Ты есть

Возвращаются все, кроме тех, кто нужней ©

*** - Моя маленькая мстительная девочка, - с непонятной интонацией произносит Элор и бледные, такие неестественно бледные пальцы скользят по светлому камню, нагретому солнцем. – Очень хочется верить, что тебе стало легче. Спокойнее. Я не отвечаю. Мне нечего на это ответить. То есть есть, но всё, что я хочу сказать, его только огорчит и я снова молчу. *** Наш кабинет, один на двоих, завален документами: мой стол, его стол, даже на подоконнике несколько пухлых папок. Элор работает и я не могу оторвать взгляд от его осунувшегося лица. Смотрю, как он двигает к себе очередную папку с приказами, поочерёдно вынимая из неё листы, пробегает написанное глазами, ставит подпись голубым пером с серебряным наконечником. Это перо он подарил когда-то мне, но сейчас пишет им сам, а я не возражаю. Тянутся минуты, складываясь в часы, но я не чувствую хода времени и, кажется, не чувствует и Элор – мы всегда забывали о времени при совместной работе. Я смотрю на исписанные листы, проверяю сделанные на полях пометки - но в документах в целом порядок и это хорошо. Новый Дрэнт давно нуждался в наведении порядка. Золотое пламя телепортации, такое нечастое в нашем дворце в последние недели, вспыхивает в дверях кабинета и вырисовывает высокую статную фигуру императора. - Уйди, - не глядя, просит Элор ровным тоном. Почти как у меня. - Элор, нам пора поговорить, - начинает Карит и делает шаг навстречу. Я молча разглядываю его: обеспокоенное привлекательное лицо, так похожее на лицо Элора, но иная, чем у его сына, тревога в золотых глазах, горькие складки губ. Почему?.. У него всё наладилось, всё хорошо: Ланабет вернулась, младшие дети под боком, радуют ожиданием скорого пополнения в семействе, да и в его собственном семействе, несмотря на громкие заверения, что никаких детей он больше не хочет еще лет сто, дракончик появится несколько раньше указанного срока. Всё правильно, Ланабет ещё молода, пусть уж лучше она рожает, на Лина надежды мало. - Сын, мы считаем, что времени прошло достаточно и надо… - Уйди! – с нажимом приказывает Элор. И по-прежнему не смотрит на отца. Зато я смотрю: в прошлый визит Карит не был таким подавленным, наоборот, напирал, увещевал и дело кончилось довольно шумной потасовкой в дворцовом парке. Оба превратились, стукнули друг друга в грудь и помахали крыльями, а когда два бронированных дракона правящего рода машут друг на друга крыльями – мало не покажется никому. На меня даже внимания не обратили, хотя я и звала, и ноты управления применила, и ругалась как какой-нибудь заправский иэсбэшник, а не королева. Дорожки взрыли, газон разворотили, клумбу попортили. Впрочем, до клумбы мне никакого дела нет, но садовникам работы прибавили. -Элор…- с тоской зовёт император, стоя посреди роскошного кабинета в позе жалкого просителя. А мой золотой дракон неожиданно просто качает рыжеволосой головой. Так и не выпустив из рук голубого пера. Тяжко вздохнув, Карит исчезает в телепортационном пламени. Элор поднимает взгляд на мой стол, на меня, смотрит в глаза, долго и пристально, будто надеется что-то увидеть, но ему не удаётся, оттого золотые глаза сейчас тусклые, как пылью присыпанные. Отложив перо, он машинально крутит на запястье титановые часы с искусным волнистым узором. -Я понимаю, что надо, Ри, - обращается он ко мне, поглаживая циферблат пальцем. – Знаю, что веду себя неправильно, что это беспокоит семью. Знаю, что они желают добра. Но я правда не могу. Может быть, позже. Сейчас- не могу. Сожалею, но – не сейчас. Я понимающе киваю. Что тут скажешь?.. *** Стайка девушек с весёлым щебетом пытается протиснуться в стеклянную дверь, почему-то все разом. Высокий широкоплечий мужчина придерживает створку рукой, выше уровня головы самой высокой из них. Не переставая переговариваться и хихикать, девушки разноцветными бусинками высыпаются на улицу. -Эл! – поворачивается одна из них к нему и делает приглашающий жест маленькой изящной ладонью, - давай с нами? Составь компанию хотя бы в этот раз! Рыжая осень, налетев