Alternative way to say I love you

Платформа 9 ¾, Гарри помнит её также чётко, как и всё своё детство, проведённое в Хогвартсе. Первый шок от пойманного ртом снитча, первые победы и неудачи, огорчения, первые — и самые близкие друзья, поддерживающие, когда это было нужно — Рон и Гермиона выглядят чудесно вдвоём, дети-огоньки, красные-красные, сияющие, Роза трогательно жмётся к матери, пока та её обнимает перед тем, как дать наставления и отпустить в этот чудесный волшебный мир, где больше не будет ничего плохого, «мальчик, который выжил» предотвратил появление тьмы снова. Нет, отныне лишь настоящее детство, без этих взрослых трудностей; Поттер полностью испытал их слишком рано, не только он, никто не был готов к переворотам собственных судеб, как песочные часы, переворот, — и летят в другую сторону, высыпаясь частичка за частичкой, превращаясь в огромную кучу проблем и невзгод, у каждого был тот, кто готов был помочь ценой собственной жизни. У Гарри — прекрасная Джинни, его жена, в детстве считавшая Поттера занудой, но выбравшая его раз и навсегда — а так ли? — когда они были подростками, даже не взрослыми, как сейчас. А ещё этот заносчивый Драко Малфой, только к последним годам обучения Гарри понимал, почему Малфой такой… такой… такой дурак, большего на свете не сыскать. В детстве — соперничество. Старше — взаимная неприязнь, но нет, совсем невзаимная. Дальше — хуже. Драко тридцать семь. Он отец будущего юного волшебника, любимый Асторией муж, а ещё ополоумевший идиот, теряющий накопленный запас сарказма при виде Поттера за ого-го-го какой опыт в этом; сарказм, щит, что угодно, не спасёт, в те разы не спасал, и в этот; всё тщетно ровно, как и бытие. Скорпиус не волнуется в отличие от Альбуса, Драко невольно видит в сыне свою копию, и где-то впереди слишком быстро завязывающий шнурки Альбус — вылитый Поттер в юные годы. Нет, не то, что сейчас Гарри старый, в самом рассвете сил, всё тот же Поттах, смени он эти дурацкие очки хоть трижды, подстриги волосы хоть сотню раз и столько же облачись в костюм — этот тот же Гарри Джеймс Поттер, сколько бы лет тому не было. Сколько бы лет не было самому Драко — им же даже не сорок, рано ещё для рефлексии. Малфой стоит всё также ровно, только поезд трогается вперёд; из окон видны детские ладони, махающие быстро-быстро, будто вместо них птички-колибри; в ушах гул от криков, поезда, мешается в единый звук, но он не раздражает. Даже как-то умиротворяет. Совсем как в далёком детстве. Лондон такой хмурый, как Драко, когда тот злится. Джинни предварительно вытаскивает зонт, чтобы открыть, как только польются капли, Гарри смеётся, болтает с Роном и Гермионой, периодически поглядывая на Малфоя-старшего, Уизли кивнули друг другу, мол началась старая песня, и Гермиона беззвучно захихикала, сразу же успокаиваясь; Гарри незаметно закатил глаза, да, да, ведёт себя, как влюблённый придурок, несмотря на жену с детьми. Как же иррационально, чёрт побери. Каждый раз — игра «у кого нервишки дадут сбой, и он сделает первый шаг навстречу», Поттер держится, никак не реагируя на тучи, свисающие над ним, Гарри считает себя глупцом, отгоняя все мысли. Сириус рассказывал, как он решался признаться Римусу, как это оказалось взаимным, и как им было хорошо по-настоящему, пусть и непродолжительное время, Поттер тогда только плечом пожал, не понимая, почему этот хорёк грызёт его душу, как лакомство. Хорёк страдал от громадных рогов оленя, сшибающие всё на своём пути, в том числе и его самого — Страшно, Поттер? — Ещё чего. как от «Ритус семпра», — и завертело вихрем, роняя камнем вниз; собственное сердце чуть не вылетело из глотки от осознания. Гарри казалось, что от влюблённости он должен постоянно улыбаться, буквально светиться, и будут торчать бутоны цветов из глотки, без крови, но точно не страдать, что нельзя сказать, показать, просто нельзя. Глупое отчаяние во взрослой ситуации. Гарри поправляет очки указательным пальцем, Драко почему-то идёт к нему. Зачем только? Рон отводит Гермиону подальше, Поттеру смешно, вот его бы кто также увёл подальше от Малфоя, смешно же, ха-ха-ха. «Если он предложит убить президента, я скажу — полечи голову, и иди прямиком в ад» Гарри не хватает авантюр, именно сейчас, хочется совершить нечто опасное. «Я боюсь, что кто-то займёт моё место рядом с тобой» Джинни не улыбается Драко, отпустив руку мужа, Малфой сдерживает усмешку, обращаясь прямиком к Поттеру, кому же ещё: — Хорёк в клетке, как чудесно. Твоя идея, Поттах? — Скажи спасибо, что Альбус не назвал его Драко, признаюсь, был соблазн это сделать. Они серьёзно смотрят друг на друга; за спиной глухие смешки друзей — вы как влюблённая парочка, если не хуже. «Ты мне не нравишься, и к черту тебя» «Ты мне не нравишься, всё-равно-придурок» Детские обиды растворились в прошлом. Они наконец смеются, улыбаясь друг другу. Поттер будто теряется в чужих серых, не как небо, занавешанное полотном из облаков, светлые, и совершенно не догадывается, как теряются в его глазах. О, нет, плохая идея. — Ты бы не посмел. — А кто мне запрет? — Я, Поттах, — Драко улыбается шире, услышав смех Гарри: — Иди ты… к Снейпу на занятия. — Какой ты… злой. Малфоф фыркает от смеха, и замирает, поняв, что обнимает Гарри, и тот, кажется, не собирается отходить, ещё секунду, может две или три, сразу пять, десять, неважно сколько. На душе невероятно тепло, и капли дождя не смеют омрачить её. Гарри чувствует себя счастливым. Но хорошее имеет свойство заканчиваться. В их ситуации и не начинается. Жизнь — подлая шутка. Платформа пустеет; тёмное пальто отдаляется всё дальше и дальше с каждым шагом, они уходят по своим сторонам, и почему-то становится холоднее. Так будет правильно.