***
Эрен. Я помню тебя еще ноющим сопляком, который вечно доставлял нам хлопот. Вера, которую ты принес нам, обуздав силу титана, сражаясь на нашей стороне — неоценима. За нее отдали жизнь мои люди и сражался я сам. Множество раз я спасал тебе жизнь, чтобы у Человечества была надежда, в которую я верил, а сейчас мне говорят, что предполагалось своими же руками тебя убить, передав силу титана тому, кого легче будет контролировать. Это было словно плевок в лицо. Вот как…убить его, отдать на съедение нашими же руками. Бред. Я не позволю обесценить, так нагло растоптать все жертвы, принесенные солдатами ради Человечества, Свободы и Эрена. «Леви, ты тоже видишь их?»— спросил в день, когда я пообещал убить Звероподобного, Эрвин интонацией, в которой было удтверждения больше, чем вопроса. Тогда я не совсем понял о чем ты, но теперь могу ответить. Да, я вижу их, Эрвин. Всех, они смотрят на меня выжидательным взглядом, задавая немой вопрос с надеждой на то, что их смерти были не зря, что они страдали не напрасно. Даже после всего, что ты успел натворить Эрен, я не готов предать их, не оправдав надежду.***
В обличие ребенка, та малая часть того, что ты успел наделать, Эрен, выглядит еще более жутко. Твой юношеский максимализм перешел границу, подчинив твой разум себе, уверил в необходимости такого шага. Пусть я и не уверен, как поступил бы на твоем месте. Никому такого не пожелаешь. «Единственный способ остановить меня — убить». После этих слов, сознание будто окутала звенящая тишина, чтобы через секунду взорваться роем воспоминаний о погибших за тебя, Эрен. Их взгляды все жестче и строже, в некоторых мелькает отчаяние. Не заставляй меня их предавать, Эрен. За что они погибли? За Кого?. Почему ты поставил такую высокую цену надежде на наше спасение, которое принесет страшную погибель другим? Я думал, что знаю тебя, но я ошибался. Не знаю есть ли хоть один человек, способный понять твои поступки, но сейчас я отчетливо слышу шепот пугающей, обреченной мысли… «Я не могу тебя убить, Эрен».