игривым ветерком, взлохмачивает рыжие пряди мужчины, длинные, спускающиеся до лопаток. Он вежливо улыбается и засовывает руки в карманы чёрного пальто, напоминающего кроем мундир, изумительно сидящем на его ладной фигуре. - Хорошего вечера, девочки, - вежливо желает он своим невероятным низким рокочущим голосом и, подарив восторженным барышням мимолётную улыбку, направляется в противоположную сторону. Они не знают, что он слышит их дружный разочарованный вздох. У таких, как он, очень хороший слух. Несмотря на высокий рост и некоторую массивность фигуры, двигается он на удивление неслышно, асфальт полностью заглушает звук его шагов.Он доходит до угла здания, поворачивает, пересекает улицу и, срезав путь через небольшой уютный двор, выходит к скверу. Время от времени ему нравится идти домой через него, мимо чёрной кованой ограды и низкой живой изгороди, через шеренгу клёнов, сейчас золотых с оранжевыми и багряными вкраплениями. Здесь рано темнеет в это время года. Он идёт так, что я невольно любуюсь его походкой, и не только я, но внимание других женщин меня мало трогает. - Никак не привыкну, что здесь короткие недели и целых два выходных, - тихо произносит Элор, вышагивая по квадратным серым плитам, время от времени поддевая мыском ботинка опавшие листья. Я улыбаюсь: да уж, не с его деятельной натурой столько отдыхать. - Чем займёмся? – между тем так же тихо спрашивает он. Какая разница, что я отвечу, если он всё равно сделает по-своему. Город готовится встречать законные выходные: местные жители этого мегаполиса отдыху придают не меньшее значение, чем работе. Планируют заранее, освобождают время, предвкушают. Развлечений здесь гораздо больше, чем в Эёране, на любой вкус. Впрочем, и я, и Элор знаем о большей части досуга только по рассказам и вычитанному в интернете – Элор и дома был не любитель бегать по увеселительным вечеринкам. Но в тёмное время суток город красив особой, непривычной красотой: неоновые вывески, причудливые подсветки. Во дворе дома в этот час пусто и почти тихо. Элор садится на скамейку под деревом, недалеко от уродливой конструкции, которую здесь называют детской площадкой. Странное строение, странные люди. Но человеческим детям играть здесь, похоже, нравится. Смотрит вперёд, но на самом деле взгляд расфокусированный, Элор – не здесь и меня это ужасно печалит. И я ничего не могу с этим сделать. Ветер гладит его лицо, убирает со лба рыжие пряди. На висках Элора белые нити. Драконы не могут менять цвет седины, это – навсегда. Посидев так какое-то время, он поднимается, проходит ближе к дому, оглядывается по сторонам, наверх, скользит взглядом по зажженным окнам. Тихо, темно. Камеры у подъездов не работают. Сняв пальто и строгий «офисный» пиджак, Элор чуть поводит плечами. На его рубашке, на спине, клапаны для крыльев. Тихий шелест и два золотых крыла, прекрасных и сильных, поднимают его в воздух – с пиджаком и пальто в руках. Элор приземляется на крыше. Отсюда небо чуть ближе, но оно неправильное – подёрнутое дымкой, непрозрачное, с мутными звёздами. Он садится, опираясь спиной о низенькую пристройку, и запрокидывает лицо. Я устраиваюсь рядом, совсем близко, обвиваю руками. Элор горячий. - Ещё один вечер. Ещё один день прошёл, - сам себе говорит он. Мы подолгу можем вот так сидеть рядом и молчать. Сбоку от него раздаётся хлопающий звук. Через мгновение в поле зрения Элора опускается молодой мужчина, высокий, как все они, темноволосый, с похожими на элоровские глазами, спрятанными за стёклами очков в тонкой оправе. - Непривычно видеть тебя незанятым, - вместо приветствия говорит мужчина. Да нет, можно сказать – ещё парень, ну какой он…Драконы взрослеют медленно. - Твой визит – вот что непривычно и неожиданно, Лин, - хмыкает Элор, глядя на брата снизу. – Ты тоже – поговорить, мозги вправить? - Боюсь, я не по этой части, - напоминает Линарэн. – Хотя насчёт вправить мозг надо подумать. В квартиру Лин заходит с настороженным любопытством – согласна, всё же драконам свойственно жить в более просторных домах и Элор вполне мог поселиться в частном доме, но это же Элор. Сказал, что и такой квартиры будет достаточно. Я наблюдаю за тем, как Лин ходит по комнатам, заглядывает в ванную, на балкон.