно выделялись.
Нэйт легонько провёл пальчиками по контуру шрама, оставшегося после взрыва. От лица до части плеча, взглядом будто спрашивая больно ли ему. Но больно не было, а сердце трепетало от такого милого жеста. Блондин укусил младшего за нижнюю губу, оттягивая, будто дразнил.
Белокурый прикоснулся к своему члену, пытаясь приблизить себя к разрядке, горячая ладонь накрыла его собственную, помогая. Парень поджал пальцы ног перед тем как кончить и позволить партнёру спустя ещё несколько толчков эякулировать внутрь. Ниа поморщился, поняв, что ощущение чего-то жидкого внутри — неприятно и, возможно, даже мерзко.
— Так это было твоей целью? — спросил Ниа, лежа на худом теле, накручивая на палец чужие блондинистые волосы заместо своих. Мелло засмотрелся на это деяние, не сразу понимая, что нужно ответить на вопрос.
— Да, прости, — к удивлению произнёс Кель, бережно поглаживая вспотевшую спину. Ривер еле заметно кивнул, подтверждая свои мысли и прижался ближе, положив щёку на плечо.
Более никто ничего не говорил, боясь разрушить тот уют, сложившийся в данный момент. Мысли обоих были полны вопросов и недосказанных слов, которые не будут сказаны сегодня и завтра и вряд ли хоть когда-либо.
Михаэль грустно улыбнулся, вдохнув запах ванильного шампуня младшего. Кажется, это последний раз, когда он сможет его почувствовать, когда сможет прижать такое хрупкое маленькое тело к себе, согревая в объятиях, словно укрывая от всего мира.
***
Казалось бы, победа, такая сладостная и долгожданная, оказалась в небольших ручках детектива. Вот она, прямо перед носом блестела своей непревзойдённостью. Так почему же на душе так паршиво? Словно кошки на сердце скребли. Мерзко.
Вот она, безысходность, окутала его словно паутиной, не давая выбраться из мрака. У Ниа, в отличие от остальных сотрудников СПК, не было того восторга, счастья и торжественного настроения. Тот же Джованни так радовался победе над Кирой, что несколько недель восхищённо, без умолку только об этом и твердил. Строил теории о том, что было бы, поймай они Киру раньше и другим способом. Не понимая, что другой способ обошёлся бы им гораздо большими утратами.
А что N? Будет работать вместо L, напрасно прожигая свою жизнь, ожидая очередного преступника? Для Лестера, Джованни и Халле теперь открыты все пути, а он что? Он и так уже на вершине, в свои двадцать уже имеет всё, о чём большинство и мечтать не может.
Потерял смысл жизни, выполнил жизненную цель, утратил себя.
Это не жизнь, это ничтожное существование.
Пальцы до боли сжимают крестик, так, что побелели костяшки, а на пальцах остались вмятины. Сойдут даже слишком быстро, быстрее, чем хотелось бы. Брюнет кинул на него какой-то странный взгляд, что, естественно, не укрылось от внимания младшего. Нэйту плевать, давно уже всё равно что о нём думают, как смотрят. Интересно, думал ли так же L? Вряд ли. Ни за что нельзя было поверить, что их наставнику, великому детективу и герою, не нравилась жизнь. N же иной. Его путь был предопределён ещё тогда, когда на него, увлечённого решением задачи, обратил внимание Рюдзаки.
Ривер медленно поднёс холодный крестик к лицу и бережно, как только мог, коснулся губами, прикрыв глаза. Со стороны могло показаться, что он молится, но белокурый не верил в Бога, изначально говорил, что нельзя опираться на неподтверждённые факты. Нелепо.
Логика и хладнокровная рассудительность — всё, что у него осталось, больше не было ничего, эти два слагаемых в результате давали лишь абсолютную апатию, создавали машину для выполнения определённых целей и уж никак не человека. Темнота закрывала белый свет, который раньше так любил юноша. Сейчас же он предпочёл и дальше оставаться в мгле, так неприятно сдавливающей горло, перекрывающей доступ к кислороду. Такой похожей на
него. Он даже и не пытался выбраться, заранее смирился, опустил руки.
Его жизнь закончилась ровно тогда, когда завершилось дело Киры — самого великого преступника всех времён. Когда умер Ягами Лайт. Нет, ложь, жалкая и эгоистичная. Смерть Лайта была всего лишь дополнением. Со смертью Мелло умер и он сам, осталась лишь пустая внешняя оболочка, без эмоций, будто кукла, нет, апатичный робот, единственной целью которого оставалась поимка Киры. Великолепная актёрская игра. Михаэль Кель жил ради него, чтобы обойти и стать лучше, а Ниа, сам того не осознавая, жизненно зависел от этого, словно от кислородного аппарата. От нелепых постоянных оскорблений и угроз, шелеста фольги и бумаги от упаковки шоколада, от такого нужного голоса и ярких голубых глаз, глядящих на него с целым спектром смешанных эмоций. От всего него.
Без этого человека мир и другие люди были всего лишь сплошным серым пятном, недостойным даже капли внимания. Без цели существования же не было никакого смысла в том, чтобы просыпаться, принимать пищу или в походе куда-либо. Ниа равнодушно оглядел игрушки на полу и лёг звёздочкой прямо на ковре, устремляя свой взор в белый потолок, игнорируя реакцию подчинённых. И почему он всё ещё полностью не распустил СПК? Одному было бы проще думать.
Вознёс аксессуар над собой, разглядывая малейшие царапины и шероховатости на холодном металле. Казалось, этот предмет был единственным, чем тот всё ещё дорожил. Белокурый искренне улыбнулся, когда прижал предмет к груди, сжимая в маленьком кулачке.
— Ты победил, Мелло, ты — номер один, великий герой, — одними лишь губами проговорил Нэйт, спокойно закрыл глаза. — Покойся с миром.
Сердце будто было обвито лозой, так сильно болело, острые шипы впивались и царапали нежную плоть, желая остановить его биение. Мозг, будто назло, подкидывал картинки из прошлого: чужую светлую улыбку, злобный взгляд, грубые касания, укусы и синяки, в один день оставленные и не проходящие неделями. Кажется, на надплечье даже шрам остался – постарался всё-таки собственник.
— Я в порядке, просто устал, — произнёс Ривер прежде, чем подчинённый успел что-то спросить, приоткрыл глаза, смотря в пустоту, не фокусируя ни на чём взгляд.
Ниа коснулся того самого места, аккуратно обвёл шрам от зубов вокруг, касаясь только лишь кончиками пальцев и страдальчески вздохнул, посчитав себя жалким. Кель бы лишь посмеялся с этого убожества, как он делал всегда, видя слабость младшего. И «ангел» был бы рад вновь услышать чужой смех, скорее даже насмешку, направленную в его сторону. Дышать было тяжело, а голова нестерпимо болела от постоянных мыслей. Столько времени прошло, а легче так и не стало. Ну и пусть. Пусть память и дальше терзает разум. Наплевать. Уже ведь всё равно ничего не исправить, надо было раньше думать, раньше действовать и искать обходные пути. Можно было договориться с Мелло, хотя он бы в любом случае не послушал.
«Края бездны сомкнулись, дышать нечем. Стоишь на дне и понимаешь – слишком поздно».
©Колин Маккалоу.
