То, что я тебе не говорил.

Джирайя никогда не увлекался мужчинами. Он любил каждый изгиб женского тела, знал любой потаенный уголок и проникался искренним наслаждением, когда его взгляд касался этого девичьего естества. Санин знал, что он — извращенец. Впрочем, это знала каждая собака в Скрытом Листе. Он редко здесь бывал. Жизнь отшельника — это его разумный выбор. Наверное, мужчина любил такую жизнь. Но в какой-то момент беспробудные исследования женщин и написания книг сменились шпионажем в пользу Конохи. А чуть позже появился и тот, ради кого Джирайя это все делал. Тот, кто стал всем. Когда они впервые встретились — Наруто был мальчишкой. В забавном рыжем костюме, с взлохмаченными волосами цвета соломы и невинными голубыми глазами. Столь невинными, что санин сразу же увидел с той стороны нечто такое, что тронуло его душу. То, что ударило ниже пояса. Наруто Узумаки — сын четвёртого хокаге Минато Намикадзе и Кушины Узумаки. «Надо же» — удивился тогда Жабий Мудрец, «Мир настолько тесен, неправда ли, Минато?». На той ноте не нужно было узнавать чего-то более. Вся подноготная несчастного сироты разлеглась перед мужчиной картами, а значит нужно было делать ход. Джирайя даже не подозревал, что совсем скоро игра утянет его так далеко, что ему навряд ли придётся всплыть. Наруто рос. Его тело постепенно вытягивалось, рисовались изгибы мышц, характер давал о себе знать чаще и чаще. А санин привязывался. Чувствовал, как мальчишка забирается к нему все ближе: под кожу, под кости и наконец — в самое сердце. А он и не хотел противиться. Лишь наоборот все шире разводил свои руки навстречу, впуская этого невероятного ребёнка. Отшельник знал, чем это чревато. Об этом знает каждый шиноби, который когда-либо встречался со смертью близкого. Он тоскливо вспоминал Цунаде, у которой война забрала младшего брата и возлюбленного. Джирайя боялся, что однажды вместо привычной мальчишечьей улыбки увидит обезображенный труп. Это снилось ему холодными мрачными ночами, когда Узумаки чрезмерно увлекался тренировками и не возвращался ночевать в очередной номер. Это снилось даже тогда, когда тёплое тело мечтательно сопело рядом. Это стало проклятием. И всё больше его добивало ожерелье Первого, что болталось на крепкой юношеской груди. Он помнил слова Цунаде. И в любой момент был готов содрать незатейливую вещицу с шеи сорванца. Выбросить её в море. Дабы это чертова соленая вода унесла все беды, что припасены на эту несчастную молодую душу. Он вырос красивым. «Странное замечание» — думал тот. Мудрец никогда не отмечал красоты мужчины. Даже в собственных книгах делал это как-то завуалированно, как-то не точно, заставляя читателей задумываться. Может потому что, санин никогда не интересовался собственным полом? Его устраивал такой ответ. Наруто вырос похожим на отца. Те же волосы, схожие с цветом солнца. И глаза, похожие на чистый ручей. Джирайя с трудом припоминал Кушину. Но от неё в его внешности точно что-то было. Быть может, разрез глаз? Или эта добрейшая улыбка? Однажды выпивший Жабий Мудрец ломал голову весь вечер, вспоминая, как же выглядела та красноголовая девчонка. Как жаль, что это совершенно не имело смысла. Отшельник помнил, как однажды Узумаки выпустил четыре хвоста. Ему навряд ли пришлось бы об этом забыть. Шрам, оставленный бесконтрольным джинчурики, напоминает о себе в дождливую погоду. Именно в такие моменты санин вспоминает, что разменял уже множество десятков. Но почему-то до сих пор чувствовал себя молодым, пускай и старый телом. Иногда по ночам, когда Луна слепила его из окна, Джирайя задумывался о Кураме. Последний являлся главной бедой мальчишки, но при этом и его грозным оружием. Раз за разом Мудрец представлялся, что судьба обошла Наруто стороной. Одарила хвостатым монстром кого-то другого. Но был ли тогда у них шанс встретиться? Смог ли бы Джирайя обзавестись кем-то, кто стал бы столь же ценен, как этот белобрысый дурачок? Многим вопросам суждено оставаться без ответов. И множествам судеб положено поломаться. «Я прожил долгую жизнь» — думал тот, когда столбы крови всплывали к поверхности морской глади, «Долгую и счастливую под конец. Благодаря тебе, Наруто». Джирайя любил его. Любил, будто бы тот был собственным сыном. Любил всей душей просто за то, что он существовал. Дышал. Радовался. Наслаждался жизнью. Был тем, кто он есть. Воздух покидал легкие с этими мыслями. Мудрец уже не видел кровавой воды, не видел собственных белых волос. Мозгом завладела эйфория. И все же ему было грустно. Ведь столько ещё не было сказано…