Вместе со мной смотрит на пушистое белое покрывало, застилающее постель. У моего дракона их несколько. Норы из них, как я, он не делает, но периодически спит с покрывалом в обнимку. Иногда – плачет и это самое страшное зрелище из всего, что я вижу. Элор в это время ставит на низкий столик притащенное братом драконье вино и что-то вытаскивает из холодильника. Здесь совсем иное отношение к еде, к хранению продуктов. И никаких сохраняющих температуру магических колпаков, закрывающих блюда. - Как дела дома? – спрашивает Элор и я по его тону понимаю, что мысленно он опять далеко. Это просто вопрос, ему на самом деле…не очень интересно. Он уверен, что всё хорошо, в противном случае за ним бы уже явились, дёргали, требовали обратно. - Интересный мир. Интересный город, - отстранённым голосом делает выводы Лин. – Но совсем без магии, её отсутствие трудно переносить. Тебе здесь нравится? Элор пожимает плечами, а мне…мне не должно, но больно от этого жеста. - Мне всё равно, где жить, - с болезненным равнодушием сообщает он. Льётся огненное вино, одна за одной пустеют бутылки – больше стараниями Элора, Лин так и сидит с одной, не утруждая себя переливанием жидкости в бокал, прихлёбывает из горлышка. - У тебя…всё хорошо? – вспоминает старший брат о вежливости. Лин моргает, задумчиво заглядывает в горлышко бутылки. - Не совсем понятен вопрос. Слишком расплывчатые параметры для определения. - Ты…доволен? Своей деятельностью? Жизнью? Лин повторно моргает, на его всегда отстранённом лице мелькает тень недоумения. - Объективно – да, - после паузы выдаёт он. – Элор. Может, вернёшься? Я вглядываюсь в бледное лицо Элора, в блестящие от алкоголя глаза, смотрю, как поджимаются тонкие бескровные губы. Не ответив, он прикладывается к бутылке. На запястье поблёскивает ремешок часов с волнистыми линиями, двигающимися, если знать под каким углом смотреть. Часы, которые он мне подарил незадолго до битвы с Безымянным Ужасом и которые я любила, хотя и редко надевала. Нет,я совсем не возражаю, что их носит он. Драконам не нужны часы, чтобы определять время, но раз ему хочется… - Мы все скучаем по тебе, - говорит Лин непривычно строгим голосом, пряча неожиданное…смущение? Это что-то новенькое для холодного среднего принца. - Я понимаю. Лин, я тоже скучаю. Каждый день. Каждое мгновение. Каждый треклятый день я прокручиваю в голове, что я должен был сделать, как поступить, чтобы… Мне невыносимо видеть никого из тех, кто был на озере, кто стоял так близко и…Разумом я понимаю, что в произошедшем нет вины ни отца, ни Арена, никого из них. Но себя я перестать винить не могу! Даже зная, что нет такой силы, которая удержала бы её в безопасности, я считаю, что сделал недостаточно, чтобы уберечь её. Его голос дрожит, наливается эмоциями, но, к сожалению, это не те эмоции. Это тоска, невыразимая боль, опустошённость. Я так давно не слышала живых нот, тёплых, как летнее солнце, его искрящегося смеха. И, хотя он всё так же разговаривает со мной, но уже не смотрит в глаза. Почти всегда- сквозь. - Столько лет прошло, - в тоне Линарэна отчётливо проступает сочувствие. - И что?- резко отзывается Элор. Лин встаёт и нарезает круги по комнате. - Не умею я всё это, не знаю, как. Это сложнее, чем исследование, - признаётся он. - Каждому своё,- философски изрекает Элор. – Дело не во времени, Лин. Части моей души нет. Меня нет. Какая разница, сколько прошло лет? «Ты есть!», -хочу кричать я, но он опять не услышит. Что бы я ни делала, какие бы ошибки не совершала, но я хотела, чтобы ты жил, слышишь, Элор? Я бы не вынесла, если на том озере тебя не стало. Только не ты. *** Аранские настырные и упёртые как…я бы сказала- как бараны, местные терранские как раз таким нравом обладают, по слухам, но для дракона сравнение с какой-то блеющей мелочью обидно.И ещё им обидно то, что в своём мире Элор стал королём, а на Терре всего лишь…Карит презрительно фыркал –казначей, Элор безразлично молчал, Линарэн поправлял – не казначей, а финансовый директор, вспомни, папа, Элору всегда нравилось считать. Тем не менее месяц за месяцем, год за годом они искали что-нибудь, какой-нибудь повод, который убедит новодрэнтского короля вернуться в Эёран. Выражали участие. Беспокойство. Тревожились. Сопереживали. Заботились и поддерживали. Никогда не думала, что яркому, жадному на эмоции и любовь близких, Элору станет – всё равно. Максимум, что он мог проявлять в ответ – спокойную вежливость. Мол, я вас помню, ценю, спасибо. Лин сказал, лет семь прошло уже. Наверное. Я не очень хорошо чувствую время. *** Эёран. Новый Дрэнт и Ликаи, как ни странно, не развалились в отсутствие главы государства – вот может же Карит, когда хочет, организовать всё наилучшим образом. Ну ладно, терпимым. Напряжённым, просительным тоном император Эрграя, четырежды отец, уговаривает самого старшего заглянуть в гости. - С племянниками познакомишься. И с братом, - заглядывает он в глаза.- И Осдар по тебе скучает. Упоминание об Осдаре вызывает у нас одинаковую светлую улыбку. Славный мальчишка всё-таки вышел. И внешне - по-прежнему в Сиринов, несмотря на алые крылышки и огненную магию. Элор дал ему свою фамилию. Но ночами, когда не удавалось забыться сном и не спасало огненное вино, он обнимал покрывало и обращался ко мне. Я обнимала его со спины, прижималась щекой к плечу, гладила огненные кудри с нитями седины, а Элор говорил-говорил-говорил. -Отец из меня неважный, Ри. Я всегда думал, что смогу дать своему ребёнку всю любовь, на которую способен, смогу окружить вниманием, заботиться, учить всякому, что положено уметь сыну. А мне… Как бы я хотел разделить всё это с тобой. Я целовала его лицо, а он смотрел сквозь меня и, кажется, смотрел на семь, восемь, десять, пятнадцать лет назад. Не в настоящее. Уходил на Терру он без Осдара. Присылал подарки, читал письма от него, мучился и этой виной, но я понимала, что он не хочет, чтобы мальчик видел его таким. Оставалось надеяться, что новоиспечённые дедушка и бабушка смогут дать дракончику всё то, чего ему не хватало с рождения. *** Императорский дворец такой же величественный и прекрасный. Кое-какие изменения затронули дворцовый парк – то ли клумбы другие, то ли форма беседок немного иная, в остальном всё как раньше. И башня Элора, бывшая, такая знакомая до каждого камушка. - Заглянешь? – спрашивает Карит, кивая в сторону башни. Элор молча мотает головой, стискивая зубы. Боль. Я не должна ничего чувствовать, но его боль я ощущаю как свою. Они идут к главному входу, Элор спокойно поднимается по ступеням, оглядывает знакомые коридоры, вереницы дверей. Мы оказываемся в одной из гостиных, в которой встречает Ланабет, её улыбка искренна и доброжелательна, механические глаза смотрят без эмоций. Приветствия, заверения в радости от возвращения, от встречи. - Я позову мальчиков, - говорит Ланабет и выходит. Могла бы через метки, конечно… А император нервничает. - Ты прости, что я сейчас об этом заговорил, но подходящего времени всё равно не будет, - извиняется Карит, нервно проводя рукой по волосам, и без того лежащим аккуратно. Элор, оглядывающийся по сторонам, поворачивается к отцу с прохладным интересом в золотых глазах – золото, которое не сверкает. - У вас с Риэль ведь не было связи избранных, - осторожно продолжает император. - Не было, - прищурившись, подтверждает Элор. - Я что хочу сказать…Нет, я не умаляю того, что она сделала. Это…Да она всех нас спасла, не позволила Неспящим превратить наш мир в ферму для питания этих тварей. На коже Элора проступают золотые чешуйки, взгляд нехорошо темнеет. - Я никогда не смогу выразить всю благодарность, не хватит слов, ни у меня, ни у всех нас. Я тебе очень сочувствую, сын. Я знаю, что такое терять близкое существо. Тем более избранную – с…с полноценной установленной связью. А у вас… - А мы не успели. Но для того, чтобы полюбить Ри, мне не потребовалось одобрение артефакта. Император поправляет обшлага рукавов, явно собирается с духом. Я догадываюсь, о чём он собирается говорить и в данном случае я бы поддержала Карита, потому что даже у меня нет сил смотреть на мучения Элора. - Это больно, я…ты не поверишь, но я могу понять. Но как ты собираешься жить с этим дальше? Элор, мы все так хотим поддержать тебя, помочь справиться, только скажи, как. - Как? - Элор приподнимает брови, я вскидываю ладонь, чтобы погладить его по щеке, смягчить резкий ответ, но он не чувствует моё движение. –Как?? Она сказала, что хочет, чтобы я выжил любой ценой, чтобы я жил!!! – заорал Элор. – Я жив! И что?! Это – жизнь?? Карит, который явно собирался заговорить о еще одном дополнительном отборе для него, благоразумно умолкает. За семь лет могли подрасти новые невесты и, возможно…Да и иномирянок в Академии драконов всегда предостаточно. Как, как мне донести до упрямого рыжего безумца, что, как бы ему ни хотелось, меня – нет, если он считает что я-есть? Вокруг Элора закручиваются спирали воздуха, заставляя бешено хлопать на ближайшем окне тяжелые занавеси, вызывая дребезжащий звук висюлек на люстре и в светильниках на стенах. Дверь в гостиную распахивается сама собой. На пороге застывает мальчик в серо-голубом сюртучке. Элор резко разворачивается к нему и через пару мгновений маленькие смерчи вокруг него гаснут. Две пары глаз смотрят друг на друга. Потускневшие золотые –взрослые и светло-серые, стальные – сириновские. Осдар по человеческим меркам уже подросток, но для дракончиков он еще достаточно мал. И сам по себе – он маленький и скорее всего, останется невысоким, изящным. Серебряные отросшие волосы, похожие на мои черты лица. Только улыбка- широкая, радостная – как у Халэнна. Мальчик бросается через всю комнату к Элору и, обхватив обеими руками, утыкается лицом куда-то в сюртук, немного выше живота. Вздрогнув, Элор медленно обнимает ребенка в ответ. - Как хорошо, что ты пришел! – тихим счастливым голосом произносит Осдар блестящей пуговице на уровне его детских глаз. – Я ждал тебя, каждый день. С бабушкой и дедушкой здорово, и с дядей Ареном тоже, хотя с их дочкой мне играть не очень интересно – девчонка! А другие братики такие маленькие, я не знаю, как с ними играть…Папа, ты насовсем вернулся? Скажи, что насовсем? Как хорошо, что ты есть. Элор осторожно садится на корточки, умудряясь не прекращать обнимать мальчишку, утыкается лбом в светлые волосы. Они пахнут совсем иначе, в запахе Осдара нет ни хвои, ни цитруса, ни похожего на мой запаха, но Элор вдыхает и его лицо как будто бы наполняется светом. А я чувствую спазм в горле, который мешает ему говорить. Чувствую как свой собственный. И только его руки крепко прижимают мальчика к себе. *** К возвращению маленькой семьи Аранских в королевский дворец Осдару успевают приготовить комнату, а Элор, несмотря на то, что мальчик уже не такой крохотный дракончик, всё же самолично помогает ему подготовиться ко сну. Я улыбаюсь, глядя на них; мне наконец-то стало спокойнее. Элор сидит с книгой возле кровати, но не читает, страницы так и остались раскрытыми и позабытыми. Двое разговаривают: Элор делится впечатлениями о жизни в другом мире, Осдар хвалится первыми достижениями и проделками. При этом держит Элора за руку, словно опасаясь, что тот снова уйдёт. Вид у Элора растроганно-виноватый. - Ладно, спи, - мягко говорит он, поднимаясь. – Поздно уже. - Ты точно больше не уйдёшь? – с опаской спрашивает дракончик, приподнявшись на локтях, заглядывая ясными глазами в мужские, золотые. - Обещаю, - серьёзно кивает взрослый дракон. -Паап? А…давай завтра навестим маму? То есть я знаю, что у меня была другая мама, а Ри, она не совсем…Но я бы хотел, чтобы у меня была такая мама. Давай сходим? Я смотрю на Элора, а он переводит взгляд с личика Осдара на окно, возле которого нахожусь я. Иногда мне кажется, что он знает, что я приглядываю за ним, что я близко, на расстоянии вытянутой руки, даже ближе. Что для того, чтобы говорить со мной, ему никогда не нужно было ходить к той плите из светлого камня, на которой выбито моё имя. - Конечно, сходим, - грустно улыбается Элор. – Я бы тоже этого хотел. Очень.